Короткая история 1. История о карточке. 1 страница

Пролог

Изакая - тип японских баров, по версии Вики, где можно не только выпить, но и поужинать.
"Изумруд" - очевидно, отдел, где работает Такано. Отдел сёдзё-манги издательства Марукава.
"Сапфир" - отдел сёнэн-ай манги издательства Марукава.

Фразеологизмы переводятся либо соответствующими в русском языке, либо близкими по смыслу.

При необходимости - попросите, и я укажу оригинальный текст, если Вы считаете, что переведено стилистически неверно.

Поскольку "Дзяпун" - первый по рейтингу журнал "Марукавы", его редактор заслуживает уважения, не так ли? Поэтому в тех местах, где для избежания тавтологии Киришима зовется редактором - должность написала с большой буквы. Это исключительно моя инициатива.

日和 [hiyori] хорошая погода.

Макарун - французское пироженко, пруф вики: http://ru.wikipedia.org/wiki/Макарон

Никудзяга - японское рагу из картофеля с мясом.

Тильды, встречающиеся в тексте (даже в середине предложения) авторские, я их не трогаю. Есть и есть.

Я просматриваю абсолютно все сообщения паблик-беты. Если я что-то не исправила - значит не считаю нужным это делать и могу аргументировать свое решение при вопросе.

Удон - пшеничная лапша, в отличие от рамена не имеет в своем составе яиц. Пруф вики: http://ru.wikipedia.org/wiki/Удон

Глава 1

Первая любовь не длится вечно – я знал это с самого начала.

По крайней мере он понял, что не было никакой «романтической любви» в тех чувствах, что он испытывал. Показать слабые стороны, использовать его… Все это было просто зависимостью от него как от лучшего друга.

И все же, причина, по которой он не может отказаться от этой привязанности – он все еще питал небольшие надежды. Он не должен быть его любовником, достаточно, чтобы он был самым важным человеком в его жизни. Было бы более чем достаточно, если бы он просто мог быть рядом с ним.

~~

Он слышал звук дождя, доносившийся с улицы.

Дождь громко шумел, падая на асфальт, будто сочувствовал его собственному раздражению. Дождь шел уже некоторое время, но даже темная вода не могла смыть тьму в его сердце.
Краем глаза он заметил по телевизору в изакая, куда забежал, чтобы спрятаться от начавшегося дождя, предупреждение о сильных грозах. Изначально он планировал отправиться домой, когда дождь утихнет, но ливень, начавшийся ранним вечером, даже не думал прекращаться, и он понял, что момент, когда можно безопасно уйти, потерян.

… Или, может быть, это только предлог, сказал он себе. По правде говоря, он хотел отложить возвращение в комнату, полную воспоминаний о нем, насколько возможно.

И в самой глубине его депрессии неплохо было опрокинуть парочку стаканов саке, но прямо сейчас он чувствовал некий дискомфорт в желудке, употребление большого количества спиртного не прошло бесследно. С другой стороны, голова у него не болела. Он поморщился и попробовал перевернуться, отметив странное ощущение около щеки.

—Где… я?

Медленно приподнявшись с мягкой постели, Ёкодзава Такафуми нахмурился в замешательстве, поскольку то, что он видел вокруг, ту комнату, в которой он находился, он никогда не видел раньше. Это не был ни его собственный дом, ни кого-либо из его друзей.

Простая, но сбалансированная обстановка говорила о бизнес-отеле, но все же он не помнил, чтобы регистрировался в гостинице или где-то еще. Последним, что он помнил, было решение остаться в изакая, потому что дождь не прекращался.

—Я не могу вспомнить…

Единственным, что он помнил четко среди остальных расплывчатых воспоминаний, были слова бармена, обеспокоенного тем, что он пил слишком много. В любом случае, он должен был избавиться от похмелья и быстро, иначе совсем не сможет думать.

