Стенка на стенку (с чего началось вековое противостояние).

Прения о вере. Богословский диалог Руси с Западом.

Приняв христианство от Византии, Киевская Русь не стремилась отгородиться от Европы и продолжала поддерживать отношения с Западом. В год креще­ния Руси (988) к князю Владимиру прибыли пос­ланцы от папы римского Иоанна XV (985—996) и привезли мощи из Рима. И хотя в ту пору уже были некоторые различия в вероучении и обрядах Западной и Восточной Церквей, это не препятствовало сохранению христианского единства.

Установив тесные отношения с Константинопольской Церковью, Киевская Русь тем не менее опасалась впасть в политическую зависимость от Ви­зантии. Это создавало благоприятную почву для даль­нейших контактов с Западом. Еще в 959 году, уже приняв крещение в Царьграде, великая княгиня Ольга просила германского императора Оттона Великого прислать ей священников: она была тогда в неладах с византийским императором. Оттон отозвался на просьбу княгини и послал в Киев епископа Адальберта. Такие визиты случались и в дальней­шем: прибытие папских послов к великокняжеско­му двору отмечается в летописях под 991 и 1000 годами.

Разрыв Рима с Константинополем (1054) не со­здал непреодолимой пропасти между Востоком и Западом. В повседневных отношениях русских хрис­тиан с западными по-прежнему проявлялись добрые чувства.

В середине 1160-х годов папа Александр III (1159—1181) послал на Русь епископа, чтобы выявить разности католического и православного вероучений. Но тогдашний киевский митрополит Иоанн IV (1164—1166) не стал вести с папским посланцем «пре­ний о вере».

 Раскол между Римом и Константинополем мог бы стать лишь одним из эпизодов в истории отно­шений двух Поместных Церквей, которые и в прежние века по разным причинам нередко прерывали связи. Но это разделение Церквей стало необрати­мым и переросло в раскол в начале XIII столетия. Это произошло во время IV крестового похода (1204), когда крестоносцы-католики напали на Константи­нополь и в пылу сражения разграбили православ­ные храмы, в том числе и собор Св. Софии. Обос­трение отношений побудило русских христиан стро­же подходить к тем церковным традициям, кото­рые могли быть привнесены в жизнь Русской Пра­вославной Церкви с Запада. Это наглядно проявилось в 1248 году, когда папа Иннокентий IV (1243—1254) прислал двух кар­диналов к Александру Невскому. В послании, кото­рое привезли с собой папские легаты, Иннокентий предлагал русскому князю перейти в юрисдикцию Римско-Католической Церкви. «Мы знаем истинное учение Церкви, — ответил Александр папе, — а ваше­ го не приемлем».

Позже разногласия по поводу религии возникали только со шведами, т. к. Папа римский, убедившись в невозможности прямого воздействия, разрешил им учить католической религии русских. Именно идеологическими причинами шведы оправдывали свои вторжения на Русь. Например, С очередным усилением русско-шведского соперничества, в 1348 году шведский король Магнус Эриксон явился на Русь с очередным походом, причем, как и в прежние времена, одной из его целей было распространение католичества в русских землях.. Он предложил новгородцам богословские прения, с тем чтобы то исповедание, которое окажется истинным, было принято обеими сторонами.

Получив отказ, Магнус собрал войско и летом 1348 объявился у истоков Невы. Здесь он осадил Орешек и взял его, а шведские миссионеры начали обращать православных жителей в католичество. Но вскоре новгородцы справились со шведами, и вытеснили их из Орешка. Примечательно, что военно-политическое соперничество не приводило к конфессиональной вражде, и даже в церковном облачении русские христиане охотно использовали товары, поставлявшиеся западными купцами.

Стенка на стенку (с чего началось вековое противостояние).

Отношения со скандинавскими соседями — одна из важнейших сторон международ­ных связей и культурных контактов сред­невековых русичей. Только-только раство­рились в городах и при княжеских дворах, на бескрайних просторах русских земель варяжские дружины, как началась борьба между Швецией и Северной Русью, пре­жде всего Новгородской республикой, за финские и карельские земли. Это динамичное про­тивостояние развернулось главным образом во вто­рой половине XII — первой трети XIV века. В это время активные отношения — от мирного соседства до ожесточенных стычек и кровавых побоищ — между шведами, русичами и местными жителями были прак­тически непрерывными.

Швеция этих столетий, хотя и была раздираема ожесточенными династическими и земельно-облас­тными распрями (столь характерными для европей­ского средневековья), все же сохранила государственное

единство. Несравненно более драматическая си­туация развивалась в те же века на Руси. Древнерус­ское государство оказалось раздробленным на фак­тически самостоятельные княжества, за великокняжес­кий стол велась непрерывная борьба

В этой непростой ситуации и происходили «се­верные встречи» шведов и русичей — на границах владений Великого Новгорода.

