В ряде районов Украины

23 июня 1933 г.

По сообщению ГПУ УССР, в ряде районов областей Украины продол­жают отмечаться продовольственные затруднения. Для характеристики роста продзатруднений приводим данные по Харьковской области.

Таким образом, из 64 районов области продзатруднениями охвачено 58. Из них особенно поражены 23 района.

По г. Харькову значительно возросло количество нищенствующего, бродячего элемента и беспризорных детей. Только в мае подобрано 11 403 чел., из них: взрослых — 4439, детей и подростков — 6378. За 3 дня июня подобрано 1077 чел., из них детей и подростков — 609. Среди этого элемента распространилась смертность; в мае на улицах и базарах Харькова подобрано 992 трупа. В детдомах различных учреждений города сейчас находится 13 237 подобранных беспризорных детей. Ежедневно на приемник вокзала поступает 300—500 детей. Подбираемые в городе дети подбрасываются крестьянами, в основном, из [Ново-]Водолажского, Ба-лаклейского, Алексеевского, Змиевского, Красноградского, Чугуевского, Богодуховского, Краснокутского и Валковского районов Харьковской об­ласти.

В Донбассе продзатруднения испытывает ряд районов, особенно на Старобелыцине. Положение в этих районах председатель облисполкома в письме на имя т. Косиора характеризует таким образом: «По данным рай­онов (книги ЗАГСов), с 1 января 1933 г. умерло от голода по Ново-Псков­скому району — 5335 чел., Рубежанскому — 2211, Старобельскому (без семи сельсоветов) — 2289, Троицкому — 2130, Белолуцкому — около 5 тыс. чел., всего лишь по 5 районам — 16 965 чел. Есть основания пред­полагать, что по всем районам Старобельщины умерло от голода ориенти­ровочно не менее 40 тыс. чел.»

В данное время голодает примерно до 50% всего населения. Огромное количество истощено до крайних пределов. Возросло количество таких районов в Одесской, Днепропетровской, Киевской и Винницкой областях. В Черниговской области в последнее время ощущают продзатруднения 30 районов, где испытывает нужду в продовольствии свыше 60 тыс. чел.

В большинстве районов оказанная в свое время продпомощь иссякла. Мобилизация местных ресурсов прекратилась. Заболеваемость и смерт­ность на почве голода усилилась в ряде районов. В Одесской области в Савранском, Криво-Озерском, Любашевском, Арбузинском, Добровелич-ковском, Голованевском, Троицком, Н.-Архангельском, Б.-Александров­ском, Н.-Украинском, Б.-Висковском и Знаменском районах на 1 апреля было зарегистрировано 1762 смертных случая; на 1 мая, по неполным данным, — 10 638. В АМССР только по Балтскому, Ананьевскому и Ко-дымскому районам голодает до 20 тыс. чел. В Черниговской области на­считывается больных и опухших на почве голода 12 тыс. чел.

Контингент голодающих, в основном, колхозники, главным образом, многосемейные хозяйства и выработавшие небольшое количество трудод­ней, и единоличники — многосемейные и не занимавшиеся в последнее время сельским хозяйством. В целом ряде районов фиксируются невыхо­ды на работу отдельных групп колхозников, истощенных от недоедания. В отдельных колхозах отмечены волынки, сопровождаемые групповыми требованиями колхозников об оказании продпомощи, выдачи хлеба и ор­ганизации общественного питания.

В районах, пораженных острыми продзатруднениями, распространены случаи людоедства, трупоедства, употребления в пищу падали и разных суррогатов. Если в феврале, марте и первой половине апреля по Украине было зарегистрировано 206 случаев людоедства в 166 населенных пунктах 76 районов, то с 15 апреля по 1 июня, по неполным данным, зарегистри­ровано 315 случаев людоедства по 201 населенному пункту 66 районов.

Случаев трупоедства на 15 апреля было отмечено 113, на 1 июня — 368. Убийствам с целью людоедства подвергаются, главным образом, дети. Эти явления имеют место особенно в Киевской, Одесской, Харьковской и Дне­пропетровской областях.

В пограничной полосе продзатруднения отмечаются по многим насе­ленным пунктам. По неполным данным, в Ярунском, Славутском, Воло-чиском, Каменец-Подольском, Немировском, Ново-Ушицком, Дубоссар-ском, Каменском, Слободзейском и [Ново-]Одесском районах продзатруд-нениями охвачен 71 населенный пункт, где количество голодающих до­стигает 15 тыс. чел. На почве голода в селах, непосредственно прилегаю­щих к границе и демаркации, зафиксированы случаи опухания от голода и смерти, причем в отдельных местах они приняли распространенный ха­рактер. По некоторым населенным пунктам пограничных районов отмече­ны случаи людоедства, питания падалью и разными суррогатами. Получи­ли распространение нищенство и воровство. В ряде пограничных сел за­метно усилились эмиграционные тенденции среди отдельных групп кол­хозников и единоличников. В мае на участке 20-го погранотряда было за­регистрировано 13 прорывов с 27 прорвавшимися; на участке 23-го погра­нотряда — 4 с 20 прорвавшимися.

