ВОЕННОЕ ДЕЛО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

СРЕДНЕВЕКОВАЯ

ИНДИЯ

Когда стемнело и на небе зажглись звёзды, не находивший себе места Бханугупта поднялся на крышу дворца. Охваченный прокалённым за день воздухом, он подумал о прохладе дворца, где в каждой комнате бил маленький благоуханный фонтан, а стены охлаждались при помощи специ­альных приспособлений. При свете луны с крыши просматривались обсерватория, склады, арсенал, помещения для стражи, сторожевые башни, ко­нюшни, стойла для слонов, дворцовый бассейн. Дальше вырисовывались городские постройки. Бханугупта рассеянно переводил взгляд с храма на караван-сарай и дальше: на школу, больницу, свя­щенную рощу...

Задумчивость не покидала его. В этот вечер он не притронулся к шахматам, равнодушно прошёл мимо павлинов в огромных золотых клетках. О чём думал великий царь могущественной державы Гуптов в тот вечер? Может быть, вспоминал о победах над врагами? Или понимал, что, несмотря на воен­ные успехи, держава слабеет, и предчувствовал впе­реди тяжёлые дни? Шёл 510 год...

Бханугупта оказался последним правителем ве­ликой империи. Впоследствии период правления Гуптов историки назовут временем величайшего

благополучия объединённой страны — «золотым веком Индии». Некогда могучее государство вскоре распадается на множество мелких феодальных вла­дений.

Богатейшими феодалами были, конечно, индус­ские монастыри и храмы. Их земли, пожалованные владыками на срок «пока светят Солнце и Луна», т. е. навечно, освобождались от всех налогов. Уже начиная с VI в. храмы получают в дар целые дерев­ни, обитателям которых вменялось в обязанность снабжать священнослужителей продуктами. Бого­служения в храмах происходили много раз в день, и к каждому требовались гирлянды живых цветов, разнообразные благовония, свежее топлёное масло «гхи». Всё перечисленное поставляли исключи­тельно «свои» крестьяне. При храмах жило много людей — ремесленники, писцы, музыканты и да­же... танцовщицы. Ведь некоторые древние танцы исполнялись не для увеселения, а только как по­священие богам. Эти танцовщицы, «дэвадаси» («от­данные Богу»), составляли отдельную касту. Их до­чери наследовали профессию матерей. В каждом храме наряду со святилищем, залом для молящих­ся, залом для подношения даров был «нат-мандир» — зал для ритуальных танцев.

458

Уже в раннем средневековье сложились два вида индусских храмов. Северные, «нагара-шикхара» — изящны, приближены по форме к эллипсу и как бы «облеплены» со всех сторон резными полубашенка­ми всевозможных размеров. Названы так по имени полулегендарного зодчего — Нагара («шикхара» означает «вершина»). На самом верху храма — тре­зубец — символ бога Шивы. Самые красивые и из­вестные храмы этого типа — храм Лингараджа в городе Бхубанешваре, храм Солнца в городе Конараке, именуемый также «Чёрной пагодой», и, ко­нечно же, храмовый комплекс в Кхаджурахо. Юж­ные храмы, «дравида-шикхара» (дравиды — древ­ние обитатели Индии), напротив, массивны и внеш­не напоминают многоступенчатую пирамиду, увен­чанную куполом или двускатной крышей. Наибо­лее полное представление о них даёт знаменитый храмовый комплекс в местечке Махабалипурам на берегу Бенгальского залива.

Несмотря на то что буддизм как религия уже утратил главенствующую роль, наряду с индусски­ми храмами строились и храмы буддийские. Храмы Аджанты, несомненно, — лучший пример.

Некогда процветающий монастырь в Аджанте угасал. Меньше становилось паломников, перед изображением Будды реже курились благовония, монахи разбредались по другим монастырям. В обезлюдевшие святилища заходили дикие звери, заползали змеи, вили гнёзда птицы, и когда джунг­ли скрыли от людских глаз даже входы в монас­тырь — люди забыли о нём.

В начале XIX в. один английский офицер, охо­тившийся в горах Северного Декана, случайно за­метил неясные очертания пещер. С трудом добрался он до них. Пещер оказалось 29, а внутри — ве­ликолепные постройки с хорошо сохранившимися росписями. Учёные выяснили, как они появились.

