Параграф 1. Некоторые особенности приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности

Основания возникновения права собственности на культурные ценности весьма разнообразны[101]. В частности, право собственности может возникнуть в результате создания (производства) культурной ценности, обращения в собственность специальных видов бесхозяйного имущества (кладов, результатов археологических раскопок), приобретательной давности, приватизации, приобретения культурной ценности по гражданско-правовым договорам, в порядке наследования и т.д. Некоторые из названных способов, например, производство и наследование, не имеют, применительно к тематике нашего исследования, каких-либо существенных особенностей по сравнению с общим установленным законом порядком, а потому не будут рассматриваться в настоящей работе. Иные, такие как приобретение права собственности на культурные ценности по гражданско-правовым договорам, тесным образом связаны с вопросами, которые будут рассмотрены в следующей главе настоящей работы. В то же время некоторые способы приобретения права собственности на культурные ценности являются весьма специфичными и нуждаются в специальном исследовании в рамках данного параграфа. К указанным способам, безусловно, следует отнести приобретение права собственности на культурные ценности вследствие обнаружения клада. 

Под кладом в ст. 233 ГК РФ понимаются зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. По общему правилу найденные предметы поступают в собственность лица, которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т.п.), где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не предусмотрено иное. Однако в п. 2 ст. 233 ГК РФ установлено: «В случае обнаружения клада, содержащего вещи, относящиеся к памятникам истории и культуры, они подлежат передаче в государственную собственность. При этом собственник земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, и лицо, обнаружившее клад, имеют право на получение вместе вознаграждения в размере пятидесяти процентов стоимости клада».

Представляется, что приведенная норма имеет ряд существенных недостатков. В первую очередь, рассмотрим вопрос о том, что именно законодатель понимает под кладом.

Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в ст.233 ГК РФ законодатель использует как синонимы три термина: предметы, ценности, вещи. Нам не удалось найти убедительного объяснения подобному «богатству» терминологии. Более того, термин «вещи» используется законодателем в п.2 названной статьи, где говорится о «вещах, относящихся к памятникам истории и культуры». В то же время Закон РСФСР об охране памятников, наоборот, использует термин «предметы, представляющие…ценность». В связи с этим представляется, что для целей юридико-технической экономии достаточным было бы использование в тексте указанной статьи лишь одного термина – вещи.

По смыслу нормы, содержащейся в п.1 ст.233 ГК РФ для того, чтобы обнаруженные вещи могли считаться кладом необходимо наличие трех обязательных условий. Во-первых, кладом могут быть признаны только деньги или «ценные предметы». Закон не раскрывает критериев «ценности» предметов. Таким образом, круг указанных вещей может быть весьма широким: к ним могут быть отнесены культурные ценности, а также иные вещи: изделия из драгоценных металлов и камней современного образца и многое другое. Представляется, что речь в данном случае должна идти именно об «экономической» ценности данных вещей, наличии у них высокой стоимости[102].

Вторым обязательным условием признания обнаруженных вещей кладом является их сокрытие. Способы сокрытия указанных вещей весьма разнообразны: они могут быть обнаружены в земле, под полами старых квартир, в заброшенных колодцах, подвалах, чердаках и иных местах. В литературе отмечается, что сокрытие указанных вещей должно быть намеренным[103]. Мотивы, которые побудили спрятать эти вещи, не имеют правового значения: они могли быть спрятаны от воров или грабителей или же от правоохранительных или иных государственных органов. Не имеет правового значения и время, прошедшее между сокрытием вещи и ее обнаружением. Сокрытие вещи может быть произведено как угодно давно. С другой стороны, если вещь не была сокрыта, то она не является кладом, сколько бы времени ни прошло с момента ее сокрытия до момента ее обнаружения.  

Третьим условием является содержащееся в законе указание на то, что собственник соответствующих вещей не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. Здесь возникает вопрос, почему режим находки и клада так различаются в вопросе о необходимости установления лица, уполномоченного на получение утраченных вещей? Как известно, нормы о находке требуют, чтобы нашедший уведомил компетентные органы для выявления лица, уполномоченного на получение найденных вещей, и подробно описывают процедуру подобного уведомления. Использование законодателем в ст. 233 ГК РФ термина «установлен», с одной стороны, предполагает, что вывод об отсутствии у вещей собственника должен быть сделан компетентным органом, однако, с другой стороны, процедура подобного установления в законе не раскрыта. Таким образом, представляется, что законодатель не требует от лица, обнаружившего клад, обращения к компетентным органам для установления собственника найденных вещей, несмотря на то, что клад мог быть сокрыт недавно, и еще существует возможность установить его собственника. Полагаем, что наиболее вероятной причиной установления в новом гражданском законодательстве подобного правила, является то, что государство не одобряет действия лиц по намеренному сокрытию ценных вещей.

