Глава IV. Жанна д'Арк и оживающая лилия

Договор 1420 г. в Труа создал очередную в истории Столетней войны юридическую иллюзию ее завершения. Конкретная ситуация во Франции была далека от соответствия букве этого документа. «Регенту и наследнику Французского королевства», которым был провозглашен Генрих V, предстояло добиваться реального подчинения страны. События, последовавшие за подписанием мира в Труа, показали, насколько нелегка эта задача. С одной стороны, английскому королю противостояла «партия дофина», патриотическая программа которой делала ее реальной силой, с другой — растущее массовое сопротивление широких слоев населения Франции.

Со времени развернутого систематического завоевания территории Северной Франции (т. е. с лета 1417 г.) Генрих V был вынужден преодолевать все более серьезные трудности. Договор 1420 г. не мог положить конец массовому сопротивлению. Выросшие за долгие десятилетия войны элементы национального самосознания оказались сильнее извечной традиции подчинения «законному государю». Провозглашение английского короля регентом и наследником короны Франции ни в малейшей степени не способствовало укреплению его позиций. Напротив, унижение Франции, опасность ее растворения в объединенном англо-французском королевстве сделали борьбу против завоевателей еще более ожесточенной.

Сразу же после подписания договора в Труа Генрих V и герцог Филипп Бургундский продолжили завоевание Северной Франции. Их войска двинулись к Парижу, встречая на своем пути отчаянное сопротивление в каждом городе и крепости. Ощутив близость победы над, казалось бы, поверженной Францией, Генрих V приходил в ярость от неповиновения своих новых подданных. В результате он прибегал к традиционной тактике устрашения, превосходя в ее масштабах и последовательности своих предшественников. Города, оказывавшие сопротивление, были объявлены «восставшими против регента и наследника французской короны», т. е. мятежными. Поэтому их, как пишут хронисты, зачастую «превращали в руины» или «дотла сжигали»[111].

У стен небольшого города Мелена на реке Сене к югу от Парижа Генрих V попробовал действовать увещеванием. Английская армия застряла здесь больше чем на месяц. Досадуя на недопустимую проволочку, Генрих V привез в свой лагерь Карла VI и потребовал, чтобы жители Мелена подчинились «их подлинному государю». Они ответили, что не сдаются именно потому, что верны своему королю, ибо «английский король — давний смертельный враг Франции»[112]. Голодая, питаясь кониной, кошками и пр., горожане и гарнизон во главе с рыцарем Гийомом Барбазаном продолжали удерживать город. Сдаться их вынудил только голод. «Эта осада, — писал Уолсингем, — была самой тяжелой и опасной из всех, какие были у англичан раньше»[113]. В военном отношении оценка была явно преувеличенной: англичане помнили более масштабные осады Кале, Руана и других городов. Однако Мелен поразил их воображение ожесточенностью сопротивления (ополчение небольшого городка против целой армии) и категорическим непризнанием прав Генриха V.

Взяв Мелен после восемнадцати недель осады, английский король жестоко расправился с гарнизоном. Многие участники обороны были повешены, Барбазан посажен в железную клетку. Пошатнувшиеся еще в прошлом столетии рыцарские принципы ведения войны были окончательно отброшены. Борьба достигла невиданного прежде ожесточения.

Сохранявший титул французского короля, Карл VI в глазах основной массы населения страны перестал быть олицетворением ее суверенитета. Поэтому подписанные им призывы соблюдать мир с «возлюбленным сыном королем Генрихом Английским, регентом и наследником Франции» не имели никакого действия. В то же время отвергнутый официальной Францией дофин Карл встречал восторженный прием на юге страны, а его имя становилось знаменем сопротивления власти Генриха V. Дофин объявил договор в Труа незаконным, так как Карл VI действовал «не по своей воле, а по воле англичан». Как пишет хронист Базен, те, кто сохраняли верность дофину, «отдавали все силы и энергию, чтобы не только защитить то, чем они владеют, но и изгнать англичан из королевства»[114]. И этому не могли помешать попытки Генриха V представить дофина в глазах общественного мнения злодеем и убийцей.

