Моего отца. Высокий, худой, иссохший, бледный, с лицом узким, как лезвие
Ножа, он говорил отрывисто, был сварлив, как старая дева, придирчив, как Столоначальник. Над моими шаловливыми и веселыми мыслями всегда тяготела Отцовская воля, покрывала их как бы свинцовым куполом; если я хотел выказать Ему мягкое и нежное чувство, он обращался со мной, как с ребенком, который Сейчас скажет глупость; я боялся его гораздо больше, чем, бывало, боялись мы Наших учителей; я чувствовал себя в его присутствии восьмилетним мальчиком. Как сейчас вижу его перед собой. В сюртуке каштанового цвета, прямой, как Пасхальная свеча, он был похож на копченую селедку, которую завернули в Красноватую обложку от какого-нибудь памфлета. И все-таки я любил отца; в Сущности, он был справедлив. Строгость, когда она оправдана сильным Характером воспитателя, его безупречным поведением и когда она искусно Сочетается с добротой, вряд ли способна вызвать в нас злобу. Отец никогда не Выпускал меня из виду, до двадцатилетнего возраста он не предоставил в мое Распоряжение и десяти франков, десяти канальских, беспутных франков, этого Бесценного сокровища, о котором я мечтал безнадежно, как об источнике Несказанных утех, -- и все же отец старался доставить мне кое-какие Развлечения. Несколько месяцев подряд он кормил меня обещаниями, а затем Водил в Итальянский театр, в концерт, на бал, где я надеялся встретить возлюбленную. Возлюбленная! Это было для меня то же, что самостоятельность. Но, застенчивый и робкий, не зная салонного языка, не имея знакомств, я Всякий раз возвращался домой с сердцем, все еще не тронутым и все так же Обуреваемым желаниями. А на следующий день, взнузданный отцом, как Кавалерийский конь, я возвращался к своему адвокату, к изучению права, в Суд. Пожелать сойти с однообразной дороги, предначертанной отцом, значило Навлечь на себя его гнев; он грозил при первом же проступке отправить меня Юнгой на Антильские острова. И как же я трепетал, иной раз осмеливаясь отлучиться на часок-другой ради какого-нибудь увеселения! Представь себе Воображение самое причудливое. сердце влюбчивое, душу нежнейшую и ум самый Поэтический беспрерывно под надзором человека, твердокаменного, самого Желчного и холодного человека в мире, -- словом, молодую девушку обвенчай со Скелетом -- и ты постигнешь эту жизнь, любопытные моменты которой я могу только перечислить; планы бегства, исчезавшие при виде отца, отчаяние, Успокаиваемое сном, подавленные желания, мрачная меланхолия, рассеиваемая Музыкой. Я изливал свое горе в мелодиях. Моими верными наперсниками часто Бывали Бетховен и Моцарт. Теперь я улыбаюсь, вспоминая о предрассудках, Которые смущали мою совесть в ту невинную и добродетельную пору. Переступи я Порог ресторана, я почел бы себя расточителем; мое воображение превращало Для меня кофейни в притон развратников, в вертеп, где люди губят свою честь И закладывают все свое состояние; а что касается азартной игры, то для этого Нужны были деньги. О, быть может, я нагоню на тебя сон, но я должен Рассказать тебе об одной из ужаснейших радостей моей жизни, о хищной Радости, впивающейся в наше сердце, как раскаленное железо в плечо преступника! Я был на балу у герцога де Наваррена, родственника моего отца. Но чтобы ты мог ясно представить себе мое положение, я должен сказать, что На мне был потертый фрак, скверно сшитые туфли, кучерской галстук и Поношенные перчатки. Я забился в угол, чтобы вволю полакомиться мороженым и Насмотреться на хорошеньких женщин. Отец заметил меня. По причине, которой я Так и не угадал -- до того поразил меня этот акт доверия, -- он отдал мне на Хранение свой кошелек и ключи. В десяти шагах от меня шла игра в карты. Я Слышал, как позвякивало золото. Мне было двадцать лет, мне хотелось хоть на Один день предаться прегрешениям, свойственным моему возрасту. То было Умственное распутство, подобия которому не найдешь ни в прихотях куртизанок, Ни в сновидениях девушек. Уже около года я мечтал, что вот я, хорошо одетый, Сижу в экипаже рядом с красивой женщиной, разыгрываю роль знатного Господина, обедаю у Вэри, а вечером еду в театр и возвращаюсь домой только На следующий день, придумав для отца историю более запутанную, чем интрига "Женитьбы Фигаро", -- и он так ничего и не поймет в моих объяснениях. Все Это счастье я оценивал в пятьдесят экю. Не находился ли я все еще под Наивным обаянием пропущенных уроков в школе? И вот я вошел в будуар, где Никого не было, глаза у меня горели, дрожащими пальцами я украдкой пересчитал деньги моего отца: сто экю! Все преступные соблазны, воскрешенные Этой суммой, заплясали предо мною, как макбетовские ведьмы вокруг котла, но только обольстительные, трепетные, чудные! Я решился на мошенничество. Не Слушая, как зазвенело у меня в ушах, как бешено заколотилось сердце, я взял две двадцатифранковые монеты, -- я вижу их как сейчас! На них кривилось Изображение Бонапарта, а год уже стерся. Положив кошелек в карман, я подошел К игорному столу и, зажав в потной руке две золотые монеты, стал кружить Около игроков, как ястреб над курятником. Чувствуя себя во власти
Популярное: Почему стероиды повышают давление?: Основных причин три... Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация... Модели организации как закрытой, открытой, частично открытой системы: Закрытая система имеет жесткие фиксированные границы, ее действия относительно независимы... Организация как механизм и форма жизни коллектива: Организация не сможет достичь поставленных целей без соответствующей внутренней... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (575)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |