Мера наказания в философии Канта

Кант интересовал вопросом: "Каков, однако, способ и какова степень наказания, которые общественная справедливость делает для себя принципом и мерилом?"[28]. И сам на него отвечает: "Единственный принцип – это принцип равенства, согласно которому суд склоняется в пользу одной стороны не более, чем в пользу другой. Итак, то зло, которое ты причиняешь кому-нибудь другому в народе, не заслужившему его, ты причиняешь и самому себе. Оскорбляешь ты другого – значит ты оскорбляешь себя; крадешь у него – значит обкрадываешь самого себя; бьешь его - значит сам себя бьешь; убиваешь его – значит убиваешь самого себя. Лишь право возмездия (i us talionis), если только понимать его как осуществляющееся в рамках правосудия (а не в твоем частном суждении), может точно определить качество и меру наказания; все прочие права неопределенны и не могут из-за вмешательства других соображений заключать в себе соответствие с приговором чистой и строгой справедливости. Правда, может показаться, что разница в положении не допускает принципа возмездия: око за око; но хотя его нельзя придерживаться буквально, все же он всегда остается действительным по воздействию соответственно характеру восприятия более знатных лиц. Так, например, денежный штраф за оскорбление словом не соразмерен с обидой, ибо тот, у кого много денег, может хоть раз доставить себе такое удовольствие; ущемление же честолюбия одного может быть эквивалентно оскорблению высокомерия другого, если последний в соответствии с судебным приговором и правом будет вынужден не только публично просить извинения, но и целовать руку тому, кого он оскорбил, хотя тот и занимает низшее по сравнению с ним положение."[29]. 

Таким образом, в отношении меры наказания Кант принимает принцип равенства. Так, он писал: говорит: "убийца должен быть наказан смертью. Вор лишается всякой безопасности относительно своей собственности; следовательно, он ничего не имеет, a хочет жить: поэтому государство должно кормить его, и взамен того употреблять его к работам как временного или пожизненного раба. Насилующий и педераст должен быть подвержен кастрации; совершающий скотоложество – извержению из общества, так как он сам сделался недостойным человечества"[30].

Но, как отмечал немецкий профессор А.Ф. Бернер в своем учебнике по немецкому уголовному праву: «Принцип равенства у Канта не должен быть понимаем в буквальном смысле, подобно Моисееву Праву, требующему воздаяния око за око, зуб за зуб. Равенство между преступлением и наказанием не должно быть внешним; достаточно если оно будет таковым по своему влиянию на преступника. Только за убийство должна быть непременно полагаема смертная казнь – наказание внешне тождественное с преступлением – потому что в этом случае не может быть иного возмездия; лишение жизни может быть уравновешено только смертною казнью. Ибо нет никакого равенства, ничего общего, между, хотя бы самою страдальческою жизнью и смертью; поэтому и самое тяжкое пожизненное лишение свободы не может быть признано достаточным возмездием за убийство. Точно также Кант изъявляет желание, чтобы применялись такие наказания, в которых бы отражался специфический характер совершенного преступления»[31].

В философии Канта величина кары определяется тем же началом безусловной справедливости; кара должна соответствовать вине по началу та­лиона: за смерть - смерть, за личные обиды - унизительные нака­зания, за изнасилование - кастрация, за имущественные преступ­ления - отдача преступника в рабство и работу на время или навсегда; совершая какое-либо нарушение, лицо тем самым изъяв­ляет согласие, чтобы и ему сделали то же, что он сделал другому; но на иные последствия он согласия не дает.

Неотъемлемой частью права наказания является право помилования, которому Кант уделяет особое внимание. По его мнению, право помилования преступника – будь то смягчение наказания или полное освобождение от него – это самое щекотливое из всех прав суверена: оно доказывает блеск его величия и в то же время ведет в значительной степени к несправедливости[32]. В отношении преступлений подданных друг против друга ему, безусловно, не следует применять это право; ведь в данном случае безнаказанность – величайшая несправедливость по отношению к подданным. Следовательно, он может применять это право лишь в случае ущерба, нанесенного ему самому. Но и в этом случае не тогда, когда из-за безнаказанности может возникнуть угроза для безопасности народа. Это право единственное, заслуживающее названия права верховной власти[33]. 

