Юридическая наука (правовая доктрина).

Правовой прецедент.

В последние годы в российских правовых исследованиях стало уделяться большое внимание анализу судебной практики, её роли в правовой системе.[14] Это связано с тем, что судебный прецедент относится к тем немногим понятиям в правовой науке, по которым высказываются самые противоречивые точки зрения. Не только российские, но и зарубежные ученые-юристы до сих пор не могут договориться о его правовой природе.[15]

В юридическом энциклопедическом словаре прецедент (от лат. praecedentis – предшествующий) определяется как поведение в конкретной ситуации, которое рассматривается как образец при аналогичных обстоятельствах.[16]

Правовой прецедент – решение по конкретному делу, являющееся обязательным для организации той же или нижестоящей при решении аналогичных дел либо служащее образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы.[17]

С течением времени прецедент не утрачивает своей силы, а переходит из поколения в поколение. Объясняется это тем, что английская норма права тесно связана с обстоятельствами конкретного дела и применяется для решения дел, аналогичных тому, по которому данное решение было принято. Такую роль права нельзя сделать более общей и абстрактной. Эти нормы на деле являются прямым отражением общечеловеческих ценностей.[18]

Определяющая роль в разработке концепции судебного прецедента сыграла классическая школа естественного права в лице английского правоведа Блэкстона. Сторонники естественного права не признают факт судейского нормотворчества. В свое время Блэкстон провозгласил деклараторную теорию права, согласно которой судьи не творят право, а лишь декларируют естественно-правовые нормы. Блэкстон полагал, что судьи не творцы, а оракулы права.

 Сторонники позитивизма признают факт существования судейского нормотворчества, право судов как государственных органов творить право. Приверженцы аналитического позитивизма рассматривают судебный прецедент как источник права, а сторонники социологического направления стремятся все право свести к прецедентному. Согласно наиболее распространенному в современной правовой литературе в странах «общего права» определению, прецедентное право представляет собой право, состоящее из норм и принципов, созданных и применяемых судьями в процессе вынесения ими решения.[19]

Несмотря на видимые разночтения данного понятия, существует наиболее традиционное понятие.

Прецедент – это норма права, сформулированная в конкретном судебном или административном решении, доминирует в странах англосаксонского права (Англия, США, Канада, Австралия и т. д.).

Из этого можно сделать вывод, что существует две ветки прецедентного права: судебная и административная.

При прецедентной форме права судебные (а иногда и административные) органы фактически обладают властью создавать новые правовые нормы. При прецедентной форме право неизбежно отличается крайней сложностью и запутанностью, что, безусловно, может облегчать произвол со стороны недобросовестных должностных лиц. В силу разных причин теория и практика социалистического типа права не признавали и не признают прецедентную форму права. Официальная доктрина стояла на позиции – при режиме социалистической законности судебные и административные органы должны применять право, а не творить его. Но, несмотря на такую позицию социалистов, Англия до сих пор не без успеха использует такую форму права.

Результатом правоприменительной деятельности нередко является выработка правоположений, для которых характерна известная степень обобщенности и обязательности.

Правоположения – это концентрированное выражение юридической практики. В силу этого они в состоянии компенсировать естественное отставание норм права от динамики общественных отношений, могут устранять противоречия между относительным «консерватизмом» права и изменчивостью общественной жизни. Разумное использование правоположений обеспечивает стабильность правопорядка, укрепляет законность, придает устойчивость проводимой государством политике.[20]

Так, в Англии высшей судебной инстанцией является Палата Лордов, её решения обязательны для всех судов страны. Следующей инстанцией является Апелляционный суд, решения которого обязательны для всех судов кроме Палаты Лордов. Наконец, третья инстанция – Высший суд Правосудия, решения которого становятся обязательными для судов низшей инстанции.[21]

Для Российской Федерации признание судебной практики судов общей юрисдикции по-прежнему остается на уровне половинчатого решения о роли «разъяснений» Высшего Суда, а также Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ.[22] Однако, и в теории, и на практике признано, что суды вправе и обязаны решать конкретные дела, применяя эти разъяснения. Опираясь на толкование, данное в решениях высших судов, все больше утверждается мнение о том, что если Верховный или Высший Арбитражный Суд защитил те или иные интересы, требования или поведение как законные или отверг как незаконные, то тем самым дал основания к новому пониманию данных правовых норм. И как это было показано на примерах признания значения судебной практики в дореволюционном российском праве и в других странах континентальной «правовой семьи», именно в этом, а не в противопоставлении закону судебного прецедента, состоит роль судебной практики как особого источника права в странах континентальной системы права. То понимание, которое укрепится в судебной практике и будет обобщено и подтверждено Высшим судом, выступает как бы вторичным, углубляющим и дополняющим закон и другие нормативные правовые акты источником права.

Принципиально новую роль в воздействии на законодательство играет деятельность Конституционного Суда Российской Федерации, разрешающего дела о соответствии Конституции законов и иных нормативных актов высших органов Российской Федерации, Конституций, Уставов, законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, а также дающего толкование Конституции. Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу и не подлежат применению (ст. 125 Конституции РФ).[23] В результате законодатель приводит нормы закона в соответствие с постановлениями Конституционного Суда.[24] И тем самым можно сказать, что решения Конституционного Суда Российской Федерации для остальных судов РФ являются прецедентными, но не обязательными.

Юридическая наука (правовая доктрина).

На определенных этапах развития юридическая наука тоже служит его формой. Так, наиболее выдающимся римским юристам предоставлялось право давать разъяснения, обязательные для судов. В настоящее время продолжает выступать в качестве формы права мусульманско-правовая доктрина, что подтверждается законодательством арабских стран. Например, семейное законодательство Египта, Сирии, Судана, Ливана предусматривает, что в случае молчания закона судья применяет «наиболее предпочтительные выводы Абу Ханифы».[25] Был период, когда и религиозные трактаты выступали формой права.

В российском государстве юридическая наука играет большую роль для развития правовой практики, совершенствования законодательства, правильного толкования закона, но официальным источником права не признается. Скорее всего, это еще одно вредное последствие тоталитарной государственной системы, укрепившейся у нас, когда только акты государственной власти имели силу, а все остальные документы и источники относились к разряду вспомогательных и несущественных. Мировой опыт свидетельствует, что значение правовой доктрины как формального источника падает, но её роль в качестве неформального элемента правообразования и правореализации растет.

Роль правовой доктрины как жизненного источника права проявляется в том, что она создает понятия и конструкции, которыми пользуется правотворческий орган. Именно юридическая наука вырабатывает приемы и методы установления, толкования и реализации права. К тому же сами творцы права не могут быть свободны от влияния правовых доктрин: более или менее осознанно, но им приходится становиться на сторону той или иной юридической концепции, воспринимать её предложения и рекомендации.[26]