Сначала мастера готовили смесь из глины, ко­ровьего навоза и порошка трапового камня, иногда добавляя для прочности рисовую шелуху. На этот слой специальной щёткой наносили тончайший слой белой штукатурки «чунам» и полировали его тонкой железной лопаточкой. Для приготовления красок растирали яйца, добавляя рисовый отвар, патоку, клей и нужные красители (кроме ляпис-лазури, привозимой с острова Ланка, их получали из местных минералов).

Возникает вопрос: как же могли художники в полутёмных пещерах так тщательно выписать мельчайшие детали? Оказывается, они использова­ли белую материю и полированные металлические пластины для отражения в пещеры яркого солнеч­ного света. Самым же удивительным является то, что многие краски этих росписей... светятся в тем­ноте!

Росписи Аджанты можно рассматривать в тече­ние многих дней. Здесь есть изображения богов, не­бесных красавиц апсар, сцены придворной жизни. Художники Аджанты оставили нам портреты мно­жества красавиц с замысловатыми украшениями и причёсками, среди которых нет одинаковых. Ко­нечно, большинство сюжетов посвящено жизни

Роспись из пещер в Аджанте.

Богиня Сарасвати.

459

Панч Махал.

Шах Джахангир.

ШахДжахан. Мумтаз-и-Махал.

Будды и его учению. Здесь и Махамайя, мать Буд­ды, стоящая у колонны, и трогательная сцена пок­лонения Будде его жены и сына, а также изобра­жение главного события в его жизни — преодоле­ния искушения, посланного Будде демоном Марой, и обретения истины под деревом Бодхи.

Интересны традиции изображения Будды, со­хранившиеся с древности. Будду можно было изоб­разить символически — в виде следов босых ног, или колеса судьбы «дхармачакры», зонтика. Мож­но было изобразить Будду и в обычном человече­ском облике.

Знатоки утверждают, что если бы Индия внесла в сокровищницу мирового искусства только живо­пись Аджанты, — уже одно это было бы бесценным даром.

В XI в. в Индии начались резкие перемены, свя­занные с участившимися набегами тюркских заво­евателей. Правитель государства Саманидов Мах­муд Газневи грабил на севере Индии богатые хра­мы, дворцы индийских феодалов, города и деревни, а потом уходил, уводя караваны с богатой добычей. В одном из походов он захватил 57 тыс. рабов и 350 боевых слонов, не считая денег и золотых украше­ний. Присоединить к своим владениям значитель­ные индийские территории ему не удалось.

Из преемников Махмуда Газневи успех сопут­ствовал полководцу Кутб-уд-дину Айбеку — на­местнику севера Индии. В 1206 г. он объявил себя независимым султаном индийских территорий со столицей в Дели.

Для того чтобы «...осенить тенью Аллаха Восток и Запад», да и подчеркнуть своё собственное мо­гущество, Кутб-уд-дин Айбек распорядился начать строительство высочайшего в мире минарета, из­вестного в истории мирового искусства как Кутб минар. Увы, вскоре удача изменила правителю Де­лийского султаната — во время игры в поло он упал с лошади и умер, так и не дождавшись завершения строительства. Лишь в 1236 г. это удалось его пре­емнику Шамс-уд-дину Ильтутмышу. У Ильтутмыша было много сыновей, но, к негодованию и ужасу всего двора, он назначает своей преемницей дочь Раззийю, считая её более подходящей для этой ро­ли.

Не прошло и четырёх лет, как Раззийя была уби­та. С её смертью начинается период дворцовых пе­реворотов и смены династий: семь раз сменялись правители слабеющей, распадающейся империи. Окончательный удар нанёс Делийскому султанату правитель Самарканда Тимур в 1398 г. Он разгра­бил Дели, увёл в плен многих его жителей. Завое­ватель вернулся в Самарканд с богатой добычей, оставив за спиной разорённую страну, страдающую от голода и эпидемий. Империя распадалась. Мно­гочисленные мусульманские завоеватели захваты­вали её земли.

Оказавшись в 1469 г. в «Индии мусульман­ской», русский путешественник Афанасий Ники-

460

Махараджа.