Следует обратить внимание и на то, что в п. 2 ст. 233 ГК РФ речь идет о содержащихся в составе клада вещах, имеющих статус памятников истории и культуры. Как отмечалось выше, с 2002 года в силу вступил Закон об ОКН, согласно которому движимые объекты не могут сами по себе рассматриваться в качестве объектов культурного наследия. Подобное сужение понятия «объект культурного наследия» существенно затрудняет реализацию приведенной нормы о кладе. Представляется, что в данном случае следует руководствоваться оставшейся в силе ст. 20 Закона РСФСР об охране памятников, которая устанавливает, что предметы старины, находящиеся в личной собственности граждан и представляющие значительную историческую, научную, художественную или иную культурную ценность признаются памятниками истории[104].

Нельзя обойти вниманием и то, что, как справедливо указывается в литературе, законодатель оставляет отрытым вопрос о том, каким критерием должно руководствоваться нашедшее клад лицо, определяя ценность обнаруженных предметов или отсутствие таковой[105]. Как отмечалось в первой главе настоящей работы, основным отличием объектов культурного наследия от иных культурных ценностей является то, что объекты культурного наследия должны быть признаны таковыми государством с соблюдением соответствующей процедуры: на основе проведения ГИКЭ принимается решение о включении указанных объектов в Реестр. Лица, обнаружившие ценные вещи, как правило, не обладают специальными познаниями в рассматриваемой сфере и не могут самостоятельно определить, какие вещи относятся к объектам культурного наследия, а какие - нет. О реализации указанной нормы речь пойдет далее.

Второй блок недостатков исследуемой статьи касается непосредственно вопросов приобретения права собственности на клад. Советский закон не допускал обращения обнаруженных кладов в собственность граждан[106]. Сегодня общим правилом при обнаружении клада является поступление его в собственность лица, обнаружившего клад, и собственника имущества, в котором клад был сокрыт. В государственную собственность передаются лишь обнаруженные в составе клада вещи, относящиеся к объектам культурного наследия. Анализируя содержание исследуемой статьи весьма трудно ответить на один из важнейших вопросов: в чьей собственности первоначально, то есть с момента обнаружения и до момента передачи публичному субъекту, находятся вещи, обнаруживаемые в составе кладов и относящиеся к объектам культурного наследия? Мыслятся три возможных варианта ответа на этот вопрос. Во-первых, указанные вещи могут считаться государственной собственностью. Во-вторых, возможен вариант, при котором данные вещи с момента их обнаружения рассматриваются как находящиеся в частной собственности. Наконец, в-третьих, данные вещи могут считаться бесхозяйными.

Первой из изложенных позиций придерживается Д.В. Мазеин. По его мнению, п.2. ст. 233 ГК РФ устанавливает презумпцию государственной собственности на вновь обнаруживаемые памятники истории и культуры[107]. Подобный подход позволяет говорить о гиперболизации роли публичного элемента в правовом регулировании рассматриваемой сферы общественных отношений. В связи с этим автор указывает, что установление государственной собственности на объекты культурного наследия, если они были найдены на участке или имуществе, находящимся, например, в частной собственности, не соответствует Конституции РФ, а включение данной нормы в ГК РФ объясняется «рудиментарным» мышлением законодателя: «Ни один современный развитой правопорядок (кроме российского – прим. М.А.) подобной презумпции не знает»[108].

Не можем согласиться с приведенным высказыванием. Даже если бы российский законодатель действительно устанавливал подобную презумпцию, то такое законодательное решение не следовало бы именовать «рудиментарным». В некоторых странах законодательно закреплена как раз модель первоначального приобретения государством права собственности на вновь обнаруживаемые особо ценные объекты. Например, мексиканский закон определяет, что все вновь найденные предметы, относящиеся к доколумбовой эпохе, являются собственностью государства[109]. Жесткие нормы действуют и в Италии. Несмотря на традиционное для этой страны уважение к институту частной собственности, для вновь найденных даже в частных владениях ценных предметов, относящихся к историко-культурному наследию нации, делается исключение - они являются государственной собственностью[110]. Достаточно жесткая система существуют в Великобритании: все вновь обнаруженные ценные в историко-культурном отношении предметы принадлежат Короне[111].