Северная Русь жила во многом особой жизнью Ее этнокультурные корни в западном славянстве; само положение Новгорода как крупного балтийского порта, известного посредника в торговле между За­падной и Восточной Европой и вообще одного и важнейших центров евразийского товарного и культурного обмена, а также особая форма Новгородского государства (боярско-купеческая республика) —это позволяло Великому Новгороду занимать отличное от других княжеств положение в русских землях. Отделенный сотнями километров болот и лесов от Великой Степи, Новгород не пережил ни вторжения, ни непосредственной колонизации ордынцев, хотя платил им дань. Зато Новгородское княжество при­няло на себя основную тяжесть защиты русских земель от западных соседей. И одну из самых важных страниц здесь составила борьба со Швецией.

О том, как развивались тогда события на Евро­пейском Севере, можно узнать главным образом из трех исторических источников. Это Новгородская I летопись, папские буллы и рифмованный шведский рыцарский роман-летопись «Хроника Эрика». Пос­ледняя содержит наибольший объем сведений, не­редко уникальных, о русско-шведской борьбе в Фин­ляндии в XIII — начале XIV века.

Объектом шведско-русских конфликтов на Се­вере стали земли южной и центральной части совре­менной Финляндии, непосредственно примыкающие к Финскому заливу и на западе омываемые водами Ботнического залива. На этой территории, тогда мало­заселенной, проживали финно-угорские племена с их родовым строем и языческой культурой. Они были объединены в две племенные группы, впоследствии (с XIV—XV веков) образовавшие финский народ. Цен­тральную группу племен, с самоназванием «суоми», русские называли «сумь», а шведы — собственно фин­нами. Вторая племенная группа — «хяме» — была из­вестна у русичей как «емь», шведы же называли эту область «Тавастланд», а ее жителей — тавастами (назва­ние «тав-асты» или «тав-эсты» указывает на этническое родство с жившими юго-восточнее собственно «эста­ми» — «чудью» русских летописей). Восточнее рассе­лялись карелы, на Крайнем Севере кочевали со свои­ми оленями саамы (лопари), чьи территории тогда пришельцев практически не интересовали.

И шведы, и русичи уже хорошо знали земли суми, еми и карелов, особенно прибрежные, связан­ные с Финским заливом, богатые рыбой и драгоцен­ными мехами, заселенные доверчивым и спокойным народом.

В отношениях с сопредельными племенами новгородцы опирались на свои военные дружины, которые периодически посылались за данью, и на местную знать, часть которой вливалась в русскую элиту. Б частности, сохранились имена знатных лю­дей из этих племен, которые переселились в Киев и Новгород и вошли в состав русского боярства: извес­тный боярин-эст Чудин Микула в Киеве, новгородс­кий тысяцкий Семен Емин (из еми), новгородский же боярин из карел Иван Федорович Валит и другие. Вместе с тем новгородцы действовали в Прибалтике патриархально, «по старинке»: крепостей на данни­ческих землях не строили, своих порядков не заводи­ли, христианскую религию не навязывали. Поэтому власть их там была достаточно поверхностной.

Шведы же в это время повели себя на Севере иначе, используя опыт крестовых походов на Ближ­ний Восток, развернувшихся в Западной Европе с конца XI века.

Военные походы шведов, как и во времена ви­кингов, именовались «ледунгами». Однако в XII веке ледунг из «самодеятельного» набега ватаги находников превратился в военно-государственное предприятие. Походы возглавлялись членами королев­ской семьи или высшими чинами королевства — яр-лом (герцогом), марском (маршалом), дротсом (вы­сшим советником, судьей). В походах участвовали высшие священнослужители, и это не случайно. Се­верные военные экспедиции Швеции с середины XII века приняли характер крестовых походов «против язычников», каковыми автор «Хроники Эрика» име­нует в числе прочих и православных христиан-руси­

чей

Северные крестовые походы энергично стиму­лировались папским престолом, стремившимся как можно шире распространить свое влияние на окра­инах Европы. С XIII века ощутимую поддержку шведам стали оказывать и духовно-рыцарские орде­на. Б частности, Тевтонский орден («Хроника Эри­ка» называет его членов «божьими воинами») имел в Швеции значительные владения и серьезное влия­ние. В него входили и рыцари-шведы. Согласно все той же «Хронике Эрика», в шведских военных отря­дах во время северных походов было множество немцев — простых наемников и рыцарей, в том числе членов Ордена.

Таким образом, походы шведов на север пос­ тепенно приняли организованную и четкую форму. Столь же организованными и весьма суровыми были методы их действий на завоевываемых территори­ях. Помимо получения — в качестве дани и прямым грабежом — обильной добычи (пушнины, ценной рыбы и др.), шведские отряды методично осваивали захваченные территории, прежде всего торговые пути, в том числе контролируемые новгородцами. Они колонизовали и делили местные земли, строили там крепости в качестве опорных пунктов для дальней­ших походов и для господства над уже занятой тер­риторией. Практиковалось введение шведских адми­нистративных и фискальных порядков. Наконец, обя­зательным было крещение местного населения и ус­тройство церковной организации.

