Основание права наказания в философии Канта

Проблеманаказания у Кантакак этическая проблема получила своё развитие в трех фундаментальных произведениях: "Основание метафизики нравов" (1785), "Критика практического разума" (1788) и "Метафизика нравов" (1797) .

Прочтя указанные выше работы Канта, можно прийти к выводу о том, что наказание у него является проявлением "карательного права". Следовательно, вопрос об основании права наказания есть вопрос об основании карательного права. Кант ищет это основание в нравственной природе человека.

Учение Канта о происхождении карательного права стоит в тесной связи с его психологическим учением о нашем знании и деятельности, с его критическим анализом нашего теоретического и практического разума.

Анализируя наше знание, говорил Кант, мы убеждаемся, что оно определяется далеко не одним опытом, а значительную часть в него вносит и сам познающий субъект[5]. Уже первая ступень нашей деятельности – восприимчивость (согласно Канту) заключает в себе не только ощущения, производимые предметами внешнего мира, но и известные неизменные условия или формы, под которыми совершается наше восприятие; такими необходимыми условиями в философии Канта являются пространство и время, вне которых мы не представляем никаких явлений окружающего мира. Но единичные представления, получаемые нами, перерабатываются нашим рассудком, то есть группируются, сопоставляются, превращаются из ощущений в понятия. Эта вторая ступень познающей деятельности также выполняется под влиянием непреложных элементов, присущих человеческой природе, при помощи которых формируются все наши понятия. Таких категорий у Канта четыре: количество, качество, отношение, осуществимость. Эти упорядоченные рассудком понятия подвергаются дальнейшей переработке разума, выводящего из конкретных посылок свои заключения или идеи. Идеи в большей части представляются продуктами опыта, но и над ними господствуют три чистые идеи, независимые от опыта, сообщающие единство и связанность нашим понятиям. Эти три основные высшие идеи: Вселенная, Личность и царящая над всем идея Бога. Основные идеи разума не подлежат проверке и доказательству, они составляют неотъемлемую принадлежность человеческой природы[6].

Поэтому-то мир, по мнению Канта, не может быть познан нами в своей сущности, per se, а его представление усваивается человеком только под влиянием субъективных условий, присущих усвоению впечатлений нашими органами, упорядочение их рассудком и выводу из них идей и принципов разумом.

Такой структуре познающего разума соответствует и практическая деятельность. Согласно Канту разум практический, направленный к осуществлению в мире внешнем того, что сознано разумом теоретическим, сам из себя, независимо от опыта, ставит для воли законы, которые она стремится исполнить. Веления практического разума Кант называет категорическими императивами, то есть врожденными ему безусловными требованиями, которые, как и основные идеи, не требуют доказательств и доказаны быть не могут, но сами по себе очевидны для нашей совести, как неопровержимый факт. Эти требования предшествуют всякому опыту, они не усвоены извне. В этом-то подчинении нашей воли велениям практического разума, по мнению Канта, и состоит ее свобода.

В исходной формулировке категорический императив Канта звучит так: "...поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом"[7]. С точки зрения Канта, человек, опирающийся на категорический императив, перед совершением нравственного поступка должен представить, смогло бы общество иди даже Вселенная, состоящая из существ, наделенных разумом, существовать, если бы все поступали так же, как собирается поступить он? Если нет, от поступка такого рода необходимо отказаться.

Н.С. Таганцев отмечал, что у Канта "в числе этих неизменных идей, делающихся в области практической безусловными требованиями разума, обращенными к нашей воле, находится и идея справедливости: каждому должно быть воздано по делам его, всякое преступление должно быть наказано"[8]. Отсюда следует, что и всё уголовное правосудие руководствуется одним из таких категори­ческих императивов: наказание всякого преступного деяния, безу­словно, требуется всею нравственною природою человека, притом, наказание по началу воздаяния равным за равное. Если прекра­тится действие такого закона вечной нравственности, то и жизнь людей на земле потеряет всякую цену и значение[9]. В своем труде "Критика практического разума" Кант прямо указывал на то, что в идее нашего практического разума есть нечто, что сопутствует нарушению нравственного закона, а именно наказуемость за это нарушение[10].

