УПРАВЛЕНИЕ № 157 МИНТРАНССТРОЯ СССР

Плохих В.А.
кандидат технических наук, генеральный директор ОАО "Визбас",
участник ликвидации последствий катастрофы, 1986 год.

Коллективу Управления № 157 (в настоящее время акционерное общество "Визбас"), сформированному в 1933 году, приходилось решать самые разнообразные и на первый взгляд неразрешимые задачи, возникавшие в тяжелых гидрогеологических условиях при строительстве метрополитенов и других народнохозяйственных объектов в различных регионах СССР.

Боевое "крещение" Управления № 157 состоялось при строительстве Московского метро. Для облегчения горнопроходческих работ в сложных гидрогеологических условиях была создана Контора работ по замораживанию и сооружению пассажирских входов" начальником которой был назначен инженер Трупак Н.Г. Первой работой, выполненной "Конторой по замораживанию, было успешное замораживание и проходка шахты № 20.

Затем способ замораживания грунтов применили сразу при сооружении трех наклонных эскалаторных тоннелей к станциям метро-Красные ворота", "Чистые пруды", "Лубянка", а также при проходке перегонных тоннелей под строениями и жилыми домами или вблизи них на Каланчевской улице, на Моховой у здания гостиницы "Националь" и у приемной Президиума ЦИК СССР. Во всех случаях применение способа замораживания с успехом оправдало свое назначение, несмотря на большие трудности и отсутствие отечественного опыта.

В 1933 году была создана "Специальная контора по водопонижению", начальником которой стал талантливый инженер И.В.Исар.

В те годы в нашей стране не было опыта работ по водопонижению, не было даже технической литературы по этому способу. Для решения этой проблемы были привлечены крупнейшие ученые в области инженерной геологии: академик Ф.П.Саворенский, профессора Г.В.Каменский и И.П.Кусакин. Проектирование систем водопонижения было поручено инженерам Э.М.Генделец и М.Х. Пржедецкому, работавшим в Метропроекте в группе "Основания и фундаменты".

Впервые способ водопонижения был успешно применен на участках строительства первой очереди метрополитена. В дальнейшем специальные способы применялись на всех участках со сложными гидрогеологическими условиями. В 1934 году "Специальная контора по водопонижению" выполнила также работы по химическому закреплению грунтов и фундаментов зданий по Моховой улице и Остоженке.

В 1936 году "Контора по замораживанию грунтов", "Специальная контора по водопонижению" и шахты № 7 и № 8 были объединены в "Контору специальных способов работ" под руководством Якова Абрамовича Дормана.

В предвоенные годы Конторой были выполнены крупные работы на многих объектах в различных городах Советского Союза. Были выполнены работы по замораживанию грунтов шахтных стволов в Подмосковном угольном бассейне и на гипсовом руднике н Новомосковске, водопонижение на оползневых склонах в Сталинграде и Сызрани. В 1939 году были начаты работы по замораживанию грунтов эскалаторных тоннелей в Ленинграде.

В годы Отечественной войны Контора выполняла работы на строительстве третьей очереди метро в г. Москве и осуществляла проходку эскалаторного тоннеля станции "Электрозаводская", а также замораживание и проходку шахтных стволов на Урале.

С тех пор Контора специальных способов работ, переименованная затем в Управление № 157, а ныне акционерное общество "Визбас", является одной из ведущих организаций страны, владеющей всеми видами специальных способов работ при строительстве подземных сооружений.

Акционерное общество "Визбас" выполняет работы по водопонижению, замораживанию грунтов, химическому закреплению грунтов, сооружению буроинъекционных и буронабивных свай, созданию стены в грунте методом буросекущихся свай, анкерному креплению стен котлованов, укреплению фундаментов зданий, бурению артезианских, сантехнических и материальных скважин.

С применением специальных способов, выполняемых нашим предприятием, осуществлено строительство большинства метрополитенов и других подземных объектов, сооружаемых в водонасыщенных грунтах в городах: Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Баку, Харькове, Днепропетровске, Кривом Роге, Ереване, Керчи, Николаеве, Сочи, Нижнем Новгороде, Минске, Екатеринбурге, Самаре и Челябинске, водопонижение на строительстве Северо-Муйского тоннеля и цементации пород на Кадарском тоннеле БАМа.

Катастрофа на ЧАЭС поставила целый комплекс задач, не встречавшихся в отечественной практике тоннелестроения.

