СРЕДНЕВЕКОВЫЙ КУПЕЦ. ТОРГОВЫЕ КОМПАНИИ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ

Человечество стало обменивать, покупать и продавать товары, едва освободившись от оков первобытности. Торговля процветала во многих странах ещё задолго до начала Средних веков. Но на фоне бурного развития городов, ре­мёсел, на фоне обогащения культуры, науки и техники выдающимися достижениями человече­ской мысли купец (т. е. торговец) становится одной из самых ярких и замечательных фигур эпохи.

В период раннего средневековья, в ту пору, когда на развалинах Западной Римской империи, словно грибы после дождя, начали появляться варварские королевства, наиболее оживлённую торговлю вели купцы арабских стран Азии и Северной Африки, Индии и Китая, а также Византии — государств, давно славящихся многолюдными городами и ис­кусными ремесленниками. В VII—X вв. суда араб­ских купцов бороздили воды Средиземного моря и Индийского океана. По их берегам основывались фактории (поселения торговцев). С восточного по­бережья Африки вывозились рабы и слоновая кость. Удавалось достигать берегов Индии и даже Китая.

В XI в. на мировой арене появляется, наконец, европейский купец. Простор для его деятельности был уже достаточно велик: несмотря на господство натурального хозяйства, всё больше людей нужда­лись в разнообразных изделиях и товарах, которые доставляли издалека. Закипела торговая жизнь на морях Южной и Северной Европы, крупных реках, на сильно обветшавших, но сохранившихся с рим­ских времён дорогах.

По мере перехода от раннего средневековья (V— XI вв.) к развитому (XII—XV вв.) и позднему (XVI в. — середина XVII в.) облик купца сущест­венно изменялся.

Купец раннего периода был воинственным чело­веком. Торговля и грабёж шли в то время рука об руку. Особенно это касается жителей Скандинавии — викингов, воинов-мореплавателей, наводивших страх на население многих стран Европы. Если гра­бительская операция заканчивалась неудачно, ви­кинг был готов торговать или обменивать заранее припасённые товары на нужные ему вещи. И на­оборот, когда чисто торговая поездка скандинава не давала желаемых плодов, он мог просто-напросто ограбить местных жителей.

Однако и купцы, брезговавшие разбоем, всегда должны были быть начеку. Отправляясь в путь по торговым делам, они подвергали себя множеству опасностей и лишений. Особенно рискованным бы­ло морское путешествие: тут и «морская болезнь», и бунт вечно недовольных матросов, и морские бури, ежегодно отправлявшие на дно десятки купече­ских судов. «Счастливчик», чьи товары после кру­шения судна волны выбрасывали на берег, был вы­нужден уступать своё добро местному феодалу, в неволю к которому могли попасть и спасшиеся лю­ди. Разные неожиданности поджидали купца в не­знакомом краю.

Не меньше трудностей испытывал купец, пере­двигавшийся по суше. Дороги чаще всего находи­лись в плачевном состоянии. Проложенные по гли­нистой или болотистой почве, после каждого дождя они превращались в грязную топь с бесчисленными рытвинами и ямами; лошади проваливались в них по грудь, повозки вязли по ступицу. Даже в XVI в. купцу приходилось всё время изменять маршрут, пробираться в объезд полями, без конца расширяя вытоптанное пространство. Большинство рек при­ходилось преодолевать вброд, рискуя испортить то­вары. Настоящие каменные или деревянные мосты и в позднее средневековье встречались крайне ред­ко, а за проезд по ним платили дорожную пошлину и «мостовые» деньги.

Ещё более обременительные поборы взимались с купца в пору феодальной раздробленности при пе­ресечении границы очередного герцогства или графства. Но даже уплата всех этих денег не защи­щала торговые караваны от нападений и грабежей. Феодалы-разбойники, выступая перед королевским судом, признавались, что они нападали на купцов, уже собрав с них обычную подать. К тому же сель­ская местность кишмя кишела беглыми солдатами и бродягами. Всякий путник мог подвергнуться их нападению, особенно если при нём было много де­нег или товара. Да и прибывшего к цели своего путешествия купца ожидал далеко не радушный приём. Во многих городах местные ремесленники сами торговали своими изделиями, а товар приез­жих торговцев скупался лишь оптом, в ограничен­ном количестве и в строго определённое время. Чув­ствуя себя не совсем уютно в чужом городе, ино­городние и иностранные купцы обычно останавли­вались на особых городских торговых подворьях, где также хранились их товары. Поистине в жизни купца было много опасностей и случайностей.

