СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ШКОЛЫ И УНИВЕРСИТЕТЫ

...Небольшая комната с низким сводчатым потол­ком. Сквозь узкие окна пробиваются редкие лучи солнечного света. За длинным столом сидят ма­льчишки разных возрастов. Справная одежда вы­даёт детей обеспеченных родителей — бедняков здесь явно нет. Во главе стола — священник. Перед ним большая рукописная книга, неподалёку лежит пучок розог. Священник бубнит молитвы на латин­ском языке. Дети механически повторяют вслед за ним непонятные слова. Идёт занятие в средне­вековой церковной школе...

Раннее средневековье иногда называют «тёмны­ми веками». Переход от античности к сред­невековью сопровождался в Западной Европе глубоким упадком культуры.

Не только варварские вторжения, добившие За­падную Римскую империю, привели к гибели куль­турных ценностей древности. Не менее разруши­тельным, чем удары вестготов, вандалов и ланго-

Городская школа. Средневековый рисунок.

297

бардов, стало для античного культур­ного наследия враждебное отношение со стороны церкви. Открытую войну против античной культуры вёл Папа Григорий I (см. ст. «Папство»). Он запретил чтение книг древ­них авторов и изучение математики, обвинив пос­леднюю в связях с волшебством. Важнейшая об­ласть культуры, образование переживало особенно тяжёлые времена. Григорий I однажды провозгла­сил: «Невежество — мать истинного благочестия». Поистине невежество царило в Западной Европе в V—X вв. Грамотных людей почти невозможно было сыскать не только среди крестьян, но и среди знати. Многие рыцари ставили вместо подписи крест. До конца жизни так и не смог научиться писать ос­нователь франкского государства знаменитый Карл Великий (см. ст. «Карл I Великий»). Но император был явно неравнодушен к знаниям. Уже в зрелом возрасте он прибегал к услугам учителей. Начав незадолго до смерти изучать искусство письма, Карл бережно хранил под подушкой навощённые дощечки и листы пергамента и в свободное время учился выводить буквы. К тому же государь покро­вительствовал учёным. Его двор в Аахене стал цент­ром образования. В специально созданной школе знаменитый учёный и писатель, выходец из Брита­нии, Алкуин обучал основам наук сыновей самого Карла и детей его приближённых. В Аахен при­езжали немногочисленные образованные люди со всех концов неграмотной Европы. По примеру древ­ности общество учёных, собравшихся при дворе Карла Великого, стали называть Академией. В пос­ледние годы жизни Алкуин стал аббатом богатей­шего монастыря Св. Мартина в городе Туре, где так­же основал школу, ученики которой позднее стали известными учителями монастырских и церковных школ Франции.

Культурный подъём, произошедший в годы правления Карла Великого и его преемников (Каролингов), получил название «Каролингского воз­рождения». Но он был недолгим. Вскоре культур­ная жизнь вновь сосредоточилась в монастырях.

Монастырские и церковные школы представля­ли собой самые первые учебные заведения средне­вековья. И хотя христианская церковь сохраняла лишь выборочные, нужные ей остатки древней об­разованности (в первую очередь — латынь), именно в них продолжалась культурная традиция, связы­вавшая разные эпохи.

Низшие церковные школы готовили в основном приходских священников. Платное обучение велось на латинском языке. Школу посещали дети феода­лов, богатых горожан, зажиточных крестьян. Учёба начиналась с зубрёжки молитв и псалмов (религи­озных песнопений). Затем учеников знакомили с латинским алфавитом и учили читать те же молит­вы по книге. Часто эта книга была единственной в школе (рукописные книги стоили очень дорого, а до изобретения книгопечатания было ещё далеко). При чтении мальчики (девочек в школу не брали) заучивали наиболее употребительные слова и вы­ражения, не вникая в их смысл. Не мудрено, что

далеко не все, научившиеся читать латинские текс­ты, далёкие от разговорной речи, могли понимать прочитанное. Зато вся эта премудрость вколачива­лась в сознание учеников с помощью розги.

Около трёх лет требовалось для обучения пись­му. Ученики упражнялись сначала на покрытой воском дощечке, а затем учились писать гусиным пером на пергаменте (особо обработанной коже). Кроме чтения и письма учились изображать числа с помощью пальцев, заучивали таблицу умноже­ния, тренировались в церковном пении и, конечно же, знакомились с основами католического веро­учения. Несмотря на это, многие воспитанники школы навсегда проникались отвращением к зуб­рёжке, к чуждой им латыни и выходили из стен школы полуграмотными, умеющими кое-как чи­тать тексты богослужебных книг.