Первыми 27 апреля в Чернобыль прибыли рабочие и ИТР Киевского участка, которые сразу приступили к бурению водопонижения с целью раскрытия котлована для бурения горизонтальных скважин под днище разрушенного реактора. Скважины бурились в 10-15 метрах от стены аварийного блока.

После окончания бурения водопонизительных скважин и включения в работу погружных насосов специалисты из "Киевметростроя" приступили к сооружению котлована.

Министерством транспортного строительства СССР перед Управлением № 157 была поставлена задача об организации и проведении работ по бурению горизонтальных скважин из сооружаемого котлована.

Основная цель горизонтальных скважин - это прокачка жидкого азота под днище разрушенного реактора.

Сложность выполнения этой задачи состояла в том, что в Киеве не было станков горизонтального бурения, специалистов ИТР и рабочих. А сроки выполнения этой работы были сжаты до предела, т.е. после сооружения котлована необходимо сразу приступить к бурению горизонтальных скважин.

Станки горизонтального бурения в это время находились в городах Сочи, Харькове. Поэтому мною была дана команда начальнику участка в г. Харькове Войтюку Ю.В., а в г. Сочи Арутюняну М.С. по организации доставки станков горизонтального бурения на Чернобыльскую АЭС.

Эта работа была успешно выполнена. Станок из г. Харькова был доставлен на вторые сутки, а из г. Сочи - на пятые сутки.

Станки были доставлены автотранспортом.

Для выполнения работ по горизонтальному бурению были направлены рабочие и ИТР из городов Москвы, Горького, Свердловска, Куйбышева, Сочи, Харькова. Всего прибыло 120 человек.

Большинство прибывших рабочих и ИТР не имели навыков по монтажу и эксплуатации станков горизонтального бурения, так как использовались станки фирмы "ТОКЕ Вопп§" /Япония/.

Для обучения рабочих и ИТР был организован полигон, на котором отрабатывались навыки управления данными станками.

Особенно мне хотелось бы сказать о рабочих и ИТР, с которыми мне пришлось работать.

Несмотря на срочность выполнения поставленной задачи, неизвестность сложившейся ситуации у разрушенного реактора, все работы выполнялись в установленные сроки.

Не было паники и сцен, никто не отказывался от работы у реактора.

Большой вклад в организацию и проведение буровых работ внесли: т. Войтюк Ю.В. - руководитель Харьковского участка; т. Романовский Л.И. - руководитель Киевского участка; т. Арутюнян М.С. - руководитель Сочинского участка. Самоотверженно трудились инженеры Киселев В.Н., Фоминых В.Н., Гранников С.С. Антонян С.А.

Из рабочих особенно хорошо и самоотверженно трудились Яблуновский В.А., Еремин Л.А., Зубаков С.Н., Ободзинский А.М., Новиков В.В.

Правительство СССР высоко оценило работу сотрудников Управления № 157.

Всего было награждено Правительственными наградами 40 человек, в том числе:

1. Плохих В.А. - орден Трудового Красного Знамени,
2. Ободзинский А.М. - орден Октябрьской Революции,
3 Купяк И.И. - орден Дружбы народов,
4. Арутюнян М.С. - орден "Знак Почета",
5. Задеренко Г.И. - орден Трудовой Славы III степени,
6. Новиков В.В. - орден Трудовой Славы III степени,
7. Асланишвили В.Г. - медаль "За трудовую доблесть,
8. Кованцев А.Е. - медаль "За трудовое отличие",
9. Зубаков - орден Мужества,
10. Бобров О.В. - медаль "За спасение погибавших",
11. Бусаев Д.В. - медаль "За спасение погибавших",
12. Вакулин Е.А. - медаль "За спасение погибавших",
13. Вдовин Г.П. - медаль "За спасение погибавших",
14. Ришаев П.И. - медаль "За спасение погибавших",
15. Голодухин А.В. - медаль "За спасение погибавших",
16. Данилов Ю.И. - медаль "За спасение погибавших",
17. Здобнов Е.И. - медаль "За спасение погибавших",
18. Земцов А.В. - медаль "За спасение погибавших",
19. Еремин Л.А. - медаль "За спасение погибавших",
20. Ковалев Н.Я.- медаль "За спасение погибавших",
21. Козлов Е.Б. - медаль "За спасение погибавших",
22. Кочин А.Я. - медаль "За спасение погибавших",
23 . Коярин А.Г. - медаль "За спасение погибавших",
24. Круглов-Порунов Е.А. - медаль "За спасение погибавших",
25. Кудрин П.М. - медаль "За спасение погибавших",
26. Ледяев В.А. - медаль "За спасение погибавших",
27. Маркеев В.Н. - медаль "За спасение погибавших",
28. Маслов А.В. - медаль "За спасение погибавших",
29. Мезенцев В.П. - медаль "За спасение погибавших",
30. Сивков Ю.В. - медаль "За спасение погибавших",
31. Сорока С.С. - медаль "За спасение погибавших",
32. Стародубцев Ю.Л. - медаль "За спасение погибавших",
33. Субботин В.А. - медаль "За спасение погибавших",
34. Сычев А.С. - медаль "За спасение погибавших",
35. Черепанов А.К. - медаль "За спасение погибавших",
36. Шиндин Г.Н. - медаль "За спасение погибавших",
37. Фоминых В.Н. - медаль "За спасение погибавших",
38. Захаров В.А. - медаль "За спасение погибавших",
39. Яблуновский В.А. - медаль "За спасение погибавших",
40. Киселев В.Н. - медаль "За спасение погибавших".