тин был поражён великолепием прави­телей: «...выехал султан на прогулку, а с ним 20 везиров великих да 300 сло­нов, наряженных в доспехи булатные с башнями, а башни окованы. В башнях же по 6 человек в дос­пехах с пушками да с пищалями, а на великом сло­не 12 человек». И дальше перечисляет: «Да коней выехало простых тысяча в сбруе золотой, да верб­людов 100 с литаврами, да трубников 300, да пля­сунов 300, да дев из гарема 300». Особенно его при­влекает роскошная одежда владыки: «На султане кафтан весь унизан яхонтами, да на шапке большой алмаз...» Наблюдая пышную процессию, Афанасий Никитин удивляется: «А брат султанов сидит на носилках золотых, и над ним балдахин бархатный, маковка золотая с яхонтами».

Богатство мусульманских правителей в Индии нельзя считать необъяснимым чудом. Климат стра­ны чрезвычайно благоприятен для сельского хозяй­ства и позволяет выращивать два, а в некоторых местах — даже три урожая в год. Хариф (осенний урожай) и раби (весенний) были очень щедрыми. Крестьяне выращивали более 20 сортов риса, пше­ницу, горох, овощи, фрукты, сахарный тростник. Для выкармливания шелковичных червей и после­дующего получения шёлка сажали тутовые дере­вья. Сажали также индиго, дававшее самый рас­пространённый тогда в Индии краситель тканей.

Но те, кто трудился на земле, получали малую часть плодов своего труда. Остальное уходило на налоги. Особенно тяжкой была джизия, которую платили все, не являвшиеся мусульманами. Хоро­шо известно, что подавляющая часть населения Ин­дии исповедовала индуизм, значит, джизия прино­сила громадный доход.

При дворе султана появляются «кархана» — мастерские, где трудились многочисленные ремес­ленники различных специальностей. Всё, что они производили, предназначалось для удовлетворения потребностей султана, его огромной наёмной армии и целого сонма придворных, которые поглощали го­ры продовольствия.

Но не всё было благополучно в султанате. Не­желание большинства феодалов подчиняться вер­ховному правителю и его стремление во что бы то ни стало обуздать непокорных приводили к посто­янным распрям, накаляли обстановку. Жестокая тирания делийского султана Ибрахима Лоди пока­залась его вассалам невыносимой, и в 1525 г. они призвали на помощь Захаруддина Мухаммада Бабура — правителя Кабула.

Потомок завоевателя Тимура и сам опытный полководец, Бабур разбил в 1526 г. войско Ибра­гим-шаха в битве при Панипате. Это событие он описал в своих записках «Бабур-наме»: «Призыв к бою последовал, когда солнце поднялось на высоту копья; битва продолжалась до полудня. В полдень враги были побеждены и подавлены, а друзья радо­вались и ликовали. Великий Господь, по своей ми­лости и благоволению, сделал лёгким для нас это трудное дело: столь многочисленное войско он в полдня сравнял с землёй. Возле Ибрахима, в одном лишь месте, было убито пять или шесть тысяч чело­век; число павших в других местах мы приблизи­тельно определили в пятнадцать-шестнадцать ты­сяч. Потом, когда мы прибыли в Агру, то из расска­зов жителей Хиндустана стало известно, что в этой битве было убито сорок-пятьдесят тысяч человек».

Бабур овладел почти всей долиной Ганга. Как и полагалось правоверному мусульманину, этот ус­пех он приписывал воле Аллаха: «Как я и наде­ялся, великий Господь не заставил нас страдать и терпеть напрасно и помог нам одолеть сильного вра­га и завоевать столь обширное государство, как Хиндустан».

1526 год считается датой основания державы Ве­ликих Моголов, правивших в Индии более 200 лет. Бабур пришёл в Индию с территории, называемой тогда Моголистаном, потому его самого и всех, кто пришёл с ним, стали называть моголами.

Бабур правил совсем недолго. В 1530 г. он уми­рает, завещая престол своему любимцу Хумаюну, почтительному сыну и храброму полководцу, чей первый военный поход, по словам Бабура, «явился прекрасным предзнаменованием на будущее».

Груз этого наследства оказался очень тяжёлым — Индию пришлось отвоёвывать заново в непре­рывной борьбе с другими претендентами. Лишь в 1555 г. Хумаюн окончательно воцаряется в Дели. После недолгого правления он умирает, неудачно упав на мраморной лестнице, и на престоле оказы­вается его 13-летний сын Акбар.