Более крупные школы, дававшие образование посерьёзней, возникали обычно при епископских кафедрах. В них, согласно сохранившейся римской традиции, изучали так называемые «семь свобод­ных искусств» (грамматику, риторику, диалекти­ку, арифметику, геометрию, астрономию и музы­ку). Система свободных искусств включала два уровня. Начальный состоял из грамматики, рито­рики, диалектики. Высший образовывали все ос­тавшиеся свободные искусства. Самой трудной бы­ла грамматика. В те времена её часто изображали в виде царицы с ножом для подчистки ошибок в правой руке и с бичом в левой. Дети зазубривали определения, упражнялись в спряжении и склоне­нии. Любопытное толкование давалось буквам: гласные — это души, а согласные подобны телам; тело неподвижно без души, так и согласные буквы без гласных не имеют никакого смысла. В риторике (искусство красноречия) проходили правила син­таксиса, стилистики, упражнялись в составлении письменных и устных проповедей, писем, грамот, деловых бумаг. Диалектика (так тогда именовалось искусство мыслить, названное впоследствии логи­кой) учила не только рассуждать и делать выводы, но и находить в речи противника положения, про­тиворечащие учению церкви, и опровергать их. Уроки арифметики знакомили со сложением и вы­читанием, в меньшей степени — с умножением и делением (написание чисел римскими цифрами сильно затрудняло их). Школяры решали арифме­тические задачи, вычисляя время религиозных праздников и возраст святых. В цифрах видели ре­лигиозный смысл. Считали, что цифра «3» симво­лизирует святую Троицу, а «7» — сотворение Богом мира в семь дней. За арифметикой следовала гео­метрия. Она давала лишь ответы на общие вопросы (что такое квадрат? и т. п.) безо всяких доказа­тельств. В курсе геометрии сообщались и географи­ческие сведения, часто фантастические и нелепые (Земля — блин, плавающий в воде, Иерусалим — пуп земли... и т. п.). Потом изучали астрономию. Знакомились с созвездиями, наблюдали движение планет, Солнца, Луны, звёзд, но объясняли его не­правильно. Думали, что светила обращаются во­круг Земли по разным сложным путям. Астроно-

298

мия должна была помочь вычислить сроки наступ­ления церковных праздников. Занимаясь музыкой, ученики пели в церковном хоре. Обучение нередко растягивалось на 12—13 лет.

С XI в. число церковных школ росло. Немного позднее стремительное развитие городов приводит к появлению светских городских частных и муни­ципальных (т. е. находящихся в ведении городского совета) школ. Влияние церкви было в них не так сильно. На первый план выступали практические потребности. В Германии, например, первые бюр­герские школы, готовящие к занятиям ремеслом и торговлей, возникли: в Любеке в 1262 г., в Висмаре в 1279 г., в Гамбурге в 1281 г. (см. ст. «Бюргер», «Средневековый купец»). С XIV в. в некоторых школах преподавание ведётся на национальных языках.

Растущим городам и крепнущим государствам требовалось всё больше образованных людей. Нуж­ны были судьи и чиновники, врачи и учителя. К образованию всё чаще приобщалась знать. По опи­санию английского средневекового поэта Чосера, дворянин XIV века

Изрядно песни складывать умел, Умел читать он, рисовать, писать, На копьях биться, ловко танцевать.

Пришёл черёд образования высших школ — университетов. Они возникали либо на основе быв­ших кафедральных (епископальных) школ (так по­явился в XII в. Парижский университет, выросший из школы, существовавшей при соборе Парижской Богоматери), либо в городах, где жили прославлен­ные учителя, всегда окружённые способными уче­никами. Так из кружка последователей знамени­того знатока римского права Ирнерия развился Болонский университет, центр юридической науки.

Занятия велись на латинском языке, поэтому немцы, французы, испанцы могли слушать италь­янского профессора с не меньшим успехом, чем его соотечественники. На латыни общались студенты и между собой. Однако в быту «чужаки» вступали в общение с местными пекарями, пивоварами, хозя­евами трактиров и сдатчиками жилья. Последние не знали латыни и были не прочь обсчитать и об­мануть чужеземного школяра. Поскольку студенты не могли рассчитывать на помощь городского суда в многочисленных конфликтах с местными жите­лями, они вместе с преподавателями объединились в союз, который и назывался «университет» (по-латыни — община, корпорация). В Парижский университет входило около 7 тыс. преподавателей и студентов, а помимо них членами союза являлись книготорговцы, переписчики рукописей, изготови­тели пергамента, перьев, чернильного порошка, ап­текари и т. д. В долгой борьбе с городскими влас­тями, шедшей с переменным успехом (иногда пре­подаватели и школяры бросали ненавистный город и переселялись в другое место), университеты до­бились самоуправления: они имели выборных ру­ководителей и собственный суд. Парижскому университету независимость от светских властей была дарована в 1200 г. гра­мотой короля Филиппа II Августа.