Глава I
МУЖЕСТВО. ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ГОДЫ

ВОСПОМИНАНИЯ О РАБОТЕ

Киселев В.Н.
заместитель главного инженера Управления №157,
участник ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, 1986 год.

Согласно приказу по Управлению № 157, я в составе группы, в которую входили еще товарищи Гранников С.С. - зам. главного инженера, Минаков А.С. - главный механик и Дурнин А.С. - начальник технического отдела, 12 мая 1986г. выехали в Киев для участия в работах Управления по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Ехали в практически пустом поезде, что по тем временам было удивительно. В эту сторону уже никто не хотел ехать. Поразила безлюдность железнодорожного вокзала в Киеве и пустынность городских улиц - все, кто мог, к тому времени из Киева уже уехали, а в городе не осталось ни одного воробья. Прибыли на базу нашего киевского участка, ознакомились с обстановкой, переоделись в рабочие комбинезоны и, не теряя времени, отправились на автомобиле, выделенном для нас одним из наших подразделений, в сторону Чернобыля. Так как водитель был не местный, то дорогу пришлось узнавать у сотрудников ГАИ. При этом все они очень удивлялись тому, что мы едем в сторону Чернобыля, а не в противоположную, как большинство киевлян. В конце концов, миновали пост контроля на въезде в 30-километровую зону и, уже затемно, прибыли на базу отдыха киностудии имени Довженко в местечке Рудня Вересня в двадцати километрах от ЧАЭС. Здесь располагались сотрудники нашего предприятия, участвующие в работах по ликвидации аварии. База расположена в живописном сосновом лесу на песчаном берегу небольшой прозрачной речки, впадающей в р. Припять. В речке было много рыбы - раздолье для любителей рыбалки, однако, как потом оказалось, вся выловленная рыба была радиоактивной. Первое впечатление по прибытии на базу - это движущаяся нам навстречу в темноте среди деревьев белая фигура, похожая на привидение. Оказалось, что это начальник нашего Управления - Плохих Виталий Андреевич, который был одет в белую спецодежду и от усталости и недосыпания едва держался на ногах. Ведь на нем лежал весь груз ответственности за успешное выполнение порученных нам работ. Последовала команда отдыхать, а утром в 5 часов выезд на объект.

Утром я вместе с начальником на машине отправился к реактору. Дорога проходила через безлюдные деревни, в которых бродили брошенные куры, собаки и лошади. Все это вызывало ощущение какой-то фантастической нереальности. Лишь где-то на полпути нас остановили на посту дозиметрического контроля, записали в журнал и выдали дозиметры, которые были устаревшими и фиксировали только единовременную дозу излучения более 1 рентгена в час. Дозиметры при выезде с работ необходимо было сдавать и получать справку о дозе полученного облучения. Как потом выяснилось полная фактическая радиация, которую мы накопили за все время пребывания в зоне, приборами не зафиксирована, и мы так и не узнаем никогда, какова настоящая цена нашей работы там. Но это не самое удивительное. Например, когда уже во время работы у реактора нам прислали на подмогу взвод солдат, то оказалось, что на тридцать солдат имеется только один дозиметр у командира взвода. Так была поставлена работа по обеспечению безопасности.