Несмотря на это, ряды торговцев множились. Надежда на большую прибыль, возможность разбо­гатеть, повидать заморские страны заставляли пре­небрегать трудностями, влекли в торговлю пред­приимчивых и азартных людей, искателей приклю­чений. Кто из них не рассчитывал на баснословный доход, который могла принести удачная торговля, даже если начать ею заниматься с небольшими на­личными средствами?

287

Уже в начале XI в. в одном литера­турном источнике, характеризующем разные профессии, в уста купца вложе­ны следующие слова: «Я полезен королю, знати, богатым и всему народу. Я вхожу на корабль со своими товарами и плыву в заморские края, продаю товар и приобретаю ценные вещи, коих здесь нет. Я провожу их с большим риском, подчас терплю кораблекрушения, теряя всё своё имущество и едва спасая собственную жизнь... Я продаю дороже, чем сам купил, с тем чтобы получить кое-какую при­быль и прокормить жену с детьми».

Однако в представлениях современников купец не сразу занял достойное место. Он, как и любой горожанин, первоначально выпадал из традицион­ной схемы феодального общества, которое разделя­лось на «тех, кто молится» (духовенство и монахи), «тех, кто сражается» (рыцарство), и «тех, кто па­шет землю» (крестьяне). Постепенно реальная жизнь брала своё. Развиваясь вместе с городами, в конце XIII в. купечество достигло своего расцвета. Общественная значимость купца стала очевидной. В появившемся в это время «Сказе о купцах» го­ворилось:

Чтобы могла страна всем нужным ей снабдиться,

Приходится купцам в поте лица трудиться,

Чтоб всё, чего в ней нет, привезть со стороны.

Преследовать же их не должно без вины.

Поскольку по морям скитаясь беспокойным,

Везут в страну товар, за что любви достойны.

Охваченные жаждой наживы, стремлением при­умножить свой капитал, купцы часто становились ростовщиками, т. е. одалживали деньги под процен­ты. Хотя католическая церковь в XII в. официально запретила христианам заниматься ростовщичест­вом, это явление было широко распространено в средние века и становилось причиной обществен­ного недовольства купцами. Ростовщики — излюб­ленные персонажи средневекового городского фоль­клора. В одном из немецких городских рассказов (так называемых шванков) даже чёрт не несёт умер­шего ростовщика в ад, а брезгливо хватает его за ноги и бросает в бездну. Во многих шванках жес­токо бичуется и наказывается жадность купцов. В известном рассказе купец не может спокойно вы­носить того, что приходится кормить слуг и тратить на них припасы. «Страдалец» притворяется мёрт­вым, надеясь, что от горя прислуга ничего не смо­жет в рот взять. Когда расчёт не оправдался, купец «оживает», но слуги, приняв воскресшего за демо­на, убивают его.

Многие крупные купцы становились откупщи­ками. Они выплачивали вечно нуждающемуся в средствах государству определённую сумму денег и за это получали (откупали) право собирать налоги с населения в свой карман. Благодаря купеческой напористости он никогда не пустовал и потрачен­ные на откуп деньги возвращались сторицей.

Не красили средневековых купцов и «увлече­ния» монетной спекуляцией. Повсеместно торговцы старались извлечь выгоду из несовершенства техники чеканки денег. Поскольку монеты отби­вались молотом, удары которого были неравной си­лы, края монет получались неодинаковыми. К тому же различалась и доля золота в монетных сплавах. Ловкие купцы сортировали монеты по весу: самые лёгкие пускали в оборот, а более полновесные удер­живали, чтобы обточить их или обработать царской водкой. Добытое таким образом золото плавили в слитки и присваивали.

Честными и не очень честными способами куп­цы богатели. В зените средневековья они представ­ляли уже значительную социальную силу. Богатые коммерсанты, занимавшиеся дальней сухопутной или морской торговлей, составили основу патрици­ата городов (см. ст. «Бюргер» и «Цех»). Купец стре­мился вложить свои деньги в земельные участки и здания и тем самым уберечься от полного разорения в случае неудачи очередной торговой сделки.

К огорчению купцов-патрициев, в феодальном обществе богатство ещё не гарантировало прести­жа, который давало знатное происхождение. Стре­мясь к максимальной роскоши, купцы стали стро­ить каменные дома и даже дворцы, с особым шиком обставлять внутренние покои, предаваться охоте и другим рыцарским развлечениям, соревнуясь друг с другом в изысканности костюмов. В 1462 г. го­родской совет Аугсбурга в качестве наказания за растрату городских денег запретил патрицию и купцу Ульриху Дендриху надевать на себя меха со­боля, куницы, бархат, носить драгоценные каме­нья. Трудно было сильнее уязвить его самолюбие.