Нелёгкой была жизнь школяров — выходцев из бедных семей. Вот как описывает её Чосер:

Прервав над логикой усердный труд,

Студент оксфордский с нами рядом плёлся.

Едва ль беднее нищий бы нашёлся...

Выносить Нужду и голод приучился стойко,

Полено клал он в изголовье койки.

Ему милее двадцать книг иметь,

Чем платье дорогое, лютню, снедь...

Но студенты не унывали. Они умели радоваться жизни, своей молодости, веселиться от души. Осо­бенно это касается вагантов — бродячих школяров, переходящих из города в город в поисках знающих преподавателей или возможности подзаработать. Часто им не хотелось утруждать себя учёбой, с удо­вольствием распевали ваганты на своих пирушках:

Бросим все премудрости, Побоку учение!

Наслаждаться в юности — Наше назначение.

Преподаватели университетов создавали объеди­нения по предметам — факультеты. Во главе их стояли деканы. Преподаватели и студенты избира­ли ректора — руководителя университета. Средне­вековая высшая школа имела обычно три факуль­тета: юридический, философский (богословский) и медицинский. Но если подготовка будущего юриста или медика занимала 5—6 лет, то будущего филосо­фа-богослова — целых 15. Но прежде чем поступить на один из трёх основных факультетов, студент дол­жен был закончить подготовительный — артисти­ческий факультет (на нём изучали уже упомянутые «семь свободных искусств»; «артис» по-латыни — «искусство»). На занятиях студенты слушали и за­писывали лекции (по-латыни — «чтение») профес­соров и магистров. Учёность преподавателя прояв­лялась в его умении разъяснить прочитанное, свя­зать его с содержанием других книг, раскрыть смысл терминов и сущность научных понятий. По­мимо лекций проводились диспуты — споры по за­ранее выдвинутым вопросам. Горячие по накалу, иногда они перерастали в рукопашные схватки между участниками.

Лекция в университете. С миниатюры XIV в.

299

В XIV—XV вв. появляются так на­зываемые коллегии (отсюда — коллед­жи). Сначала так называли общежития студентов. Со временем в них также стали прово­диться лекции и диспуты. Коллегия, которую осно­вал Робер де Сорбон, духовник французского ко­роля, — Сорбонна — постепенно разрослась и дала своё название всему Парижскому университету. Последний был самой крупной высшей школой

средневековья. В начале XV в. в Европе студенты посещали 65 университетов, а в конце столетия — уже 79. Наиболее громкой славой пользовались Па­рижский, Болонский, Кембриджский, Оксфорд­ский, Пражский, Краковский. Многие из них су­ществуют и по сей день, заслуженно гордясь своей богатой историей и бережно сохраняя старинные традиции.

КНИГОПЕЧАТАНИЕ

Невозможно представить современное общест­во без книг. Однако люди прожили без них большую часть своей истории. Свои знания поколение передавало к другому устно или же показывая, как надо работать, чтобы обеспечить себя пищей, жильём, одеждой. Когда люди пере­стали жить небольшими группами, когда сложи­лись первые государства, объём и раз­нообразие знаний стали слишком ве­лики, чтобы их можно было сохранить в памяти. Да и передаваться такие све­дения должны были уже не только со­родичам или ближайшим соседям. Тог­да появилась письменность.

Сначала записи были очень просты­ми и короткими и содержали сведения о хозяйственной деятельности людей разных профессий, работавших в хра­мах. Письменные и цифровые знаки на­носили на плитки из сырой глины ост­рой тростниковой палочкой, затем плитки подсушивали или обжигали. Потом стали записывать тексты гимнов, сказаний, пословицы и поговорки. Го­сударству были нужны грамотные лю­ди, писцы. Их обучали в специальных школах. Профессия писца была почёт­ной.