Английскому королю, по-видимому, стало ясно, что он, как и его предшественники, в этой войне далек от реальной победы. Предстояло активизировать и разворачивать юридически завершенную войну. Она требовала новых средств и войск. Для получения их Генрих вместе со своей «французской женой» Екатериной Валуа отбыл в конце 1420 г. в Англию. Кроме того, он намеревался заключить мир с Шотландией, чтобы избавиться в предстоящей тяжелой борьбе от угрозы войны на два фронта. Опаснейший для Англии франко-шотландский союз начиная с 1418 г. стал важной опорой дофина Карла. Шотландские войска составляли значительную часть его армии и принимали участие в военных операциях против англичан.

Прежде чем Генрих V завершил подготовку к расширению войны против Франции, прежде чем успел добиться необходимого мира с Шотландией, с континента пришли тревожные вести. Продолжая завоевание территории Франции, брат и наследник английского короля герцог Кларенский потерпел серьезное поражение у города Боже и был убит. Это сражение стало первым заметным успехом французской армии, продолжавшей борьбу вопреки условиям договора в Труа. Несколько тысяч англичан погибли (хронисты называют цифры от 1,5 до 3 тыс.), сотни были захвачены в плен. И хотя причины поражения отчасти объяснялись ошибками английского военачальника, это была очень важная для Франции победа. Она опровергла тщательно создававшийся Генрихом V еще с 1415 г. миф о неуязвимости английской армии, воюющей за его справедливые права «по воле Бога». Понимая значение успеха при Боже, дофин организовал по этому поводу большие торжества.

Победа французского войска придала уверенности всем антианглийским силам во Франции. Чтобы предотвратить продвижение армии дофина (она насчитывала около 10 тыс. человек, имела артиллерию), англичанам пришлось собрать силы по всем гарнизонам Нормандии. Обстановка в Северной Франции от границ Бретани до подвластной герцогу Бургундскому Фландрии стала опасной.

Генрих V срочно возвратился во Францию с целью «отмщения» за убитого брата[115]. Новая большая армия Генриха V (по данным Монстреле — около 30 тыс. человек) была брошена на подавление сопротивления в Нормандии и Пикардии и освобождение района Парижа от войск дофина. Объединившись с отрядами герцога Бургундского, английский король карающим мечом обрушился на северные французские земли. Были разгромлены владения феодалов — лидеров сопротивления, повешены и обезглавлены многие защитники захваченных крепостей. И все же, как только английские войска покидали после акции устрашения очередной район, там возрождалась антианглийская оппозиция. По словам Монстреле, она «усиливалась с каждым днем».

Этот хронист состоял на службе у герцога Бургундского и потому не испытывал симпатии к сторонникам дофина. Однако именно Монстреле верно подметил источник успеха участников сопротивления. Он пишет: «По правде говоря, людей у герцога Бургундского было гораздо больше и платили им лучше, но дофинисты (для Монстреле это только сторонники дофина, объективно — защитники независимости Франции. — Н. Б.) отчаянно сражались за каждую крепость»[116].

Очередной непреодолимой преградой на пути английского короля стал городок Мо на Марне. Благодаря удачному географическому положению под естественной защитой реки город невозможно было взять штурмом, а сдаваться его жители и гарнизон не намеревались. В октябре 1421 г. началась очередная осада. В условиях наступившей зимы осаждавшие чувствовали себя немногим лучше, чем осажденные. Среди английских солдат начались болезни, зрело недовольство. Не лучше обстояли дела и в других районах Франции. Бургундцы действовали на северо-востоке без всякого успеха, в Юго-Западной Франции армия дофина несколько потеснила англичан.

Все же в целом перевес сил был пока на английской стороне. Победы в основном доставались англичанам, но цена успеха была непомерно высока как в материальном, так и в морально-психологическом отношении. Генрих V, поверивший после блестящего рейда 1415 г. и Азенкура в свою непобедимость и неуязвимость во Франции, был вынужден восемь месяцев стоять под стенами какого-то городка на Марне. Мо капитулировал лишь весной 1422 г. Тяжело заболевший во время осады и горько разочарованный всей ситуацией во Франции, английский король едва ли ощутил радость победы. Накопившаяся досада и озлобленность вылились в жестокую расправу с городом и гарнизоном. В течение лета Генрих V одержал ряд побед, но по-прежнему ни одна из них не досталась легко.