Второй из изложенных выше позиций придерживается М.Г. Масевич. В отличие от находки, указывает автор, вещи, обнаруживаемые в составе клада, давно вышли из владения собственника, и теперь он не может быть установлен. Поэтому закон немедленно признает возникновение права собственности на клад указанными в законе лицами[112]. Таким образом, М.Г. Масевич полагает, что с момента обнаружения указанные вещи являются собственностью лица обнаружившего клад и собственника имущества, в котором клад был обнаружен. Модель, предусматривающая примат частноправового элемента в правовом регулировании общественных отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, предусмотрена американским законодательством. Правда, указанная модель действует только в отношении тех кладов, которые обнаруживаются на земле, находящейся в частной собственности. Лицо, обнаружившее ценные предметы в земле или ином имуществе, принадлежащем частному владельцу, не несет никаких обязанностей перед государством[113].

Полагаем, что приведенные мнения ошибочны. Во-первых, систематическое толкование п.1 и 2 ст. 225 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что клад является одной из разновидностей бесхозяйных вещей. Во-вторых, в п.1 ст.233 прямо говорится о том, что у данных вещей нет собственника: «собственник…не может быть установлен или в силу закона утратил…право». Наконец, в третьих, неслучайными представляются формулировки ст.233 ГК РФ, касающиеся обращения обнаруженных вещей в собственность: «клад…поступает в собственность…; …клад / вещи подлежат передаче».

Таким образом, представляется, что указанные вещи с момента их обнаружения и до момента их передачи лицам, указанным в законе, являются бесхозяйными. Мы приходим к выводу, что российским законодателем избран «нейтральный» вариант разрешения данного вопроса: у обнаруженных вещей нет собственника до тех пор, пока в соответствии со ст. 233 ГК РФ не будет решена их судьба.

Тем не менее, решить судьбу обнаруженных вещей весьма непросто: особенно неудачно законодателем урегулирован механизм приобретения права собственности на объекты культурного наследия, обнаруживаемые в составе кладов.

Во-первых, как отмечалось ранее, лицо, обнаружившее клад, не может само определить, относятся ли найденные им вещи к объектам культурного наследия. Отсюда следует вывод, что любые обнаруживаемые в составе клада вещи необходимо предъявлять компетентным государственным органам для решения вопроса о том, являются ли указанные предметы объектами культурного наследия или нет. Однако обязанность предъявлять обнаруженные вещи соответствующим органам законом в настоящее время не установлена, следовательно, шансов, что обнаруженные в составе клада особо ценные вещи попадут в государственную собственность, практически нет.

Подобные шансы тем более невелики, если принять во внимание установленный законом размер вознаграждения, полагающегося лицу, обнаружившему объект культурного наследия. Нельзя не согласиться с Д.В. Мазеиным в том, что право на вознаграждение в размере лишь половины стоимости найденных культурных ценностей не стимулирует лиц, открывших клад, заявлять о его обнаружении и передавать ценности государству. Напротив, у лица, обнаружившего клад, может возникнуть вполне объяснимое желание сбыть ценности на черном рынке и получить за них полную стоимость, но уже в обход нормы ГК РФ[114]. В законодательстве многих зарубежных стран вопрос о размере вознаграждения, выплачиваемого за обнаружение ценных предметов, решается иначе. Так, в Турции, лицо, обнаружившее клад имеет право на получение до 80% от рыночной стоимости найденного[115]. Нормы законодательства Великобритании устанавливают, что между лицом, обнаружившим клад, и собственником земли, на которой клад был обнаружен, делится полная рыночная стоимость найденных предметов[116]. В качестве примера более справедливого решения данного вопроса следует привести и норму российского дореволюционного гражданского законодательства. Так, в соответствии со ст. 539 Свода законов гражданских (ч.1 т.Х Свода законов Российской империи), «лица, представившие подлежащему начальству найденные старые монеты или другие древности» получали «всю настоящую цену золота, серебра или иного вещества, из которого они сделаны»[117]. Суммируя сказанное, следует согласиться с весьма точным высказыванием по данному поводу известного американского исследователя Джозефа Сакса: «Знаменитый скандал вокруг так называемых «Свитков Мертвого моря» и здравый смысл подсказывают, что люди, обнаруживающие столь ценные предметы, обычно нуждаются в весьма щедром вознаграждении. В противном случае вне зависимости от строгих норм закона у широкой общественности практически нет шансов ознакомиться с находкой»[118].         

