Система межкняжеских отношений как начало становления государства

Введение

Тема работы заключается в изучении формирования единого российского государства и становления самодержавия в 14-начале 16 веков.

Теме образования централизованного государства уделяли внимание многие историки. Ей посвятили специальные исследования Л.В. Черепнин, А.М. Сахаров, А.А. Зимин, В.Б. Кобрин, Ю.А. Лимонов, А.Л. Хорошкевич, М.Н. Тихомиров, Ю.Г. Алексеев, С.В. Бушуев, Г.Е. Миронов, Л.Н. Гумилев, Г.П. Федотов, С. Герберштейн. Представляет немалый интерес исторический роман В.И. Язвицкого "Иван III - государь всея Руси" (в 5-ти книгах). Этот роман - эпопею можно без преувеличения назвать энциклопедией жизни Руси XV века.

Многие обществоведы прошлого задумывались о взаимосвязи русского характера и созданной волей и характером русских огромной и сильной страны. "В душе русского народа, - писал Н.А. Бердяев в сочинении "Русская идея", - есть такая же необъятность, безграничность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине".

Из Руси родилась могучая Россия. Интересную концепцию развития этого процесса в истории нашего Отечества предложил крупный русский историк, философ, богослов Г.П. Федотов.

Целями работы являются:

становления единого Российского государства, выделение основных причин объединения российских земель вокруг Москвы, и этапов формирования Российского государства;

начало самодержавия в 14 - начале 16 веков

особенности Российского государства на рубеже 14 - начала 16 веков.

В вопросе о становлении государственности в Древней Руси до сих пор не существует единой точки зрения. Во второй четверти 18 века Г.З. Байером, Г.Ф. Миллером и др. была сформулирована норманнская теория - направление в российской и зарубежной историографии, сторонники которого считали норманнов (варягов) основателями государственности в Древней Руси.

Антинорманисты, а среди них были М.В. Ломоносов, Д.И. Иловайский, С.А. Гедеонов и др., эту теорию не признавали. Разногласия среди исследователей существуют и сегодня, хотя с 18 века историки, археологи, лингвисты далеко продвинулись в осмыслении эпохи становления русского государства, анализируя сохранившиеся письменные источники, изучая археологические находки, используя различные методы и выдвигая оригинальные гипотезы.

Система межкняжеских отношений как начало становления государства

Система межкняжеских отношений на Северо-Востоке, т.е. во Владимирской Руси состоит в следующем. (см. карту в прил.1)

Отец, великий князь, делит города своего княжества между сыновьями, сам сидит в главном, стольном городе, в данном случае во Владимире. Так, например, во время княжения Всеволода 3 (деда Александра Невского), старший его сын Константин сидел в Ростове, другой сын, Ярослав (отец Александра Невского) - в Переяславле (другие уделы и их владельцев оставим без внимания). Таким образом, существует Владимирское княжество как родовая собственность, однако отдельные части этой собственности Ростов и Переяславль, находятся во владении сыновей великого князя, при этом сыновья с их владениями остаются под верховной властью великого князя.

Но вот великий князь Всеволод III умирает, его место занимает старший его сын Константин, который переходит во Владимир. Однако Ростовский удел (Ростов и несколько подвластных ему городов) по прежнему остается владением Константина: он его не делит между братьями, как часть родового достояния, но передает своим сыновьям. Таким образом, Ростов - это уже не часть родового достояния, в котором временно, по воле и распоряжению отца сидел Константин, Ростов становится собственностью, уделом Константина, которую он передает своим сыновьям и которая поэтому самому выпадает из состава Владимирского княжества; последнее в этом "урезанном" виде по-прежнему остается родовой собственностью. Когда Ярослав в свою очередь занимает Владимирский стол, происходит тоже самое: его Переяславский удел так же остается за ним, и он передает его сыновьям.

Но что дальше происходит с выделившимися таким образом из состава родового достояния уделами, например, с тем же Ростовским уделом? То же что прежде происходило с Владимирским княжеством: главный город Ростов занимает старший сын Константина, Василько, а другие города, принадлежащие Ростовскому уделу, Углич и Ярославль, занимают младшие его братья. Но и на этом процесс дробления уделов не закачивается. После смерти Василька Ростовская область (но уже, естественно, без Углича и Ярославля) переходит не к его брату (другой его брат к тому времени уже умер), но к сыновьям, из которых старший сел в Ростове, а другой, младший на Беле-Озере, таким образом Ростовская область подверглась вторичному делению.