В августе 1422 г. Генрих V внезапно скончался. Смерть молодого английского короля (ему едва исполнилось 36 лет) нанесла неожиданный удар по политической программе, заложенной в договоре 1420 г. Провозглашение Генриха V «регентом и наследником Франции» основывалось на незыблемой уверенности, что он переживет немолодого, выжившего из ума Карла VI и будет увенчан французской короной. Возможность безвременной кончины Генриха не предусматривалась статьями договора в Труа. Наследником английской короны был десятимесячный сын покойного короля Генрих VI (1422–1461). Болезненный, с приступами душевного расстройства (его мать Екатерина Французская — дочь психически больного Карла VI), Генрих VI будет расти среди интриг и ссор боровшихся за власть родственников, регентов и фаворитов.

Регентом Франции Генрих V перед смертью назначил своего брата герцога Бедфорда (1389–1435). Создалась великолепная юридическая лазейка для всех противников объединения корон, и в первую очередь для дофина Карла.

Прежде чем он успел ею воспользоваться, у него появился еще более реальный шанс в борьбе за восстановление права наследования. Через шесть недель после кончины Генриха V умер Карл VI. Дофин Карл объявил условия договора 1420 г. незаконными и был коронован своими сторонниками в г. Пуатье как Карл VII (1422–1461). Франция распалась на три части. Герцогу Бургундскому подчинялись Бургундия и Шампань; север и ряд территорий в центре и на юго-западе находились под английской властью во главе с герцогом Бедфордом; в областях к югу от Луары (исключая Гиень) преобладали сторонники дофина. Английский наместник Бедфорд и бургундский герцог Филипп были союзниками в борьбе против дофина, вокруг которого группировались центростремительные и патриотические силы Франции. Его королевское звание не признавалось подлинным. Противники Карла дали ему презрительное прозвище «буржский король»[117], так как его кочующий двор часто располагался в небольшом городке Бурже.

Изменение политической ситуации после смерти Генриха V осложнило позиции англичан во Франции и потребовало новых усилий в борьбе за реальное подчинение страны. Английская правящая верхушка по-прежнему стремилась к продолжению войны и расширению французских владений. Во Францию были направлены письма от имени малолетнего Генриха VI, в которых английский король требовал признания его власти. Англичане готовили войска и собирали средства на войну не только в своей стране, но и в оккупированных французских областях. Был возобновлен и укреплен англо-бургундский союз. По договору 1423 г. в Амьене подтверждалась «вечная дружба» между Англией и Бургундией. В знак ее прочности был заключен династический брак между герцогом Бедфордом и сестрой герцога Бургундского[118]. Важным дипломатическим достижением Англии стало присоединение к союзу герцога Бретани, занимавшего до этого неопределенную позицию. Английский двор предпринял попытку ослабить традиционную шотландскую угрозу. Шотландский король Джеймс I, который провел почти двадцать лет в английском плену, в 1424 г. был освобожден за выкуп и при условии династического брака с дочерью английского политического деятеля графа Сомерсета. И наконец, возможно, не без английского участия было подготовлено покушение на жизнь Карла VII. В октябре 1422 г. в его резиденции в Ла-Рошели под ним провалился пол. Многие приближенные Карла погибли, но сам он получил лишь легкое ранение.

Несмотря на сомнительный юридический статус, «буржский король» располагал политическими и военными силами. Со временем Карл проявил себя хорошим дипломатом и тонким политиком. Он умело использовал широкое патриотическое движение во Франции, привлекая его наиболее видных деятелей к себе на службу. Области Южной Франции, поддерживавшие Карла VII, были достаточно богаты и меньше, чем северные, пострадали от войны. Это обеспечивало ему серьезную материальную базу. Традиционные сепаратистские настроения южнофранцузских феодалов были ослаблены военными и политическими успехами Генриха V. После договора в Труа многие из них заняли колеблющуюся позицию.

Начиная с 1424 г. Карл VII ведет борьбу за союзников. Он ищет сближения с герцогом Бретани — наиболее слабым звеном «тройственного союза» в Амьене. Серьезной опорой Карла VII была Шотландия. Помогая Франции в войне, шотландцы рассчитывали на ослабление давнего противника и решение в свою пользу вопроса о важных для безопасности страны пограничных крепостях Бервик, Роксбург и Йедбург. Поэтому дипломатические усилия Англии не привели к переориентации Шотландии и распаду традиционного франко-шотландского союза. Более того, в 1424 г. Карл VII сумел добиться прямой военной помощи шотландского короля. Во Францию из Шотландии были присланы войска численностью 5—б тыс. человек для борьбы против англичан. Кроме того, в армию Карла входили наемные отряды из Арагона и Ломбардии. Объективно опорой дофина было неослабевающее массовое сопротивление населения Франции завоевателям. Все это превращало не так давно униженного и отвергнутого двором Карла в серьезную политическую фигуру и опаснейшего противника Англии.

