Н.Э., Кастри, ST. LUCIA, Карибы

История этой вспышки эпидемии все еще рассказывается сегодня и карибскими островитянами, и карибскими иммигрантами в Соединенном Королевстве. Это служит серьезным предупреждением, не только о силе живых мертвецов, но и о разочаровывающей неспособности человечества объединиться против них. Вспышка из неопределенного источника началась в бедном районе для белых маленького перенаселенного городка Кастри на острове Сент-Люсия. Несколько свободных черных жителей и мулат осознали источник «болезни» и пытались предупредить власти.

Их проигнорировали. Вспышка была определена как форма бешенства. Первая группа инфицированных людей была заперта в городской тюрьме. Те кто пострадал от укусов, пытаясь сдержать их, были отправлены по домам без лечения. Через сорок восемь часов весь Кастри был охвачен хаосом. Местная милиция, не зная, как остановить нападение, была захвачена и съедена. Оставшиеся белые сбежали из города в отдаленные плантации. Поскольку многие из них были уже укушены, они в конечном счете распространили инфекцию по всему острову.

На десятый день 50 процентов белого населения были мертвы. Сорок процентов, больше чем несколько сотен людей, бродили по острову в виде воскресших зомби. Оставшиеся либо сбежали любым морским транспортом, который они могли найти или оставались, скрываясь в двух крепостях в Старом Форте и заливе Родни. В результате значительное количество черных рабов оказалось "на свободе", но во власти нежити.

В отличие от белых жителей, культура бывших рабов дала им глубокое понимание природы своего врага, благодаря чему вместо паники они прониклись решимостью. Рабы на каждой плантации самоорганизовались в сплоченные охотничьи команды. Вооруженные факелами и мачете (все огнестрельное оружие забрали убежавшие белые) и объединившись с остающимися свободными неграми, и мулатами (в Санта-Люсии были маленькие, но активные сообщества тех и других) они прошли остров с севера на юг. Общаясь с помощью барабанов, команды передавали друг другу информацию и координировали тактику сражения. Медленно, но верно продвигаясь вперед, они очистили Санта-Люсию в течение семи дней. Те белые, что все еще сидели в фортах, отказались присоединиться к борьбе, поскольку расовая ненависть была присуща им в неменьшей степени, чем трусость.

Спустя десять дней после того, как последний зомби был уничтожен, прибыли британские и французские колониальные войска. Все бывшие рабы были тут же снова закованы в цепи. Все сопротивлявшиеся были повешены. Поскольку инцидент был зарегистрирован как восстание рабов, все свободные негры и мулаты были или порабощены или повешены за поддержку воображаемого восстания. Хотя никаких письменных свидетельств не сохранилось, история дошла до наших дней в устном изложении. Ходят слухи, что где-то на острове существует памятник этому инциденту. Никакой житель не раскроет его местоположение. Если и можно извлечь положительный урок из случившегося в Кастри, то это будет тот факт, что группа гражданских лиц, мотивированных и дисциплинированных, с самым примитивным оружием и средствами коммуникации, способна дать серьезный отпор любому нападению зомби.

Н.Э., Париж, Франция

Один человек поступил в Château Робине, «больницу» для душевнобольных преступников. В официальном докладе, поданном доктором Рейнеке Бойсе, главным администратором, говорится: “поведение пациента кажется несвязным, почти диким, с неутолимой жаждой к насилию.... Он клацал челюстью как бешенная собака, и ему удалось поранить одного из других пациентов прежде, чем его обездвижили.»

Дальнейшая история рассказывает о том, что «раненому» заключенному была оказана минмальная медицинская помощь (перевязка ран и доза рома), и затем он был помещен назад в общую камеру с более чем 50 другими мужчинами и женщинами. Случившееся через несколько дней, было оргией насилия. Охранники и доктора, слишком напуганные криками, исходящими из камеры, отказались входить в нее, пока не прошла неделя. К этому времени все что осталось, это пять зараженных, частично объеденных зомби, и разбросанные части нескольких дюжин трупов. Бойсе вскоре оставил свой пост и ушел в отставку.

Немного известно о том, что произошло с ходячим мертвецом или первым зомби, который был доставлен в учреждение. Сам Наполеон Бонапарт приказал, чтобы больница была закрыта, "очищена", и превращена в санаторий для армейских ветеранов. Кроме того, ничего неизвестно о том, откуда пришел первый зомби, где он заразился и успел ли он инфицировать кого-нибудь еще, прежде чем попасть в Château Робине.

Н.Э., Южная Африка

Эта выдержка была взята из дневника Х. Ф. Финна, члена первой британской экспедиции для встречи, путешествия и переговоров с великим королем зулусов Шакой.

Краал был наполнен жизнью. ... Молодой дворянин вышел в центр загона для скота. ... Четверо лучших королевских воинов вывели человека, связанного по рукам и ногам. ... мешок, выделанный из кожи королевских волов, покрывал его голову. Тем же самым были закрыты руки и предплечья его охранников, так что их плоть не касалась этого осужденного.

Молодой дворянин схватил свое метательное копье [четырехфутовое острое копье] и прыгнул в загон.... Король выкрикнул свой приказ, приказывая, чтобы его воины швырнули осужденного в крааль. Осужденный ударился о твердую землю, закрутился словно пьяный человек. Кожаный мешок слетел с его головы... его лицо, к моему ужасу, было страшно изуродовано. Большой кусок плоти был вырван из его шеи как будто вырван каким-то ужасным зверем. Его глаза провалились, оставив отверстия, смотрящие в ад. Ни из одной раны не текло ни капли крови. Король поднял свою руку, заставляя замолчать взбешенную толпу. Тишина нависала над краалем; такая тишина, что даже птицы, казалось, повиновались приказу могущественного короля.... Молодой дворянин поднял свое метательное копье к груди и произнес слово. Его голос был слишком кротким, слишком мягким, чтобы достигнуть моих ушей.

Человек, бедняга, однако, наверное услышал одинокий голос. Его голова медленно повернулась, его рот раскрылся. Из его поврежденных, раненых губ вырвался стон, настолько ужасный, что пробрал меня до моих самых костей. Монстр, а к тому моменту я был убежден, что это был монстр, медленно двинулся к дворянину. Молодой зулус размахивал своим метательным копьем. Он нанес удар, воткнув темное лезвие в грудь монстра. Демон не упал, не истекал, не потерял силу, никакого намека что его сердце проткнули. Он просто продолжил свое спокойное, безжалостное движение. Дворянин отступил, дрожа как лист на ветру. Он запнулся и упал, земля прилипла к его покрытому потом телу. Толпа хранила молчание, тысяча эбеновых статуй пристально смотрели на трагическую сцену....

Шака прыгнул в загон и прокричал: “Sondela! Sondela!”. Монстр немедленно повернулся от лежащего ничком дворянина к королю. Со скоростью пули, Шака выхватил метательное копье из груди монстра и вонзил его в одну из глазниц. Затем он стал вращать оружие как чемпион по фехтованию, крутя наконечник оружия внутри черепа монстра. Мерзкое существо опустилось на колени, затем упало вперед, скрывая свое отвратительное лицо в красной земле Африки.

Рассказ резко обрывается на этом месте. Финн не объяснил, что случилось с обреченным дворянином или убитым зомби. Естественно, этот обряд части церемонии вызывает несколько важных вопросов: Что положило начало использованию зомби таким образом? Было ли у зулусов больше одного зомби для таких целей? Если да, то каким образом они добывали их?