Таким образом, происходит непрерывный процесс, заключающийся в следующем: княжество как родовое достояние делится между братьями, затем эти отделившиеся друг от друга части становятся частной собственностью их владельцев и в этом новом качестве отделяются от Владимирского княжества. При этом, с одной стороны, сжимающееся в размерах Владимирское княжество остается родовой собственностью. С другой же стороны, выделившиеся из его состава уделы рассматриваются наследниками их владельцев опять как родовая собственность, и в этом качестве вновь дробятся, в результате чего от них отделяются части и опять в качестве частной собственности, которые затем вновь подвергаются делению и т.д. Таким образом, удельно-родовой порядок есть противоречие между родовым и частнособственническим порядком, противоречие, которое в своем материальном существовании есть процесс непрерывного дробления, мельчания уделов: уделы дробятся как родовая собственность, отделяются друг от друга как частная собственность, вновь дробятся как родовая собственность и т.д. [3, c.355]

Удел, выделяющийся из состава родового достояния в качестве частной собственности, получает во Владимирской Руси название опричнины. Кажется, нетрудно угадать, как произошло это слово: родовым достоянием являлось великое княжество Владимирское в тех его пределах, какие сложились на момент очередного его раздела за исключением (опричнина, кроме) тех волостей, которые выделяются в полное владение (частную собственность) тех или иных князей в ходе раздела. При этом удел, отошедший в опричнину, мог перейти по наследству не только сыновьям покойного князя, но, за отсутствием таковых, его дочерям, вследствие чего, в Ярославле, например, после смерти Василия Всеволодовича ярославского стала княжить, за отсутствием сыновей, его дочь, а удел стал ее приданым. [2, c.55] Из этого явствует, частнособственнические отношения достигли на северо-востоке Руси полного развития. С течением времени князья настолько "срослись" со своими уделами, что, даже получив Владимирское княжение, продолжали жить в своих уделах и таким образом Владимир мало-помалу сделался только номинальной столицей великих князей, т.е. утратил свое политическое значение, что явилось предвестником окончательного падения родовой системы.

Прежде всего, и главным образом, это отсутствие переходов: князья сидят в своих уделах и даже тот из них, кто становится великим князем, продолжает жить в своем городе, а не переходит во Владимир. Но подобная "оседлость" имела место и в Киевской Руси в отношении изгоев. Изгоям не на что было рассчитывать и претендовать, и потому они и их потомки оставались в тех уделах, которые тем или иным образом оказались в их "частной собственности". Однако это не повело ни к каким самодержавным тенденциям. Важное исключение, правда - Юго-Западная Русь, но там относительное самодержавие объясняется причинами случайными, просто тем, что там семьи изгоев не развились в род, как это было, скажем в соседнем Полоцком княжестве, - тоже владении изгоев. Будь у Даниила Галицкого не один брат, а пятеро, как у Александра Невского вряд ли на Юго-Западе сложилось что-нибудь похожее на самодержавие. Сразу же видим в этом пункте важную разницу: Даниил стал самодержцем во многом благодаря отсутствию князей-конкурентов в борьбе за власть; на северо-востоке самодержавие неудержимо складывается, несмотря на то, что семья Всеволода 3 развилась в многочисленный род, и в конкурентах в борьбе за власть у любого князя недостатка не было. Следовательно, на Юго-Западе самодержавие было более или менее случайным уклонением от общей тенденцией, на Северо-Востоке, напротив, оно-то и было этой самой общей тенденцией.

В отношении оседлости видим, однако, и важное различие между югом и северо-востоком Руси. На юге, или в собственно Киевской Руси оседлость была свойственна изгоям, т.е. была не правилом, а исключением из правила. Другие князья - не изгои при каждом поводе стремились переменить свои города на другие, лучшие и более богатые. Поначалу переходы были естественным следствием того обстоятельства, что Киевское княжество было родовым достоянием князей и, следовательно, каждый князь имел право претендовать на тот или иной город этого княжества или даже на самый Киев. Но и после того, как Киевское княжество фактически перестало быть родовым достоянием, но стало принадлежать тому, кому хватит силы овладеть им, борьба и переходы не прекращаются. То есть переходы продолжаются, несмотря на то, что делить уже вроде бы нечего и родовой порядок фактически уже рухнул. На северо-востоке, наоборот, переходы прекращаются, несмотря на то, что Владимирское княжество как родовое достояние продолжает существовать, и остается возможность перехода. То есть вновь видим противоположность: в Киевской Руси переходы продолжают существовать, несмотря на то, что объективно для них уже нет места; на северо-востоке, начиная с Андрея Боголюбского, который первый отказался бросать свое княжество ради Киева, воцаряется оседлость, по крайней мере, в тенденции и это - несмотря на сохраняющуюся возможность переходов.

Такова разница между порядком, сложившимся к середине 13 века в Северо-Восточной Руси и прежним родовым порядком Киевской Руси. Чем объяснить эту разницу? Субъективной привязанностью каждого князя к своему уделу, как это объясняет С.М. Соловьев? Но это объясняет лишь субъективную сторону дела. Кроме того, если Андрей Боголюбский еще похож на созидателя, то другие князья, потомки Александра Невского не очень-то на них похожи, по крайней мере, они демонстрируют нам созидание уже совсем иного рода: они умеют брать и разорять города своих противников, но не строить их.