Важнейшим недостатком механизма приобретения права собственности на обнаруженные в составе кладов объекты культурного наследия является и то, что, как ни странно, государство, далеко не всегда заинтересовано в приобретении права собственности на некоторые из указанных объектов (например, объекты, аналогичные найденному, уже представлены в собраниях государственных музеев). Пункт 1 ст.48 Закона об ОКН устанавливает, что объекты культурного наследия независимо от категории их историко-культурного значения могут находиться в федеральной собственности, собственности субъектов РФ, муниципальной собственности, частной собственности, а также в иных формах собственности, если иной порядок не установлен федеральным законом. Исследуемая норма ГК РФ как раз и устанавливает иной порядок: обнаруживаемые в составе кладов вещи, относящиеся к объектам культурного наследия, всегда должны передаваться в государственную собственность. Полагаем, что данный механизм нуждается в совершенствовании. В самом общем виде предлагаемая схема выглядит следующим образом. Государство ставится в известность о факте обнаружения клада, содержащего культурные ценности. Компетентные государственные органы в установленном законом порядке проводят экспертизу обнаруженных вещей и делают один из следующих выводов. Если обнаруженные вещи по заключению государственной экспертизы не относятся к объектам культурного наследия, они поступают в собственность обнаружившего их лица и собственника имущества, в котором клад был сокрыт, в равных долях, если иное не установлено соглашением между ними, с выдачей указанным лицам документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на указанные предметы. Если обнаруженные вещи по заключению государственной экспертизы относятся к объектам культурного наследия, осуществляется их постановка на государственный учет в установленном законом порядке. В течение четко определенного срока компетентным государственным органом должно быть принято решение, определяющее судьбу данных вещей. В том случае, если государство не заинтересовано в поступлении указанных вещей в государственную собственность, ценности поступают в собственность лица, их обнаружившего и собственника соответствующего имущества с выдачей документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на указанные предметы. Если государство обращает указанные вещи в государственную собственность, обнаружившему клад лицу и собственнику имущества выплачивается вознаграждение в размере рыночной стоимости данных вещей. В случае возникновения спора по вопросу определения стоимости вещей, спор передается на рассмотрение суда.

В предлагаемом варианте государство, не заинтересованное в приобретении конкретной обнаруженной вещи, признав ее объектом культурного наследия, возьмет его под охрану, но будет избавлено от несения бремени по содержанию данного объекта за счет государственных средств и от выплаты вознаграждения нашедшему. В свою очередь лицо, обнаружившее клад, и / или лицо, в имуществе которого клад был найден, при отказе государства от приобретения права собственности на него путем предъявления указанного объекта компетентным государственным органам, легитимирует свое приобретение, становится законным собственником обнаруженного объекта культурного наследия и может распорядиться им по своему усмотрению, в частности, продать по рыночной цене. Таким образом, подобные правила позволят государству получать информацию о большинстве вновь обнаруживаемых на его территории движимых объектах культурного наследия, а также приобретать в собственность только те объекты, в которых имеется действительная необходимость. В то же время у лиц, обнаруживших ценные предметы, появится стимул довести информацию об их обнаружении до государственных органов, так как подобные действия позволят указанным лицам легитимировать свое приобретение.

Суммируя сказанное, считаем необходимым изменить п.п. 1,2 ст. 233 ГК РФ изложив их в следующей редакции:

Статья 223. Клад

«1. Кладом являются зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные вещи, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. Лица, обнаружившие клад, обязаны уведомить компетентные государственные органы об обнаружении указанных вещей для решения вопроса об их постановке на государственный учет в качестве объектов культурного наследия в установленном законом порядке.

2. В случае если компетентным государственным органом в установленном законом порядке принято решение об отказе в постановке обнаруженных вещей на государственный учет в качестве объектов культурного наследия, указанные вещи поступают в собственность лица, которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т.п.), где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не установлено иное.

В случае если компетентным государственным органом в установленном законом порядке принято решение о постановке обнаруженных вещей на государственный учет в качестве объектов культурного наследия, компетентный государственный орган должен в течение одного месяца с момента принятия соответствующего решения принять решение об обращении указанных вещей в государственную собственность или о передаче данных вещей в собственность лица, которому принадлежит имущество, где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не установлено иное.