Шумеры, вавилоняне, ассирийцы и многие их соседи писали на глиняных табличках. Материал был дешёвым, но из-за размера табличек тексты на них были короткими. Поэтому крупные произве­дения, такие, как эпос о Гильгамеше или повест­вование о начале мира, записывали на нескольких табличках. Собрания табличек существовали при

Пиктография

(письмо юкагирской девушки).

храмах и царских дворцах. Археологи раскопали библиотеку ассирийского царя Ашшурбанапала (VII в. до н. э.), на полках которой было более 20 тыс. табличек с самыми разнообразными текстами. Древние египтяне изобрели более удобный пис­чий материал — папирус, который делали из осо­бым образом обработанных стеблей папируса, рос­шего в изобилии по берегам Нила. От­дельные листы склеивали в длинную полосу, свиток. На таких свитках, до­стигавших в длину до 100 м, записы­вали религиозные тексты, сказки, по­учения, летописи. Папирус — рыхлый материал, поэтому писать на нём мож­но было только с одной стороны: чер­нила, наносившиеся заострённой ка­мышовой палочкой, проникали на всю глубину. Кроме того, папирус хрупок, поэтому сгибать его листы и сшивать их в тетради было нельзя. Долгое время в странах Средиземноморья папирус был самым распространённым видом писчего материала. В Египте его изго­тавливали на экспорт.

Свитки хранили в сундуках и стен­ных нишах. Некоторые тексты пред­назначались специально для погребе­ний; многие из них сохранились до нашего време­ни. Писали египтяне и на льняных тканях. Такими тканями, в частности, обматывали мумии. Тексты иногда сопровождали рисунками.

Все тексты были рукописными. Единственное известное исключение — так называемый Фестский диск, найденный на Крите и изготовленный в XVII в. до н .э. Этот не прочитанный до сих пор

Вампум — пояс из раковин.

300

Книги на пальмовых листьях (страны Востока).

Имена фараонов в своих подписях египтяне помешали в рамках — картушах.

текст был нанесён на сырую глину способом, по­хожим на механический: знаки были вырезаны на штампиках и оттиснуты на сырой глине.

Когда в IX—VIII вв. до н. э. у греков появилось алфавитное письмо, они стали писать на пальмовых листьях, липовом лубе, льняных тканях и даже на свинцовых свитках. Однако главным материалом оставался папирус. Позднее в Риме и Греции стали применять деревянные таблички, покрытые воском или оштукатуренные. Их широко использовали в школах. Старый текст на воске можно было зате­реть и нанести новый. Если тексты были длинными и размещались на нескольких табличках, их свя­зывали. Так получалась связка, которую называли кодексом. Она была похожа на знакомые нам кни­ги, которые тоже называли кодексами, когда стали писать на пергаменте.

В античном мире грамотность была довольно распространённой. Особенно острой потребность в грамотных людях стала в Римской империи. Хруп­кий папирус не мог устраивать государственные власти и любителей чтения: срок жизни папирус­ных свитков — около 200 лет. Однако с непроч­ностью папируса пришлось мириться долго. В Гре­ции уже в V в. до н. э. возникла книжная торговля (библиотекой сначала называли книжную лавку). Появились и личные библиотеки, например у ве­ликих философов Платона и Аристотеля. Тексты были разными; среди них — философские и вообще научные труды, стихи, эпические произведения, за­писи трагедий и комедий и т. д. В III в. до н. э. воз­никла самая известная библиотека древности — Александрийская в Египте. В I в. до н. э. в ней было около 700 тыс. свитков.

В I в. до н. э. публичные библиотеки, организо­ванные по сохранившемуся до наших дней прин­ципу: с каталогами, библиотекарями, хранилищем, куда читателей не допускают, — появились в Риме. Потребовалось издание книг. Поскольку в тексты при переписке вкрадывались ошибки, их стали све­рять, появились редакторы и корректоры, как в со­временных издательствах.

Наконец античный мир обрёл новый прочный материал — пергамент (по названию города Пергам в Малой Азии, где его производили). Пергамент де­лали из овечьих, телячьих, козьих и даже коша­чьих кож. Материал был прочным, но на изготов­ление одной книги могло пойти целое стадо. Листы можно было сгибать и сшивать. Писали на перга­менте уже с двух сторон и не только тростниковыми палочками, но и птичьими перьями. Сшитые листы образовывали кодекс. Эти кодексы стали вытеснять папирусные свитки, и в Римской империи в библи­отеках знати свитков с III в. н. э. уже не держали. Пергаментные тетради использовались в школах.