Акбара можно по праву считать одним из самых выдающихся людей средневековья. Он расширил границы империи, провёл серьёзные экономиче­ские преобразования. Однако главной его заслугой является религиозная реформа. Мудрый политик, Акбар понимал, что для поддержания спокойствия в стране необходимо ладить со всеми подданными. В 1563 г. Акбар отменяет унизительный налог на индусов-паломников, а потом ликвидирует джизию. В 1575 г. Акбар повелевает построить молит­венный дом для религиозных дискуссий. Он вы­слушивает индусов, парсов-огнепоклонников, христиан и, более того, вводит у себя во дворце не­которые их обычаи к недовольству фанатичных му­сульман.

Переломным становится 1580 г. Акбар подав­ляет восстание мусульманского духовенства и вое­начальников и утверждает новую, не существовав­шую до того религию «дин-и-илахи» («божествен­ная вера»), соединявшую наиболее нравственные идеи из разных религий. После смерти Акбара в 1605 г. «божественная вера» в Индии почти исчез­ла; сохранилась лишь исповедовавшая её немного­численная секта.

Сын Акбара, принц Салим, известен как импе­ратор Джахангир — тонкий знаток искусства. Могольская школа индийской миниатюры возникла как придворная в середине XVI в. ещё при Акбаре и достигла наивысшего расцвета при Джахангире.

462

 

Бабур ("Великий Могол") осматривает достопримечательности завоёванного Индостана.

Прекрасно разбиравшийся в живописи и покровительствовавший художни­кам, Джахангир утверждал: «Если в од­ной картине несколько портретов, написанных раз­ными мастерами, я могу указать художника каж­дого из них. Даже если один и тот же портрет ис­полнен несколькими живописцами, я могу назвать имена всех, кто нарисовал его различные части. По­истине, я могу указать без промаха, кем нарисо­ваны брови и кем ресницы».

Могольская миниатюра продолжает развиваться и при следующем императоре Шах Джахане, обес­смертившем себя любовью к красавице-жене Мумтаз-и-Махал и воздвигшем ей усыпальницу, извест­ную всему миру под названием Тадж Махал («Венец Дворца»). Её настоящее имя было Арджуманд Бану Бегум, но любящий муж называл её только Мумтаз-и-Махал — Избранница дворца. Для него, оставав­шегося одиноким среди множества окружавших его людей, она, персиянка по рождению, была един­ственным близким человеком, единственной, кому он доверял. И когда в 1630 г. она умирает, убитый горем Шах Джахан приказывает построить на бе­регу реки Джамны усыпальницу, редкую по красоте и чистоте линий, достойную прекрасного облика и нежной, преданной души любимой Мумтаз. Он собирает лучших мастеров из разных стран, привозит редкостной белизны мрамор. Для отделки здания, словно для драгоценной шкатулки, достав­ляют бирюзу из Тибета, сердолик — из Багдада, ляпис-лазурь — с острова Шри-Ланка, хризолит — из Египта, рубины — из горного Бадахшана и да­же... уральский малахит.

Несмотря на внушительные размеры (его высота 57 м), мавзолей кажется невесомым и лёгким, как чистое белое облачко. Когда солнечный или лунный свет отражаются на стенах Тадж Махала, он по­добен драгоценной жемчужине, удивительно гар­монирующей с окружающей природой.

По обеим сторонам усыпальницы находятся два одинаковых здания из красного песчаника: мечеть и «джамаат-хана» — «дом для гостей», в котором обычно собирались родственники и друзья Мумтаз-и-Махал, чтобы почтить её память. Обе постройки оттеняют красоту Тадж Махала. Архитектурный комплекс был завершён в 1653 г.

На другом берегу реки Шах Джахан, сам пре­красный архитектор, задумал построить мавзолей для себя, но уже не из белого, а из чёрного мрамора. Этой мечте не дано было, к сожалению, воплотиться в жизнь. В 1656 г. император тяжело заболевает.

Начинается жестокая борьба за трон между его сы­новьями. Обычно правители сами назначали своих преемников. Однако Шах Джахан был настолько болен, что не смог объявить свою волю и передать трон любимому старшему сыну Дара Шукоху.

