Отличие крайней необходимости от других обстоятельств, исключающих преступность деяния

Наряду с вышеописанными состояниями практика столкнулась с такими обстоятельствами, устраняющими общественную опасность, как задержание лица, совершившего преступление, физическое или пси­хическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. То, что они не имели собственной законодательной регламентации, значительно осложняло их юридическую оценку. Новый УК Российской Федерации (в Главе 8) учел требование прак­тики и предусмотрел самостоятельное уголовно-правовое регулиро­вание соответствующих институтов.

Характеристика необходимой обороны и крайней необходимо­сти, общие представления об обстоятельствах, исключающих пре­ступность деяний, а также накопленный эмпирический опыт позволя­ет проанализировать такой новый для отечественного уголовного права институт, как задержание лица, совершившего преступление (задержание). Определенная априорность суждений чревата неко­торыми неточностями. Но и предварительное рассмотрение, надеем­ся, поможет формированию практики, которая, в свою очередь, скорректирует приведенные взгляды.

Задержание лица, совершившего преступление, отвечает закон­ным интересам пострадавших от преступления, интересам общества и государства, в том числе правосудия. Принимая меры к задержанию, граждане способствуют реализации принципа неотвратимости нака­зания, помогают правоохранительным органам выполнить задачи уголовного судопроизводства. Кроме того, совершивший преступле­ние, с целью сокрытия следов своей противоправной деятельности может совершить другие преступления и уже тем самым представляет собой социальную опасность. Известно также, что многие преступле­ния совершаются не единично, а серийно, и крайне важно пресечь преступную деятельность на возможно более раннем этапе. Поэтому правомерное задержание лица, совершившего преступление, общест­венно полезно и, соответственно, правомерно.

Статья 38. Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление

1. Не является преступлением причинение вреда лицу, совершив­шему преступление, при его задержании для доставления органам вла­сти и пресечения возможности совершения новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не было возможности, и при этом не было допущено превышение необходимых для этого мер.

2. Превышением мер, необходимых для задержания лица, совер­шившего преступление, признается их явное несоответствие характе­ру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, когда лицу без необходимости причиняется явно чрезмерный вред. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умыш­ленного причинения вреда».

Из текста закона видно, что по признакам правомерности за­держание имеет сходство, как с необходимой обороной, так и с край­ней необходимостью. То есть вред причиняется в связи с преступле­нием (общественно опасным деянием) и именно лицу, его совершив­шему; но при этом причинение вреда обусловлено невозможностью задержать лицо без причинения ему вреда. Вместе с тем нельзя не заметить и ряд существенных различий. Приведем их вкратце.

Основанием для действий по задержанию является не опасность посягательства, а сам факт совершенного преступления, с одной сто­роны, и намерение лица, его совершившего, уйти от ответственности, с другой стороны, иначе причинение вреда теряет всякий смысл.

В отличие от необходимой обороны задержание, с точки зрения уголовного закона, осуществляется только в отношении лица, совер­шившего преступление. Если известно, что общественно опасное дея­ние совершено душевно больным, который может быть признан не­вменяемым, или лицом, не достигшим возраста уголовной ответст­венности, причинение вреда при задержании, по смыслу закона, должно выходить за рамки статьи 38 УК РФ. Если же задержи­вающий не осведомлен о душевном состоянии и возрасте задержи­ваемого и эти обстоятельства для него не очевидны, такое заблужде­ние следует считать извинительным. Заметим, что закон применяет формулировку задержание «лица, совершившего преступление», а не задержание преступника. Преступником лицо может быть названо только по судебному приговору, его вину в совершении преступления еще требуется доказать в установленном законом порядке. Однако объективные признаки преступления должны быть налицо.

Нельзя исключить случаи, когда задержание может перерасти в состояние необходимой обороны, то есть когда задерживаемый со­вершает общественно опасное посягательство в отношении задержи­вающих или иных лиц (например, при активном сопротивлении). Таким образом, вступают в действие правила статьи 57 УК РФ, и праводеликтность теряет свое значение. Наряду с этим причинение при задержании вреда третьим лицам охватывается правилами край­ней необходимости.

