В образование централизованного государства

В конце XV – начале XVI века начался особый период истории Руси. Она не только освободилась от татаро-монгольского ига, но и начала объединяться вокруг Московского княжества, превратившись в мощное централизованное государство с единоличной властью. После женитьбы на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог в 1472 году Великий князь Иван III стал наследником царьградских василевсов. В ряде документов Иван именовал себя «государем» и «царём», а своего внука Димитрия венчал на царство. Гербом при Иване III стал византийский двуглавый орёл, символизирующий, что Русь стала преемницей византийской империи.

Прежде всего, даже начало автокефалии церкви означал разрыв с Константинопольским патриархатом, в чьем каноническом ведении находилась московская кафедра. Случилось это после ареста митрополита Исидора, последнего ставленника патриарха в Москве. Приказ об аресте от имени великого князя воспоследовал сразу по завершении им литургии в Успенском соборе, которую он совершал в соответствии с принятой на Ферраро-Флорентийском соборе унией католической церкви и православной. Исидор показал себя ревностным ее сторонником. Ему дали возможность бежать в Тверь в том же 1441 г ., откуда он вскоре удалился в Литву. В течение некоторого времени сама кафедра в Константинополе была занята приверженцами унии, в 1453 г . столица Византийской империи пала, оказавшись под властью турок-османов. Все это сделало невозможным восстановление канонического и юридического верховенства патриархата над Москвой. Первым московским митрополитом, избранным и поставленным на Поместном соборе российских иерархов в 1448 г ., был Иона. Он сам успел указать перед смертью на своего кандидата, процедура выборов Филиппа и Геронтия не вполне ясна (с точки зрения участия в них великого князя). Позднее именно его решение было определяющим, хотя формальный выбор и само поставленне происходили на Поместном соборе владык русской церкви.

В 1459 г . совпали канонические пределы московской митрополии с политическими границами рождавшегося Российского централизованного государства. Это произошло в результате окончательного обособления в самостоятельную митрополию православных епископств Великого княжества Литовского. Московская митрополия была единственной наследницей бывшей Киевской митрополии, так что новое учреждение митрополичьей кафедры в Киеве было произведено под политическим давлением Казимира IV. С тех пор территориальные границы прерогатив московских святителей менялись лишь с изменением государственных границ России. Заметим попутно, что с сугубо формальной точки зрения несовпадение церковных и государственных рубежей сохранялось недолгое после 1459 г . время — пока не ушла в небытие государственная самостоятельность Новгорода, Твери, Рязани.

В тяжкие и кровавые годы усобицы в московском княжеском доме упрочилась тесная связь между московскими первоиерархами и московской правящей династией. Ни князь Юрии Дмитриевич, ни его сыновья — князь Василий Косой и Дмитрий Шемяка — не получили церковной санкции своих претензий на великокняжескую власть. Особенно велики заслуги митрополита Ионы — благодаря его усилиям неудачливый в делах и в бою Василий II добился все же окончательного успеха. И что, пожалуй, важнее. Иона, Филипп, Геронтий, ростовский владыка Вассиан постепенно формировали и формулировали (в текстах и на практике) политическую доктрину Российского государства как полностью суверенного христианского православного царства. Понятно, что акцент делался на вероисповедном компоненте, что ликвидация зависимости от Орды и ханов описывалась в терминах борьбы с «незаконным» исламом, конфликты же с Литвой — как противостояние схизме католичества.

После 1453 г . все более стал осознаваться факт единственности России как православного государства. На этом во многом зиждились представления — и мудрых книжников, и простецов — о России как о «святой земле». С этим стали соотносить и другие факты духовно-церковной жизни, прежде всего разрастание монастырей. Постепенное вызревание идей этого круга имело разноплановые последствия. Начинают смещаться также акценты в характере поведения церкви. Если традиционно в столкновениях с иными конфессиями русская церковь занимала скорее активно-оборонительные позиции, то в первой половине — середине XVI в. различим переход к наступательности. Не след этому удивляться. Это вполне соответствовало духу эпохи в Европе и на Ближнем Востоке, реалиям международных отношений, возможностям и целям российской дипломатии. В то же время сама церковь нуждалась в реформировании многих сторон своей внутренней жизни, взаимоотношений с властью и обществом. Одним из самых острых вопросов, как показал опыт последних двух десятилетий XV в., могло стать покровительство великого князя и близких к нему лиц еретическим течениям. Тогда церковь справилась с ситуацией огромным напряжением сил. В середине XVI в. вновь обозначились признаки подобного кризиса.

Свержение татаро-монгольского ига вызвало национальное и культурное возрождение Руси. Русская Православная Церковь приняла в этом самое деятельное участие.