История благополучно начинается.

ЛАВРЕНТИЙ БЛЮМЕНАУ

ИСТОРИЯ ОРДЕНА ТЕВТОНСКИХ КРЕСТОНОСЦЕВ

HISTORIA DE ORDINE THEUTONICORUM CRUCIFECORUM

Хотя я, о достопочтенный член славного сената святейшей римской церкви, почтеннейший во Христе отец и господин Пётр, кардинал-пресвитер титулярной церкви святого Виталия и достойнейший епископ Аугсбурга, и считаю, что лучше обременять вашу милость, разумеющую особенно много, скорее краткими, чем чересчур пространными речами, я всё же, чтобы не быть замеченным в том, что пользуюсь кратостью речи под видом некоего оправдания, задумал по праву сообщить, как древние, чей авторитет очень высок благодаря многочисленным учениям и большому опыту в делах, видя, что человеческий род с начала своего творения окружён разными страданиями, а также подвержен короткой жизни, непостоянному веку, неотвратимому року, разным видам смерти, заявляли, хотя и не знали творца времён, что бессмертные боги взвалили это на людей в наказание за преступную жизнь, дабы те из-за безнаказанности преступлений не презирали по прихоти прегордой натуры своего творца. И я, взирая на это зеркало смертных почти три года, в течение которых сотрясалась суровость Марса ¹, после буйства народа, ярости войн и разрушения великих строений, наконец, после зловещих явлений звёзд, не мог обратить взор хоть на что-нибудь, где не встретились бы образы смертности многих и моей собственной. Так череда удовольствий, что некогда, как я полагал, вела за собой небо и землю к счастливому направлению моих успехов, обманула меня, как и тысячи людей, в прекраснейших надеждах. Ибо всякий раз, когда этот земной ехнус (echnus) ² оставлял меня зажатым среди утёсов несчастий в кампании нужды и изгнания, готовым потерпеть крушение, я, довольствуясь опытностью в бедах, считал бесполезным перебирать в памяти ежедневные опасности, но, в известной мере укрепив положение, дабы не умалчивать об этом, как обычно делает большинство счастливцев, не стал довольствоваться тем, что желает колесо мира, которое старается менять большое на малое, а малое на большое ³. Но, после того как я попал в опасности и в руки напирающих отовсюду напастей, я по здравом размышлении наставил душу, долго пребывавшую в смятении, чтобы она по крайней мере вернулась из плавания с неповрежденной кормой, дабы не оказалась она во власти гнуснейшего народа и не подверглась позору смерти, желая, чтобы она следовала обычаям сиятельных мужей, потому что их слава тем больше у всех, чем более разумно они побеждали свои невзгоды, особенно ввиду того, что, в то время как они, обласканные судьбой, описывая замечательные деяния, сами были славны доблестью в тяжкой нужде, так же, как прочность корабля испытывается морскими волнами; приятно принимать авторитет таких людей, чтобы не только в тех несчастьях, которые предоставил случай, но и в будущих событиях я имел бы какой-то пример, которым утешился бы. Итак, полагаясь в особенности на милосердие Божье и в известной мере на опытность в некоторых делах, я решил таким образом коротко описать характер времён, в которых сокрыты кары грешников и божественные чудеса, которые испытал в Пруссии Тевтонский орден блаженной Марии в Иерусалиме, чтобы потомки посредством этих чтений вновь вспомнили, что времена наши были очень беспокойными из-за войн, проклятыми из-за преступлений, отвратительными из-за раздоров, ужасающими из-за несчастий, и по праву ужаснулись тому, что было, и научились просить Всевышнего, чтобы такого больше не было. Ибо представленные примеры наказания весьма ценны для обуздания дерзости дурных людей и для обнаружения ещё больших добродетелей добрыми; они побуждают участников к воспоминанию прошлого несчастья и понуждают к расспросам тех, кто об этом не знал. Кроме того, прежде чем я приступлю к бедам нашего времени, о которых намерен вести речь, я считаю необходимым вкратце упомянуть кое-что о Пруссии, а также о происхождении и нравах её народа, о её вторичном завоевании ⁴, перечне магистров и их деяниях. Итак, о высочайший отец, вы, кто с сокрушённым сердцем сносил несчастное положение Пруссии и, движимый естественным радушием, часто повторял в глубине души, когда же придёт ему конец, не отвергая, примите вместе с нашим спасителем, которому были угодны две лепты вдовы, сложенные в сокровищницу, этот скудный плод моих трудов, и с вашей замечательной человечностью добавьте к тому, что вам отчасти известно, какой угодно дар авторитета, ибо о вашей милости с некоторого времени ходит добрая слава; если же я что-то понял иначе, чем то угодно вашей милости, то я буду знать, что явно ошибался. Пусть здравствует и помнит меня в несчастьях краса святой церкви.

