Сергей Ошеров и его перевод «Энеиды» Вергилия.

Перевод Сергея Ошерова признан лучшим переводом «Энеиды» Вергилия. Он считал, что «Энеида» стала творческой неудачей Вергилия: поэту было заказано Августом обоготворить в своей поэме государство и правителя. С.Ошеров был уверен, что лирик по темпераменту, Вергилий понял в конце, что не справляется с поставленной задачей. Поэтому, перед смертью, поэт пытался сжечь «Энеиду», не подозревая, что создал действительно великое и вечно живущее произведение (45). 

    

 

________________________________________________________________

(44) Сатурн – древний римский бог земледельцев и урожая, отец Юпитера, отождествлялся с греч. богом Кроносом. Подобно ему, Сатурн считался справедливым и добрым повелителем золотого века. В подвале храма Сатурна находилась римская государственная сокровищница, в том числе и пророчества Сивиллы. В честь Сатурна справлялись Сатурналии (праздник Сатурна у римлян), когда рабы наслаждались свободой, а господа пировали вместе с рабами и даже прислуживали им. Сатурналии напоминали карнавалы.

                                                                                                                               28.

    

 

 Почему великое? Вот как отвечает на этот вопрос С.Ошеров: «В «Энеиде» поэт выступает как религиозный мыслитель. А там, где религиозная философия сталкивается с мессианистическими притязаниями политической власти, неизбежно встаёт для неё «проблема Великого Инквизитора» (46). Неспособность политического мессианизма, обоготворяющего государство и правителя решить проблемы личности и свободы, констатировалась многократно – и не только Достоевским»(45).

Итак, для Ошерова Вергилий – не только мастер слова и блестящий поэт, но и религиозный мыслитель. Переводчик, переводивший поэму пятнадцать лет, увидел в «Энеиде» не только её блестящую, действительно уникальную и поражающую всякого читателя (в оригинале) форму, но и боль, и нравственные мучения поэта. Того поэта, которого в Средние века не случайно относили к числу пророков и даже изобразили среди древних праведников на одной из стен Благовещенского собора в Кремле.

 

 

 

                                                                                                                                                                 

(45) – из книги свящ. Георгия Чистякова «На путях к Богу живому» М. 1999, с.61

(46) – проблема «Великого Инквизитора» была поставлена и решена Ф.М.Достоевским в его романе «Братья Карамазовы»

 

                                                                                                                                        29.                                                                     

                                   З А К Л Ю Ч Е Н И Е

  Итак, перечитав эту работу, проанализировав все факты и высказывания, я попробую подвести итог, заявленной вначале, теме «Идеологическая задача «Энеиды» Вергилия».

  Есть несколько точек зрения на данную проблему.

  Одна точка зрения официальная, я бы назвал её «литературоведческая», высказанная литераторами и переводчиками поэмы «Энеида». Сергей Ошеров утверждает, что Вергилий, являясь лириком, перед смертью почувствовал, что не справился с «заказом» Августа (обоготворением государства и правителя), поэтому и захотел сжечь «Энеиду». Так же С.Ошеров утверждает, что Вергилий не отдавал себе отчёта в значимости своей поэмы.

    С.Шервинский исторически более достоверно подтверждает, что «Вергилий был в «Энеиде» глашатаем грандиозной, убедительной для политиков его времени идеи – идеи миродержавства Рима»(47). И, там же, С.Шервинский говорит о Вергилии: «Идея римского всемирного владычества принимала у Вергилия утопические черты. Его мечтой была не всемирная монархия, хотя бы и с Августом во главе, а некий золотой век, мерещившийся ему ещё в молодости, в пору сочинения «Буколик», некое время, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся». Август несколько иначе думал о Риме и о себе, с таким рвением заботясь о потомках Юла, но охотно читал творения своего поэта, оказавшие ему столь нужную общественную поддержку». С.Шервинский так же удостоверяет, что по сообщению Светония (48), «перед смертью, уже в Брундизии, Вергилий завещал уничтожить «Энеиду», считая её «незаконченной». Мы лишены возможности судить о том, что понимал поэт под «незаконченностью». Едва ли думал он о коренной переработке поэмы, - но его недовольство выполнением грандиозного замысла, несомненно» (47). 

