Привлеченным к уголовной ответственности

Серьезные проблемы долгое время были связаны с компенсацией морального вреда, причиненного незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

    Относительно нормы Основ Гражданского законодательства Союза ССР и республикот 31 мая 1991 г.(далее – Основ), регулировавшей отношения ответственности за эти действия (п.2 ст.127), высказывались суждения, что эта норма вообще не давала оснований для возмещения причиненного такими действиями морального вреда.

 Подобные суждения основывались на том, что п.2 ст.127 Основ - специальная норма, отсылающая к Положению о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (далее - Положение), утвержденному Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. (иного подзаконного акта по этому вопросу до сих пор не существует), а это Положение не предусматривает возможности возмещения морального вреда.

 Анализ этой проблемы позволяет сделать вывод о необоснованности таких суждений. Действительно ли в период действия Основ не было законных оснований для компенсации морального вреда, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов? Этот вопрос весьма актуален и сегодня, так как от его решения в значительной степени зависит судьба требований о компенсации морального вреда, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов в период действия Основ.

 Согласно п.2 ст.127 Основ вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий правоохранительных органов, подлежал возмещению независимо от вины должностных лиц соответствующих органов в порядке, предусмотренном законодательными актами. Заметим, что ст.127 не требовала "специального порядка" или "порядка, специально установленного законодательством" (об этом говорилось лишь в ст.447 ГК РСФСР в редакции до 1987 г.), а требовала только, чтобы соблюдался порядок, установленный законодательными актами. Это обстоятельство не учитывалось при формировании критикуемых нами суждений. Пункт 1 Положения предусматривает возмещение имущественного ущерба, восстановление различных прав и возмещение иного ущерба, хотя последующие пункты Положения устанавливают порядок возмещения только имущественного ущерба и восстановление прав. Можно сказать, что п.1 Положения в части возмещения иного, т.е. неимущественного, ущерба имел резервный характер, так как хотя существовавшее на момент утверждения Положения законодательство не предусматривало возможности возмещения морального вреда, однако само Положение содержало указание на потенциальную возможность такого возмещения. Согласно Положению возмещение производится из средств госбюджета (п.3), для чего гражданин обращается с требованием о возмещении ущерба в соответствующие органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры или в суд, которые в месячный срок определяют размер ущерба, о чем выносят постановление (определение).

 Но разве действовавшее одновременно с Основами законодательство не позволяло определить порядок возмещения морального вреда? Этот порядок законодательством был установлен: возмещение должно было производиться государством из средств государственной казны (п.2 ст.127, п.3 ст.25 Основ), для чего гражданин мог обратиться в суд с иском о возмещении морального вреда в соответствии с нормами ГПК РСФСР, а суд в установленные этим же кодексом сроки должен был определить размер возмещения морального вреда в денежной форме (ст.131 Основ) и вынести соответствующее решение.

 Таким образом, неправомерно утверждать, что законодательством не был установлен порядок для возмещения морального вреда. Другое дело, что не был установлен специальный порядок для такого возмещения, но, как было показано выше, этого и не требовалось. Для чего же тогда законодатель упомянул о порядке, установленном законодательством?

 Представляется, что законодатель был вынужден сделать это потому, что для возмещения имущественного ущерба Положение предусматривает либо внесудебный порядок, либо хотя и судебный, но не в порядке гражданского судопроизводства, а в порядке ст.369 УПК РФ). Поэтому, чтобы сохранить основание для применения Положения в случае возмещения имущественного ущерба, законодатель изложил п.2 ст.127 Основ именно в существовавшей редакции. Следовательно, и в случае применения этой нормы моральный вред подлежал возмещению в денежной форме.

 Этот вывод наиболее полно согласуется со ст.53 Конституции РФ, предусматривающей право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Какие-либо изъятия для отдельных видов вреда Конституцией РФ не предусмотрены.

 Однако судебная практика придерживалась противоположного взгляда по данному вопросу. Занятие судебными органами такой противоречащей смыслу гражданского законодательства и Конституции РФ позиции в отношении последствий ошибок правоохранительных (в том числе и судебных) органов влекло освобождение государства от имущественной ответственности за неправомерные действия этих органов, нарушающие конституционные права и свободы гражданина - весьма характерный пример совпадения интересов разных ветвей власти.

 Сегодня неясности устранены. Согласно п.1 ст.1070 и ст.1100 ГК РФ моральный вред, причиненный гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения ареста или исправительных работ подлежит компенсации независимо от вины должностных лиц соответствующих органов в порядке, установленном законом, хотя в Положении по-прежнему отсутствуют слова "моральный вред" и соответственно не предусмотрен порядок его компенсации. Вопрос об обязанности государства возместить моральный вред в принципе уже возникнуть не может: ст.1100 ГК РФ прямо указывает на наличие такой обязанности. Согласно п.2 ст.136 УПК РФ иски о компенсации причиненного морального вреда предъявляются в порядке гражданского судопроизводства.