История благополучно начинается.

Хотя мы и не считаем неверным то, что Пруссия со своим народом, как свидетельствует Валерий в книге «О жестокости» ⁵, вела в начале происхождение и название от Прусия, царя Вифинии, которая, согласно Исидору в 15-й книге ⁶, называлась Битицией и Букцинией, прилегая к Фракии, и великой Фригии, и её столице Никомедии, всё же Варрон и Геродот, описывая круг земной, местоположение провинций и происхождение разных народов, сообщают, что эта провинция Мёзия расположена в Европе в нижних пределах Скифии (Sicie) и была некогда захвачена готами, варварским и жестоким народом ⁷; из-за добротности земли, которой там служила умеренность солнца, а реки, разлившиеся по равнинам и распределённые по удобным местам, со всех сторон сообщали ей плодородие, они, свирепствуя, начали нападать с оружием на соседние, ещё не воинственные народы и требовать для своего рода видную отовсюду землю, что в то время как весьма лёгкое к исполнению, так в короткое время и было исполнено. Ибо соседние народы везде жили в мире, и ни у них, ни снаружи не было никаких пожаров войн, ни дома проявлений алчности, но каждый, довольствуясь плодами сельского хозяйства, вёл простую и убогую жизнь в хижинах и лачугах. Но, в конец концов, когда они, воспламенённые жаждой распространения господства, добрались до земель православных людей, и некоторое время вступали с мазовийцами ⁸ в битвы с часто переменным исходом, то, наконец, избили их до полного уничтожения и подчинили своей власти Кульмскую землю ⁹, которая принадлежала их герцогам; однако, грубая и дикая жестокость скифов ¹⁰, не довольствуясь таким избиением людей, жаждала ещё большей крови христиан. И вот, этот род свирепых людей, поднявшись вместе с воинственным варварским войском, настолько опустошил весь край Мазовии и ту землю, которая ныне зовётся Великой Польшей ¹¹, что, казалось, четыреста шесть храмов Божьих было сровнено с землёй ¹² и повсюду видны были остатки деревень, оставшихся без земледельцев и жителей. Для готовящихся тогда к принятию христианства поляков, которые незадолго до этого, отозванные от мрака язычества, решили вести более безопасный образ жизни при единстве католической веры, это было страшным и ужасающим зрелищем, но таким образом праведно карающий грешников Бог пожелал прославиться в своих чудесах, чтобы мы, которые живём, истинно осознали, что можем спастись скорее его властью, чем властью кого-либо другого. Ибо благодаря силе того, кто изменяет царства и ниспровергает времена, подымает больных и расстраивает силы мира, крылатая молва донесла до Конрада ¹³, герцога Мазовии, слухи о славных деяниях, подобных деяниям Маккавеев, которые Тевтонские братья блаженной Марии в Иерусалиме, часто обнажая меч, совершили в поддержку Святой земли, отчего благочестивый князь немало приободрился и уверился, что благодаря их трудам и умению воевать сможет легко избавиться от рук неверных. Поэтому он через гонцов и письменно стал беспокоить апостольский престол и в хорошо продуманных просьбах умолять августа Фридриха, которого лигуры называют Барбароссой ¹⁴, чтобы они, пожалев новые христианские насаждения, отозвали названных воинов Христовых из восточного похода церкви на помощь угнетённым верующим, прежде чем нечестивцы в ходе ещё более сильного смятения совершенно не изгнали из этой земли само их имя в поношение святой вере и к великой опасности для многих народов; и обещал отдать братьям и их дому на правах вечного владения Кульмскую землю, уже давно захваченную варварами, и всё прочее, что они освободят от власти неверных. Поэтому викарий Божий Гонорий III ¹⁵ и славнейший император Фридрих, предпочитая на время прервать заморский поход, нежели допустить, чтобы столь спасительное дело подверглось неисчислимым опасностям из-за отсутствия в Европе названных братьев и их участия, через эмиссаров и гонцов побуждают, увещевают и, поручая по долгу строгого послушания, предписывают Герману ¹⁶, третьему магистру этого святого ордена ¹⁷, чтобы он, не забывая о вере и законах этого ордена, не отказывался, приводя те или иные оправдания, принять пожертвования герцога и исполнить столь святое дело, должное принести пользу вселенской церкви. Ибо они, занимавшие высшие престолы мира, знали, что под предводительством этого мужа крест Господень с благоговейным и благородным намерением примут огромные силы немцев. Благодаря испытанной в тяжелейших для веры опасностях доблести и замечательной и благоговейной деятельности этого магистра это намерение настолько вошло в сердца многих могущественных людей из немцев, что полагали, будто без его опытного умения вести войну и их деятельного опыта воевать для угнетённых христиан нельзя будет добиться ничего дельного и успешного. Итак, магистр, решив подчиниться таким увещеваниям и почтительным приказаниям высших правителей, нежели заниматься собственными выгодами, хотя и величие дела, и недостаточные размеры его сил требовали гораздо более сильного средствами и силами предводителя, довольствуясь всё же доказательством одного послушания, получил, как мы узнали, присланные августом письма следующего содержания.

