Начало колонизации Черноземья

 

Итак, состояние России после Великой смуты было подобно состоянию Европы после кризиса XIV века: обширные пространства запустевших земель, разоренные полувымершие города, государство, которое требуется вновь восстанавливать – но вместе с тем изобилие земли, лесов, природных богатств, которые достались в наследство уцелевшим. Подобно американским фермерам крестьяне могли вновь осваивать свою страну, могли пахать, сколько захочется, и ни помещики, ни слабое государство пока не осмеливались притеснять их, опасаясь нового восстания.

 В соответствии с неомальтузианской теорией, за периодом экосоциального кризиса должен был последовать период восстановления.[12] Постепенно крестьяне стали возвращаться в свои родные места, основывать новые деревни и расчищать лес под пашню. Московское государство постепенно «пополнялось» и «приходило в достоинство», и люди за «многое время тишины и покоя», по выражению источника, «в животах своих пополнились гораздо». В Замосковном крае восстановление было очень быстрым: бежавшее на Север или в Поволжье население возвращалось в окрестности столицы, и уже 1640-х годах здесь восстановился существовавший до Смуты уровень населения. Однако если сравнивать с первой половиной XVI века, то население далеко не достигало прежнего уровня. На новгородчине численность населения в 1646 году была в четыре раза меньше, чем в 1500 году. Медленно восстанавливались города: в середине XVII века население городских посадов оставалась в 2,5 раза меньше, чем столетие назад. В целом,  как отмечалось выше, численность населения в 1646 году оценивается в 4,5-5 млн. В 1550-х годах, по оценке А. И. Копанева население составляло 9-10 млн.[13]

В 1646-1678 годах численность населения возросла с 4,5-5 до 8,6 млн. На новгородчине в этот период население увеличилось более чем в два раза. Огромную роль в процессе восстановления экономики сыграло строительство 800-километровой «Белгородской черты», которая должна была защитить южные области от татарских набегов и обеспечить возможность земледельческого освоения обширных территорий. Строительство укрепленной линии продолжалось 12 лет (1635-1646 гг.), на «черте» было построено 23 города-крепости, несколько десятков острогов, пять больших земляных валов, протяженностью по 25-30 км каждый. В 1648-1654 годах была создана Симбирская черта, продолжившая укрепленную линию до берега Волги.

В 1642-1648 годах в уездах, расположенных вдоль Белгородской черты, большинство крестьян было отписано на государя и зачислено во вновь созданные драгунские полки. Крестьяне были освобождены от податей, они жили в своих деревнях, пахали землю, и раз в неделю проходили военное обучение. Казна обеспечивала драгун оружием, и они должны были нести на «черте» сторожевую службу. Нехватка солдат заставляла зачислять в полки всех желающих, даже беглецов из центральных районов – поэтому сюда держали путь многие беглые. Белгородчина была изобильным краем: урожайность ржи на юге была в 2-3 раза выше, чем в центральных районах, и запасы хлеба в хозяйствах служилых людей в среднем составляли около 500 пудов. В 1639-42 годах власти предлагали платить за работу на жатве 7-10 денег в день, что в пересчете на зерно составляет 14-20 кг. Это была щедрая плата, в два раза больше, чем платили в Подмосковье – однако зажиточные крестьяне юга не желали работать и за эту плату.

Если бы не постоянные войны и татарские набеги, то многие могли бы позавидовать жизни поселенцев Юга.

Белгородская черта стала надежным препятствием на пути татарских набегов. Хотя татары многократно опустошали Белгородчину, им ни разу не удалось прорваться за черту. С середины XVII века началась прочная колонизация южных областей; сюда устремился поток переселенцев из центральных районов. Со времени строительства черты до конца XVII века запашка в южных уездах возросла в 7 раз; примерно так же возросло и население. С 1670-х годов началась помещичья колонизация Юга: помещики стали в массовом масштабе переводить своих крестьян на отмежеванные им земли «дикого поля»; уже в 1678 году три четверти бояр имели владения на Юге. «В Тульских и в Орловских и в иных к тому краю прилегающих местах, – говорилось в докладе Разрядного приказа в 1681 году, – многие государевы ближние люди... помещики и вотчинники в диких полях построили многие села и деревни... а тем в Московском государстве хлеба и съестных запасов учинилось множество и покупке всего цена дешевая...».[14]

Это были процессы огромного значения, ведь оттесненное татарами в северные леса русское крестьянство веками пыталось выйти в черноземные степи. После побед Ивана Грозного Русь продвинулась за Оку в верховья Дона – но во время Смуты татары отбросили поселенцев назад в северные леса. Теперь России наконец-то удалось закрепиться в южных степях; это означало, что мощь русского государства будет расти за счет освоения новых плодородных земель. Скученное на Севере население теперь получило возможность переселяться на юг, и угроза нового перенаселения отодвигалась на столетия. С точки зрения демографически структурной теории процесс колонизации означал расширение экологической ниши – увеличение средств существования (means of subsistence), последствием которого должны были стать уменьшение цен и увеличение реальной заработной платы – те явления, которые действительно отмечались в конце XVII века.