Наконец мы прибыли в штаб руководства работами по ликвидации аварии, который располагался в подвале административного здания Чернобыльской АЭС. В этом подвале у каждой организации, министерства или другого ведомства был свой стол с телефоном, за которым располагался ответственный дежурный, руководящий работами на данный момент. .

На ближайшие 24 часа дежурным по Министерству Транспортного строительства СССР был назначен я. Начальник проинструктировал меня, поручил мне руководство работами и отбыл по своим делам В моем распоряжении был бронетранспортер химических войск, на котором я тут же отправился на объект производства работ выполняемых нашим Управлением. Солдат - водитель Б1Ра, оказалось, тоже был здесь в первый раз и не знал дороги к нашему объекту В результате мы с ходу выскочили прямо к развалинам реактора Я, ничего не подозревая, оглядываюсь вокруг и вдруг вижу, что на приборе у водителя, показывающем уровень радиации за бортом, стрелка уже вышла за пределы шкалы. Командую "задний ход" и мы пулей вылетели из зоны излучения.

В котловане, вырытом на расстоянии 100 м от 4-го реактора за стеной здания машинного отделения, мы производили бурение горизонтальных скважин длиной по 140 м для охлаждения жидким азотом днища горящего аварийного реактора. Котлован был отрыт на глубину 4 м. В нем располагалась установка горизонтального бурения ТОР-LS японской фирмы "Tone Boring" и наши рабочие, обслуживающие эту установку. Вторая такая же установка находилась на базе отдыха, где тренировались все вновь прибывающие работники нашего предприятия. Там же производилась пробная закачка жидкого азота в горизонтальные трубы длиной 140 м. В организации работ принимали активное участие главный инженер Главтоннельметростроя Министерства транспортного строительства СССР Власов Сергей Николаевич и автор идеи замораживания жидким азотом руководитель отдела проектного института Ленметрогипротранс Дукаревич Семен Ефимович.

Внутри котлована на карте дозиметрической обстановки, которую нам выдавали каждый час, уровень радиации составлял в среднем 1,5 - 2,5 рентгена в час. Но вокруг котлована и на подходах к нему по поверхности валялись разбросанные взрывом куски графита и уровень радиации колебался от 40 до 400 рентген в час, а в одной точке даже 800 рентген в час. Так как наши работники при производстве буровых работ были вынуждены время от времени подниматься на поверхность за складированным там буровым инструментом, то увеличивался риск облучения. Предельная доза облучения на одного работника была установлена 25 рентген, после чего он от работы отстранялся и эвакуировался. Чтобы уменьшить текучесть кадров мы обратились к командующему химическими Войсками с просьбой по возможности расчистить территорию. Наше пожелание было выполнено очень просто: приехали солдаты, вручную погрузили куски графита на автомобиль и увезли. Можно представить, какое облучение они при этом получили.

Работы по бурению горизонтальных скважин шли успешно благодаря организаторским способностям и принципиальности напильника нашего Управления Плохих В.А., который в общей спешке и неразберихе сумел отстоять свою позицию в вопросе выбора глубины котлована, так как при недостаточном заглублении горизонтальные скважины упирались в днище реактора. Он выдержал жестокий прессинг со стороны вышестоящего руководства, потому что углубление котлована требовало времени, но все же это было выполнено и, в конце концов, министр транспортного строительства Брежнев В.А. в разговоре, при котором присутствовал и я, однажды признался: "Да, Плохих, ты был прав!", что по тем временам было наивысшей степенью признания заслуг подчиненного.

Тем не менее, однажды мы получили приказ свернуть работы и эвакуировать оборудование и технический персонал, так как пожар реактора начал затухать. Демонтаж оборудования и выезд персонала был организован четко и в сжатые сроки, это обеспечили товарищи Гранников С.С. и Фоминых В.Н. Но предстояло еще вывезти наше оборудование за пределы 30-километровой зоны. Эта работа была поручена мне. Со мной оставались товарищи Минаков А.С., Дурнин А.С. и руководитель Горьковского участка нашего Управления Захаров В.А. со своими рабочими. Эта задача потребовала от нас много сил, смекалки и самоотверженности. Японское буровое оборудование по тем временам стоило очень дорого и нам предстояло обеспечить его дезактивацию и вывоз из зоны любыми средствами.

Целых 6 дней мы пытались вывести оборудование через посты дозиметрического контроля, и каждый раз нас заворачивали обратно на базу из-за радиоактивного фона, который превышал установленные нормы выпуска из 30-километровой зоны. Пункты дезактивации, развернутые Министерством обороны СССР и Министерством гражданской обороны СССР, не имели средств для "отмыва" бурового оборудования, так как на нем накопился слой смазочных масел вперемежку с радиоактивной пылью.