В военном отношении ситуация начала 20-х гг. также не была легкой для англичан. Их довольно многочисленные войска были разбросаны по обширной территории, что приводило к распылению сил и слабой координации действий. В течение 1422–1424 гг. английские и бургундские отряды продолжали медленно теснить французов на севере и востоке: постепенно сдавались крепости и города в Нормандии, Пикардии, Понтье, Шампани. Однако каждый успех доставался с огромным трудом.

Знакомое англичанам в прошлом ощущение легких блестящих побед не возвращалось. Напротив, английские войска подчас терпели поражения или были вынуждены довольствоваться переменным успехом. Особенно чувствительный урон наносили им отряды местных рыцарей и горожан в Нормандии, Пикардии и Мене.

Англичане предпочитали этим стычкам и изнуряющим осадам крупные сражения, неизменно приносившие им успех в прошлом. Во времена Карла V Дюгеклен решительно отказался от прямого противостояния английской армии. В 70—80-х гг. XIV в. французы добились успеха именно на основе тактики мелких неожиданных нападений, внезапного захвата крепостей и т. п. Ситуация 20-х гг. XV в. была в основе сходной с теми условиями, которые породили эту, по существу, партизанскую тактику. Во Франции вновь разгоралась освободительная война. Однако Карл VII еще не сумел до конца правильно понять и оценить обстановку. Не открещиваясь от патриотического движения, он все же пока делал основную ставку на королевскую (в основном наемную) армию и традиционную тактику крупных сражений. Столкновения большого масштаба произошли при Краванте в 1423 г. и при Вернейле в 1424 г.

Кравант — небольшой город на границе Бургундии. У его стен объединенные силы англичан под командованием графа Солсбери и бургундцев нанесли поражение войску Карла VII. Хронисты отмечают, что в его армии преобладали шотландцы и другие наемники. Битва была проиграна сторонниками Карла VII, потерявшими несколько тысяч человек (по данным Кузино — 2–3 тыс. убитых и взятых в плен). К лету 1424 г. обе воюющие стороны получили подкрепления. В Кале высадилось английское войско (около 2 тыс. человек), в Ла-Рошели — шотландцы, прибывшие на помощь Карлу VII (около 5 тыс. человек). 17 августа 1424 г. армия Бедфорда и наемное войско французского короля сошлись около города Вернейля на юго-западной границе Нормандии.

Это сражение было самым крупным со времени Азенкура. На стороне французов в битве участвовало около 15 тыс. человек, на стороне англичан — около 9 тыс.[119]Характерно, что на военном совете перед битвой мнения военачальников Карла VII разделились. Многие считали, что французской армии не следует вступать в открытый бой, сохраняя преимущества тактики мелких внезапных нападений. Однако победили сторонники традиционного крупного сражения. И вновь французская армия, несмотря на численное превосходство, была разбита. Сражение, протекавшее сначала с переменным успехом, завершилось паническим бегством войск Карла VII. Надеясь укрыться за стенами города, многие пытались переплыть ров и утонули.

Англичане ликовали по поводу очередной крупной победы, как всегда казавшейся «решающей». В Англии распространилась молва о сильно преувеличенных потерях французов (якобы более 10 тыс. человек), говорили, что победа была послана англичанам самим Богом. Это подняло авторитет герцога Бедфорда, что позволило ему решительно потребовать у парламента новых средств на войну. Карл VII, по сообщению Монстреле, «впал в глубокую грусть» по поводу поражения. Казалось, вновь появилась возможность для перелома в войне и ее победоносного завершения. Однако именно в этот момент к постоянному фактору не преодоленного сопротивления английской власти во Франции добавились трудности внутриполитического и международного характера.

Фактическое отсутствие короля создало почву для обострения обстановки при английском дворе. Малолетний Генрих VI должен был стать объектом соперничества наиболее влиятельных лиц. Этому способствовало уже само завещание Генриха V, назначившего своего старшего брата Бедфорда «защитником» младенца-короля и регентом Франции, а второго брата — герцога Глостерского — регентом Англии. Рано или поздно между ними не могла не вспыхнуть борьба за власть. Первые ее симптомы проявились уже через год после смерти Генриха V— в 1423 г. Спустя еще год, вскоре после сражения при Вернейле, Бедфорду во Франции стало известно, что герцог Глостерский вступил в конфликт с главным английским союзником — Филиппом Бургундским. Глостер предъявил династические права на ряд бургундских владений в Нидерландах. Этот шаг таил смертельную опасность для английской власти во Франции и для судьбы войны.