Следует часто упоминаемая дарственная грамота императора Фридриха II по поводу Кульмской земли и завоеваний, которые следовало сделать в Пруссии. Дана в Римини в 1226 году Господнем, в марте месяце. ¹⁸

Итак, этот магистр, которого я упомянул ради необходимости изложения предыдущей истории, видя, что души великих людей склонны к этому начинанию, и вельможи поддерживают его намерение, полагаясь на милость того, кто порой смиряет сильных, возносит на вершину смиренных, слабого делает сильным, и как хочет изменяет характеры творений и распределяет дары милостей, имея ко всякому полную и совершенную власть, словно заключая все пальмы, с благоговейной душой получил дарственные письма сиятельного герцога Конрада в таких словах.

Следует дарственная грамота Конрада, князя Мазовии, по поводу Кульмской земли и деревни Орлов в Куявии. Дана в Безе, в 1228 году Господнем, 23 апреля. ¹⁹

Благочестивый муж и деятельный магистр, приняв дар, распростёршись на земле телом, а душой устремившись в небо, вновь умолял Христа, чтобы он, опираясь по крайней мере на его силу, мудро нёс возложенную на его плечи столь тяжкую ношу и мог по прошествии дней счастливо её исполнить: Господь, благочестиво заботящийся о просьбах своих верных, не менее милосердно выслушал эту и, в то время как тот жаловался, что порой окружён силами всего десяти вооружённых братьев, в скором времени окружил его более 2000 братьев. Поэтому он с изысканной изобретательностью призывает братьев ордена из разных провинций Германии, вспомогательных благородных мужей и простой люд отовсюду в качестве союзников, и набирает в целом около четырёхсот храбрых и весьма опытных в военном деле рыцарей ²⁰, и у них всех вместе с их предводителем был такой образ мыслей, ими, наконец, было выбрано такое призвание умереть за имя Христово, что ни тяжкая отдалённость путей, ни угрожающая вереница опасностей ни в коем случае не могли их отвлечь от начинания, но для возвеличивания славы Божьей, попранной нечестием пруссов в стольких тысячах замученных верующих, чья кровь, взывая к Богу, просила отомстить за неё в той земле, где она была пролита, они предпочли усвоить обычай некогда благочестивого и избранного народа, который пожелал умереть ради законов своего Бога, нежели пренебречь спасением угнетённых братьев. Поэтому, не надеясь на жизнь, но возлагая большие надежды на помощь Всевышнего, они, выступив в поход, при благоприятных знамениях расположились в пределах Польши, возле Вислы, которую древние называли рекой Вандалой ²¹ и которая отделяет от Куявии ту часть Кульмской земли, где расположен город Торн ²². Там, как мы читаем, они трудами Мазовецкого князя воздвигли крепость, названную от частого пения там соловьёв Фогельзангом ²³, и неподалёку от этого места, чуть позже – Нессау ²⁴, по естественному положению и прочности постройки более подходящий замок, в который они, часто на практике подтверждая надежду на успех, переправили в лодках наиболее сильных воинов, чтобы те, знакомые с внешним видом земли и местных жителей, тем легче сражались оттуда скорее умением, чем силой. Итак, в 1231 году Господнем, когда воины Христовы переправились в то место Кульмской земли, которое эта река омывает с запада, и к которому ныне прилегают: с юга примерно в двух милях – город Торн, с севера на протяжении трёх миль – укрепление, которое зовётся старым замком, а с востока – деревня …, они обнаружили дуб, шире всех прочих в этом лесу и предпочтительный ввиду крепости его ветвей и корней, который они тут же обнесли рвами и несколькими бастионами и, сделав на его вершине, поверх ветвей, как бы жилой дом из дерева, которого там было немалое количество, впервые укрепили место для нападения на варваров ²⁵. О удивительная храбрость души, что столь малая горстка мужей дерзнула начать это прекраснейшее и неслыханное в веках деяние против огромной