В конце концов, выручила, как всегда, солдатская смекалка. Соорудили пульвелизатор, подключили его к воздушному компрессору и бочке с бензином, и этой воздушно-бензиновой смесью все-таки отмыли буровую установку. Следует отметить героизм и самоотверженность наших людей, возглавляемых Захаровым В.А., которые занимались дезактивацией оборудования, прекрасно понимая, что при этом они получают дозу облучения, уровень которой никак не фиксируется. После бензиновой "отмывки" нам все-таки удалось снизить радиоактивность оборудования до нормального фона, пройти дозиметрический контроль и вывезти его из "зоны". На этом наша эпопея закончилась.

Первое, что мы сделали по прибытии в Киев, это купили ящик вина "Каберне" для вывода из организма накопленных радионуклидов, так как в зоне Чернобыльской АЭС тогда можно было получить только минеральную воду, хотя всем было известно, что в условиях радиоактивного облучения полезнее всего употреблять красные вина, но горбачевский "сухой закон" даже в такой ситуации не нарушался.

Глава I
МУЖЕСТВО. ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ГОДЫ

МАЙСКИЕ ДНИ 1986 ГОДА

Фоминых В.Н.,
начальник смены участка № 7 управления № 157,
участник ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, 1986 год.

В конце апреля и в начале мая 1986 года я работал с буровой бригадой на одном из московских объектов. Работа не ладилась, ситуация при бурении скважины сложилась аварийная, работать приходилось по ночам. О событиях на ЧАЭС узнал из теленовостей и газет, в подробности особо не вдавался. Но после 5 мая в Управлении начали поговаривать, что наш начальник Плохих Виталий Андреевич находится в Чернобыле и скоро там появится работа для нас. Так и получилось. 10 мая поступила команда от и.о. начальника участка № 7. Смысл ее был таков: " Несмотря на аварийную ситуацию и особую важность объекта, одному из ИТР, кто будет свободен от работы, выехать в ночь на 12 мая в Киев. Им оказался я. Проблем с билетами не было. Запомнился полупустой вагон и Валерий Лобановский, возвращавшийся нашим поездом в Киев после вступления в должность главного тренера сборной СССР перед чемпионатом мира по футболу в Мексике. Прибыли в Киев мы по расписанию, границ и таможен тогда еще не было. Мы - это мастера Пихиенко М.В., Хохлов Е.А., я и главный маркшейдер Иванов Н.И., прихвативший с собой инклинометр, весивший вместе с футляром 25-30 кг. Груз в общем-то для 4 мужчин не очень тяжелый, но из-за своей длины - около 2 м крайне неудобный при транспортировке. На вокзале нас уже ждал Рафик с киевского участка. К 10 часам без проблем мы были на базе киевского участка, где переоделись в обычные хлопчатобумажные костюмы, резиновые сапоги и чехословацкие береты 54 размера, которые пришлось надрезать, чтобы надеть. После обеда на том же Рафике и в том же составе мы выехали в сторону Чернобыля. День был солнечный, на небе ни об-личка, температура около 20° тепла, ни о какой радиации и думать не хочется. Дорога по советским меркам хорошая, машин мало -ирасота. Что поразило в пути, так это безлюдные деревни и милиционеры, стреляющие из табельного оружия по домашним курам и гусям, которых местные жители, покидая дома и не имея возможности взять с собой, выпускали на волю. По тем мирным временам ОТО было в диковинку. Доехали до базы отдыха киностудии им. Довженко в местечке с красивым названием Рудня Вересня засветло, без приключений. Первым из наших, кого я увидел в лагере, был начальник технического отдела Управления Дурнин Александр Сергеевич, в нормальной жизни балагур и весельчак. На мое приветствие он ответил очень сдержано и строго: "Вы что здесь расшумелись, Вам что - жить надоело, распылились тут понимаешь и т.д." Одним словом так нас запугал, что мы часа полтора не могли прийти в себя, ходили по тропинкам, указанным нам Дурниным.