Он никогда в жизни так не пил, ведь его заботой всегда было присматривать за единственным человеком, который любил напиваться. Он даже и не думал, что однажды проснется и не сможет ничего вспомнить.

Качнув головой, он слегка пришел в себя, несколько раз моргнул и протер заспанные глаза. Именно в этот момент он обнаружил нечто странное.

—…

Хотя он и не помнил, как раздевался, почему-то он был совершенно голым. Вообще-то, он почти никогда не спал обнаженным и из любопытства приподнял одеяло.

—?!

Обнаружив, что на нем действительно ничего нет, он заволновался и быстро прикрылся.

Возможно, он просто напился и разделся на автомате, побросав одежду куда попало. Убеждая себя в этом, он оглядел комнату, но не нашел ни единого носка, не говоря уже о нижнем белье.

Найдя свои боксеры под кроватью, он протянул руку, сцапал их и спрятал под одеялом, облегченно выдохнув. Это большая разница, носить хотя бы нижнее белье или же вообще ничего!

Также он заметил еще кое-что, когда оглядывался – шум воды в душе. Наверное, во сне он принял его за дождь.

Но возникла проблема: если шумит вода… значит, в душе кто-то есть.

Никогда в жизни он не продолжал случайное знакомство в отеле, как сейчас. Наоборот, он был твердо против отношений с незнакомцами. Но, когда он задумался о своем состоянии прошлой ночью, он признал, что не было бы ничего странного, если бы события развивались подобным образом, ведь он был неосторожен…

Пока он сидел, переживая и обдумывая, шум воды внезапно прекратился.

—…….!

Он задержал дыхание и приготовился к тому, чтобы объяснить все той женщине, что выйдет из душа. Пока он не знал, почему они здесь, он считал, что как мужчина, должен взять всю ответственность на себя.

Ёкодзава перебрал в мозгу десяток вариантов, но мысли застопорились, когда человек, вышедший из душа в халате, оказался мужчиной.

—О, ты проснулся. Как похмелье?

Тем беспечно вопрошающим, с волос которого капала вода, оказался не кто иной, как главный редактор первого журнала «Дзяпун» издательства «Марукава» Киришима Дзен.

 

Его идеально сбалансированные и расположенные миндалевидные глаза и тонкие губы, общее выражение его лица однозначно давало понять, что он проснулся не только что.

Ёкодзава делал все возможное, чтобы заставить себя осознать все, спросив при этом дрожащим голосом:

—П-почему ты здесь…?!

Он не мог понять, с какой стати он находится здесь, в этом гостиничном номере, совершенно голый, с кем-то, с кем он обычно даже не заговаривал за пределами издательства.

Киришима хладнокровно сохранил лицо перед ошарашенным Ёкодзавой.

—Что с тобой? Ты пытаешься сказать, что ничего не помнишь о прошлой ночи? Оглядись, и я уверен, что ты все поймешь.
—Оглядеться?

При любых других обстоятельствах его гнев уже вскинулся бы на высокомерного Киришиму с его тонкими губами, но сейчас у него не было такой свободы действий. Будь это манга или телевизионная дорама, все можно было бы оправдать завязкой сюжета, в котором два человека выпили и спали вместе – но обычно это мужчина и женщина, а здесь оба мужчины.

…Но в то время, как он хотел отказаться от этой идеи на этих основаниях, его дара убеждения хватало сейчас только на то, что он не помнил ничего.

Ёкодзава всегда считал, что он не гей, и все же человек, в которого он был безнадежно влюблен все эти годы, был мужчиной. Что означало - препятствие к гомосексуальности для него было существенно ниже, чем для полного гетеросексуала.

В настоящее время, главной целью было вспомнить, что он делал предыдущим вечером. Он лихорадочно обшаривал свои туманные воспоминания и вернулся к тому моменту, когда вышел из кабинета…

~~

Вчера был худший день его жизни.