Весьма специфично закон определяет пределы причиняемого при задержании вреда. Они как бы синтезированы из институтов необхо­димой обороны и крайней необходимости. Допустимый вред, с одной стороны, определяется характером и степенью общественной опасности содеянного, без требования меньшего вреда. Как и при самозащите, это предполагает даже определенное превосходство наносимого вреда над тем, который причинен задерживаемым. С другой сто­роны, размер вреда поставлен в зависимость от обстоятельств задер­жания и определяется соображениями целесообразности, с тем, чтобы явно чрезмерный вред не был причинен без очевидной необходимо­сти.

Несмотря на названные отличия в условиях правомерности, к задержанию применимы сходные с необходимой обороной и крайней необходимостью правила, хотя и они имеют определенную специфи­ку.

Так, признак наличности состоит в том, что лицо уже совершило преступление, но еще не передано органам власти и не пресечена воз­можность совершения им новых преступлений. Отсюда своевремен­ным можно признать задержание лица, подлежащего уголовной от­ветственности и скрывающегося от следствия и суда. Если преступле­ние еще только замышляется, но реальных мер, направленных на достижение преступного результата не принято, то задержание следу­ет считать преждевременным. (Пресечение преступного деяния, по­нятно, подчиняется правилам необходимой обороны.) Когда, наобо­рот, основания для задержания отпали (лицо задержано, явилось с повинной или обнаружило готовность добровольно сдаться властям), причинение вреда должно расцениваться как запоздалое задержание. При определении правовых последствий преждевременного или запо­здалого задержания могут быть приняты во внимание правила, опи­санные в предыдущих разделах.

Наличность оснований для задержания должна сочетаться с их действительностью. Последнее, как представляется, следует рассмат­ривать в четырех аспектах:

факт совершения преступления;

при­частность к нему данного лица, которое подлежит уголовной от­ветственности и пытается неправомерно избежать ее.

Ошибка по поводу хотя бы одного из этих слагаемых предполагает мнимость задержания со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Специальная ответственность за нарушение правил задержания законом не предусмотрена, в таких случаях деяние должно быть ква­лифицировано по статье УК, устанавливающей ответственность за фактически совершенное преступление. Но данное обстоятельство названо в п. ж статьи 61 УК РФ в качестве смягчающего наказание (то же самое касается действий в нарушение условий правомерности необходимой обороны, крайней необходимости, обоснованного рис­ка, исполнения приказа или распоряжения). Напомним также, что понятием превышения необходимых для задержания мер охватыва­ются только умышленные действия.

Как видим, рассмотрение дела о задержании лица, совершивше­го преступление, может представлять значительную сложность на практике. Это, прежде всего, относится к отграничению задержания от состояний необходимой обороны и крайней необходимости. Не­мало трудностей лежит и на пути определения правомерности задер­жания, особенно пределов допустимого вреда, признака действитель­ности тральных мест при доказывании будут занимать психологические и физиологические характеристики задерживающего. Они станут акту­альными при определении оснований для задержания, того, насколь­ко адекватно задерживающим оценена личность совершившего пре­ступление, характер и степень общественной опасности содеянного, обстановка задержания, необходимость причинения и размер вреда.

Последнее обстоятельство чрезвычайно важно установить в ходе производства по делу. Во-первых, иначе невозможно выяснить, соблюдены ли допустимые пределы. Во-вторых, с учетом величины неправомерно причиненного при задержании вреда к виновному на основании статей 61 п. «ж», 64, 73 УК РФ может быть назначено более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление (ниже низшего предела) либо условное осуждение.

В Главе 8 нового Уголовного кодекса наряду с задержанием ли­ца, совершившего преступление, предусмотрены еще три ранее не регламентированных обстоятельства, исключающих преступность деяния: физическое или психическое принуждение, обоснованный риск и исполнение приказа или распоряжения. Учитывая их новизну и недостаточную изученность, а также известное сходство с рассмот­ренными выше состояниями, ограничимся лишь кратким коммента­рием к уголовному закону.

Причинение вреда под принуждением (физическим или психиче­ским) регулируется статьей 40 УК РФ:

Статья 40. Физическое или психическое принуждение

1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уго­ловным законом интересам в результате физического принуждения, если вследствие такого принуждения лицо не могло руководить своими действиями (бездействием).

2. Вопрос об уголовной ответственности за причинение вреда ох­раняемым уголовным законом интересам в результате психического принуждения, а также в результате физического принуждения, вслед­ствие которого лицо сохранило возможность руководить своими дей­ствиями, решается с учетом положений статьи 39 настоящего Ко­декса».