Но после встречи начальника Управления Плохих В.А. и беседы с ним мы успокоились и занялись житейскими проблемами: побывали в столовой под открытым небом. Ужин был по-походному прост: гречневая каша с банкой рыбных консервов и чай. Гречневая каша была нашей основной пищей, которую молодые солдаты готовили в огромных котлах полевой кухни, менялись только консервы. Что еще запомнилось, так это то, что алюминиевая солдатская посуда хранилась под открытым небом, никто ее особо тщательно не мыл. Одним словом, хочешь быть здоровым - посуду помоешь сам.

На следующий день после завтрака мы были ознакомлены с графиком работы и проинструктированы о мерах безопасности. Каждый знал время работы на объекте и задачу, стоящую перед ним. Мне выпала смена в ночь с 14 на 15 мая заниматься погрузкой и вывозкой оборудования с места работ. Я в составе группы из 6 человек (все, за исключением меня - рабочие с Сочинского участка) выехали из лагеря на автобусе ПАЗ в 22 ч. 30 мин. Где-то на половине пути к АЭС находился перевалочный пункт, на котором нас уже поджидала отработавшая смена, прибывшая со станции на БТР. Ребята со станции были мне знакомы, большинство из Москвы. Все в один голос стали говорить, что автокрана не будет до утра, а без него на площадке делать нечего. На мой законный вопрос: "А где письменное распоряжение или приказ от зам. главного инженера Гранникова С.С.?" никто вразумительно не ответил. Получалось, что приказ о возвращении в лагерь Гранников С.С. отдал в устной форме, и то не мне, а через посредников. Я, осознавая всю серьезность ситуации, принял решение пересесть на БТР и ехать на станцию. По прибытии на станцию я не без труда разыскал своего непосредственного руководителя Гранникова С.С. Он был удивлен тем, что я на станции, а не в лагере. Но после того, что я высказал ему, что думаю о его устном распоряжении, он согласился, что в принципе я прав и ему следовало бы написать хотя бы записку. Разместились мы в подвальном помещении административного здания ЧАЭС, где в коридорах на скорую руку были сколочены нары в три этажа. Духота стояла страшная, движения воздуха никакого, люди ; спали не раздеваясь, запах грязных портянок я запомнил на всю , жизнь. О том, чтобы принять душ или просто умыться, не могло быть и речи. Мне крупно повезло, где-то через час Гранников С.С. позвал в помещение штаба. Там было более комфортно, а главное - можно было выпить бутылку минералки, не опасаясь за ее качество.

Так, облокотясь на стол и проспал до 7 часов. В 7 часов все вокруг зашевелились, вместо завтрака нам выдали йодосодержащие таблетки. В 8 часов, получив последние наставления от Гранникова С.С., мы погрузились на БТР и через 15 минут были на месте работ. Погода была замечательная - безоблачное небо и +20° С. Работа наша по обычным меркам была вроде бы не сложная. Погрузить оборудование согласно намеченному плану. В действительности все оказалось сложнее. То на час задержались машины, то никак не могли погрузить платформу с буровой установкой "Топе Вопп§" по причине стесненных условий - слишком большой вылет стрелы автокрана. Пришлось неоднократно переустанавливать автокран, причем с нарушениями техники безопасности, но как говорится - победителей не судят. К 14 часам все оборудование в основном, за исключением бурильных труб и глиномешалки, было благополучно погружено и отправлено в лагерь. Трубы, по плану руководства, должны были отгрузить следующие за нами смены, а глиномешалки по решению руководства мы передавали Минуглепрому, экономия времени и нам меньше хлопот. При выполнении работ осложнений, за исключением трудностей с установкой автокрана, не возникло. Каждый был на своем месте, складывалось впечатление, что мы много раз отрабатывали свои действия. На смену нам прибыли наши товарищи во главе с главным механиком Минаковым А.С., которые и завершили погрузку бурильных труб. По окончанию смены мы на БТР, на котором прибыли наши сменщики, благополучно добрались до здания администрации АЭС, помылись холодной водой, переоделись в новые хлопчатобумажные костюмы и не, Мдерживаясь отбыли в том же порядке (сначала на БТР до перевалочного пункта, а далее на автобусе ПАЗ) в лагерь. Только после лгого, где-то в 14 ч 30 мин, мы пообедали все в той же столовой под открытым небом. На следующий день я, в составе основной группы, отбыл в Киев, а еще через 2 дня, после прохождения формального обследования (оказывается, по словам киевских врачей, надо было обследоваться до и после поездки на ЧАЭС), мы в индивидуальном порядке отбыли в Москву.

Глава I
МУЖЕСТВО. ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ГОДЫ