Для него же это был удар, направленный против Бедфорда, положение которого после Вернейля определенно упрочилось. Бедфорд принял сторону герцога Бургундского. В ответ регент Англии Глостер начал в 1425 г. готовить гражданскую войну.

Бедфорду пришлось спешно отправиться в Англию и провести там почти полтора года (декабрь 1425 г. — март 1427 г.), улаживая распри при дворе и пытаясь отвести угрозу, нависшую над англо-бургундским союзом. И если в первом он хотя бы на время преуспел, то о проблеме отношений с Бургундией этого сказать было нельзя. Герцог Глостерский вступил в открытую борьбу с бургундским домом за владения в Геннегау. Это сделало распад англо-бургундского союза вопросом времени. Стремясь ослабить брата-соперника, Глостер наносил удар по английским позициям во Франции в целом. Как и представители французской правящей верхушки, крупнейшие феодалы Англии в своих политических распрях забывали об интересах королевства. Благоприятной ситуацией не преминул воспользоваться Карл VII. В 1426 г. он добился значительного, хотя и временного успеха. Герцог Бретани принес ему оммаж и обещал воевать против англичан. В 1426–1427 гг. его войска приняли участие в военных действиях на стороне Карла VII. Однако к концу 1427 г. Бедфорду удалось, с помощью дипломатии и затратив немалые средства, восстановить развалившийся союз Англии с Бургундией и Бретанью[120].

Английские войска продолжили задуманное еще после Вернейля продвижение на юг, с тем чтобы, перейдя Луару, вступить в пределы независимых французских земель. В ближайшие планы Англии входило завоевание Мена и Анжу. В отсутствие Бедфорда эту задачу пытался решить видный английский военачальник граф Солсбери. Он столкнулся с отчаянным сопротивлением гарнизонов крепостей и отрядов самообороны и не сумел добиться существенных результатов. Теперь, получив очередное подкрепление из Англии, Бедфорд намеревался предпринять решительный бросок на территорию Мена. Однако его план полностью провалился. Англичан почти одновременно постигли две неудачи. Около города Монтаржи (недалеко от Орлеана) французские войска нанесли им внезапное ощутимое поражение. А в Мене, куда вступила основная английская армия во главе с Бедфордом и талантливым полководцем лордом Тальботом, началось такое широкое и ожесточенное движение против завоевателей, какого еще не знала богатая событиями и героическими страницами история этой войны. Англичане беспощадно расправлялись с жителями городов и крепостей, не подчинявшимися их власти, но продвигались к Луаре очень медленно.

К весне 1428 г. им удалось подавить основные очаги сопротивления в Мене, но силы английской армии, несмотря на полученное подкрепление, были истощены. К тому же в английском тылу в Нормандии ширилось сопротивление английской оккупации. Освободительная война во Франции вступила в новую, последнюю фазу.

Во Франции зрело ощущение, что решается судьба самого существования страны. Это была та духовная основа, на которой выросла и достигла огромного накала народно-освободительная война во Франции в 20-х гг. XV в. Этому способствовали серьезные традиции массового сопротивления захватчикам (достаточно вспомнить 60—70-е гг. XIV в.), выросшие за годы войны элементы национального самосознания и английская политика во Франции.

Именно на последнем этапе Столетней войны англичане начали осуществлять на завоеванных территориях политику террора и беспощадного подавления сопротивления английской власти. В действиях английской армии и администрации во Франции начиная с 20-х гг. XV в. проявились заметные отличия от традиционных «опустошений» Эдуарда III или Черного Принца. В процессе завоевания стала постоянной практика жестокого наказания именно тех, кто не признавал законности власти английского короля. Создаваемый на захваченной территории административный аппарат (в отличие, например, от традиционной английской администрации на юго-западе Франции) постепенно приобретал все более явные карательные функции.