После того, как он был вынужден отказаться от своей любви, за которую цеплялся так долго, не в силах отпустить, он направился в изакая по пути домой с работы. Опустошая стакан за стаканом, он мало думал о вкусе, просто желая напиться. Сейчас он вспомнил, что Киришиме случилось оказаться в том же баре.

—Киришима-сан, что Вы здесь делаете?
—Искал место, чтобы спрятаться от дождя и заодно там же перекусить… Эй, Вам не кажется, что не стоит больше пить?
—Конечно, нет. Что, Вы один? Садитесь, - Ёкодзава пригласил Киришиму и обратился к бармену:
—Эй, можно мне еще один? Хотя подожди, лучше два.

Они редко пили вместе, как сейчас, даже если и встречались за пределами издательства, поэтому, возможно, он был просто немного одинок и искал компании. Независимо от того, что им двигало, Ёкодзава заставил Киришиму сесть рядом. Возможно, осознав, что бесполезно спорить с пьяным, редактор сел и присоединился к Такафуми в его желании напиться с горя.

Он вспомнил, как они обсуждали, как хорошо идут продажи одного из новых авторов, сошлись во мнении о том, что рукописи с исправлениями возвращаются недостаточно быстро, жаловались, что популярный автор откладывает все и тормозит работу - все эти мелкие проблемы, которые обычно не выносятся за пороги отделов, в этот раз обсуждались открыто.

Но после этого ... он не мог вспомнить.

—Значит, ты действительно не помнишь ничего?

Подняв голову в ответ на неожиданный комментарий, Ёкодзава обнаружил, что Киришима закончил одеваться, в то время как он был в глубокой задумчивости. В качестве последнего штриха, на запястье скользнули часы. Глядя на стройную фигуру, Ёкодзава вдруг внезапно осознал, что он сонно-лохматый, небритый и все еще очень голый.

—Мда… это неудивительно, если я действительно столько выпил.

Когда он извинялся, Киришима бросил на него веселый взгляд и поддразнил его же словами с прошлой ночи.

—Правда, что ли? После того, как ты ответил «Конечно, нет!» на мой вопрос, не много ли ты пьешь?
—Это было…

Попытки Ёкодзавы вспомнить, как он сказал что-то подобное, были результатом коварного плана Киришимы. Тем не менее, Ёкодзаве просто было некуда деться.

—Ну, я полагаю, люди из отдела продаж действительно иногда хотят напиться. Но вовлечение в пьянку других иногда причиняет неудобства, так что будь немного осторожен в будущем.
—Я это понимаю достаточно хорошо, не нужно мне говорить. Большое спасибо.
—Прими это как совет, я говорю без всякой задней мысли.
—Ч-что ты делаешь?!

Киришима шагнул вперед и взъерошил волосы Ёкодзавы; в момент, когда Ёкодзава отодвинулся и сбросил руку, память услужливо подкинула ему воспоминания об ощущении этих пальцев в волосах.

Это был не первый раз, когда его трогали эти пальцы – он чувствовал это. Воспоминания кожи были доказательством того, что он соприкасался с другим человеком.

Он не хотел принимать эту мысль… но они, наверное, сделали это. Ёкодзава чувствовал, как по телу поднимается жар по мере осознания этой мысли. Было страшно зайти дальше, представить хоть сколь-нибудь подробно, что случилось… Как ни посмотри, картина нерадостная.

—Что с тобой, ты стал таким тихим? Вспоминаешь ту ночь, что у нас была?

Снявши голову, по волосам не плачут. В данный момент для Ёкодзавы самым важным было знать, был он сверху… или снизу.

Он не чувствовал какого-либо конкретного дискомфорта или странности, поэтому они могли и не заходить до конца. И хотя он не мог представить себе, как соблазняет Киришиму, еще меньше он склонялся к варианту, что оказался снизу.