Еще в середине XIX века выдающийся русский ученый в области уголовного права, профессор Н.Д. Сергиевский, поддержал идею о существовании двух групп теорий наказания: теории абсолютные и теории относительные. Теории абсолютные, по мнению Н.Д. Сергиевского, основывают право государства нака­зывать на безусловном начале (абсолюте), которому должно подчиняться и не может не подчиняться человечество, независимо от каких бы то ни было соображений об интересах или пользах человеческого общежития. Это начало повелевает наказывать преступников единственно в силу того, что они совершили преступное деяние[11].  Далее он указывает на то, что это начало некоторыми теориями представляется лежащим вне человека, в качестве общемирового закона, у Канта же оно возводится к духовной природе человека (нравственной)[12]. Из сказанного видно, что общественное наказание Кант опирает на высшую необходимость, на нравственное убеждение и нравственную природу человека и дает наказанию, в противоположность другим правовым принуждениям (например, обязанности вознаградить вред), нравственное основание. Наказание в философии Канта – это категорический императив (безусловное повеление) практического разума,  возмездие, которое есть единственная априорическая идея, составляющая фундамент уголовного права.

Но, по мнению профессора С. Будзинского, Кант не доказал этой тезы. Так, С. Будзинский писал: "Кант не оправдал нравственной необходимости наказания как возмездия, и не мог оправдать ее. В самом деле, ни нравственная природа, ни опыт, ни религия, не указывают на такую неразрывную связь внутреннего и внешнего мира, чтобы необходимо внешнее наказание следовало за виной, и чтобы внешняя награда составляла достояние добродетели. Добродетель есть сама себе награда; грех сам себя наказывает. Идея возмездия представляется нам, хотя и нет такой необходимой связи между духовным и земным миром. Поэтому нельзя уподоблять общественного наказания тому, что не существует, a именно – мнимому необходимому воздаянию в высшем нравственном порядке"[13].

Не удовлетворял подобный подход к обоснованию права наказания и профессора Н.С. Таганцева. Критикуя Канта по этому поводу, Н.С. Таганцев высказывался следующим образом: "...если и признать несомненно присущим человеческой природе нравственное требование воздаяния, то остается также бездоказательным дальнейшее положение этого учения, а именно: что добро предполагает воздаяние материальными благами, а зло – физическими страданиями; остается необъяснимым, каким образом нравственный институт воздаяния перерождается в юридический - наказания, почему нравственное чувство оскорбляется только преступлениями, а не всякою неправдою, почему оно удовлетворяется только судебным наказанием, а не всяким возмездием, проистекающим от сил природы или, например, при самовольной расплате пострадавшего от противозаконных действий человека; остается, наконец, недоказанным, на чем основывается право государства быть выполнителем требований морального порядка"[14].

Критически относились к кантовскому обоснованию права наказания и в самой Германии. Гегель считал, что ссылка на нравственное чувство, положенное Кантом в основу доказательства права наказывать, представляется и бездоказательной, и произвольной, а право и все институты, на нем покоящиеся, должны быть незыблемы[15].

Не поддержали Канта в его учении о наказании и некоторые правоведы. Так, немецкий профессор уголовного права А.Ф. Бернер писал: "Против уголовной теории Канта можно заметить, что она не составляет органического члена в его системе, и противоречит его взглядам на право и государство. Кант выводит право из произвола отдельных личностей, из соединившейся Народной воли, решение которой безусловно образует собою право - a в таком случае непонятно, каким образом он приходит в уголовном праве к верховной необходимости. Государство Канта весьма сродно государству Руссо. Оно имеет, в сущности, своею целью только безопасность отдельных лиц; - каким же образом при этих условиях уголовная деятельность государства может быть сaмa себе цель? Логические последствия кантовского взгляда развиты в системе Фихте, и Кант был бы гораздо последовательнее, если бы он построил относительную теорию"[16].

Таким образом, как мы увидели, Кант основывает право государства нака­зывать на безусловном начале, опирает его (право наказания) на высшую необходимость, на нравственное убеждение и нравственную природу человека. Нравственное основание права наказание есть единственно верное, по мнению Канта, основание права наказания. Подобный подход к проблеме наказания позволяет нам, отнести теорию Канта к абсолютным теориям права наказания.