Применительно к этому обстоятельству специфическую труд­ность может составить определение способности руководить своими действиями (бездействием) со стороны лица, к которому применено физическое принуждение.

Физическое принуждение, как представляется, может быть вы­ражено только в виде насилия, тогда как психическое принуждение заключается в угрозах, в том числе в отношении родственников или близких людей, шантаже, отказе выполнить те или иные действия, имеющие жизненно важное значение, высказывании намерения вы­полнить общеопасные действия (например, захват заложников, тер­рористический акт, применение средств массового поражения, акт вандализма) и т.д.

Возможность скрыться, обратиться за помощью или самостоя­тельно противостоять физическому принуждению без особого вреда себе, свидетельствует о том что лицо могло руководить своими дей­ствиями (бездействием). Это исключает безусловную правомерность причинения вреда. При таких условиях, а также при психическом принуждении вступают в действие правила крайней необходимости, а именно, требования о неизбежности причинения вреда и о меньшем вреде.

Непреодолимое принуждение, подавляющее волю человека, ча­ще всего превращает его в орудие преступления, что закономерно устраняет общественную опасность и противоправность причинения им вреда. Если же у лица имеется выбор и оно сознательно причиняет меньший вред во имя сохранения более высоких ценностей, то такое поведение может быть не только правомерным, но и общественно полезным (например, причинение имущественного ущерба под угро­зой гибели людей, повреждения памятника культуры и т. д.)

Принципиальное отличие принуждения от состояния крайней необходимости состоит в характере, источнике и направленности угрожающей опасности. В первом случае она заключается в целена­правленном физическом или психическом воздействии, может исхо­дить только от физических лиц и применяется в отношении данного лица. Опасность при крайней необходимости носит спонтанный по отношению к данному лицу (нередко стихийный) характер и угрожа­ет, так сказать, безадресно. Однако правила устранения угрозы, как видим, во многом сходны. Само собой разумеется, что вредоносное действие (бездействие) под принуждением должно быть направлено на третьих лиц; причинение вреда лицу (лицам), от которых исходит угроза, подчиняется правилам необходимой обороны.

В отличие от необходимой обороны, крайней необходимости и задержания лица, совершившего преступление, иные виды правомер­ного причинения вреда, в том числе под принуждением, могут выра­жаться в форме не только действия, но и бездействия.

Специальные условия правомерности предусмотрены для при­чинения вреда при обоснованном риске. Вот, что говорит об этом Уголовный кодекс Российской Федерации.

Статья 41. Обоснованный риск

1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уго­ловным законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели.

2. Риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предот­вращения вреда охраняемым уголовным законом интересам.

3. Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопря­жен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической ката­строфы или общественного бедствия».

Из приведенной статьи закона видно, что действия в данном со­стоянии направлены не на устранение прямого вреда, а на достиже­ние позитивного эффекта, то есть на изменение сложившейся обста­новки, «вредной», рутинной по отношению к предполагаемому про­грессу. Угроза причинения опасных последствий исходит от самого лица, взявшего на себя ответственность за достижение общественно полезного результата, но в нарушение уголовно-правового запрета. Отсюда естественны и предъявляемые законом требования, наруше­ние которых не может служить оправданием для причинения вреда:

общественно полезная цель, которая при выполнении других условий делает общественно полезным и само деяние;

невозможность достижения этой цели без риска причинения вреда;

принятие максимально возможных, исчерпывающих мер, на­правленных на недоумение обусловленного риском вреда. Важней­шей особенностью, отличающей данное обстоятельство, является отсутствие умысла на причинение фактического вреда в результате действия (бездействия) лица, допустившего риск. Представляется, что понятие «риск» – к тому же в сопровождении с прилагательным «обоснованный» – исключает не только прямой, но и косвенный умы­сел. Наличие косвенного умысла указывает на беспечность субъекта, авантюрный характер действий и не имеет ничего общего с рассмат­риваемым правовым состоянием. В этой связи ответственность за неправомерное причинение вреда со ссылкой на обоснованный (а точнее – необоснованный) риск должна наступать как за неосторож­ное преступление;

категорическая недопустимость деяния, которое заведомо мо­жет повлечь наступление тяжких последствий, таких как гибель мно­гих людей, экологическую катастрофу или общественное бедствие. В целом же, логично, что размер вероятного вреда, обосновывающего риск, должен быть предельно низким в сравнении с разницей между status qvo и ожидаемым результатом.