На станциях железных дорог отмечается большой наплыв нищенству­ющего, бездомного, бродячего элемента и беспризорных детей, в основном пришедших из сел. В мае на Южных, Екатерининских и Юго-Западных ж[елезных] д[орогах] задержано этого элемента в количестве 31 154 чел. и беспризорных подростков и детей — 8502. Подобрано трупов — 1243.

При этом прилагаем выдержки из письма врача г. Звенигородка П. Блонского, адресованного Наркомздраву УССР т. Канторовичу, пред­ставляющего ярко выраженный а/с документ.

Пом. нач. СПО ОГПУ Люшков ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11.Д. 56. Л. 198—202. Подлинник.

Приложение Выписки из письма

Наркомздраву УССР т. Канторовичу

«Положение Звенигородского района и соседних с ним непосредствен­но наблюдаю, как врач, а об остальных сужу со слов очевидцев. Кратко говоря, по селам и мелким городам один сплошной ужас. Нищета неверо­ятная, постоянный массовый голод. Массовая смертность от голода. Около 30% населения сел истощены от голода или опухли. Рождаемость сведена до необычайно малых размеров. Людоедство, некрофагия стали частым явлением. В селе почти не видно ни собак, ни кошек — все съедены. Пре­ступность увеличилась до невероятных размеров. Голод приводит к таким преступлениям, о каких раньше не слыхали. Я уже не говорю о знамени­том срезывании колосков. Все (не только крестьяне) сделались ворами от недоедания. Попрошайничество небывалое. «Спекулянтов» или, лучше сказать, «людей воздуха» (т.е. занимающихся тем же, чем занималась до недавнего времени еврейская беднота в местечках) развелось невероятное количество. Арестов производится страшно много; тюрем не хватает: в Звенигородке на днях тоже открыли тюрьму, закрытую 8 лет назад».

«Суд функционирует вовсю. Немало арестованных при милиции умер­ло. За один 1932 г. разбежалось в разные части СССР более 10 тыс. из Звенигородского района. Разрушенных построек жилых и хозяйств в Зве-нигородке и по селам чрезвычайно много; по улицам много пухлых, исто­щенных. Слом, положение не лучше, чем после нашествия жестокого не­приятеля, военной осады или стихийного бедствия».

«Для борьбы с голодом кое-что делалось и в прошлом году, но дела­лось это, как-то я бы сказал, неофициально. Нельзя было даже говорить о голоде, «стыдливость» одолела. При такой «стыдливости», конечно, сде­лано было очень мало. В этом году тоже (еще до начала марта) говорить о голоде считалось чуть ли не контрреволюцией».

«Местные организации (районные и областные) не справляются с голо­дом без полноценной материальной и организации] конкретной помощи высших органов партии и власти. Этому мешало и мешает незначитель­ность, сравнительно с размерами бедствия, продовольственного фонда и несвоевременное получение его. А между тем, как говорят, элеватор на станцию Звенигородка полон хлеба, мельница в Звенигородке работает круглые сутки. Есть в городе работающие маслозавод и плодосушка. В 5 верстах есть сахарный завод».

«Очень распространена среди руководящих и рядовых работников по­литически вредная «теория», что в голоде виноваты сами голодающие, не хотели, мол, работать, говорят, а раз так — пускай дохнут, не жалко. При таком настроении тех, кто должен бороться с голодом, конечно, не может быть ощутимых результатов от их деятельности по борьбе с голо­дом. Эти «теории» тем более странны в устах советских работников, что они копируют взгляды и высказывания всех времен, что кто беден или го­лоден, тот сам виноват. Смертность увеличивается при свете таких фак­тов, что голодает немало колхозников с большим количеством трудодней; что и в этом году голодают трудящиеся колхозники и тех колхозов, кото­рые хорошо работали (с. Озирне Звенигородского района), что все эти «ло­дыри» с охотой идут на работу и работают в совхозах, на фабриках, заво­дах, шахтах и т.д. и не стесняются с расстоянием вплоть до Сахалина, Ба-тума, Ленинграда, ни тяжестью и вредностью работы, что как раз дейст­вительные старые, так сказать, «со стажем», лодыри далеко не голодают, во всяком случае, меньше массы до недавнего времени землед[ельческих] тружеников в поте лица. Как это ни странно, но эти «теоретики» даже не задумались над вопросом, почему это недавние труженики земли стали мало работать на земле или совсем не желают работать? Что убило у них импульс, охоту к земледельческому труду, что выбило их из колеи трудо­вой?»

«Какой-то коммерческий, чисто эксплуататорский подход к голодаю­щим. Их рассматривают не как людей в несчастье, а только как живую силу, которую нужно использовать для работы. Отсюда не борьба с голо­дом, как с народным бедствием, а только задание восстановить живую силу, причем лошадь в б лыпем почете, чем человек. За потерю лошади наказывают, а за массовую гибель людей никого не наказывают».

П. Блонский ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 56. Л. 203—205. Заверенная копия.

№ 129