Влияние крупных купцов росло. Наиболее пре­успевающие из них стали приобщаться к большой политике. Масштабность мышления, выработанная в делах торговли, оказывалась при этом чрезвычай­но полезной.

В развитом средневековье в Европе сформиро­вались особые торговые «перекрёстки». В Среди­земноморье находился один из них, связывавший Испанию, Южную Францию, Италию между собой, а также с Византией и странами Востока. Огромную роль здесь играли торговцы Генуи и Венеции. Про жителей этих городов говорили: «Весь народ — купцы!» С Востока привозили предметы роскоши, пряности, квасцы, вино, зерно. С Запада на Восток доставляли сукна, другие виды тканей, золото, се­ребро, оружие.

Другой купеческий регион охватывал Балтий­ское и Северное моря. В торговлю вовлекались Северо-Западная Русь, Польша, страны Прибалтики, Северная Германия, Скандинавия, Фландрия, Бра­бант, Северные Нидерланды, Северная Франция, Англия. Здесь торговали рыбой, солью, мехом, шерстью, льном, пенькой, воском, смолой, лесом, позднее — зерном. В XIV в. купцы более 70 не­мецких городов образовали торговый союз — Ганзу, которая на долгое время обеспечила им преиму­щества в торговле, не останавливаясь даже перед военными действиями против соперников.

Купеческие союзы городов Западной Европы на­зывались гильдиями и сильно походили на ремес-

288

ленные цехи (см. ст. «Цех»). Вступить в гильдию позволяли взнос в общую кассу и пирушка для то­варищей. Гильдии возглавляли старейшины, а по­рядок в них регулировался уставом. Они возникли уже в конце XI — начале XII вв. в Англии, Гер­мании, Фландрии, Франции. Их члены сообща ох­раняли перевозимые товары от разбойников, вместе добивались расширения своих прав в посещаемых городах, помогали друг другу в случае утраты то­варов, могли выкупить попавшего в плен собрата. Особыми привилегиями обладали члены гильдий в родном городе. Они имели монопольное (т. е. исклю­чительное) право на наиболее доходную — рознич­ную продажу импортных товаров. (Отметим, что в России с XVIII в. термином «гильдия» стали назы­вать сословные объединения купцов, выделяя в за­висимости от размера их капитала три гильдии.)

С XII в. жизнь европейского купечества нераз­рывно связана с ярмарками — ежегодными торга­ми, на которые съезжались купцы разных стран. В XIII в. наиболее знаменитые ярмарки устраивались во французской Шампани. В XVI в. прославились Лионские ярмарки. В Лондон купцов манила яр­марка, приуроченная к празднику Св. Варфоломея, в Венецию — ярмарка Вознесения. Здесь купцы продавали свои товары и делали покупки, узнавали о ценах в разных странах, у менял (будущих бан­киров) обменивали монеты одной страны на деньги другой, заключали сделки и основывали компании. Что только не продавалось на ярмарке! Вот список покупок, которые приказала сделать на Лионской ярмарке одна высокородная особа: «...пряности, конфеты, сахар, бочонок мальвазии, тюк миндаля, столько же риса и марсельских фиг, много солёной рыбы к ве­ликому посту — тунцов, трески, дельфинов и ан­чоусов, шафран, три стопы тонкой белой бумаги, 60 фунтов парижского льняного полотна, тесьму, ленту, иголки, зеркала, ошейники для борзых псов, перчатки для соколиной охоты...» Закончив все де­ла, купец мог отдохнуть: на ярмарке развлекали народ жонглёры и плясуны, бродячие музыканты и актёры. Устраивались фейерверки, иллюмина­ции.

Среди купцов было много образованных людей. Серьёзно рассчитывающий на успех купец должен был знать грамоту и счёт, иностранные языки, иметь представление о законах и обычаях других стран, разбираться в юриспруденции и морском де­ле. Не случайно в XIII—XIV вв. западноевропей­ское купечество создавало свои особые, так назы­ваемые гильдейские школы. Активно занимаясь торговлей, купцы невольно помогали развитию раз­ных наук, особенно географии. Почти все первые путешественники были купцами. Венецианец Мар­ко Поло, много лет путешествовавший по Китаю и Центральной Азии, описал свои впечатления в кни­ге, которая издавалась в Европе на многих языках. Русский купец Афанасий Никитин, первым из ев­ропейцев побывавший в Индии, оставил интерес­нейшие записки — «Хождение за три моря».