Основной причиной этого был изменившийся характер войны. В конце XIV в. основные цели сторон были еще достаточно тесно связаны с проблемой размежевания древних феодальных владений, с борьбой за земли, доходы и пр. Лишь в отдельные моменты наибольшего ожесточения борьба приобретала освободительный оттенок. В 20-х гг. XV в., когда англичане попытались добиться реального покорения Франции, основным содержанием войны стала борьба населения страны за сохранение ее независимости, против превращения в часть объединенного англо-французского королевства. Правящая феодальная верхушка к этому времени глубоко скомпрометировала себя многочисленными компромиссами с захватчиками. К тому же пробудившееся и окрепшее за время долгой войны чувство патриотизма было чуждо французским рыцарям. Его основными носителями были горожане и крестьянство.

Главным центром народно-освободительной войны была Нормандия. В процессе ее завоевания именно простые люди, больше всех страдавшие от войны, оказали массовое сопротивление завоевателям. Ненависть к захватчикам усиливало поведение англичан в Нормандии, которую Генрих V объявил извечно принадлежавшей Англии. По сообщению хрониста Монстреле, завоеватели в своей жажде добычи обыскивали все, вплоть до колыбелей младенцев, и оставляли бедняков совсем нищими. Народное сопротивление в Нормандии не прекратилось и после ее подчинения английской власти. Там разгорелась настоящая партизанская война. Укрывшиеся в лесах отряды нарушали передвижение английских войск по дорогам, убивали представителей новой администрации и их сторонников.

Попытки англичан подавить это движение отнимали огромные средства и силы. Жестокость английской администрации приводила к новому подъему борьбы. Начав систематическое покорение Нормандии в 1417 г., англичане через десять лет так и не решили эту задачу до конца. В 1427 г. в Руане был раскрыт антианглийский заговор. Многие его участники были арестованы и казнены. В 1428 г. в Нормандию для борьбы с сопротивлением прибыли из Англии специальные силы во главе с графом Уориком. По сообщению английского хрониста, этот «ответственный и предприимчивый муж обнаружил в нормандских городах и крепостях, обезглавил и повесил многих предателей и заговорщиков, восставших против англичан»[121].

По мере продвижения английских войск и их союзников-бургундцев на восток и юг франции ширилось и крепло массовое сопротивление в Пикардии, Шампани, Мене и Анжу. В этом движении гораздо более отчетливо, чем на первых этапах войны, проступали элементы национального самосознания. Так, в 1424 г. жители города Седана заявили, что они «не желают сделаться англичанами… и предпочитают умереть, чем подчиниться им»[122]. После падения Седана почти все его защитники были убиты, а город сожжен. Но карательные меры только обостряли антианглийские настроения, вызывая ответное ожесточение. Базен рассказывает о том, что англичан во Франции в эту эпоху многие вообще не считали людьми, говорили, что «они — дикие звери, жадные и жестокие, которые пожирают людей»[123]. После взятия ряда крепостей в Шампани, Мене и Анжу в 1426–1427 гг. французы казнили всех сторонников англичан и бургундцев. Хронист Кузино подчеркивает, что французы могли согласиться отпустить за выкуп пленных англичан, но вешали своих соотечественников, перешедших на сторону врага.

Такого накала патриотических чувств, такого размаха антианглийской борьбы народа не было на более ранних этапах войны. Этот массовый патриотический подъем во Франции предопределил появление народной героини — Жанны д'Арк. Феномен Девы возможно понять только в неразрывной связи со всей историей Столетней войны, сложной эволюцией ее характера, в контексте определенной исторической эпохи. Не следует забывать и об особенностях менталитета человека Средневековья: вмешательство Бога в жизнь людей рассматривалось им как естественное и реальное.

Жанна д'Арк родилась около 1412 г. в деревне Домреми на границе Шампани и Бургундии, в крестьянской семье. Хронист Кузино, лично встречавшийся с Жанной, пишет, что ее отец Жак и мать Изабо были «простые сельские жители, которые пасли скот»[124]. Проявив незаурядную смелость и настойчивость, Жанна заставила капитана близлежащего замка Вокулер Бодрикура отправить ее в сопровождении нескольких человек к Карлу VII. При дворе Карла она сумела убедить окружающих, что Бог избрал ее для выполнения великой миссии освобождения Франции от завоевателей. После долгих колебаний и «проверок» подлинности утверждения Жанны Карл VII направил ее с подкреплением к стенам осажденного англичанами Орлеана.