и неукротимой массы людей. Но это совершила Божья милость, которая хотела испытать как праведные сердца для искоренения суеверия язычников, так и добрые сердца для укрепления верных. Ибо от слуха о новом и сильном народе такое удивление и страх поразили язычников, что все безбожные князья, словно вот-вот попадут в неотвратимую опасность, собрали всю отборную молодёжь Пруссии и, прежде чем те хотели поднять оружие против этой горстки людей, не довольствуясь пробой сил, постарались разгромить их из засады. Христиане же, проведав о коварстве и силе этих безбожников, оказали храброе сопротивление и с огромной быстротой перебили невероятное множество язычников. Поэтому орден, упрочив своё положение благодаря счастливому успеху, разгромил и прочих пруссов, которые сперва были охвачены скорбью, а затем отчаянием из-за гибели своих родственников и товарищей, что, однако, я не собираюсь описывать ныне в подробностях, ибо это и долго, и прекрасно известно из многих хроник, которые излагают ежегодные деяния ордена. Я же скорее последую способу счёта менял, которые, обычно уменьшая число денариев, считают общую сумму денег. Однако, я не считаю необходимой чрезмерную краткость, которая хотя и даёт общую картину исследования, всё же отнимает силу понимания и в последующем даёт пищу сомнениям, так что мы сперва расскажем об отдельных провинциях Пруссии, о том, с какими областями они граничат и о самих границах, чтобы требующие изложения бедствия войн и мест были поняты более ясно. Итак, Пруссия с востока [ограничена] рекой Мемель, которая, вытекая из верхней Скифии, долго течёт по самой Пруссии, впадает в Готское море ²⁶ и отделяет от неё земгитов, литвинов и кураманов; с юга – Мазовией и Добжином ²⁷, польской землёй; с запада – Вислой, которая разделяет Померанию и Пруссию и, рождаясь в горах Венгрии, впадает в море возле Данцига ²⁸. Наконец, море целиком замыкает её с севера. Она включает в себя одиннадцать земель или округов, а именно, Кульмскую землю и Погезанию, Помезанию ²⁹, Вармию ³⁰, Натангию ³¹, Самбию ³², Надровию ³³, Скаловию ³⁴, Судовию ³⁵, Галиндию ³⁶ и Бартию ³⁷, и каждая из этих земель обычно выставляла в войско 2000 всадников и не менее 6000 пеших мужей, кроме Самбии, которая выставляла 4000 всадников и почти 20 000 пеших мужей ³⁸. Их обряды были как чужды христианской религии, так и далеки от всякой человечности. Ибо они, пропитанные древним языческим заблуждением, почитая всякое изображение неба и земли, полагали некоторые рощи, в которых обычно совершали суд, настолько священными, что даже не разрешали рубить там дрова и уносить павшие от старости деревья. В то время как сыновья устраивали достойные похороны умершим родителям, они вместе с умершим сжигали на костре самого красивого раба родителя, коня, пса и другую домашнюю утварь. Ибо они, затуманенные мраком суеверия, верили, что те, спустившись вниз, будут пользоваться ими в ином мире с ещё большей славой, чем имели обыкновение здесь. В обычае, право же, столь безбожной секты было, сверх того, стремление спросить у авгура, принимал ли он в первую ночь в гости душу умершего при её переходе из жизни ³⁹, и верили, что должны не только хранить, но также благоговейно почитать ответ своего гаруспика. Итак, в те времена злобное и направленное против Божьего установления дьявольское гонение, которое от начала мира и доныне подлежит преследованию ради пользы религии и веры и которое, обрушив туманы смятений, потрясает чистые сердца и отвлекает их от начатого, нашло истинных сынов нечестия, из-за гнусного учения которых нежный и склонный к тому и другому пути возраст Казимира ⁴⁰, первенца сиятельного Конрада, герцога Мазовии, легко отвратился бы от отцовского намерения, если бы врождённая порядочность не помогла ему и его землям намного лучше, передав названному магистру новые письма такого рода содержания.