К позднему средневековью торговля начинает

Торговое судно.

289

тесно переплетаться с финансовой и промышленной деятельностью. Многие купцы, менялы, ростовщики накопили большие суммы денег. Нередко они от­крывали первые банковские конторы, брали деньги на хранение, выдавали кредиты, через своих аген­тов переводили заинтересованным купцам деньги из одной страны в другую. Первые банки возникли в городах Северной Италии — в Ломбардии. (Се­годня об этом напоминает слово «ломбард», обозна­чающее современное кредитное учреждение.) Тор­говые и финансовые сделки стали тщательно офор­мляться, в обиход вошли векселя (письменные дол­говые обязательства). Богатый купец мог не тряс­тись на корабле или в повозке, а избежать утоми­тельного путешествия, оставшись в своей конторе, откуда и руководил своими агентами в нескольких городах.

Путешествие Марко Поло (с каталонской карты).

Предприимчивый коммерсант привозит издале­ка или скупает у местных крестьян какое-либо сы­рьё (например, шерсть) и раздаёт его на переработ­ку ремесленникам. Получив готовую продукцию (например, ткани), купец пускает её в продажу. Ре­месленники, получая от купца-предпринимателя сырьё и плату за труд, постепенно превращаются в наёмных рабочих, купец всё больше напоминает буржуа. Так складывается рассеянная мануфакту­ра (т. к. работники не сосредоточены в одном по­мещении) — первое капиталистическое предприя­тие.

В то же время купеческие гильдии вытесняются торговыми компаниями — особыми организациями купцов. Компании также создавались для того, что­бы вести торговлю с наименьшим риском. Если ко­рабль для перевозки товаров нанимали несколько купцов сообща, то в случае кораблекрушения убыт­ки раскладывались поровну и были терпимы для каждого компаньона. В отличие от гильдий компа­нии были малочисленны и создавались на опреде­лённое, подчас непродолжительное время.

Самые первые торговые компании появились в итальянских городах (Генуя, Венеция, Флоренция

и др.) ещё в XII в. и состояли всего-навсего из двух человек. Купец или банкир (часто это было одно лицо), владелец денежного капитала или корабля оставался на родине, а купец-навигатор вёз и сбы­вал товары на чужбине. 3/4 полученной прибыли доставалось владельцу капитала, а купец-навига­тор, подчас рисковавший жизнью, мог рассчиты­вать лишь на 1/4 часть. Если капитал вносился обо­ими компаньонами, то и прибыль делилась пропор­ционально взносам. Позднее число компаньонов увеличилось. Часто ими становились представите­ли родственных семей. Благодаря своим большим денежным фондам компании включались в банков­ские операции, в промышленное производство.

Значение торговых компаний резко выросло пос­ле великих географических открытий, которые привели к небывалому расширению мировой тор­говли. В её орбиту вовлекались огромные терри­тории стран Азии, Америки, Африки.

В XVI в. наиболее знаменитые торговые ком­пании действовали в Англии, где зарождение капи­талистического производства шло самыми быстры­ми темпами. Стремительно развивающиеся англий­ские мануфактуры выпускали товары, пригодные для экспорта. Правительство давало самым бога­тым купцам монопольное право торговать с каким-либо регионом. Об основных направлениях торгов­ли говорят названия самых знаменитых компаний: Восточная, Московская, Марокканская, Левантий­ская, Гвинейская. О какой-либо конкуренции не могло быть и речи. Цены росли как на дрожжах, а коммерсанты получали огромные барыши. Это поз­воляло компаниям вносить большие платежи в каз­ну и даже давать взаймы коронованным особам.

В 1600 г. основывается Ост-Индская компания, получившая право торговать с Индией и соседними странами. В распоряжении коммерсантов были са­мые быстроходные английские суда. На них вы­возили изделия английского производства, особен­но шерстяные ткани, а ввозили помимо предметов роскоши сырьё — хлопок-сырец, сахар, селитру, красители и др.

Осваивая новые рынки сбыта, торговые компа­нии часто готовили почву для колониальных за­хватов. Не случайно свои торговые поселения в Ин­дии англичане превращали в крепости. Торговые компании начали сходить со сцены уже в начале Нового времени, уступая место новым, более соот­ветствующим капиталистической эпохе формам коммерции.