Пергаментные книги делали очень тщательно и украшали. Листы окрашивали в пурпурный или чёрный цвет, буквы бывали серебряными и золо­тыми. Традиции изготовления пергаментных книг-кодексов были унаследованы позже Византией и средневековыми европейскими государствами.

В Китае первые записи делали на твёрдых ма­териалах; первые «книги» — это деревянные или бамбуковые планки, соединённые в связки. С V— IV вв. до н. э. в Китае стали писать на шёлке — ткани, которая в Европе ценилась чрезвычайно вы­соко.

Потребность в размножении текстов всё возрас­тала, а возможности переписчиков были ограниче­ны. И с VI—V вв. до н. э. в китайских монастырях стали вырезать из дерева рельефные тексты и ико­ны в зеркальном отражении. Смазав их краской, можно было получить большое число оттисков.

Такого удобного сырья, как папирус, в Китае не было. Здесь стали экспериментировать с тем, что мы теперь называем «вторсырьем» — тряпьём. К нему добавляли волокно конопли и древесную кору, разминали в чанах, а полученную массу пропус­кали через прямоугольные сита. На ситах оставался слой, который после обработки становился листом бумаги. В IV в. был издан императорский указ о том, что бумага становится общеупотребительным материалом.

В Китае в V—VIII вв. н. э. делали и оттиски с надписей и изображений на камне, которые очень ценились; чтобы получать их, рельефные части по­крывали краской и прикладывали к ним листы

301

Эта запись на знаменитом диске из Феста сделана отдельными штампиками.

Изобретатель бумаги

китаец Цай Лунь

(старый китайский

рисунок).

бумаги. Так можно было получать необходимое ко­личество оттисков.

На деревянных досках вырезали тексты и изоб­ражения в зеркальном отражении. Доску смазыва­ли краской. Полученные оттиски монтировали сна­чала в свиток, а потом стали складывать, как шир­му. Позже поняли, что гораздо удобнее склеивать листы с наружной стороны; в XIV—XV вв. их стали прошивать.

Гораздо удобнее цельной доски с текстом отдель­ные знаки, из которых можно составлять разные тексты. Первым до этого додумался в XI в. кузнец Пи Шен. Может быть, ему пришло это в голову, когда он работал с составными литейными форма­ми. Он предложил набирать текст из глиняных зна­ков, размещённых в специальной рамке. В XIII в. такие знаки — литеры — стали делать из олова и дерева, а в Корее — из меди.

Все эти изобретения не случайно были сделаны в Китае: здесь всегда испытывали почтение к науке. По преданию, с VI—V вв. до н.э. в Китае были биб­лиотеки. Учёные составляли энциклопедии. Одна из первых энциклопедий относится к X в. В XV в. 2169 учёных создали энциклопедию из 11 915 то­мов. В Китае были даже периодические издания: в VII—X вв. выходила газета «Столичные ведомос­ти».

В Европе с падением Римской империи погибали библиотеки. Но грамотные люди были очень нужны властителям новых государств. Книги были необ­ходимы церкви. Центрами книжной культуры в средневековой Европе стали монастыри, где пере­писывались богослужебные книги и знатоки древ­них текстов могли обнаружить ошибки переписчи­ков. Богослужебных книг требовалось немало. В мастерских по переписке книг (скрипториях) одни монахи наносили на пергаментные листы линии строк, другие писали аккуратным ровным почер­ком. Художники украшали рукописи орнаментами и миниатюрами. Переплёты делали из дерева и об­тягивали кожей или тканями, иногда вставляли в них красивые кусочки металла и драгоценные кам­ни. Книги были настоящими произведениями ис­кусства. Материалом по-прежнему служил перга­мент, иногда окрашенный в пурпурный цвет. Пи­сали тростниковыми палочками, птичьими перья­ми, изредка — металлическими перьями. Чернила

были чёрные, красные, иногда голубые, жёлтые, фиолетовые.

Книги были очень дорогими. В Испании однаж­ды за сборник проповедей получили 200 овец, 3 бочки зерна и 3 куньи шкурки. За школьный учеб­ник отдавали двух телят.

Грамотность ценилась всё выше. Ремесленники и торговцы старались обучать своих детей читать и писать. Знатные люди часто были высокообразован­ными. В Италии в эпоху Возрождения были биб­лиотеки.