Следует грамота князя Казимира, в которой он утверждает за Орденом пожалованную ему Кульмскую землю и прибавляет деревню Рогов. Дана в Стрельце на Богоявление 1233 г. ⁴¹

Итак, после того как дела Ордена, весьма блестящие и весьма прекрасные, укрепились в результате содействия названного герцога и, особенно, крестоносцев, воин Божий Герман был поражён новым слухом, узнав, что император Фридрих отделился от святейшей римской церкви; поэтому он, поражённый, отправился в Лаций ⁴², чтобы, обратив просьбы к верховному понтифику и цезарю, суметь сохранить земли своего дома в Италии и Сицилийском королевстве в целости от вражеских нападений: но вышло куда более славно, чем он надеялся. Ибо земные правители, вложив в руки этого благочестивейшего магистра взаимные разногласия, которые у них были, примирились благодаря его трудам и замечательного усердию, и сделали его новым и первым князем своей религии. Между тем, по распоряжению его и Германа Балка ⁴³, магистра в Пруссии, а также пилигримов в 1233 году Господнем ⁴⁴ был основан город Кульм ⁴⁵, а в два последующих года – крепости Мариенвердер ⁴⁶ и Реден ⁴⁷, которым сиятельный Мейсенский маркграф Генрих ⁴⁸ с 50 вооружёнными рыцарями придал силу сохранности и крепости. Он там впервые ввёл лодки в залив моря (recenti mari), что в народе зовётся Хаб ⁴⁹, и, обойдя с ними Прусскую землю, изумительно разгромил мерзость язычников. Итак, когда не прошло ещё и пяти лет от возникновения Кульма, были основаны крепости Эльбинг ⁵⁰ и Балга ⁵¹, из которых чуть погода орден, укреплённый замечательной поддержкой Отто ⁵², герцога Брауншвейгского, с удивительной удачей завладел почти всей Погезанией и Натангией. Кроме того, магистр при содействии милости апостольского престола принял в свой орден братьев меченосцев в Ливонии, уже почти уничтоженных суровостью варваров, и, поставив во главе их Германа Балка, предприимчивого и деятельного мужа, удостоверил для потомков славные деяния жизни, умерев в Барлетте ⁵³.

Конрад ⁵⁴, ландграф Тюрингии, весьма опытный в военном деле муж, сиятельный и всегда проводящий время в битвах, будучи избран в магистры, подражал ему доблестью и делами. Так, в 1243 году Господнем он властью апостольского престола и его легата Вильгельма, епископа Модены, который стал впоследствии папой Александром ⁵⁵, по порядку учредил на приобретённых землях в Пруссии четыре кафедральные церкви, а именно, Кульмскую, Вармскую, Помезанскую и Самбийскую. Этот прекрасный правитель, существенно расширив пределы господства, умер в двенадцатый год своего правления, и тело его было предано земле в Марбурге, в Гессене.

После того как состоялись выборы, ему в должности магистра наследовал Поппо фон Остерна ⁵⁶, муж знатного рода. Так, благодаря блеску его ума Святополк ⁵⁷, жесточайший герцог Померании, был неоднократно побеждён и, наконец, принят под покровительство ордена (хотя он часто донимал магистра обидами, тот предпочитал уважать знатность могущественного мужа, нежели мстить за свой ущерб); малое время спустя он поручил братьям своих сыновей, которых наделил в завещании. Этот Поппо, правив неполных двенадцать лет, умер и был погребён во Влоцлавеке.

За ним следовал магистр Анно фон Зангерсхаузен ⁵⁸, происходивший из рыцарской фамилии, в дни которого многочисленные толпы верующих заняли большую часть земли в Пруссии. Мествин, Самбор и Вартислав, сыновья герцога Святополка ⁵⁹, побуждаемые одним образом мыслей, добивались его дружбы, словно какого-то небесного благодеяния; эти братья требовали: первый – мира, второй – принятия в орден (habitum et religionem), третий – возможности пользоваться небольшим клочком земли и, когда каждый добился своего, они передали ордену все свои владения, отдали во власть магистра все права, какие имели. Необычное и удивительное дело: могущественные враги просьбами добиваются у ордена союзного договора, те, которые могли бы защитить себя также оружием, просят места для убогого проживания не по своему выбору, но по приговору братьев, чьи мечи у всех вызывали страх. Говоря о таких удивительных вещах, я рисковал бы подвергнуться обвинению в бессовестной лжи, если бы моим записям не предшествовали письменные памятники, которые подтверждают сказанное. Уладив и преумножив дела ордена, Анно на тринадцатый год после своего возведения в должность умер, находясь в Германии.