В случае обращения указанных вещей в государственную собственность лицу, которому принадлежит имущество, где клад был сокрыт, и лицу, обнаружившему клад, в равных долях, если иное не предусмотрено соглашением между ними, выплачивается вознаграждение в размере рыночной стоимости обнаруженных вещей. При возникновении между сторонами разногласий в отношении стоимости указанных вещей данный спор передается на рассмотрение суда.

 Если указанные вещи были обнаружены лицом, производившим раскопки или поиск клада, без согласия собственника земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, данные вещи или причитающееся за их обнаружение вознаграждение подлежат передаче в собственность лицу, которому принадлежит имущество, в котором был обнаружен клад.»

В контексте настоящей работы нельзя не затронуть и вопрос о приобретении права собственности на археологические находки. Столь пристальный интерес к проблемам археологической проблематики именно сегодня представляется вполне закономерным. Не секрет, что в последние годы страну захлестнула волна грабительских раскопок, ставящих под угрозу само существование национального археологического наследия[119]. В то же время, несмотря на все возрастающую актуальность указанных проблем, нормы законодательства в исследуемой сфере сформулированы весьма скупо, не получила данная тематика развернутого освещения и в юридической литературе.

Закон об ОКН содержит определение понятия «объект археологического наследия». К таким объектам относятся частично или полностью скрытые в земле или под водой следы существования человека, включая все движимые предметы, имеющие к ним отношение, основным или одним из основных источников информации о которых являются археологические раскопки или находки. Таким образом, мы делаем вывод, что объекты археологического наследия могут быть как недвижимыми, так и движимыми. В подавляющем большинстве случаев археологические находки (движимые объекты) обнаруживаются при раскопках недвижимых археологических памятников[120].

Помимо норм Закона об ОКН нам не удалось обнаружить в российском законодательстве иных существенных положений, регулирующих правовой режим археологических объектов[121]. Таким образом, именно на основании анализа норм Закона мы попытаемся определить, какова гражданско-правовая природа археологической находки, а также, в чем состоят недостатки существующего механизма приобретения права собственности на археологические находки.

Правовая природа археологической находки отчасти схожа с природой клада. Предметы археологии до момента их обнаружения, как и клады, всегда сокрыты от людских глаз в земле или иным способом. Собственник и тех и других вещей отсутствует. Тем не менее, между археологической находкой и кладом существуют и весьма примечательные различия. Во-первых, как отмечалось выше, клады лишь иногда содержат в своем составе культурные ценности. Любая же археологическая находка всегда является особо значимой культурной ценностью – объектом культурного наследия. Во-вторых, вещи, обнаруживаемые в ходе археологических раскопок, обычно не были намерено сокрыты. Их сокрытие в подавляющем большинстве случаев явилось следствием естественного хода истории или иных обстоятельств[122]. Следовательно, отсутствует один из основных признаков клада – намеренность на стороне сокрывшего. Но главным, на наш взгляд, отличием археологической находки от клада является то, что ценность археологических находок, обычно носит весьма специфический, научный характер. Например, к археологическим находкам могут быть отнесены останки людей и животных или, с обывательской точки зрения, «испорченные», «некондиционные» предметы. Соответственно, археологические находки, в отличие от кладов, могут не обладать высокой «экономической» ценностью.

Таким образом, есть все основания разделять понятия «археологическая находка» и «клад». В подтверждение данной позиции приведем мнение, высказанное в одной из авторитетных работ: «Правила ГК РФ о кладе неприменимы к археологическим раскопкам, в результате которых обнаруживают старинные предметы – глиняную посуду, каменные изделия, разрушенные постройки, печи и.т.п… На практике иногда возникают споры по разграничению указанных древних предметов от клада. Критерием должна служить их имущественная ценность»[123].

Археологические объекты не могут, с нашей точки зрения, рассматриваться и в качестве находки, так как под находкой в соответствии со ст. 227 ГК РФ понимается потерянная вещь. В данном случае, нет возможности выяснить, были ли обнаруженные предметы кем-либо потеряны или нет. Кроме того, лица, которое, возможно, потеряло указанные предметы и управомочено получить их, давно не существует. По этой же причине нельзя, по всей видимости, отнести подобные предметы и к категории брошенных вещей. Представляется невозможным установить, выбросил ли владелец данные вещи, оставил ли собственник их иным способом с целью отказа от них (ст.226 ГК РФ).