Борьба между его четырьмя сыновьями продол­жалась два года и закончилась победой Аурангзеба, человека волевого и сильного, но жестокого и ко­варного.

Аурангзеб был приверженцем ислама, стремив­шимся выкорчевать ростки идей и настроений, по­сеянных его прадедом Акбаром. Он запретил жи­вопись, музыку и танцы, приказал разрушить до основания многие индусские храмы, а из их камней выстроить мечети. Индусам даже самого знатного происхождения Аурангзеб запретил ездить на сло­нах, что они посчитали величайшим оскорблением.

1679 г. стал чёрным годом для индусского на­селения Могольской империи: Аурангзеб вновь ввёл ненавистную джизию, казалось бы, навсегда отменённую Акбаром. По стране прокатилась волна народных выступлений. Особенно заметный след оставило в истории восстание маратхов. Рам Дас, наставник правителя маратхов Шиваджи, говорил: «Всё отнято, и только родина осталась!» Маратхи верили, что смогут установить царство справедли­вости, лишь освободившись от гнёта Великих Моголов. Они славились своей быстрой конницей; вне­запно нападали на могольские отряды и так же стремительно исчезали, нагруженные добычей. В 1674 г. Шиваджи образовал независимое от Моголов маратхское государство, короновавшись в го­роде Пуне.

Жестокая и непримиримая политика Великого Могола Аурангзеба обратилась прежде всего против него самого. Не зная ни минуты покоя, ненавиди­мый большинством подданных, он подавлял вспы­хивавшие то и дело в разных местах империи вос­стания. И жизнь, и правление Аурангзеба оказа­лись очень долгими — он прожил 89 лет, пробыв на престоле 49 лет. В свои последние дни старик-правитель признался с горечью: «Жизнь, столь цен­ная, ушла ни на что».

После смерти Аурангзеба Могольская империя фактически распадается, и три его преемника яв­ляются уже не правителями, а марионетками враж­дующих феодалов. Эта практически не затухавшая междоусобица подготовила прекрасную почву для внедрения в страну англичан и последующего пре­вращения Индии в английскую колонию.

ВОЕННОЕ ДЕЛО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

На стыке древности и Средневековья в истории Европы, Азии и севера Африки был ещё довольно большой период, называемый «эпо­хой переселения народов». Происходила миграция «варварских» племён Азии и Европы на территории древних центров цивилизации. На завоёванных землях создавались «варварские» государства, ставшие основой для государств Средневековья. Причём новые общественные отношения и культу­ра, в них развившиеся, впоследствии оказали силь­ное влияние на территории, где прежнее посту­пательное движение не прерывалось насильствен­ным путём. В результате сложились средневековые феодальные государства с более или менее сущест­венными различиями между ними.

Целостность культур большинства территорий и народов Европы, Азии и севера Африки отчётливо проявилась в развитии военного дела.

На рубеже древности и Средневековья мы наб­людаем поразительное сходство как в принципах ведения боя, так и в составе войска и характере вооружения от Британии и Египта до Ирана и Япо­нии. Различия между «цивилизованными» народа­ми и «варварами» касались в основном организа­ции, комплектования и снабжения армии. Но они оказались несущественными, т. к. войска зачастую комплектовались из «варварских» отрядов, воевав­ших в качестве наёмников, союзников или феде­ратов со своим вооружением, привычными метода­ми и под командованием собственных начальников. Иногда это были ополчения каких-либо племён во главе с военными вождями. И тогда племенная сплочённость, варварская храбрость и первобытная жадность к добыче — особенно к изделиям город­ских центров, престижным украшениям, оружию, богатой одежде, посуде, коням и рабам — делали такие отряды несокрушимыми в бою.

Технические и боевые средства, превратившие тяжеловооружённого всадника-катафрактария древности в средневекового рыцаря, появились ещё в III в. до н. э. на стыке Маньчжурии, Кореи и се­веро-восточных районов Китая. Это были седло с высокими твёрдыми луками, стремена и сабли. Сед­ло с твёрдыми луками и стремена, изобретённые китайцами — неважными наездниками — для об­легчения влезания на спину коня и сидения на ней, неожиданно изменили тактику и технику боя. Они позволяли всаднику наносить страшный удар ко­пьём, зажав его древко под мышкой, уперев низ спины в заднюю луку, а ступни — в стремена. Бла­годаря стременам резко возросла сила и повысилась точность рубяще-режущего удара клинком, что в дальнейшем привело к изобретению сабли.