В 1678 году в Черноземном центре проживало уже 1,8 млн. человек, в то время как в старом Нечерноземном центре – 3,5 млн. На Белгородчине насчитывалось 260 тысяч не имевших крепостных детей боярских - «однодворцев», поставлявших в войско 40 тысяч солдат, драгун, рейтар. У служилых людей были крепкие хозяйства: на двор в среднем приходилось 3 лошади и 4 коровы. Небедно жили и дворцовые крестьяне: в Тамбовском уезде большинство дворов имело 2-3 лошади, 2-3 коровы и с избытком обеспечивало себя хлебом.[15]

Вся территория страны разделялась на две части, старые, «заселенные», и новые, «заселявшиеся» области. По оценке Я. Е. Водарского за вторую половину XVII века площадь пашни в «заселенных» областях возросла с 8 до 13 млн. десятин, а в «заселявшихся» областях – с 4 до 16 млн. Таким образом, уступая в численности населения, новые «заселявшиеся» области уже превосходили старые «заселенные» по размерам запашки. Юг стал поставщиком хлеба для центральных районов; в конце 70-х годов эти поставки достигали 1 млн. пудов, и правительство не раз с удовлетворением отмечало рост «хлебного пополнения».

Неомальтузианская теория утверждает, что период восстановления характеризуется относительно медленным ростом городов. Действительно, наличие свободных земель не создавало у крестьян стимула к занятию ремеслом и переселению в города, поэтому в XVII веке города росли сравнительно медленно. Русские города этого периода были в большей степени крепостями и административными центрами, нежели торгово-ремесленными поселениями. Жившие в городах «служилые люди» – дворяне, стрельцы, казаки и т. д. – по своей численности превосходили «посадских людей», торговцев и ремесленников. По оценке Я. Е. Водарского в 1652 году городское население составляло 247 тыс. человек мужского пола, в том числе 139 тыс. служилых и 108 тыс. посадских людей, в 1678 году – 329 тыс. человек, в том числе 149 тыс. служилых и 134 тыс. посадских людей. Население Москвы в 1640-х годах насчитывало около 38 тыс. жителей мужского пола, в том числе около 20 тыс. служилых, 10 тыс. посадских и 8 тыс. «прочих»; к 1680 году число жителей возросло до 51 тыс. в том числе 20 тыс. служилых, 20 тыс. посадских и 11 тыс. «прочих». Другие города намного уступали размерами Москве; в Ярославле в конце XVII века насчитывалось 8 тыс. жителей мужского пола, в Пскове, Казани и Астрахани – 5 тыс. Новгород, когда-то превосходивший по размерам Москву, находился в глубоком упадке, мужское население этого города не превышало 3 тыс.[16]

Среди городского населения выделялась богатая торгово-промышленная верхушка – гости, торговые люди гостиной и суконной сотен. Это привилегированное купечество вело торговлю в масштабе всей страны и имело капиталы в тысячи рублей, однако оно было очень немногочисленно: в конце XVII века оно насчитывало лишь 250-300 семей. Собственно же посадские люди были в основной массе мелкими ремесленниками и торговцами, торговавшими со скамей и лотков, и стоимость товаров у них не достигала подчас одного рубля.

После разорения времен Смуты уровень развития ремесел и промышленности оставался низким. Крупное ремесло было представлено несколькими десятками кожевенных мастерских и винокурен. На соляных промыслах близ Соли Камской в конце XVII века имелось около 200 варниц, на которых было занято около 4 тыс. работников. Мануфактуры были редким явлением; они обычно принадлежали либо дворцовому хозяйству, либо иностранцам. Голландские предприниматели построили близ Тулы и Каширы несколько доменных заводов, в основном отливавших пушки. В начале 1660-х годов на этих предприятиях насчитывалось всего лишь 119 постоянных рабочих, в том числе 56 иностранцев.[17]

Заключение

 

Возникшая на основе компромисса новая власть была слабой. Вместо того, чтобы требовать, царь и Собор просили взаймы деньги у купцов Строгановых. Для содержания ратников освободившего Москву ополчения Земской собор решил собрать «пятую деньгу» с посадских жителей.