Но более того, настоящим шоком было осознать, что Киришима вообще может иметь такие отношения. Они не были близки, поэтому, конечно, они ничего не знали о личной жизни друг друга, но, заметив, что он носил кольцо на левом безымянном пальце, Ёкодзава предполагал, что он был женат. Действительно ли они что-то сделали?

—Могу я кое-что спросить?
—Зависит от вопроса.

Понимая, что на прямой вопрос он не получит честного ответа, Ёкодзава спросил:

—Ты гей?
—А ты нет?
—Конечно, нет!

Рефлекторный отрицательный ответ в связи с тем, что он действительно никогда не считал себя геем до этого. В конце-концов, он влюбился всего в одного человека того же пола. И в целом, он никогда не понял бы, будь это мужчины вообще или Такано в частности.

Когда они впервые встретились, у Ёкодзавы была девушка. Но он всегда чувствовал себя более комфортно, проводя время с Такано, чем со своей девушкой, и вскоре их отношения переросли в нечастые встречи, а затем и исчезли вовсе. С тех пор у него не было долгих отношений. Многие достаточно часто обращали на него внимание, но он не делал никаких шагов навстречу.

—Что за ответ? Прошлой ночью ты выболтал все о том, что твое сердце разбил другой мужчина. Как думаешь, сколько раз я выслушал, что ты хотел бы пойти дальше и тому подобное?
—Это я сказал?!

От слов Киришимы кровь стыла в жилах. Вот черт, как много он наговорил? Большая проблема, если он проговорил имена Такано или Онодеры вслух…

—Ты серьезно ничего не помнишь, верно? Ты был дико раздражен, говорил что-то вроде «Я могу сделать его намного счастливее, чем этот…» и «Ты так не думаешь?». Но в любом случае, не переживай. Ты не называл имен.
—Не называл?

То, как он ухватился за эти утешительные слова Киришимы, было так мило и трогательно.

Возможно, он выглядел слишком отчаявшимся. Киришима фыркнул, близко рассматривая Ёкодзаву:

—Не спрашивай, глядя так жалобно, это правда. Ты не сказал, кто этот мужчина. Но, учитывая, как много ты работаешь, я могу предположить, что он работает в издательстве, так?
—К-конечно… нет!

Он вздрогнул, как от холода, бесстрастно посмотрел на Киришиму и солгал сквозь зубы. Он мог аплодировать себе за то, что узнал это все и до сих пор не заикается.

—Но это был мужчина, верно? Человек, к которому у тебя были чувства все это время?
—Это…

Он не мог вспомнить, как много выболтал предыдущим вечером, но, учитывая уверенность, с которой рассуждал Киришима, маловероятно, что он задавал наводящие вопросы.

—Это не одна из тех книг, что выпускает отдел «Сапфир», так что не думай сказать мне «Ой, так получилось, что человек, в которого я влюбился, оказался парнем». Не верю, что у тебя могут быть романтические чувства к мужчине без чего бы то ни было в самом начале. Если бы ты не был геем – ты не переживал бы так.

Видя, что плечи Киришимы трясутся от смеха, с которым он дразнил Ёкодзаву, Ёкодзава бездумно повысил голос:

—Пере… Кто сказал, что я переживаю, и вообще, какого черта мы говорим обо мне?! Я задал вопрос тебе!

Учитывая, что он ничего не помнил, сказанное Киришимой ставило его в неловкое положение. А если это все окажется правдой – он сгорит со стыда.

Он абсолютно точно понимал, что его просто дразнят, но никак не мог себя контролировать, когда дело касалось Киришимы, эмоции брали над ним верх.

—Почему же, я просто не думал, что ты хочешь знать обо мне настолько много. На самом деле – мне не особо важно. Меня привлекают волевые люди, независимо от пола.

Видимо, для Киришимы это не было сложностью, и Ёкодзава лишился возможности определить, что было правдой, а что фикцией.