В своей работе "Метафизика нравов" Кант полемизирует с Ч. Беккария относительно права государства применять смертную казнь. Как известно, Ч. Беккария отрицал право государства лишать жизни своих подданных, аргументируя это тем, что такое наказание не могло содержаться в первоначальном гражданском договоре; ибо тогда каждый в составе народа должен был бы согласиться на лишение своей жизни, в случае если он убьет другого; но такое согласие невозможно, так как никто не может распоряжаться своей жизнью[34]. Подобную аргументацию Кант называет "софистикой и крючкотворством"[35]. Человек подвергается наказанию, писал Кант, не потому, что он захотел его, а потому, что он захотел совершить наказуемый поступок. Иными словами, не народ (каждый индивид в нем), а суд (общественная справедливость), стало быть, не преступник, а кто-то другой присуждает к смертной казни, и в общественном договоре вовсе не содержится обещание разрешать себя наказывать и таким образом распоряжаться собой и своей жизнью. В самом деле, если бы в основании правомочия наказывать лежало обещание злодея, что он захочет подвергнуться наказанию, то ему же и должна была бы быть предоставлена возможность решать, заслуживает ли он наказания, и, таким образом, сам преступник стал бы своим собственным судьей[36]. Главная ошибка этого софизма, по мнению Канта, состоит в следующем: собственное решение преступника (на которое необходимо считать способным его разум), а именно что он должен лишиться жизни, рассматривается как решение воли лишить самого себя жизни, и, таким образом, приведение в исполнение и вынесение приговора представляют себе объединенными в одном лице[37].

Между тем существует два заслуживающих смертной казни преступления, относительно которых у Канта были сомнения: одно из них - это преступление, побуждаемое честью пола, другое - воинской честью, и притом подлинной честью, возлагаемой как долг на каждый из этих двух разрядов людей. Первое из них - это убийство матерью своего новорожденного внебрачного ребенка; второе - дуэль[38].

Таким образом, в философии Канта мера наказания основывается на том же начале безусловной справедливости, что и само право наказания. Но подобная справедливость не должна реализовываться при назначении наказания в примитивном равенстве (око за око, зуб за зуб) Наказание должно соответствовать преступлению по своему внутреннему влиянию на преступника. Например, если человек совершил убийство путем сожжения другого человека, его нужно казнить, но не путем сожжения (в данном случае мы будем иметь формальное равенство), а «универсальным» путем лишения жизни, применяемым ко всем убийцам (например, путем повешения).    

Заключение

Итак, в данном реферате мы изложили основные положения Канта относительно права наказания и оценку этих воззрений отдельными философами и правоведами. На основе представленного материла, можно прийти к следующим выводам.

Кант в своих работах приходит к мысли о том, чтопрактический разум человека (нравственное веление со­вести), ставит для воли законы дея­тельности, к исполнению которых она должна стремиться. Высший закон его - желать нравственное добро и осуществлять его; вот по­чему «практический разум» Канта имеет значение внутреннего нравственного регулятора человеческой деятельности. Этот-то практический разум, ставящий человеку безусловно обязательные требования (категорические императивы, аксиомы, не подлежащие проверке), с одной стороны, делает всех людей существами само­стоятельными, не могущими быть простыми орудиями в руках дру­гих людей; с другой – он, безусловно, требует, чтобы зло преступ­ления смывалось наказанием. Лицо, совершившее преступление, должно быть наказано сообразно своей вине и независимо от каких бы то ни было посторонних соображений: если даже государству предстоит завтра разойтись, оно должно казнить сегодня последнего убийцу, оставшегося в тюрьме. Но зато никакие цели полезности не могут оправдывать наказания: человек как лицо не должен служить вещью, не должен быть приносим в жертву посторонним от его ви­ны целям.

Таким образом, Кант выводит право наказывать из нравственных свойств природы человека. Для него характерен  взгляд на наказание как на возмездие. Так, Фойницкий обозначает теорию наказания Канта как «Теорию наказания как нравственного воздаяния»[39], С. Будзинский называет её «Теорией юридического возмездия»[40].

Подобный подход к обоснованию права наказания во времена Канта, безусловно, являлся новаторским. Это и предопределило его историческую заслугу в теории наказания. Ведь в государственной деятельности той эпохи, когда Кант выступил с теорией наказания как понятия нравственного, гос­подствовало самое широкое владельческо-полицейское направле­ние. Преступник рассматривался как простое средство в руках госу­дарственной власти, кара - как одна из ступенек государственного абсолютизма. Горячий протест Канта и его школы против такого отношения к преступнику не остался напрасен; теоретическое выс­тавленное им впервые начало, что кара имеет свою меру в преступ­лении, а не в интересах, связанных с применением наказания, было принято с благодарностью позднейшей наукой и легло краеуголь­ным камнем в современное учение об уголовно-юридическом вме­нении. Но, одушевленный борьбой с крайностями государственного абсолютизма, пораженного отсутствием нравственной идеи в его то­гдашней деятельности, Кант сам впал в крайность, выставив сенсуальное понятие личной справедливости единственным, исключительным основанием кары. Вот почему он и не смог до конца разрешить всесторонне вопрос об осно­вах права наказания. Справедливости ради, следует отметить, что этот вопрос окончательно не решен и в наши дни.