Поэтому совершение деяния, содержащего формальный состав, во имя достижения эко­номического эффекта или иного социального блага, с нашей точки зрения, можно безусловно считать оправданными.

Установить практически обоснованность действий, связанных с риском, достаточно сложно. Для этого необходимо исследовать:

социальную значимость поставленной цели;

возможность добиться этой цели в сложившейся ситуации без причинения вреда и при условиях, созданных лицом, допустившим риск, а также реальное достижение намеченной цели;

данные, относящиеся к профессиональным качествам лица, до­пустившего риск, его опыту;

наличие или отсутствие возможности обратиться за помощью (консультацией) к специалистам;

размер возможного вреда, его соотношение с результатом, ожидаемым от действий, обусловленных риском, и фактически причиненный вред.

Важное значение для обоснования риска и для его юридической оценки имеют мотивы, которыми лицо руководствовалось при со­вершении деяния при рассматриваемых обстоятельствах.

Наконец, по новому УК, преступность деяния может быть ис­ключена в связи с исполнением (неисполнением) приказа или распо­ряжения:

Статья 42. Исполнение приказа или распоряжения

1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уго­ловным законом интересам лицом, действующим во исполнение обяза­тельных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответствен­ность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.

2. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение за­ведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответ­ственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность».

Как видим, здесь предусмотрены два вида внешне противоправ­ного деяния, преступность которого зависит от реагирования на приказ или распоряжение.

Во-первых, это исполнение властно-распорядительного акта, когда исполнитель не знал об общественно опасных последствиях своего действия (бездействия), хотя мог и дол­жен был знать, либо знал, но самонадеянно рассчитывал на их предотвращение (неосторожная форма вины). Если о таковых по­следствиях он не знал, не мог и не должен был знать, то соответст­венно, исключается всякая форма вины, что само по себе снимает вопрос о преступности деяния.

Во-вторых, закон предусматривает неисполнение заведомо неза­конного приказа или распоряжения. Невыполнение управленческого акта уполномоченного лица в некоторых случаях может быть при­знано уголовно противоправным – как должностное преступление. Однако сознательное совершение незаконных действий (бездействия), хотя бы во исполнение приказа или распоряжения, обусловливает ответственность исполнителя за причинение вреда в результате тако­го деяния. Поэтому отказ выполнить заведомо незаконную команду не только утрачивает общественную опасность, но и сам устраняет возможные общественно опасные последствия.

При рассмотрении дел об исполнении (неисполнении) приказа или распоряжения важно установить:

отношения власти и подчинения между лицом, издавшим управленческий акт, и исполнителем, а также уровень их общечело­веческих отношений (не было ли у них неприязни друг к другу или, наоборот, дружбы и т.д.);

полномочия должностного лица и исполнителя, вправе ли один был отдавать данный приказ (распоряжение) и обязан ли другой его исполнять;

существо приказа, его четкость и ясность для исполнителя, а также характер совершенного деяния, не имело ли место несоответст­вия между ними;

могли и должны ли они знать о незаконности предназначенных к выполнению действий, знали ли об этом, была ли у исполнителя возможность обдумать, осмыслить принятое руководителем решение (здесь большое значение имеют психологические свойства лица, ус­ловия, при которых был отдан приказ, и при которых совершалось обусловленное им деяние);

не было ли оказано на исполнителя давление (физическое или психическое принуждение, имеет значение и наличие иных обстоя­тельств, исключающих преступность деяния) и др.

Даже беглый взгляд на рассмотренные правовые состояния обращает внимание на пограничный характер ряда из них. Во всех случаях, когда появляется предположение (версия) о наличии обстоя­тельств, исключающих преступность деяния, этот вопрос должен быть досконально исследован с учетом всех фактических данных. Несмотря на наличие внешнего сходства, необходимо, руковод­ствуясь специальной нормой уголовного закона, четко установить признаки того или иного конкретного состояния, условия его право­мерности, в том числе допустимых пределов причиняемого вреда. При этом любой вывод должен быть сделан на основании доказа­тельств, полученных в соответствии с уголовно-процессуальным за­коном.