Бумага пришла в Европу от арабов. Предполага­ют, что они заимствовали способ её изготовления у китайцев. Арабы измельчали пеньку и другие ин­гредиенты на мельничных жерновах. В Дамаске и Каире целые улицы населяли мастера, изготавли­вавшие бумагу разных сортов, в том числе тончай­шую для голубиной почты. Арабы заимствовали у китайцев и способ печатания с резных досок. Де­шевизна материала позволила выпускать гораздо больше книг, чем это было возможно прежде. На­пример, только в Кордове, в Испании, ежегодно вы­пускали 16—18 тыс. книг.

На Руси книги появились с принятием христи­анства. Киевские князья приглашали переписчи­ков и переводчиков. Они тоже писали на пергамен­те. Новгородцы писали друг другу письма на берес­те. Их дети учились писать, процарапывая буквы на её белой поверхности. Берестой пользовались и позднее. Сохранились сведения, что Сергий Радо­нежский, основатель Троицкого монастыря, был настолько беден, что книги в его монастыре были берестяными.

Древнейшая русская пергаментная книга — Евангелие XI в., написанное для новгородского по­садника Остромира. Она украшена миниатюрами и орнаментами. В это время на Руси книги были глав­ным образом религиозного содержания: Евангелия, псалтыри, «изборники», куда входили фрагменты священного писания, изречения мудрецов, сведе­ния об истории, статьи о логике, ораторском ис­кусстве. Включались в такие «изборники» и отрыв­ки из сочинений античных философов, сохранив­шиеся в Византии.

Книги создавались очень долго. Остромирово Евангелие писали около семи месяцев по полторы страницы в день. Пергамент до XV в. привозили из

302

Греции и с Запада. Делали и свой, но он был невы­сокого качества. Древнейшая запись на бумаге и бумажная книга относятся к XIV в. Бумагу сначала получали с Востока, потом из Европы. Она была дорогой, но всё же дешевле пергамента.

В XIV—XV вв. в Европе изготовление книг вы­шло за стены монастырей. Теперь этим занимались ремесленники, а торговали книгами купцы. Образо­вание становилось более светским, увеличился ин­терес к точным наукам. Книги уже не были такими дорогими: в середине XIII в. бумагу начали делать в Италии, в XIV в. во Франции, потом в Германии, Англии. В Голландии для её изготовления исполь­зовали ветряные мельницы.

В середине XV в. по всей Западной Европе распространились дешёвые книги. Их печатали на бумажных листах с целых деревянных форм-матриц.

И наконец, Гутенберг, ювелир, гравёр, резчик по камню, изобрёл книгопечатание. Он первым приме­нил разборный шрифт, хотя считает­ся, что в Европе у него были пред­шественники.

Металлические буквы-литеры для шрифта отливали из сплава, в котором преобладал свинец. Их по­мещали в наборную кассу, откуда на­борщик брал необходимые и подби­рал в особой рамке строку. Строку выкладывали на наборную доску. Набор для стра­ницы обматывали суровой ниткой, чтобы он не разъезжался, и смазывали типографской краской из сажи и льняного масла (олифы). На набор укла­дывали помещённый в рамку лист увлажнённой бу­маги. Просушив лист, на нём делали оттиск текста оборотной стороны. Печатный станок был ручным. Готовые листы разглаживали под прессом, склады­вали в кипы, разравнивали и переплетали.

Первые книги Гутенберга появились в Германии в 40-х годах XV в. Почва для этого изобретения была подготовлена: к концу 1500 г. книги выпус­кали уже в 200—300 городах Европы, где дейст­вовало 1100—1700 типографий. В них было отпеча­тано 35—45 тыс. изданий, а общий тираж их мог доходить до 20 млн. За первые 50 лет книгопеча­тания человечество получило книг больше, чем за сотни лет до этого.

В XV в. книгопечатание распространилось по всей Европе. В Восточной Европе одним из первых

деятелей книгопечатания был Фран­циск Скорина. Он хорошо знал церков­нославянский язык, учился в несколь­ких университетах Европы и вдохновлялся идеями просвещения народа. Славянские книги в Венеции печатали уже в XV в. Скорина, видимо, получил оборудование и бумагу из Германии. Он работал в Праге, потом в Вильнюсе, издавал богослужебные книги, и не только для церквей, но и для домашнего чтения. Его книги в XVI—XVII вв. были широко известны в Белоруссии и на Украине, но в Москве их встретили недружелюбно, потому что они слиш­ком отличались от привычных рукописных.