Походы на Русь.

Первый документально засвидетельствованный поход шведов к Финскому заливу состоялся в 1142 году. Судя по Новгородской I летописи, он был вызван захватом на финских путях трех торговых кораблей, видимо из Швеции или с Готланда: «Б то же лето приходи Свьискеи князь съ епископом (бис-купом) въ 60 шнекъ». Б 1156—1160 годах король Эрик Святой в сопровождении английского мисси­онера Хенрика и воинов ходил на сумь и захватил эти земли «огнем и мечом».

К последней четверти XII века шведы покорили сумь и утвердились на северо-западных берегах Фин­ского залива. В 1170-е годы они продолжили походы — теперь уже на Тавастланд, а отдельные отряды ста­ли нападать на торговый город Ладогу, то есть втор­гаться в собственно русские земли. В 1178 году нов­городцы предприняли ответный поход в шведские владения в Финляндии, а вскоре организовали поход

против шведов своих союзников — карел. В 1187 году карелы сожгли Сигтуну — богатый торговый город в самом сердце Швеции — на озере Меларен, неподале­ку от будущего Стокгольма, в области Уппланд, ко­торая считалась «главной» в Швеции и откуда выхо­дили многие шведские отряды (не случайно «Хрони­ка Эрика» нередко называет шведов уппландцами). От пожара и разгрома Сигтуна так и не смогла оп­равиться, превратившись во вполне заштатный горо­док. Ее знаменитыми городскими воротами новго­родцы украсили свой Софийский собор.

Эти события, а также неурядицы в самой Шве­ции на короткое время прекратили военные действия в Финляндии. На новом этапе «северных встреч» объ­ектом шведского наступления стали Центральная Финляндия, земли карел, Водская и Ижорская земли и берега Невы. Военные экспедиции возобновились с начала 1220-х годов и были отчасти приостановле­ны восстанием еми в 30-е годы. Но в 1237 году папа Григорий IX особой буллой призвал Швецию к крес­товому походу на Тавастланд. Это вполне соответство­вало планам самих шведов и в перспективе позволило бы ослабить влияние Новгорода в этой области и овладеть невскими торговыми путями. В том же 1237 году шурин короля шведов Эрика Эрикссона Шепе­лявого — дворянин Биргер из Бьэльбу (Гёталанд) возглавил крестовый поход шведов в Тавастланд, который продлился почти два года. После успешной битвы с тавастами шведы построили «на поле брани» крепость Тавастаборг (или Тавастхюс) и в течение ближайших лет закреплялись на этой территории. В 1240 году новый шведский отряд появился в устье Невы. Впрочем, о хрестоматийной для нас Невской битве «Хроника Эрика», как и все другие шведские источники, умалчивает. Несмотря на поражение от князя Александра, в 1249—1250 годах шведам удалось покорить Центральную Финляндию.

 Наконец, третий этап противоборства на Севе­ре начался в 90-е годы XIII века. Походы готовились заблаговременно: во всяком случае, шведский король конфисковал на эти цели часть церковной десятины, В течение 1293—1300 годов шведам удалось присоеди­нить Западную Карелию. Они, конечно, учли уроки предшествующих поражений и пришли к заключе­нию, что дальнейшее противоборство с новгородца­ми требует и больших воинских сил, и иных, более основательных организационных усилий — таких, в частности, как заблаговременная подготовка похода и немедленное сооружение на карельских землях могучего замка-крепости из камня, который назвали Выборг (букв, «поселение у залива»).

Выборг вырос в месте впадения реки Вуоксы в Финский залив. За лето 1293 года крепость была соору­жена

В 1295 году наместник повел часть гарнизона на русское укрепле­ние Кексгольм и разграбил его. Жителей частично пе­ребили, тех же, «кто остался живым, взяли в плен, в Выборг свезли, внутрь каменных стен». Затем часть шведских воинов направилась домой, увозя награбленное

Взятие Кексгольма — важного торгового центра карельских земель на пути к Финскому заливу — позволило шведам прочнее закрепиться в Юго-Западной Финляндии и на прилегающем побережье Ботнического залива.

Но русские взяли реванш и сумели отбить эту крепость. Они напали, когда шведские воины еще не пришли в себя после битв, у них не хватало ни пищи, ни воды. Вот как повествует об этом шведская летопись:

Вышли, однако, наружу, чтоб драться.

Дольше им было не продержаться.

Сил у них было еще слишком мало.

Много от голода их погибало.

Много и русских погибло в той сече,

Слышались раненых крики далече...

Вот как русские крепость ту взяли.

Сами ее с той поры укрепляли.

Оставили в крепости мудрых людей,