—Ты уверен, что не по мужской части? По-моему, ты мог бы быть главным призом в школе для мальчиков.
—Что за…

Ёкодзава чувствовал унижение, медленно ворочающееся внутри, интуитивно осознавал, что Киришима имел в виду «Любой парень согласится на тебя…». Но он понимал, что, если повысит голос и утратит контроль над собой, он проиграет. Он все еще хотел небольшой мести и саркастически спросил:

—А как насчет тебя? Кто-то согласился?
—Ты вообще о чем? Ты сам цеплялся за меня и просил, чтобы я не оставлял тебя одного.
—Пусть в аду станет холодно, если я когда-либо сказал что-то подобное!

На резкие возражения Ёкодзавы Киришима вкрадчиво уточнил:

—Ты действительно это утверждаешь, хотя даже не можешь ничего вспомнить? Если ты так уверен – покопайся в воспоминаниях еще чуть-чуть, а потом говори.
—…

Не дав Такафуми вымолвить ни слова, Киришима поддел его подбородок пальцем, заставив посмотреть выше, и холодно произнес:

—Люблю разговаривать с гордыми парнями вроде тебя и сбивать с них спесь.
—Заткнись! Не будь таким самодовольным!

Ёкодзава позволил гневу взять над собой верх и попытался, вцепившись в Киришиму, толкнуть его вниз. Но прежде, чем он успел ухватиться за воротник халата, обнаружил, что его рука вытянута в сторону, а он сам распластался на кровати на животе.

—Боюсь, я не могу мириться с насилием.
—Эй-эй-эй, черт побери! От-отпусти меня!

Ёкодзава стонал от боли при любом движении Киришимы, он никогда не думал, что будет так легко побежден, и чем больше боролся, тем сильнее ощущалась боль.

—Тебе действительно не стоит недооценивать людей: кто знает, какие козыри прячут в рукавах те, кто выглядит слабее тебя.
—Не нуждаюсь в твоих нотациях, и дай мне уже подняться!

Учитывая то, как быстро отреагировал этот парень, вероятно, что он занимался какими-то боевыми искусствами, но Ёкодзаве действительно было в тот момент абсолютно все равно.

После очередного нетерпеливого, но болезненного рывка, Киришима, наконец, отпустил его.

—Смотри-ка, суровый начальник отдела продаж и не может одержать верх? Тебе далеко до меня.
—Черт побери!

Снова сев, Ёкодзава принялся растирать ноющие суставы, яростно глядя на Киришиму, который пристально смотрел на руки Такафуми на бедрах.

Хотя редактор выглядел стройным, даже худощавым в этом костюме, было очевидно, что под ним вполне тренированное тело. Грудь под пиджаком была плотной, рубашка не провисала, вообще вся одежда подчеркивала фигуру.

Нда уж, в сравнении с Киришимой, Такафуми, внешний вид и слова которого никак не сочетались между собой, выглядел, мягко говоря, не фонтан. Но он мог сделать чуть больше, чем просто сидеть, занимаясь самоуничижением.

—Кстати, добавлю, что происходящее не имеет ничего общего с правдой, так что не пробуй шантажировать. Между прочим, это касается и мужчин, и женщин.
—Что, прости?
—Я говорю, важнее то, что внутри. Ах да, твой костюм висит здесь.

Киришима постучал пальцем по дверце шкафа.

—Тебе стоило бы воспользоваться шансом и выспаться до времени выписки. Голова, наверное, все еще гудит?

Он потрудился повесить костюм Ёкодзавы… что было всего лишь проявлением педантичной аккуратности.

—И что теперь?
—Лично я возвращаюсь к себе. Я уже оплатил номер, так что все, что тебе нужно сделать – это вернуть электронный ключ.

Оставаться вдвоем и дальше было бы неловко, так что Ёкодзава был рад, что Киришима ушел первым; его приводила в уныние одна мысль о том, что им пришлось бы выписываться одновременно.

В тот момент единственный возможный вопрос вдребезги разрушил его хрупкое спокойствие:

—Минутку, что насчет вчерашнего счета?