   Как бы, вслед за С.Ошеровым и С.Шервинским, отец Александр Мень раскрывает достаточно убедительно саму суть этого авторского «недовольства выполнением грандиозного замысла». Отец Александр Мень (историк и богослов) как бы дополняет и уточняет официальную литературоведческую точку зрения. Он предположил, что Вергилия не могла побудить к сожжению поэмы «только взыскательность художника» (50).

 

 

_____________________________________________________________

(47) Публий Вергилий Марон, БВЛ, Художественная литература, М.,1971, с.24

(48) Светоний Транквил (70-140 н.э.) – римский писатель, занимавшийся исследованиями и описанием жизни известных поэтов, риторов, историков

(50) Александр Мень, На пороге Нового Завета, ЭКСМО, М., 2004, с.839

 

 

                                                                                                              30.

 

«По-видимому, тайная тревога и недовольство стали мучить и его – поэта, отдавшего свой гений самодержцу» (50). Под словами «и его», отец Александр имел в виду оппозицию Августу, все те здоровые силы общества, которые всегда появляются там, где царит культ и диктат с ним связанный.

        

  Таким образом, если попытаться суммировать все эти точки зрения, можно заключить, что идеологической задачей «Энеиды» Вергилия являлось изображение истории Рима, как подготавливаемый богами вечный общечеловеческий порядок, основанный на праве и справедливости. В основу этого порядка Вергилием была заложена идея о «новой эре» - исполнении полноты времён (устами прародителя всех римлян Анхиза); о мировом согласии с объединяющей ролью «вечного города» и его божественного правителя Августа.

    Но эта «наивная», по словам о. Александра Мень, вера Вергилия в «божественность» Августа вначале, видимо, за одиннадцать лет, что Вергилий писал свой эпос, претерпела существенные изменения. В конце своей жизни Вергилий не мог не чувствовать, что исполнение «полнотывремён» было связано с тайной, которую ему так и не удалось постичь. Поэтому и весь этот труд, судя по всему, показался ему напрасным. Именно это, на мой взгляд, имелось в виду критиками «Энеиды» под «незаконченностью», «неудовлетворённостью» Вергилием своей поэмой. 

    Эту тайну, уже через несколько десятилетий, раскрыл человечеству апостол Павел. В своём послании к Ефесянам (Новый Завет) он говорит о том, что Бог, «открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он прежде положил в Нём, в устроении полноты времён, дабы всё небесное и земное соединить под главою Христом» (Еф.гл.1, 9-10).

    И действительно, старый мир заканчивался, шёл на убыль, приближались новые времена для всего человечества – наша эра, о наступлении которой Вергилий говорил на протяжении всей своей жизни.

   Вергилий по достоинству занимает почётное место в истории античной и мировой литературы, а его произведения до сих пор восхищают читателя своей нравственной высотой содержания и красотой формы. 

   Вергилий, как человек и как поэт оставил о себе не только у потомков римлян, но и всего человечества память, о которой он писал в шестой Песне «Энеиды», когда Эней входит в «радостный край», где «взору отрадна // зелень счастливых дубрав, где приют блаженный таится» (51):

 

               

 

______________________________________________________________

(51) Публий Вергилий Марон, БВЛ, Художественная литература, М.,1971, с.236

 

 

                                                                                                                31.

 

               

 

           Вправо ли взглянет Эней или влево, - герои пируют,

           Сидя на свежей траве, и поют, ликуя, пеаны

           В рощах, откуда бежит под сенью лавров душистых,

           Вверх на землю стремясь, Эридана поток многоводный.

           Здесь мужам, что погибли от ран в боях за отчизну,

           Или жрецам, что всегда чистоту хранили при жизни,

           Тем из пророков, кто рёк только то, что Феба достойно,

           Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для смертных,

           Кто средь живых о себе по заслугам память оставил, -

           Всем здесь венчают чело белоснежной повязкой священной.

 

     Этим прекрасным образцом поэзии Вергилия мне хотелось бы закончить свой нелёгкий труд.