Таким образом, вопреки предсказаниям неомальтузианской теории, российский кризис не привел к укреплению этатистской монархии, скорее наоборот, он привел к ослаблению государства и монархии.[18] Следует ли отсюда, что теория должна быть отвергнута? Нет, не следует – нужно напомнить, что выводы этой теории носят вероятностный характер, она утверждает, что один из исходов более вероятен, чем другие – и только. Возможность других исходов не отвергается, и можно найти примеры, когда экосоциальный кризис не приводил к усилению монархии.

Более того, теория демографических циклов рассматривает цикл в целом, и утверждает, что переход от слабого государства с частной собственностью на землю к этатистской монархии вероятен в фазе кризиса, или до него, в фазе Сжатия. И такой переход в российском цикле XVI века действительно имел место: его завершающие моменты относятся к правлению Ивана Грозного. Что происходит с этатистской монархией позже, в период кризиса? Как показывает статистических анализ исследованных циклов, наиболее частый исход – это завоевание внешними врагами, но встречаются также случаи, когда восстанавливалась частная собственность на землю и случаи, когда существенных перемен не происходило – монархия сохранялась.

Исход российского цикла, нужно отнести, очевидно, к последнему варианту развития событий. Несмотря на тяжелый кризис, этатистская монархия устояла, и главным свидетельством этого было сохранение поместной системы и государственной собственности на землю. Дворяне не стали собственниками своих земель; они по-прежнему несли государеву службу, то есть сохранились те отношения, о которых писал Р. Ченслор: «В этой стране нет собственников, но каждый обязан идти по требованию государя…»[19]

 

Список литературы

 

1. Вернадский Г.В. Русская история: Учебник. М., 1997;

2. Гумилев Л.Н. От Руси до России. Очерки по русской истории.: Пособие для общеобразоват. учебн. заведений / Под ред. А.М. Панченко. М., 1996

3. Ионов И. Н. Российская цивилизация, IX - начало ХХ вв.: Учебн. кн. общеобразоват. учреждений. М., 1995

4. История СССР с древнейших времен до конца XVIII века/ Под. ред.Б. А. Рыбакова. М., 1975; Мунчаев Ш. М., Устинов В. В. История России. М., 2000;

5. Маркова А. Н., Скворцова Е. М., Андреева И. А. История России. М., 2001

6. Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 1989

7. Сахаров А.Н., Буганов В.И. История с древнейших времен до конца XVII ве­ка: Учебн. для об­щеобразоват. учреждений / Под ред. А.Н. Са­харова. 3-е изд. М., 1997

 

[1] Вернадский Г.В. Русская история: Учебник. М., 1997; С. 295

 

[2] Гумилев Л.Н. От Руси до России. Очерки по русской истории.: Пособие для общеобразоват. учебн. заведений / Под ред. А.М. Панченко. М., 1996 С. 187

 

[3] Ионов И. Н. Российская цивилизация, IX - начало ХХ вв.: Учебн. кн. общеобразоват. учреждений. М., 2001 С. 228

 

[4] Ионов И. Н. Российская цивилизация, IX - начало ХХ вв.: Учебн. кн. общеобразоват. учреждений. М., 2001 С. 232

 

[5] История СССР с древнейших времен до конца XVIII века/ Под. ред.Б. А. Рыбакова. М., 1999; С. 103

 

[6] Сахаров А.Н., Буганов В.И. История с древнейших времен до конца XVII ве­ка: Учебн. для об­щеобразоват. учреждений / Под ред. А.Н. Са­харова. 3-е изд. М., 2001 С. 392

 

[7] Сахаров А.Н., Буганов В.И. История с древнейших времен до конца XVII ве­ка: Учебн. для об­щеобразоват. учреждений / Под ред. А.Н. Са­харова. 3-е изд. М., 2001 С. 340

 

[8] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 419

 

[9] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 454

 

[10] Мунчаев Ш. М., Устинов В. В. История России. М., 2000 С. 391

 

[11] Маркова А. Н., Скворцова Е. М., Андреева И. А. История России. М., 2001 С. 194

 

[12] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 394

 

[13] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 427

 

[14] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 508

 

[15] Мунчаев Ш. М., Устинов В. В. История России. М., 2000 С. 193

 

[16] Мунчаев Ш. М., Устинов В. В. История России. М., 2000 С. 294

 

[17] Мунчаев Ш. М., Устинов В. В. История России. М., 2000 С. 321

 

[18] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 593

 

[19] Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. Учебное пособие для вузов. М., 2002 С. 597