В России рукописная книга су­ществовала до конца XVII в. Уро­вень грамотности верхних слоёв об­щества и духовенства оставался не­высоким. Создание громадных лето­писных сводов и сборников житий святых в XVI в. помогало мало. Надо было организовывать школы и рас­пространять богослужебные книги на огромных пространствах страны. В эпоху Ивана Грозного первые печатные книги появились в Моск­ве. В 1564 г. русским первопечатни­ком Иваном Фёдоровым и его по­мощником Петром Мстиславцем был отпечатан «Апостол». Через год они издали «Часовник» — сборник ежедневных молитв, который слу­жил и пособием для обучения грамоте. Деятель­ность их в Москве продлилась недолго: из-за пре­следований они уехали в Литву, где продолжали печатать богослужебные книги. Во Львове Иван Фё­доров издал первую русскую светскую книгу — «Грамматику», своеобразный учебник греческого и церковнославянского языков. С отъездом Ивана Фёдорова и Петра Мстиславца из Москвы печата­ние книг не прекратилось. До Смутного времени в Москве было издано не менее 33 названий общим тиражом около 33 тыс.

До XIX в. книги печатали на ручном станке, технология мало отличалась от предложенной в XV в. Промышленная революция прошлого века изменила и книгопечатание. Появились полигра­фическая индустрия, печатные, наборные, брошюровочнопереплётные машины, различные способы репродуцирования, печатания иллюстраций в цве­те. Книги стали доступны всем.

 

Иоганн Гутенберг.

НУМИЗМАТИКА

С самых давних времён люди начали обмени­ваться разнообразными предметами. Посте­пенно обнаружилось, что гораздо удобнее ус­тановить общий эквивалент стоимости самых раз­ных товаров. У разных народов им мог быть скот, или красивые морские раковины, или изделия из

металла и камня, меха. Однако необходимо было нечто универсальное, долговечное и удобное, не занимавшее много места и одновременно достат­очно ценное.

Уже во II тыс. до н. э. в Древнем Египте исполь­зуют в качестве денег золотые кольца, а в странах

303

ЛАБИРИНТ И МИНОТАВР

Легендарные и мифологические сюжеты часто встре­чаются на античных монетах. Но, пожалуй, наиболее древние сказания, в которых слышны отголоски реальных событий далёкого прошлого Эллады, отражены в типах монет критского города Кносса.

В первой половине и середине II тыс. до н. э. Кносс являлся главным центром так называемой «минойской» цивилизации, первой по времени возникновения на территории Европы. Она появилась на острове Крит и зани­мала ведущее положение во всём бассейне Эгейского моря вплоть до своей гибели около 14S0 г. до н. э. (см. ст. «Древняя Греция»). Могущественные правители Крито-Минойской державы подчинили себе некоторые области ма­териковой Греции, откуда получали дань, выплачиваемую в том числе и молодыми невольниками. В критскую столицу Кносс, где находился грандиозный дворцовый комплекс, привозили в качестве заложников детей зависимых гречес­ких династов из Афин, Мегары и других мест.

Однако в момент наивысшего подъёма минойская цивилизация испытала на себе сокрушительный удар природной стихии. Мощнейший взрыв вулкана на близле­жащем острове Фера (Санторин) имел самые катастрофи­ческие последствия: разрушение городов и селений, уничтожение гигантскими цунами гаваней и флота (главной опоры военного и торгового могущества критян-минойцев), превращение на некоторое время плодородных пахотных земель и пастбищ в смертоносные пустыни из-за толстого слоя выпавшего на них фторосодержащего вулканического пепла. Ослабленное Критское государство стало после этого лёгкой добычей для греков-ахейцев, сначала делавших набеги с материка, а затем явившихся на остров как победоносные завоеватели.

Эти исторические события запечатлелись в общеэллин­ских эпических сказаниях и местных преданиях, и прежде всего на самом Крите. Легенда о Тесее и Ариадне известна и современному читателю. Критский царь Минос, пора­ботивший Афины, требовал присылать ему в качестве дани юношей и девушек, которых потом отдавали на съедение жившему в кносском Лабиринте (здании со множеством за­путанных переходов, откуда невозможно было найти выход) Минотавру, получеловеку-полубыку. Афинский царевич Тесей с помощью полюбившей его дочери Миноса Ариадны одолел кровожадное чудовище и со славой вернулся домой.

На монетах Кносса в течение нескольких веков, от арха­ики до позднего эллинизма, попадаются изображения, связанные с этим мифом. Однако в отличие от афинской версии, которая нам хорошо знакома, центральное место здесь отводится не Тесею, а критским мотивам — изоб­ражению Минотавра (в виде атлетически сложенного мужчины с бычьей головой) и условному плану Лабиринта.