Ёкодзава не мог вспомнить, оставил ли он кошелек в баре или же еще где-нибудь, но, учитывая, что он сидел здесь прямо сейчас – либо он платил, но не запомнил… либо не платил вообще.

—Разве не очевидно? Разумеется, я оплатил его. Ты выпил столько, что не мог ровно идти по прямой; кстати, затолкать твою задницу в такси тоже было весьма проблематично.
—Тогда, может, тебе стоило просто оставить меня в покое?

Если бы он так поступил, Ёкодзаве не пришлось бы выслушивать его жалобы, да и вообще, ничего бы не произошло. Но в данный момент возможное развитие событий хоть и казалось правильным, но ничем не могло помочь.

—Не похоже, что у меня был выбор, тебе так не кажется? Мне понравился тот бар, и я был бы зол, если бы меня выгнали только потому, что ты напился и что-нибудь устроил.
—Ой, ну тогда я очень извиняюсь.

Слушая равнодушные извинения, Киришима достал бумажник и вытащил длинный чек.

—Ознакомься со своей частью счета.
—Как раз собирался! Думаешь, я хочу быть должен тебе чт… Черт побери, что это за сумма?!

Набор цифр, что обнаружился в конце чека, был много больше, чем обычно при посещении бара. Он потратил на алкоголь за одну ночь больше, чем раньше тратил за месяц.

Заметив, как побелело лицо Ёкодзавы, Киришима воспользовался шансом объяснить огромность суммы:

—Знаешь, ты не заказывал ничего, кроме действительно дорогого элитного спиртного. Вот почему я предложил тебе успокоиться.
—…

В ту секунду, как Ёкодзава хотел спросить, почему его не попытались жестко остановить, он понял, что это вообще-то не было заботой Киришимы. И даже если бы он попытался, Такафуми предпочел бы не услышать.

—Предлагаю компромисс: оплатить пополам. В любом случае, я уже потратил больше, чем ты.
—Не нуждаюсь в твоей жалости! Я оплачу все, что заказал!

Это было его правилом, заботиться о себе только самостоятельно, пусть это и требовало усилий. К его сожалению, Киришима видел его насквозь и усмехнулся:

—Не будь таким упрямым. Ты побледнел, когда увидел счет! Так что будь хорошим мальчиком и делай, как я предлагаю.
—Ты…

С этой точки зрения, согласиться было унизительно, но с другой стороны, говоря по правде, его кошельку был бы нанесен значительный урон. Тем не менее, он хотел урегулировать этот вопрос должным образом. Если бы отношения между ними были более близкими, они могли бы решить проблему, встретившись в следующий раз. Вот только имеющиеся отношения Ёкодзавы и Киришимы не выходили за предел «работы в одной компании».

К сожалению, у Такафуми не было с собой достаточно денег, чтобы выплатить все за раз, что означало, что он будет обязан Киришиме.

—Просто подожди до дня зарплаты, ладно? Как только у меня будут деньги, я верну тебе все в полном объеме.
—Я же сказал, я не возражаю, чтобы оплатить поровну. Ты действительно хочешь быть должен мне так много?
—Я всего лишь не хочу чувствовать себя обязанным потом.
—Оу, ну ладно. Здорово, что ты так ответственен. Пожалуй, я приму твое предложение и соглашусь на оплату позже… и ах да, я забыл еще кое-что. До тех пор будешь работать, как мой слуга.
—Прости, что?

Ёкодзава не ожидал такой резкой смены темы разговора и несколько раз быстро моргнул.

Видя озадаченное выражение его лица, Киришима пояснил медленно, будто давая распоряжения в отделе:

—Я сказал это, а ты не имеешь ничего против.
—А, собственно, почему я должен это делать?

Он не понимал, о чем говорит этот парень. Даже учитывая то, о чем они спорили ранее, Ёкодзава не мог обнаружить связь.