Герман фон Гельдрунген ⁶⁰, славный родом и ещё более славный жизнью, подражая ему, в течение восьми лет исполнял должность магистра и отошёл к Господу в Венеции.

Его преемником в должности был мудрый и преданный Богу муж Бурхард фон Шванден ⁶¹, которого сделали опытным многочисленные превратности судьбы и вдобавок – что является лучшим учителем – то, что он с трудностями переметнулся сначала на одну сторону, потом на другую. Стремясь к плоду лучшей жизни, он в седьмой год своей власти добился освобождения от должности, перебрался в Иерусалим, где сражался какое-то время и пал в Акре.

Затем Конрад фон Фейхтванген ⁶², муж богатый многими благородными друзьями, став во главе ордена, счастливо провёл с их помощью несколько войн против язычников. Наконец, в седьмой год своего правления он был поражён недугом и умер в Праге. Его тело было погребено в Дрогевиче при рыдании со стороны очень многих.

Затем в магистры был возведён барон Готфрид фон Гогенлоэ ⁶³ и с умеренностью правил на протяжении своих тринадцати лет. Изнурённый возрастом и трудами, он добился в Эльбинге освобождения от должности, чтобы по крайней мере в покое, как он и сделал, в Германии провести старость до последних дней ⁶⁴.

Он получил после себя в преемники, словно образец требующей соблюдения религиозности, Зигфрида фон Фейхтвангена ⁶⁵. Главную резиденцию ордена, которая поначалу находилась в Венеции, он перенёс в Мариенбург ⁶⁶. В течение двух лет здоровый телом, он, наконец, разрешился там от плоти и упокоился в церкви в Кульмзее ⁶⁷.

На его место пришёл Карл Беффарт Трирский ⁶⁸, сведущий в латинском и ломбардском красноречии, родом благородный немец. Благодаря его яркому красноречию важнейшие дела ордена, как можно прочесть, были защищены при папском дворе; таким образом, блестящий словом и делом, он, в то время как возвращался из курии домой, в тринадцатый год после того, как начал править, [умер и] был погребён в Трире.

Итак, чуть погодя в магистры был избран благочестивый и знатный человек Вернер фон Орзельн ⁶⁹; однажды, в третий год своего правления, выходя ради благоговения из церкви в Мариенбурге вместе с немногими людьми, он попался на глаза брату Иоанну фон Гиндорфу, попал в ловушку и своей гибелью доставил ордену и великое горе, и великий ущерб. Его прах обрёл достойное погребение в Помезанской церкви, а виновник опрометчивого преступления Иоанн – кару, какую он и заслуживал.

Сверх того, Лютер ⁷⁰, сиятельный герцог Брауншвейгский, воистину кладезь всяческой добродетели, которого особенно рекомендовали благочестие в храме, мудрость в лагере, отвага в битвах. В четвёртый год после того, как он был избран, он, отдавая Богу душу, пожелал, чтобы его прах покоился в Самбийской церкви.

Тем, кто после этого принял бремя магистра, был Дитрих ⁷¹, бургграф из Альтенбурга, славный родом и восхваляемый всеми за честность жизни. В его время свирепый зверь, истинный крест несчастий, Витень, король Литвы ⁷², поднявшись на войну, рассеялся по Натангии и Пруссии и посредством убийств, грабежей и поджогов смешал воедино священное и нечестивое. Не довольствуясь опустошением, он, поправ ногами святое тело Господне, изрыгал хулу, и горе христианам, Бога которых видели без поддержки его почитателей. Комтур из Кёнигсберга примерно с 500 мужами мужественно гонится за ним, полагаясь лишь на силу Христа, который всё может. Те, напротив, полагаясь на многочисленность – 7000 бойцов ⁷³, оказывают сопротивление. Наконец, вызванный на битву, комтур, хоть и полагал, что варвары превосходят его и числом, и силой воинов, всё же бросился со своими людьми на врагов, тут же вынудил их к бегству и таким образом с невероятной удачей быстро завершил опасную войну. Итак, король Витень, после того как силы его были разгромлены, спасся голым, словно после кораблекрушения, а его королевский лагерь, полный сокровищ, вместе с 2800 коней победители по праву победителя разделили между собой. И не было в этом предприятии недостатка в удаче. Ибо, когда король был побеждён, а враги разгромлены, казна ордена пополнилась превосходными трофеями. За такое Божье чудо благочестивый магистр воздал благодарность [Богу] и, после того как он правил шесть лет, умер в Торне и был погребён в церкви святой Анны в Мариенбурге.