Коммерческая деятельность торговых компаний Западной Европы периода позднего средневековья ознаменовала вершину предприимчивости средне­векового купца.

Ярко выраженными чертами характера европей­ского купца стали цепкость ума, выносливость и жизнестойкость, упорство в преодолении труднос­тей, смелость и решительность, предприимчивость, стремление к обогащению. Будучи тесно связан с феодальным укладом, купец выступил на закате Средневековья провозвестником нового социально-экономического порядка — капитализма.

290

БЮРГЕР

Бюргер (от немецкого слова «бург» — замок, крепость, город) — житель западноевропей­ского средневекового города. Как и рыцарь, монах, крестьянин, бюргер — одно из главных действующих лиц средневековой истории.

Раннее средневековье было аграрной (сельскохо­зяйственной) эпохой. Большинство старых антич­ных городов было разрушено и влачило жалкое су­ществование. Однако в X—XI вв. в Западной Европе произошли важные изменения. Из среды крестьян, в свободное время мастеривших нужные им вещи — одежду, орудия труда, кухонную утварь, — вы­делились умельцы, сделавшие ремесло своим глав­ным занятием и оставившие крестьянский труд.

Постепенно ремесло отделилось от земледелия и стало занятием особой группы людей — ремеслен­ников. Недовольные высоким оброком, которого требовал феодал, мастеровые люди убегали из по­местий, бродили, а затем основывали поселения на перекрёстках дорог, у речных переправ и вблизи удобных морских гаваней. Новые жилища строи­лись у стен больших монастырей и замков знатных феодалов, среди развалин римских крепостей. Здесь всегда можно было купить ремесленные из­делия. Сюда приезжали, а вскоре и стали жить здесь купцы. Именно в эти поселения спешили кре­стьяне из окрестных деревень, чтобы продать про­дукты сельского хозяйства и купить нужные вещи.

Потомки обитателей этих поселений — зависи­мых крестьян и деревенских ремесленников, бе­жавших или переселившихся по соглашению со своими господами в город, рождающийся на их гла­зах, — и были первыми бюргерами.

Города росли как центры ремесла и торговли. Уже в XI в. возродились древние и возникли новые города в Италии и на юге Франции. В Германии возникло много городов по берегам больших судо­ходных рек — Рейна и Дуная. Появились города и в других странах Западной и Центральной Европы.

Возникнув на земле феодалов и церкви, сред­невековые города оказались под их властью. Сеньо­ры требовали от горожан многочисленных пошлин: за проход в город, за провоз товаров, за право стро­ить дома, за право торговать. Сеньор вершил суд над горожанами, мог призвать их к себе на службу в городское ополчение. Поэтому первое время бюр­геры были бесправны, как и сельские жители.

Но в городах быстрее, чем в деревнях, рос дух независимости. Ведь средневековый ремесленник был владельцем собственной мастерской и создан­ной им продукции. Горожане не так сильно, как крестьяне, были связаны с землёй. Наконец, у мно­гих из них были деньги — мощная сила, не уступав­шая подчас мечу.

В X—XIII вв. развернулась отчаянная борьба го­рожан против сеньоров за независимость, за право на самоуправление. Феодалы крепко держались за свои владения, приносившие им доходы, но всё же

вынуждены были смириться с выходом городов из-под их подчинения.

В борьбе с феодалами города окрепли, а город­ское сословие (бюргерство) превратилось в значи­тельную общественную силу. Ремесленники объ­единились в цехи, а купцы — в гильдии. Городская община (коммуна) избирала городской совет для управления городом. Члены этой общины обрели личную свободу и связанные с ней привилегии — быть подсудными только городскому суду, распоря­жаться городским имуществом. Свободный дух го­рода притягивал, как магнит. Сюда бежали зави­симые крестьяне со всей округи. Обычно, прожив в городе один год и один день, бывшие крепостные получали свободу и становились полноправными бюргерами. Видимо, эти счастливчики и сложили известную средневековую поговорку: «Городской воздух делает свободным». Лишь в XIV—XV вв. городские ворота стали закрываться перед искате­лями свободы.