Внутренняя логика этого начального этапа поразительной судьбы Жанны определялась предшествующей историей войны. Бесконечные поражения Франции в прошлом, затмившие недолгий период успехов 70—80-х гг. XIV в.; медленное, но упорное продвижение англичан в глубь ее территории в 1417–1428 гг.; крайнее опустошение страны — все это создавало ощущение, что Бог покинул французов. Английская пропаганда еще со времени Эдуарда III активно насаждала и поддерживала эту мысль, очень важную для средневекового человека. Особенно преуспел в утверждении справедливости английских притязаний во Франции на последнем этапе войны Генрих V. Его вызывающе дерзкий рейд из Гарфлера на Кале проводился под лозунгом защиты Богом его миссии, его правоты. Блестящая победа при Азенкуре трактовалась как свидетельство божьего благоволения к Англии. Широко распространялись слухи, что во время сражения англичанам явился образ святого Георгия, возвещавший даруемую им Богом победу. В отношении французов утверждалось обратное — якобы имевшие место признаки предрешенности их поражений. Так, в битве при Креси, по сообщению английского хрониста Бертона, Божья воля проявилась в посланном французам дурном предзнаменовании: в разгар сражения на них налетела огромная стая ворон и обрушился дождь. Сразу после этого англичане начали теснить ряды французских рыцарей.

Общественное мнение Франции пыталось в ответ выработать свою версию отношения Бога к англо-французской войне. Показательно, что первая такая попытка была предпринята в тяжелейший для страны момент после поражения при Пуатье. Уже тогда она была связана с возвышением роли простого человека, которому якобы Бог попытался вручить судьбу Франции. Автор «Хроники первых четырех Валуа» пересказывает легенду о том, что некоему крестьянину из отдаленного уголка Шампани явился ангел и сообщил, что король Иоанн будет разбит, если вступит в сражение вблизи Пуатье. Избранный Богом крестьянин прошел пол-Франции, чтобы рассказать королю об этом видении. Однако Иоанн не послушался предостережения, принял бой, был разбит и пленен[125]. Таким образом, за семьдесят с лишним лет до Жанны д'Арк родилась идея избрания Богом для спасения Франции человека из народа.

В сложной обстановке начала XV в. эта мысль буквально носилась в воздухе. После предательского договора в Труа народ возложил большую долю вины за унижение Франции на жену безумного Карла VI — королеву Изабеллу Баварскую. Именно ее воля водила рукой потерявшего рассудок короля при подписании договора. Изабелла в союзе с герцогом Бургундским добилась отрешения дофина Карла от наследственных прав и объявила его незаконнорожденным. В народе говорили, что Францию погубила порочная женщина. Со временем эту версию органично дополнила мысль, что спасет страну девственница — некая Дева.

Обращение Жанны д'Арк, считавшей себя призванной исполнить миссию страстно ожидаемой Девы, именно к Карлу VII было естественно. Он привлекал к себе симпатии в первую очередь тем, что занял позицию защиты интересов Франции, а не просто борьбы за власть. Кроме того, он не мог не вызывать сочувствия простых людей и как человек, от которого отвернулись мать и отец, которого оболгали и унизили ради интересов ненавистного английского короля. Называя Карла с первой встречи «милым дофином», Жанна д'Арк чутко передала и это сострадательное отношение к нему, и веру в законность его происхождения. Она хотела вдохнуть уверенность в человека, которому, по-видимому, недоставало в тот момент именно этого качества.

Жанна в первую очередь стремилась доказать, что Бог на стороне Франции. Она утверждала, что он желает, чтобы англичане покинули страну. В глазах средневекового человека это было вполне возможно и реально. Но требовалось чем-то подтвердить ее миссию. В качестве такого доказательства Жанна предложила с малым числом людей снять осаду Орлеана.

Орлеан — стратегически важная крепость на реке Луаре — был осажден англичанами в конце 1428 г. после подавления мощной волны сопротивления в Мене и Анжу. Его захват должен был открыть путь за Луару, к Буржу и Пуатье — основным опорным пунктам Карла VII. Постепенно в течение октября— декабря 1428 г. к городу были стянуты лучшие силы обеих сторон.