Единственная причина, по которой прекратились княжеские переходы, может состоять только в том, что на северо-востоке Руси сам переход терял смысл, ибо города в этой области России по своему богатству и экономическому потенциалу мало чем отличались друг от друга. Во времена Юрия Долгорукого была большая разница между Ростовом или Суздалем, с одной стороны, и Киевом - с другой. Эта-то разница и вынуждала Юрия помнить свои родовые права, и гнала его из его Ростово-Суздальского княжества на юг отстаивать эти права и завоевывать Киев. Перейдя из Ростова в Киев он много выигрывал во всех отношениях, прежде всего - в материальном. [16, c.55] Но этой разницы уже не существовало между городами самого Ростово-Суздальского княжества. Мало что мог выиграть князь - правнук Юрия Долгорукого, перейдя из Ростова в Суздаль или из Москвы в Тверь. Когда по мере дробления на уделы и сам стольный город Владимир стал в свою очередь незначительным уделом, переходы и вовсе стали неуместны. Татаро-монгольское нашествие, во время которого подверглись разгрому почти все значительные города Северо-Восточной Руси, еще больше сравняло города по своему материальному положению. Таким образом, благодаря тому, что города в Киевской Руси по своему материальному благосостоянию были в значительной мере дифференцированы, переход из города в город был для каждого князя содержательным, продуктивным действием; напротив того: во Владимирской Руси подобный переход терял в силу сказанного всякий смысл.

Но если в отношении оседлости князей между порядком, сложившимся на северо-востоке Руси и прежним порядком Киевской Руси была большая разница, то какова разница в отношении дробления уделов?

централизованное российское государство церковь

Уделы дробятся, потому что множатся князья, каждый из которых должен быть обеспечен источником дохода, источником кормления. Поэтому отец еще при жизни раздает сыновьям города своего удела, города, которые после его смерти становятся в свою очередь уделами. Масштабы и конфигурация удела определяется количеством, так сказать, ртов, которые должны с него кормиться, т.е. определяются объемом потребления. Следовательно, дробление уделов - это верный, очевидный признак продолжающегося экстенсивно-потребительского отношения князей к своим княжествам.

Указанное отношение было материальной причиной стремительного расширения границ Киевской Руси в первые века ее существования. Расширение это происходило до тех пор, пока Русь не достигла своих естественных для того времени границ. Таковыми были: западные государства, с одной стороны, необжитые территории с суровым климатом - с другой, наконец, кочевья или поселения варваров - с третей. После того, как, с одной стороны, внешние границы определились и их дальнейшее расширение стало невозможным, а с другой стороны, стал разрастаться княжеский род, то же самое экстенсивно-потребительское отношение стало причиной дробления территории самой Руси. Это дробление не было административным, т.е. князья в своих городах не являлись наместниками, временными управляющими, а если были таковыми, то лишь до тех пор, пока оставался жив их отец - средоточие высшей власти. С его смертью князья становились самостоятельными правителями, но дробления в политическом смысле по-прежнему не происходило; княжества не становились ни государствами, ни феодами. Князь сидел в своем княжестве, кормился за его счет; при этом мог, правда, не признавать над собой никакой власти, но в то же время, мог бросить свое княжество ради другого более богатого. Собственно только таким путем, т.е. только путем перехода в другой, более богатый город, князь мог радикально улучшить свое материальное положение. Дифференциация городов Киевской Руси в отношении благосостояния открывала все возможности для этого [5, c.43]. Поэтому стремление к накоплению на основе экстенсивно-потребительского отношения к земле порождало неудержимое явление княжеских переходов, которое и занимает собой всю политическую историю Киевской Руси. Переход стал основным, преобладающим явлением, основным способом материального обогащения. И он продолжался до тех пор, пока Киев окончательно не рухнул и даже продолжался еще после: даже после татарского нашествия Святославичи пытаются выгнать Мономаховичей с их уделов и сесть на их места (последняя битва между ними произошла в 1245г). [6, c.33]

В Северо-Восточной Руси переходы уже не могли быть для князя столь эффективными как на юге. Переходить было некуда и незачем. Переходы поэтому прекращаются, и одновременно усиливается дробление уделов.

Если делать вывод о том, в чем состоит разница между политическими системами Киевской и Владимирской Руси, то можно сказать следующее. В обоих случаях земля дробится на уделы, и в обоих случаях имеют место княжеские переходы, однако если в Киевской Руси главным явлением были именно переходы князей из княжества в княжество, то во Владимирской Руси главным явлением стало дробление земли, так сказать уделизация Руси. Только теперь, когда нам ясна эта разница, мы можем поставить вопрос о причинах самодержавия более определенно.