После него был избран Людольф Король ⁷⁴, выдающийся умом и преданный Богу. За три года, в течение которых он правил орденом, он настолько истощил тело воздержанием ⁷⁵, что, заболев впоследствии тяжелейшим недугом, не мог более исполнять должность; поэтому он по собственной просьбе добился освобождения от неё, и вскоре после этого его тело привезли для погребения в Помезанскую церковь. В его дни, в 1328 году, сильный и соединённый отряд поляков и литвинов оставил Бранденбургскую марку опустошенной до города Франкфурта и покрытой трупами в результате страшного избиения христиан ⁷⁶.

Итак, Генрих Дуземер ⁷⁷, возглавивший орден благодаря низошедшей с небес воле, тут же с огнём и мечом обойдя Литву, возле реки Штребе, на которой был только один проходимый брод, был окружён невероятно огромным войском Кейстута ⁷⁸ и Ольгерда ⁷⁹, королей Литвы, и Норманта, короля Руси, и, довольно долго лишённый еды и сна, не мог бежать со своими людьми, ибо [у тех] для преследования всюду были более быстрые кони, и жуткие лица возникали отовсюду. Наконец, подгоняемые нуждой, они внезапным натиском бросились на врагов и, растрачивая последние силы, поразили Норманта и заставили стремглав бежать остальных. Рубя их в спины до полного уничтожения, наши при помощи Бога, сурово карающего за нанесённые ему обиды, одержали славную победу. В той битве пало почти 10 000 язычников, и более всего вызывает по этому поводу удивление то, что из христиан погиб только 51 человек, как мы находим в древних хрониках ордена ⁸⁰. Итак, самым надёжным средством закалки и борьбы с бессилием там была нужда, которая заставила полководца и воинов, утомлённых физически и охваченных отчаянием, одолеть неудобство места и многочисленность врагов. Итак, Генрих, побив врагов и огромное количество обратив в свою власть, почти в это же время завладел вражескими трофеями и был благочестиво послушен Божьей воле, которая впоследствии пожелала, чтобы он не пребывал в твёрдом уме, но испустил дух из-за сильной душевной болезни ⁸¹.

Поэтому прекраснейшее украшение славных образов Винрих фон Книпроде ⁸², очевидный образец добрых дел, в 1351 году после воплощения Господнего становится верховным магистром ордена. Знатный родом, стремящийся к добродетелям, высокого ума, блестящей души, достохвальный распорядитель всех дел, он, помимо красноречия, обладал величайшей мудростью, более прочих тамошних людей. Кроме того, в нём обретались величайшие богатства и силы ордена. Ибо он, обозревая образ жизни, который братья вели в крепостях, с благоговейной благодарностью заявил, что в каждом капитуле нашёл не менее двух, которые были бы достойны должности магистра. Поэтому тогда широко распространилась такая поговорка: «Если ты мудр, то победи господ Пруссии твоей хитростью». Также в его дни Ягайло ⁸³, верховный князь Литвы, проходил ради охоты по пустынным чащам и лесным местам, и таким образом пришёл по дремучему лесу в ту землю, которую населяли пруссы пчеловоды; те тут же доносят, что хорошо известный враг вместе с немногими своими людьми расположился неподалёку, энергично готовят ему со всех сторон западни, чуть погодя хватают тирана и язычника со многими близкими ему людьми и, связав, передают магистру. Тот посадил его в почётную темницу, но через восемь месяцев со дня его взятия в плен, в 1362 году, один слуга нечестия, которому поручили заботу о нём, тайком вывел его из Мариенбурга на родину ⁸⁴. Помня о плене, исчисляя ярость и силу врага, он, собрав прежде со всех сторон силы, через восемь лет после этого ⁸⁵, снабжённый всеми боевыми средствами, яростно вторгается в Самбию, но славный магистр тут же отвечает на его грубость, снабжённую гнусными и постыдными деяниями, ожесточённой битвой на Руденском поле, проведённой его маршалом. Там, разгромив 6500 язычников ⁸⁶, кроме того множества людей, которые объятые страхом приняли смерть или в реках, или в пропастях, он вышел славным победителем. Но, как сегодня, так и тогда у ордена никогда не было длительного счастья, и любой крупный успех тут же сводился на нет тяжестью невзгод. Ибо пекари в Мариенбурге, тайно проломив там стену, ограбили богатейшую в то время казну, но были отчасти схвачены и приняли за своё беззаконное деяние справедливую смертную кару. Всё же благодаря цветущим почестям, мудрости, силе, богатствам и славе никогда ни прежде, ни позже дела не обстояли лучше, чем во времена этого выдающегося правителя, который, будучи в избытке наделён как всеми добродетелями человечности, так и славой благоговения к Богу, предсказал, что орден скорее лишится здравого смысла, чем денежных средств ⁸⁷. В течение тридцати трёх лет ему благополучно сопутствовали: чистая совесть в делах и, наконец, старость и смерть до самого места погребения Дитриха фон Альтенбурга.