К этому времени в регионе появляется и надёж­ное защитное снаряжение. Воины были облачены в

панцири — куртки, состоявшие из пластинок или полос металла с отверстиями для шнуров или лент, соединявших их в сплошную гибкую поверхность, стоячего высокого воротника и длинных широких набедренников, сделанных из пластин или пласти­нок, нашитых на мягкую основу. Иногда панцирь изготавливался из больших кусков металла, обра­зующих нагрудник и наспинник — своего рода ки­расу. Головы воинов прикрывали сфероконические шлемы, также собранные из пластин железа, с навершиями, украшенными плюмажами, с приспо­соблениями из пластинок, чешуек или полос ме­талла для защиты шеи и щёк. Из пластинок, сое­динённых между собой, состоял и конский пан­цирь, прикрывавший животное целиком. Голову коня защищала кованая стальная маска, иногда — налобник. Щиты, прямоугольные из кожи или пле­тёнки, покрытые железными пластинками, приме­нялись только легковооружёнными всадниками и пешими воинами.

Наступательным оружием служили: длинный прямой клинок с одной рукоятью, заточенный с од­ной стороны (вторая сторона была иногда заточена на 1/5—1/4 длины); длинное копьё с флажком или кистью под наконечником; большой, мощный сложносоставной лук со стрелами, который носили со снятой тетивой. Редким дополнением были но­жи, кинжалы, топоры и булавы.

В I—VIII вв. перечисленные вооружение и сна­ряжение имели распространение в Китае, Корее, Японии, на территориях Монголии, Тибета, Юж­ной Сибири и в IV в. вместе с гуннами попали на Запад.

На пространствах от Урала до Британии и от Скандинавии до Персидского залива тяжёлая кон­ница имела очень похожие оборонительные сред­ства. Те же, но сфероконические, шлемы с наушами состояли из более широких сегментов, а назатыль­ник был кольчужным. Грудь и спину в IV—VI вв. прикрывала кольчуга, хотя и от доспеха из свя­занных между собой пластинок тоже не отказыва­лись. На востоке Евразии наручи и наголенники, изготовленные из полос металла или кусков тол­стой твёрдой кожи, пользовались популярностью, на западе же они встречались редко. В зонах наи­более тесного контакта восточной и западной куль­тур — в Восточном Туркестане, Средней Азии, на пространствах от Западной Сибири до Дуная, в Ира­не — наблюдалось сочетание кольчужной и плас­тинчатой структур защитного снаряжения.

Тяжёлый конский доспех в западной зоне не по­лучил сколько-нибудь широкого распространения и применялся иногда там, где такая традиция су­ществовала в древности или где сказывалось влия­ние Востока: восточные области Римской империи,

465

Иран. Европейские всадники и пешие воины широко пользовались большими овальными и круглыми деревянными щитами с железным длинным умбоном. А из ору­жия предпочитали длинный меч и копьё. Пешие бойцы, особенно германские, очень любили корот­кие метательные копья — дротики — и боевые то­поры, которыми не только рубили, но и метали их во врага.

Так что «варварские» нашествия отнюдь не бы­ли нападениями орд полуголых, одетых в шкуры дикарей на прекрасно одетых и вооружённых, об­разованных и культурных защитников цивилиза­ции.

Конечно же, римляне, китайцы, персы или ин­дийцы издревле разрабатывали и применяли воен­ные теории, в том числе и касающиеся сложнейших тактических построений. С другой стороны, «вар­варские» вожди, оказываясь на службе империям, сами проникались книжной наукой войны. Но они и без того знали многие тактические уловки, коими «варварские» племена пользовались издревле: лож­ные отступления, заманивания в засаду, членение отрядов по фронту и в глубину, использование скрытых резервов, применение подвижного укреп­лённого лагеря, где роль стен играли повозки... Эти «варварские» приёмы противостояли значительно упростившейся тактике легионов Римской импе­рии, оставивших манипулярный строй и хитрые построения и вернувшихся к фаланге. А ведь имен­но удачное сочетание римской и «варварской» тра­диций позволило восточно-римским полководцам Велизарию и Нарсесу в VI в. вернуть империи зна­чительные территории, отторгнутые было от неё в Европе, Азии, северной Африке.