*

бассейна Эгейского моря — медные слитки, имею­щие форму бычьей шкуры.

Изобретение монеты — кусочка металла опре­делённого веса с удостоверяющими изображениями или надписями — совершилось почти одновремен­но (в первой половине VII в. до н. э.) в двух соседних районах Эгеиды — на западном побережье Малой Азии (в Лидийском царстве) и в Греции (на острове Эгина, лежащем между Пелопоннесским полуост­ровом и Аттикой). Это новшество, быстро доказав­шее свою необычайную полезность, было оценено по достоинству. В античную эпоху чеканка и литьё монет постепенно распространились на огромном пространстве от Испании и Британии до Индии.

Совершенно независимо от Европы появились литые медные монеты в Китае, где их традицион­ный вид (плоский кружок с квадратным отверстием в центре, вокруг которого размещались иероглифы) сохранился до начала нынешнего столетия.

Чрезвычайно разнообразны сюжеты изображе­ний на монетах многочисленных древнегреческих городов-государств (полисов). Любопытны монет­ные выпуски (эмиссии) с «говорящими эмблема­ми», своеобразными ребусами: на монетах Фокеи помещается тюлень (по-гречески «фоке»), Лекнтина — лев («леон»), Родоса — роза («родон»), Селинунта — сельдерей («селинон») и т. д. Единообразие типов монет (золотых, серебряных и медных) ха­рактерно для чеканки эллинистических царей и римских императоров. Главным тогда становится изображение правителя, сопровождаемое его име­нем и титулом.

Греческое слово «номисма» имело в древности несколько значений. Первоначально это — «уста­новившийся обычай, общественный порядок, сло­жившаяся традиция, правовая норма». Два других значения производны от первого: «полная мера, за­конная норма» (по отношению к системе мер и ве­сов) и «монета» (как единица стоимости, металли­ческий денежный знак). В форме «нумизма» тер­мин перешёл в латинский язык и послужил затем основой для названия науки, изучающей монеты, — «нумизматика». Из латыни взяты нумизматами и два самых употребительных у них термина — «аверс» и «реверс», т. е. лицевая и оборотная сторо­ны монетного кружка.

Ещё античные исследователи пытались в качест­ве аргументов в своих дискуссиях использовать мо­неты. Так, греческие авторы Плутарх (I—II вв. н. э.) и Павсаний (II в. н. э.) сопоставляли предания об отдалённом прошлом нескольких городов Эллады (Афин, Трезена) с монетными изображениями. Римский историк Флавий Вописк (III—IV вв.) сооб­щает о вполне научном споре между образованными любителями старины, который разрешился, стоило только одному из них предъявить нумизматическое доказательство.

Однако лишь в начале эпохи Возрождения по­явился серьёзный интерес к коллекционированию и изучению древних монет. Страстным их собира­телем был, например, великий итальянский поэт-гуманист Франческо Петрарка (1304—1374). Пред­ставители ренессансной культуры — художники и

304

литераторы, ученые и политики — ценили гречес­кие и римские монеты прежде всего как совершен­ные образцы античного искусства и подлинные сви­детельства существования реальных исторических персонажей, царей и императоров, великолепные иллюстрации к трудам историков античности.

Становление нумизматики как науки, дающей исследователю целый комплекс разнооб­разных данных, включая сведения о со­стоянии экономики целого государства или отдельной области (как бы момен­тальный снимок денежного обращения), происходит в XVIII—XIX вв. Вслед за античной тогда делает первые успехи ну­мизматика средневековая — европей­ская и восточная.

Учёные-нумизматы могут много рас­сказать не только об экономике и поли­тической жизни самых разных стран и народов мира, но и об их культуре, ре­лигии.

Огромную информацию, в частности, монеты дают о божествах, почитавших­ся в древней Элладе, в греческих коло­ниях, разбросанных во множестве по бе­регам Средиземного и Чёрного морей, а также в иных центрах античного мира. Ведь изображения самих небожителей, их статуй и отдельных атрибутов богов, храмов, горных святилищ, даже целых мифологических сцен с участием не­скольких персонажей весьма часто фи­гурировали на монетных штемпелях с VI в. до н. э. по III в. н. э.

По нумизматическим памятникам античности можно изучать и политичес­кую историю. Представители афинских царских родов в VI в. до н. э. чеканили серебряные монеты,