После освобождения от власти феодалов в горо­дах на первый план вышло имущественное нера­венство. Хотя борьбу с сеньорами вели все горо­жане, полностью воспользовалась её результатами лишь городская верхушка — так называемый пат­рициат. В него входили представители самых бога­тых городских родов — купцы, ростовщики, вла­дельцы крупных строений. Патрициат верховодил в городском совете и вершил власть, опираясь на своё богатство, в своих интересах. Нужды простых горожан не учитывались, и им жилось почти так же несладко, как и при феодалах. Патрициат, быст­ро забыв свою ненависть к прежним сеньорам, пе­ренял их замашки, манеры, любовь к роскоши и презрение к простым людям. Произошла так назы­ваемая феодализация патрициата. Бюргеры, не входящие в состав патрициата и закалённые опы­том предыдущей борьбы с сеньорами, с оружием в руках выступали против городских патрициев. В борьбе за власть и равноправие в городе участво­вали и притесняемые цеховыми мастерами подмас­терья, недовольные своими хозяевами. Городская жизнь бурлила: одни бюргеры богатели, процвета­ли, занимали важные посты в городском управле­нии, другие беднели, разорялись, попадали на обо­чину жизни.

Одновременно с патрициатом на другом полюсе городской жизни сложилась группа населения, со­стоявшая из неудачливых подмастерьев, подёнщи­ков, нищих, которая называлась плебейством. Мес­то между патрициатом и плебейством занимали средние слои городского населения — объединён­ные в цехи ремесленники, мелкие и средние тор­говцы. В результате слово «бюргерство» стали упо­треблять не только в широком смысле — «все го­рожане», но и в узком — «средние слои городского населения».

Несмотря на внутригородские конфликты и

291

Висячий замок

с ключом.

Средневековые

ключи.

сравнительную малочисленность (даже в XIV— XV вв. население крупнейших городов Германии Любека и Ростока составляло лишь 20 тыс. жите­лей; город с 10 тыс. жителей считался значитель­ным; немало было городов, где обитали 2—3 тыс. горожан), бюргеры осознавали свою сословную общность и достигли немалого экономического мо­гущества и политического влияния. Это возрастаю­щее влияние городов учитывали европейские мо­нархи. В борьбе с крупными феодалами они пы­тались привлечь бюргеров на свою сторону. Сделать это было несложно, так как горожане были кровно заинтересованы в централизации страны. Особым доверием к бюргерам отличался, например, фран­цузский король Людовик XI (см. ст. «Людовик XI»), сыгравший большую роль в объединении Франции. Облачившись в простую одежду, Людовик XI лю­бил бродить по городским площадям, прислуши­ваясь к разговорам бюргеров. Одним из помощни­ков короля был парижский купец Тристан Пустын­ник, ближайшим советником слыл брадобрей Оли­вье. В некоторых странах бюргеры привлекались к государственному управлению. В Англии это впер­вые произошло в 1265 г., когда в состав только что созданного парламента вместе с представителями феодалов и духовенства вошли по два бюргера от каждого города. Король Франции Филипп IV Кра­сивый в 1302 г. пригласил по два депутата от каж­дого города в Генеральные штаты (государственный орган, подобный английскому парламенту). И пар­ламент, и Генеральные штаты должны были помо­гать королям в управлении государством, главным образом назначать налоги.

Но королевская милость к бюргерам была не­постоянной. Тот же Филипп IV опасался чрезмер­ного усиления бюргерства, верхушка которого по образу жизни начинала напоминать феодалов. По его указу бюргерам запрещалось носить мех гор­ностая, белки, украшать платье золотом и драго­ценными камнями, пользоваться в домашнем оби­ходе восковыми свечами. Этот же указ устанавли­вал и максимальное количество блюд, которые го­рожане могли подавать у себя дома. И даже «друг бюргеров» король Людовик XI предал горожан Лье­жа, восставших по его же наущению против Карла Смелого, как только политические интересы коро­ля изменились.

Если в Англии и Франции бюргеры сыграли важную роль в политическом объединении страны, то в Германии, где такого объединения не прои­зошло, сила и значение бюргерства выразились в создании влиятельных союзов торговых городов. Самым знаменитым из них была так называемая Ганза (торговый и политический союз), объединив­шая купцов более 70 немецких городов и взявшая в свои руки всю международную торговлю на севере Европы.