После него должность магистра занял Конрад фон Цольнер ⁸⁸, цвет рыцарского ордена, не домогаясь её, ибо постоянно стремился её достичь изяществом нравов и чистотой жизни; он считался тем более достойным, чем более далёк был от преступного честолюбия, и по праву всячески почитался не умеренной похвалой, ибо положенные государственные обязанности исполнял не по своей воле, но вынужденно и по приказу, а то, что делается по приказу, доставляет удовольствие скорее тому, кто требует, чем тому, кто выполняет. Итак, будучи вынужден, он с тщательным старанием следовал по пути предшественника, предпочитая быть скорее кротким любителем мира с католиками и неумолимым истребителем язычников, нежели покровителем игривого покоя. Поэтому, как мы читаем, к нему из крайних пределов Германии прибыл с огромным конным войском Альберт ⁸⁹, герцог Австрии, к силе которого он прибавил свои войска, и они, совершив вражеский набег на Жмудь и Литву, со всех сторон сокрушали их разорением, огнём и мечом, оставив также без сильнейших мужей. Кроме того, в этом походе магистр возвёл этого сиятельного и христианского правителя вместе с его дворянами числом около ста в рыцарское звание ⁹⁰, и те, довольствуясь этими знаками отличия, словно получив самую щедрую награду, вместе с названным славным мужем, торжествуя, оставили там в дар ордену крепость Штум ⁹¹ и клейноды ⁹² своего благородства и вернулись на родину. Итак, Конрад, одержавший множество побед, везде скорее блаженный совестью, нежели славный делами, когда шёл восьмой год его пребывания в навязанной ему должности, занял одинаковое с Книпроде место в склепе.

Братья приняли также другого, который должен был управлять в интересах и к выгоде ордена, – Конрада Валленроде ⁹³, мужа знатного родом, великого силой духа и тела, но дурных наклонностей. За суровостью его лица следовала жестокость нравов. Так, мы нашли, что он, оскорбительным образом браня священников Господних, которых не проклинал даже фараон (Pharo), говорил: зачем, мол, нужно такое множество священников, когда для любой области достаточно и одного, которого также следовало бы подвесить на дыбе и отпустить только когда он взмолиться ⁹⁴. О ярость тирана! Преследовать оскорбительной бранью тех, кого древнее и обманутое разными заблуждениями язычество почитало с исключительным почтением! За это Бог, сурово мстящий за нанесённые ему обиды, по праву пожелал в час смерти лишить его, неблагодарного и проклятого, поражённого различными напастями, утешения со стороны тех, чьё таинство – принятие причастия – должно было его утешить. Поэтому я не знаю, что более правильно: то ли, что тело его было предано погребению в Мариенбурге на третий год после того, как он начал править, то ли, что душа его, если он умер без покаяния, попадает в пучину вечного огня, что скрыто густым туманом, а потому не видно.

За этим мучителем [следовал] смиренный и преданный почитатель Бога, воздерживавшийся от всякого злого дела – Конрад фон Юнгинген ⁹⁵; призванный Господом в магистры, он мудро, скромно, благочестиво, целомудренно и миролюбиво правил отечеством почти 14 лет и терпел за свои исключительные добродетели многие поношения, вражду, ненависть, наконец, тяжелейшие телесные недуги, и ни чистота нравов, ни уважение к высокому сану не ограждали его от недостойных оскорблений. Вот среди прочих весьма достойный упоминания пример. Так, ему не давало покоя лживое порицание одного достойного мужа (gnavi) ⁹⁶, которого он очень любил и вокруг которого, словно вокруг некоей оси, вращались главнейшие заботы всего его тела; это порицание подкреплялось такого рода упрёками прецепторов: вам, мол, более подходит положение мирного каноника Господнего, чем вооружённого правителя. Муж Божий, дабы врождённая добродетель не позволила дурным и низменным наклонностям проникнуть в него надменной поступью, хорошо подумал про себя: неужто голос народа, который никогда не судит правед