Англичане сосредоточили у его стен осадные орудия, значительную артиллерию. Вокруг Орлеана происходили ожесточенные стычки, кровопролитные бои за отдельные небольшие крепости — бастиды, за каждое укрепление. Все население города принимало активное участие в обороне. Здесь, таким образом, подводился определенный итог изнурительной англо-французской борьбы 20-х гг. XV в., в течение которой англичанам удалось достичь перевеса, но никак не решительного успеха. В очередной раз они рассчитывали на окончательный поворот в войне. Это прекрасно понимало правительство Карла VII. К Орлеану были направлены большие силы во главе с завоевавшим в последние годы популярность графом Дюнуа — внебрачным сыном герцога Орлеанского. Очень известны были и такие военачальники, как отважный Ла Гир, маршал Буссак и др.

Обстоятельства складывались для англичан не слишком благоприятно. В самом начале осады был убит английский главнокомандующий граф Солсбери. Сменивший его граф Саффолк пользовался гораздо меньшим авторитетом как военачальник. Ранней весной 1429 г. жители Орлеана предприняли дипломатический шаг, нанесший еще один удар пошатнувшемуся англо-бургундскому союзу. Они предложили сдать город герцогу Бургундскому (но не англичанам!). Бедфорд отказался принять такое условие, и разгневанный Филипп Бургундский увел свои войска из-под стен города, ослабив позиции осаждающих. Англичане увязли в. затяжной осаде, срок которой перевалил за полгода.

Сюда и направилась для совершения своей миссии Жанна д'Арк с отрядом под руководством одного из полководцев Карла VII — герцога Алансонского. Народная молва опережала ее: «Многие говорили, что она послана Богом, чтобы помочь Карлу, дофину, сыну покойного французского короля Карла, отвоевать его королевство, которое было захвачено Генрихом, английским королем»[126]. Жанна вооружила народно-освободительную войну религиозным лозунгом, верой в благоприятную для Франции божественную волю. В средневековом обществе это было могучее оружие. Толпы людей стекались к ней по дороге и вступали в ее отряд. Жанна поддерживала в них веру в свое божественное предназначение. Об этом она написала по пути к Орлеану и англичанам, направив герольда со своим письмом к самому регенту Бедфорду. Текст и тон этого документа поражали непреклонной верой в победу Франции: Жанна требовала ключи от всех захваченных французских городов, так как англичане все равно неминуемо будут по «Божьей воле» изгнаны с французской земли.

В происходивших по пути стычках неизменно побеждали французы, далее если противник вдвое превосходил их численно. На глазах сотен людей начинало вершиться чудо, в которое они страстно верили и которое, по существу, началось давно. Разве не была своего рода чудом вся история борьбы расчлененной и преданной феодальной верхушкой Франции после подписания договора в Труа? Присутствие Жанны д'Арк воодушевляло французов, придавало им невиданные силы.

29 апреля 1429 г. войско Девы прибыло к Орлеану. Мысль о чуде и надежда на благоприятную для французов волю Бога владела защитниками города еще до появления Жанны. После неожиданной и нелепой гибели Солсбери, убитого не в сражении, а во время вялой перестрелки случайным снарядом, возник слух, что Бог таким образом указал англичанам на необходимость уйти из-под стен города. Вся накопившаяся вера в чудо обратилась на Жанну д'Арк. Ее постоянно растущее и невиданно воодушевленное войско освобождало одну за другой бастиды и укрепления вокруг Орлеана, вызывая все большую растерянность англичан. 8 мая 1429 г. английская армия, терпевшая одно поражение за другим, сняла 209-дневную осаду Орлеана и отступила, понеся большие потери.

Вступление Жанны д'Арк во главе б—7-тысячного войска в освобожденный Орлеан стало высшим триумфом Франции за все десятилетия войны. Оно вызвало невиданный подъем и огромное ликование самых широких слоев населения. Это было торжество освободительной борьбы, возглавленной на данном этапе самим народом и облаченной в соответствии с духом эпохи в религиозную оболочку.

Единственно возможным в тех условиях способом закрепления идеи возрождения Франции было усиление позиций Карла VII в противовес притязаниям английской короны. Жанна д'Арк, обладавшая удивительным политическим чутьем, понимала это. Сразу после освобождения Орлеана она начала горячо убеждать Карла отправиться в Реймс — традиционное место коронации многих поколений французских королей. Карл VII и его приближенные колебались — ведь предстояло идти через занятые англичанами территории.

Однако они оценили значение воздействия Жанны на перелом в событиях войны. Карл призывал всех своих подданных «присоединиться к принцу Алансонскому и Жанне Деве»[127]. Несколько побед, о