Клад, находка, брошенные вещи являются особыми разновидностями бесхозяйных вещей. Вопрос о том, являются ли археологические находки особой разновидностью бесхозяйных вещей, весьма сложен. Согласно п.6 ст. 18 Закона об ОКН объекты археологического наследия считаются выявленными объектами культурного наследия со дня их обнаружения. Данные объекты в соответствии со ст.4 и п.3 ст.49 того же Закона относятся к объектам культурного наследия федерального значения и находятся в государственной собственности. Согласно п.9 ст.45 Закона об ОКН физические и юридические лица, проводившие археологические полевые работы, в течение трех лет со дня выполнения работ обязаны передать все обнаруженные культурные ценности на постоянное хранение в государственную часть музейного фонда РФ.

В приведенной норме не говорится о том, что исследуемые объекты «передаются» в собственность государства (как, например, указано в ст. 233 ГК РФ). В ней лишь указывается, что они должны передаваться на хранение в музейный фонд. В названной норме ст. 49 Закона говорится, что такие объекты «находятся» в государственной собственности. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что Законом установлена презумпция государственной собственности на вновь обнаруживаемые объекты археологического наследия

Обнаружение указанных объектов производится посредством «работ по выявлению и изучению объектов археологического наследия (так называемых археологических полевых работ)», проводимых в соответствии с п.8 ст.45 Закона об ОКН на основании выдаваемого сроком не более чем на один год в порядке, устанавливаемом Правительством РФ, разрешения (Открытого листа). Представляется, что обнаружение археологических объектов в результате проведения раскопок является одним из способов приобретения права собственности. В литературе указывалось, что согласно ст. 218 ГК РФ указанные в ней основания приобретения права собственности носят исчерпывающий характер, хотя они не охватывают всех возможных оснований приобретения права собственности. Подобного недостатка можно было избежать, если бы ст. 218 ГК РФ была дополнена указанием, что кроме перечисленных в ней оснований возможны другие способы приобретения права собственности[124]. Рассматриваемый нами способ приобретения права собственности на культурные ценности является весьма специфичным. Во-первых, осуществлять соответствующие работы по поиску указанных объектов имеют право лишь квалифицированные лица, получившие на это разрешение в установленном законом порядке. Во-вторых, в отношении всех указанных объектов специальным законодательством установлена «презумпция государственной собственности». В-третьих, данные предметы всегда признаются объектами культурного наследия народов РФ исключительно федерального значения.

К сожалению, скупость и противоречивость правового регулирования рассматриваемых вопросов, приводит к тому, что механизм приобретения права собственности на археологические объекты вызывает на практике множество вопросов и все чаще дает сбои.

Во-первых, из действующего законодательства однозначно следует лишь запрет на проведение археологических работ без их «санкционирования» государством. В связи с этим возникает вопрос: установлена ли в России «монополия» государства на проведение работ по поиску археологических объектов, то есть, могут ли негосударственные организации или частные лица получить разрешение на ведение археологических раскопок? Закон об ОКН содержит размытую формулировку: в нем говорится лишь о неких «физических и юридических лицах, проводивших археологические полевые работы». В ныне действующем Положении о производстве археологических раскопок указывается, что раскопки могут производиться лишь специализированными научными и научно-реставрационными учреждениями, высшими учебными заведениями, музеями и государственными органами охраны памятников истории и культуры[125]. Таким образом, Положение, формально, не допускает выдачу разрешений негосударственным организациям и частным лицам. В то же время на практике указанные разрешения выдаются и негосударственным организациям и частным лицам. Полагаем, что практика в данном случае идет по правильному пути. Указанные разрешения, с нашей точки зрения, должны выдаваться любым квалифицированным лицам при условии соблюдения ими норм Закона об ОКН[126].