Эпоха раннего средневековья (VII—XI вв.) счи­тается историками периодом упадка военного ис­кусства. Лишь иногда наблюдались кратковремен­ные взлёты того или иного народа, полководца, ка­кой-нибудь страны. Можно назвать военные эпи­зоды арабо-мусульманских завоеваний, походы ви­кингов, франкскую империю Карла Великого, ки­тайскую империю Тан, державу Махмуда Газневи...

В Европе происходит упрощение военного дела: всё, как во времена военных вождей, их дружин и племенных ополчений, только теперь — на уровне христианских государств, с чинами-званиями и прочими атрибутами средневековья. Войска в ре­зультате резко уменьшились количественно, зато качество каждого бойца-профессионала, всю жизнь посвящавшего совершенствованию в воинском ис­кусстве, заметно повысилось. Общее сокращение количества и снижение качества производства ору­жия в городах Европы привели к падению мастерст­ва бойцов.

Из редких разбросанных по уделам замков вы­езжали на войну немногочисленные рыцари в до­рогом снаряжении, с дорогим вооружением, сопро­вождаемые собственным «войском» из нескольких десятков или сотен бойцов. Сражения раннего сред­невековья происходили между крошечными, в несколько тысяч, армиями. Для сложных манёвров и построений просто не хватало людей. Ко всему про­чему, выпестованная за столетия феодальная, со­словная и личная гордыня рыцаря подрывала во­инскую дисциплину, без которой невозможны лю­бые тактические манипуляции. Рыцарь в лучшем случае мог выполнить одну команду — «вперёд», а дальше начиналось соревнование... с соратниками. Более того, по тем же нелепым «законам чести» командир (тоже рыцарь), дабы не терять достоин­ства, должен был вместе с бойцами идти в атаку и быть среди них первым. Какое уж тут военное ис­кусство! Бой превращался в серию поединков, ни­чем и никем не управляемых. Исход зависел от ка­честв бойцов и их численного соотношения.

Вооружение и снаряжение ранних рыцарей оста­вались незатейливыми. Недаром специалисты на­зывают это время «веком кольчуги». Действитель­но, вплоть до XIII в. в Европе господствует коль­чуга. Но рубашкой с короткими рукавами кольчуга была до IX в. Позже её сменяет «хауберк» — длин­ная (до колен и ниже) рубаха с длинными же, за­канчивающимися рукавицами рукавами и с капю­шоном. На ноги надевали кольчужные же чулки. Сфероконический шлем имел большой наносник. Деревянный, обтянутый холстом или кожей, щит скорее всего под византийским влиянием приобрёл форму капли остриём вниз. Однако круглый же­лезный умбон в середине его остался. Основным оружием были меч и копьё. Их дополняли боевые топоры и дубины. Пеший воин начал пользоваться сложносоставным луком восточного типа. К XI в. в Европе появился арбалет. Интересно, что именно лук и арбалет считались рыцарями самым опасным оружием, т. к. стрела, пущенная с не очень далёкого расстояния, пробивала кольчугу.

Именно это обусловило появление построений колонной и клином, которые применяли, чтобы приблизиться к противнику. Дело в том, что ры­цари старались сохранить силы коней для атаки, поскольку тяжёлое снаряжение изматывало живот­ное, и до последнего момента ехали рысью, даже шагом. Вот в это-то время они и представляли собой идеальную мишень для лучников и арбалетчиков противника. Колонна же или клин позволяли уменьшить количество людей, подвергаемых риску поражения стрелой. На расстоянии примерно 200 м от противника клин «растекался» в стороны, и об­разовавшаяся шеренга стремительно скакала на врага с копьями наперевес.

И такое вот войско в XI—XII вв. столкнулось во время крестовых походов с армиями мусульман­ских государей. Тут и начались проблемы. Воины мусульманского Востока унаследовали замечатель­ные военные традиции Ирана и в какой-то мере восточных регионов Римской империи, обогащённые опытом тюрков.

466