Постоянная борьба за свои права закаляла бюр­геров, укрепляла в них чувство собственного дос­тоинства. Крепкие стены и башни защищали их от недругов. Монументальное здание ратуши и вели­чественный собор на рыночной площади наглядно

292

свидетельствовали о завоеванных горожанами вольностях и правах. Бюргеры ревностно отстаи­вали свои права и уверенно смотрели в будущее. У них был трезвый практический ум, они ощущали созидательную силу труда, особенно ценили челове­ческую смекалку. Бюргеры любили тот пёстрый будничный мир, который их окружал повседневно и полноправными хозяевами которого они были. Не рыцарские замки с их тяжёлым великолепием, не угрюмые монастыри, но городской рынок, ремес­ленная мастерская, скромный и опрятный домик, купеческий корабль, цеховой погребок были их привычной средой. Здесь протекала их жизнь в борьбе, труде, а подчас и в шумном веселье. Всем этим суконщикам, бочарам и сапожникам, создав­шим величие средневековых городов, не было ре­шительно никакого дела до изысканного придвор­ного этикета.

Знаменитый немецкий поэт Ганс Сакс (1494— 1576) воспел этот столь хорошо знакомый ему бюр­герский уклад жизни. В своём сочинительстве гражданин Нюрнберга был столь же старателен, как и в своём сапожном ремесле. В «Похвальном слове городу Нюрнбергу» поэт рассказал потомкам о количестве и состоянии городских улиц и камен­ных мостов, городских ворот, колодцев и часов, о специальностях нюрнбергских ремесленников и яр­марках, восславил своих земляков — строителей, ваятелей, живописцев, печатников.

Дети бюргеров с раннего возраста приобщались к миру взрослых, помогали родителям. Бюргерские занятия требовали специальных знаний, получить которые можно было лишь в школе. Городские школы появились в Германии уже к XIII в. В пер­вых школах преподавание велось на латинском языке, и учиться могли лишь дети городской верхушки. К XV в. были открыты по-на­стоящему бюргерские школы, доступ­ные детям всех граждан. Дети поступа­ли в школу с 6—7 лет, мальчики и девочки обу­чались совместно. Дети бюргеров учились читать, писать, составлять деловые бумаги, занимались арифметикой; особое внимание уделялось изуче­нию мер и весов, монет различного достоинства. Эк­заменов не было; каждый учился столько, сколько считал нужным. Посидев на занятиях, дети спеши­ли в лавки и мастерские родителей. Учителя также в основном были из бюргеров. Особенно прославил­ся своим искусством письма Иоганн Нойдерфер — учитель письма и арифметики из Нюрнберга, сын скорняка, положивший начало целой династии го­родских учителей.

На исходе средних веков бюргерство переживало далеко не лучшие времена. Уходили в прошлое ста­рые городские порядки, менялся привычный уклад жизни. В торговле и производстве верховодили но­вые, энергичные и предприимчивые люди. Часть бюргеров смогла приспособиться к новым веяниям и примкнуть к этим людям, войти в нарождающий­ся класс буржуазии. Многие разорялись, станови­лись наёмными работниками. Другие ещё долго (в Германии вплоть до XIX в.) продолжали цепляться за старые городские обычаи, надеяться на возврат былых славных времён. Эта группа городского на­селения отвергала всё новое, препятствуя преобра­зованиям. Вероятно, поэтому в современном оби­ходе слово «бюргер» приобрело ещё одно значение. Так могут назвать человека, боящегося перемен, мещанина, обывателя. Но это переносное значение не должно заслонить от нас образ другого бюргера, сыгравшего такую важную роль в развитии общест­ва в средневековую эпоху.

ЦЕХ

Цех — союз ремесленников одной или родст­венных специальностей в средневековом ев­ропейском городе. Средневековые города рождались и росли как центры ремесла и торговли. Становление городов сопровождалось для горожан-ремесленников множеством трудностей и опаснос­тей. Нужно было бороться с феодалами, на землях которых возникли города. Ни один из этих сеньоров и не помышлял о вольностях для свободолюбивых бюргеров. Лишь объединение сил позволило дать отпор нападкам феодалов и их наместников. Такое объединение было необходимо и для защиты го­родских ремесленников от конкуренции со стороны их коллег из соседних деревень и городов. Долгое время покупателей ремесленных изделий было ма­ло. Привлечь покупателя или заказчика считалось большой удачей. Из-за этого соперничали город­ские и сельские мастера. Союз ремесленников мог не только прогнать чужаков с городского рынка, он гарантировал высокое качество изделия — главный

козырь в борьбе с соперниками. Общие интересы подталкивали мастеров к созданию союзов, полу­чивших название «цех».