Некоторые авторы считают неприменимым правило ст.2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. о том, что вред не подлежит возмещению, если гражданин в процессе дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства путем самооговора препятствовал установлению истины и тем самым способствовал наступлению ущерба (как устанавливает п.3 Инструкции от 2 марта 1982 г. по применению Положения, речь в данном случае идет о самооговоре, не являющемся результатом применения к гражданину насилия, угроз и иных незаконных мер). Такая позиция основывается на том, что ст.53 Конституции РФ и ст.1070 ГК РФ не содержат подобных ограничений, а самооговор не снимает ответственности с органа дознания, следователя, прокурора и суда за незаконное привлечение к уголовной ответственности и осуждение невиновного, поскольку именно на них лежит обязанность принять все предусмотренные законом меры для полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела и не рассматривать признание обвиняемым своей вины в качестве основания обвинения, если оно не подкреплено всей совокупностью имеющихся по делу доказательств (п.2 ст.77 УПК РФ). Отмеченная позиция и ее обоснование, если их смысл сводится к недопустимости отказа в возмещении вреда при наличии самооговора, представляются не бесспорными и требуют некоторых комментариев.

 Судебная практика, как следует из постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря 1988 г. N 15 "О некоторых вопросах применения в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. "О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей", под самооговором понимает заведомо ложные показания подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, которые даны с целью убедить органы предварительного расследования и суд в том, что именно им совершено преступление, которого он в действительности не совершал.

 В период действия ГК РСФСР в ст.2 указа был конкретизирован применительно к данному случаю вывод, вытекавший из смысла ст.458 ГК РСФСР, о том, что если умысел потерпевшего содействовал возникновению или увеличению вреда, то в возмещении вреда должно быть отказано (хотя ст.458 ГК РСФСР прямо устанавливала в качестве основания для уменьшения размера возмещения или отказа в таковом только грубую неосторожность потерпевшего).

 В настоящее время в п.1 ст.1083 ГК РФ прямо предусматривается, что вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Применимо ли это правило к случаю самооговора? Представляется, что применимо, если под вредом понимать тот вред, который возник вследствие самооговора, т.е. если самооговор является причиной или одной из причин возникновения или увеличения вреда.

 Собственно говоря, если вред возникает вследствие умысла потерпевшего, то действия последнего являются в этом случае косвенной причиной возникновения вреда и сам потерпевший - одновременно и причинителем этого вреда.

 Как отмечалось выше, самооговор является неправомерным умышленным действием, препятствующим нормальной деятельности правоохранительных органов по выполнению установленных в ст.2 УПК задач уголовного судопроизводства - быстрому и полному раскрытию преступлений, с тем чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности.

 Показания, содержащие самооговор, имеют в уголовном судопроизводстве не большее, но и не меньшее значение, чем другие виды доказательств. Закон запрещает основывать обвинительное заключение и обвинительный приговор на признании обвиняемого в случае, если оно не подтверждается совокупностью имеющихся по делу доказательств. Эта совокупность формируется в стадии дознания и предварительного следствия и нередко дополняется в стадии судебного следствия. К моменту вынесения обвинительного приговора собранные по делу доказательства не должны оставлять сомнений в виновности подсудимого.

 Между тем показания, содержащие самооговор, как и любые другие доказательства, требуют проверки, для чего необходимо определенное время. Самооговор может повлечь применение меры пресечения или увеличение ее продолжительности и в этом случае является хотя и косвенной, но главной причиной вреда, возникшего вследствие применения меры пресечения. Безусловно, вред вообще не будет иметь причинной связи с самооговором, если прямо нарушены требования ст.77 УПК РФ, т.е. признание обвиняемого положено в основу обвинения, не будучи подкреплено совокупностью собранных по делу доказательств.

 Таким образом, при самооговоре следует применять п.1 ст.108З ГК РФ как общую норму, устанавливающую основания отказа в возмещении вреда или уменьшения его размера, в совокупности с правилами ст.1070 ГК РФ и отказывать в возмещении того вреда, главной причиной которого служит самооговор. В таком подходе нет ограничений права на возмещение вреда, установленного в ст.53 Конституции РФ, которая гарантирует предоставление гражданину возможности осуществления этого права, а условия его осуществления конкретизируются в гражданском законодательстве. Иной подход заставлял бы предположить наличие противоречия между ст.53 Конституции РФ и ст.1069 ГК РФ, поскольку в ст.53 вина не фигурирует в качестве одного из оснований ответственности, в то время как в ст.1069 ГК РФ вина является одним из таких оснований. Между тем наличие общего состава оснований ответственности в ст.1069 ГК РФ не вызовет сомнений с точки зрения соответствия этой нормы Конституции РФ.