Остается открытым и вопрос получения разрешения собственника земельного участка на проведение раскопок. Эта проблема не столь актуальна в случаях, когда земельный участок, на котором государственной организацией проводятся археологические работы, находится в государственной собственности. (Большая часть официальных археологических работ на сегодняшний день производится на землях историко-культурного назначения, находящихся в государственной собственности.) Однако нам не удалось обнаружить в законодательстве ни одной нормы, регулирующей проведение раскопок на частной или муниципальной земле[127]. Полагаем, что Закон об ОКН следует дополнить нормой о том, что лица или организации, желающие проводить археологические полевые работы на участках, находящихся в муниципальной или частной собственности, могут заключать гражданско-правовые договоры с собственниками соответствующих земельных участков об условиях проведения археологических раскопок. Кроме того, в законодательстве следует предусмотреть существенные льготы, стимулирующие муниципалитеты и частных лиц к предоставлению земельных участков для проведения раскопок (например, ослабление налогового бремени, предоставление льготных субсидий и т.д.)[128].

Однако важнейшей проблемой правового регулирования археологической деятельности является то, что основная масса археологических объектов в настоящее время обнаруживается и присваивается в обход установленного Законом механизма приобретения права собственности на них. Причем наибольшая опасность, с нашей точки зрения, заключается не столько в том, что вновь обнаруживаемые объекты не поступают в государственную собственность, сколько в том, что несанкционированные раскопки способны нанести непоправимый ущерб археологическому наследию России. В археологии первостепенное значение имеют не только сами обнаруженные предметы, но и так называемый «контекст находки»: какие вещи встречены вместе, при каких обстоятельствах они попали в землю и т.д. Если вещь варварски изъята из «контекста», ее археологическое значение, фактически, утрачено, и восстановить его невозможно[129]. В связи с этим в советское время основные усилия законодателя были направлены на сохранение именно недвижимых памятников (поселений, могильников, древних крепостей и т.п.), а не отдельных предметов. В условиях господства государственной собственности подобный подход был действенным. В настоящее время ситуация изменилась: произошла либерализация оборота земель, в то же время на черном рынке сформировался устойчивый спрос на археологические находки[130]. Такое введение археологических объектов в оборот недопустимо ввиду незаконности первоначального их приобретения.

В последние годы активно обсуждаются вопросы усовершенствования мер юридической ответственности за проведение несанкционированных раскопок и присвоение обнаруженных предметов[131]. Однако становится все более очевидным то, что борьба с незаконным присвоением указанных объектов исключительно карательными методами обречена на неудачу: слишком велики прибыли от занятия указанной деятельностью. Представляется, что при помощи гражданско-правового инструментария необходимо разработать механизм стимулирования лиц, осуществляющих археологическую деятельность, к предъявлению обнаруженных ими вещей компетентным государственным органам.

Во-первых, необходимо развивать практику выдачи разрешений на производство археологических работ не только государственным организациям, но и иным квалифицированным лицам, удовлетворяющим требованиям Закона[132]. Во-вторых, следует разработать схему, аналогичную предложенной нами для приобретения права собственности на клады, при которой некоторые наименее ценные объекты могут передаваться из государственной собственности в собственность частных лиц. Обратившись вновь к зарубежному опыту, мы увидим, что России не следует перенимать предельно либеральный американский опыт регулирования указанных отношений[133]. В то же время следует отметить, что в тех странах, где установлена презумпция государственной собственности на вновь обнаруживаемые археологические объекты, государство выплачивает вознаграждение лицам, их обнаружившим[134].

Представляется, что любые лица, по специальному разрешению производящие археологические раскопки, обязаны передавать все обнаруженные предметы в специально уполномоченный государственный орган. В компетенцию данного органа должно входить проведение экспертизы найденных предметов, постановка их на учет в качестве объектов археологического наследия и решение их дальнейшей судьбы. Если предметы были обнаружены «государственными» археологами, они во всех случаях остаются в собственности государства и передаются на хранение в государственную часть музейного фонда РФ.. Если же предметы обнаружены «частными» археологами, то есть лицами, получившими в установленном Законом порядке разрешение на соответствующие работы и выполнившими все требования Закона по оформлению результатов раскопок, уполномоченным государственным органом может быть принято решение о передаче указанным лицам части обнаруженных археологических объектов (наименее ценных или аналогичных тем, которые уже содержатся в государственной части музейного фонда РФ). Передача соответствующих объектов в частную собственность должна сопровождаться выдачей  документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на данные объекты.Предложенные положения могут быть закреплены в п.п.8-9 ст. 45 Закона об ОКН, а также в подзаконных нормативно-правовых актах по указанной тематике, принятие которых отнесено Законом об ОКН к компетенции Правительства РФ.

 Каковы преимущества предлагаемой системы? Во-первых, выдавая разрешения не только государственным, но и частным организаци