Первые цехи появились почти одновременно с самими городами: в Италии — уже в X в. (здесь они частично унаследовали традиции древнеримских ремесленных коллегий), во Франции, Англии, Гер­мании — с XI — начала XII вв. Среди ранних цехов известен, например, парижский цех свечников, возникший в 1061 г. Больше всего в средние века было цехов, занимавшихся производством пище­вых продуктов: цехи булочников, мельников, пи­воваров, мясников и т. п. Много цехов занималось изготовлением одежды и обуви: цехи портных, скорняков, сапожников. Важную роль играли и це­хи, связанные с обработкой металлов и дерева: цехи кузнецов, столяров, плотников и т. п. Известно, что в союзы объединялись не только ремесленники; су­ществовали цехи городских врачей, нотариусов, жонглёров, учителей, садовников, могильщиков.

293

Мастерская портного.

Гравюра. Конец XVI в.

"Портрет портного".

Джамбаттиста Морони. 1570 г.

Схожие объединения — гильдии — создавали куп­цы, а в Англии гильдиями назывались и собственно цехи.

Полноправными членами цехов были только мастера, работавшие в собственных мастерских вместе с помогавшими им подмастерьями и учени­ками. Главным органом управления цеха было об­щее собрание мастеров. Оно принимало устав (ста­тут) цеха и избирало старшин, которые и следили за соблюдением цеховых порядков. Именно цехо­вые уставы позволяют узнать многое об устройстве и жизни цехов. Цеховые правила отличались осо­бой строгостью. Они были направлены на поддер­жание высочайшего качества изделий. С этой це­лью запрещалось использовать недоброкачествен­ное сырьё. Например, в шёлкоткацких цехах не до­пускалось употребление шёлка-сырца, в котором имелись узлы, т. к. из него получалась ткань низ­кого качества. Запрет был наложен и на исполь­зование растительной краски — вайды, которую в средние века называли дьявольской. Ремесленник, выпустивший плохое изделие, позорил весь цех, по­этому его строго наказывали. Самым обыденным наказанием были штрафы, которые шли в кассу цеха. В Лондоне пекаря, продавшего булку непол­ного веса, могли посадить в клетку и возить по го­роду для всеобщего осмеяния.

Другой важной заботой цехов было поддержание равенства их членов. Для того чтобы одни мастера не обогащались за счёт других, цеховые правила закрепляли одинаковые для всех мастеров условия в производстве и продаже изделий. Каждый цех ус­танавливал для своих членов размеры мастерской, количество размещённых в ней приспособлений и станков, число работающих подмастерьев и учени­ков. Цеховой устав определял объём материала, ко­торый мастер имел право приобрести для своей ма­стерской (например, сколько кусков ткани мог за­купить портной). В некоторых цехах, производство которых нуждалось в дорогом или редком привоз­ном материале, сырьё закупалось коллективно и поровну распределялось между членами союза. Мастерам запрещалось переманивать друг у друга подмастерьев и сманивать заказчиков. Во многих цехах мастерам не разрешалось даже выбегать на улицу и зазывать заказчиков и покупателей к себе в мастерскую. Выставка в окне мастерской не долж­на была быть слишком высокой и пышной, чтобы не затмевать витрины соседей. Цеховые правила учитывали семейное положение мастера. Холостой ремесленник не мог брать столько же работы, сколько семейные мастера, которые должны были содержать жену и детей, т. к. холостяк мог отбить у них клиентов. Многие цехи имели общие склады, мельницы, красильни и т. п. Чужие, внецеховые ре­месленники безжалостно изгонялись с городских рынков. А в Германии даже существовало так назы­ваемое право заповедной мили. В соответствии с ним город запрещал на определённом расстоянии от своих стен заниматься некоторыми ремёслами. Сельские мастера лишались возможности соперни­чать с городскими.

294

По мере развития средневекового города число цехов росло. К середине XIV в. в Париже, напри­мер, было уже около 350 ремесленных цехов, в Лон­доне — 60, в Кёльне — 50. Цехи дробились. Чем уже была специализация мастера, тем большего со­вершенства достигал он в своём ремесле. Сапожное дело разделилось на несколько цехов, выпускав­ших разные виды обуви. Среди кузнецов в отдель­ные цехи выделились мастера, ковавшие подковы и лемеха плугов, и ремесленники, ковавшие мечи; особый цех составили ножовщики. Некоторые цехи ограничились изготовлением одного-единственного изделия: цехи кошелёчников, перчаточников, се­дельщиков. Особые цехи образовали портные, шью­щие новую одежду, и портные, занимающиеся по­чинкой старой.

Цех объединял бюргеров не только в труде, но и в других областях жизни. Он участвовал в охране города и выставлял свой отряд в городское опол­чение. Каждый цех имел своего покро