—Потому что на твоем счету один огромный долг. Привлечь меня в свою пьянку, заставить слушать твое нытье, а затем еще и оплатить счет, и присматривать за твоей пьяной задницей – только этого уже достаточно.

Не имея возможности возразить, Такафуми только и мог, что сидеть тихо.

—К тому же, я уверен, что ты не хочешь, чтобы некие смущающие фотографии стали достоянием общественности.
—Фотографии…?

В таком контексте невозможно было понять, чьи это фотографии, и насколько они «смущающие», но по позвоночнику Ёкодзавы пробежал холодок.

—Будь уверен, конечно, они с прошлой ночи.
—Чт… Когда ты их сделал?!
—Думаю, ты можешь догадаться сам. Ты же работаешь в издательстве, используй каплю воображения.
—Заткнись! Удали их, сейчас же!

Он вскочил с кровати и потянулся за телефоном Киришимы, который тот держал в руке, но редактор шагнул в сторону, оставив Ёкодзаву в дураках.

—С чего бы мне так бездумно их уничтожить? Если хочешь, чтобы я их стер, просто делай, что я говорю, и не спорь. Удалю, когда наиграюсь в господина и слугу.
—О чем ты, черт побери, думаешь?!

Он никогда бы не подумал, что кто-то, занимающий пост Главного Редактора, может опуститься до подобных угроз.

—Кто знает, кто знает… Ты правда думаешь, что я раскрою все свои скрытые мотивы только потому, что ты спросил? Допустим, было весело наблюдать за тем, как смущенно ты выглядел~
—По-подожди! ЭЙ!!!

Но Киришима уже ушел, оставив только те дразнящие слова звенеть в ушах Ёкодзавы. Такафуми даже не мог последовать за ним, поскольку все еще был не одет.

—Это действительно ужасно… - простонал Ёкодзава, оставшись один в тихой комнате лишь в нижнем белье.

Буря, начавшаяся предыдущим вечером, сошла на нет к утру. Небо после грозы было голубым и чистым, а желудок Ёкодзавы, словно в насмешку, приносил страдания своему хозяину.

Киришима посоветовал ему выспаться до времени выписки, но Такафуми был не настолько беспечно равнодушен, чтобы просто уснуть в том возбужденном состоянии. Он принял душ, чтобы окончательно стряхнуть с себя усталость, и по прошествии едва ли часа после ухода Киришимы, Ёкодзава тоже выписался.

Костюм, что он нашел в шкафу, был обработан в химчистке, но, тем не менее, что бы сказали сотрудники в отделе, увидев начальника в том же костюме, что и днем ранее? Учитывая также, что ему нужно покормить кошку, Ёкодзава решил заскочить домой перед тем, как отправиться в издательство.

По пути он зашел в аптеку, купил пару энергетиков и выпил их, понимая, что хоть ненадолго, но они помогут вернуть бодрость.

—Апчхи!

Мужчина, шедший перед Такафуми, чихнул уже несколько раз. Неужели снова эпидемия простуды? Возможно, причина, по которой Ёкодзава чувствовал себя не ахти как, заключалась не в алкоголе, а в том, что он начал простывать. Решив для профилактики выпить немного лекарств, которые он хранил в своем столе как раз на такой случай, мужчина протянул руку, чтобы придержать двери лифта, начавшие закрываться.

—Подождите!
—Ах… Д-доброе утро…
—!

Тем, кто шел перед ним, чихая, оказался не кто иной, как новичок из редакционного отдела «Изумруд» Онодера Рицу. Он, определенно, не был тем человеком, кого Ёкодзава хотел бы видеть. Такафуми поморщился и перевел равнодушный взгляд на двери лифта.

—Оу. Это ты. Не горю желанием видеть первым с утра именно тебя.
—Простите…

Конечно, Онодера, возможно, не хотел видеть и его тоже, но было редким удовольствием подколоть того, кто оказался соперником в любви. Не вынеся тишины, что повисла в лифте, Ёкодзава нарушил ее:

—Для редактора ты пришел слишком рано. Или ты работаешь настолько медленно, что приходится приходить рано?

Но Онодера не ответил на сарказм с присущей эмоциональностью:

—Это не так. Я должен внести предложение о новом проекте, начиная со следующего выпуска. Я полагал, что сделать это раньше было бы лучше…
—Тебе не кажется, что не стоит быть настолько фанатично преданным работе, которая тебе не нравится? Может, следовало бы все же написать заявление о переводе в литературный отдел?

В словах не было ни сарказма, ни желания поддразнить, Ёкодзава действительно считал, что если ты ненавидишь то, что делаешь – нет смысла продолжать.

Разумеется, не каждый мог найти себе дело, которое устраивало бы полностью, но была возможность найти работу, которая приносила бы большее удовлетворение и карьерный рост. Они не несмышленые детишки, и если ты не можешь изменить свое отношение к работе, продолжать ее было бы неуважительно к коллегам и не очень успешно в итоге.

—Ой! Эээ… Я чувствую… чувствую, что хотел бы попробовать свои силы в редактировании манги!

Онодера вздрогнул, его дыхание участилось, и обратился к Такафуми:

—Я знаю, что мне еще многому нужно учиться, и был бы очень признателен, если бы Вы могли мне немного помочь. Ч-честно говоря, мы с Вами не очень хорошо ладим, но Такано-сан говорит, что Вы очень целеустремленный во всем, что касается работы.

Чтобы Онодера сказал что-то вроде этого по собственному желанию?? Наверняка, сегодня пойдет красный снег.

Когда этот парень попал в издательство «Марукава», он относился к манге пренебрежительно. Наверное, назначение в «Изумруд» поспособствовало тому, что он пересмотрел свои взгляды.

… Или, возможно, это все благодаря влиянию Такано.

Боль, притупившаяся ощущением похмелья, вновь взрезала сердце Ёкодзавы. Полузажившая рана снова запульсировала. Пытаясь все скрыть, он высокомерно произнес:

—Разумеется, я помогу. Но кому-то вроде тебя еще слишком рано просить моего совета!

Онодера негромко вздохнул, а Такафуми внезапно осознал, что говорит слово в слово то, что Киришима ранее. Возможно, это все из-за того, что он неважно себя чувствует, да еще и вынужден лицезреть Онодеру с утра пораньше. Поняв, что не самым разумным было сорваться на новичка, он немного смягчил следующие слова. Онодера, только услышав, что к нему снова обращаются, отпрянул.

—Что ж, хоть мне и не хочется, но я признаю: ты хорошо справляешься со своей работой.
—!

Онодера был явно потрясен словами Такафуми. Лифт остановился на третьем этаже, створки разъехались. Бросив взгляд на редактора, Ёкодзава вышел. Хотя кабинеты работников отдела «Изумруд», ответственных за сёдзё-мангу, находились на четвертом этаже, Онодера вышел следом.

—Идея нового проекта определенно неплоха. С ней действительно можно хорошо поработать.
—А?
—Но если ты его провалишь – будет очень неприятно. Я сомневаюсь, можешь ли ты с этим справиться, но как бы то ни было, я буду сотрудничать. Потому что это моя работа.

Онодера удивленно распахнул глаза и, растерявшись, поклонился:

—О, хорошо! Я буду с нетерпением ждать совместной работы!
—Ах да, и еще одно.

Он должен был точно знать – должен был удостовериться. Если он упустит этот шанс, точно больше не сможет поговорить с ним наедине. Да собственно, он и не захочет. Такафуми глубоко вздохнул и спросил, стараясь не выдать эмоций:

—Ты любишь Масамунэ?
—!

Такано рассказал все о своих чувствах днем ранее, однозначно дав понять, что у Ёкодзавы нет ни единого шанса. Но Такафуми все еще не знал, что чувствует Онодера.