Англо-бурская война 1899-1902 гг.

  Чтобы перейти к рассмотрению самой войны, безусловно, нужно окунуться в предыдущие годы перед войной, чтобы выяснить, в чём истоки этой войны.

  Первая попытка захватить Южно-Африканскую Республику была предпринята Англией в 1877 г. Воспользовавшись тяжёлым положением этой страны, возникшим в связи с войнами против зулусов, Англия объявила её аннексии. Но восставшие буры нанесли поражение английским войскам. В 1881 г. Англия была вынуждена признать независимость Южно-Африканской Республики и подписать в Претории соответствующую конвенцию. Продолжая, однако, бороться за захват бурских республик, Англия в 1884 году добилась подписания с Южно-Африканской Республикой Лондонской конвенции, поставившей внешнюю политику этой страны под контроль английского правительства[3].

  В 80-х и 90-х годах XIX в. западноевропейские, в основном английские, капиталисты завладели ключевыми позициями в экономике бурских республик. В их руках оказались огромные земельные владения, горнодобывающая промышленность, железнодорожное строительство.

  Англичане к середине 90-х годов скупили и получили в виде концессий более половины бурских земель; в руках английских ойтландеров в то время находилось более 80% другой недвижимой собственности.

  Начало англо-бурской войны неразрывно связана с именем мистера Сесиля Родса. Сначала простой рабочий на алмазных копях Кимберлея, затем владелец одной из лучших копей De Beers, наконец, инициатор и один из 4-х членов правления De Beers Consolidated, захватившей в свои руки почти все алмазные прииски Южной Африки, Родс в короткое время приобрёл колоссальное богатство и известность. Тогда он начинает создавать свою политическую карьеру,   становится  членом  Законодательного  собрания,   министром,   затем

первым министром. Родс замышляет грандиозный план образовать на юге Африки такие британские владения, которые бы своей важностью превзошли Ост-Индию. Первым шагом на этом пути является Chartered Company.

  Chartered – это не какое-нибудь акционерное общество, хотя акции его и котировались на бирже, могущественное политическое учреждение, владеющее территорией в 750000 квадратных английских миль (в 2¹/₂ раза больше Франции). Ещё 15 лет назад до этого Англия не имела в Южной Африке ни одной пяди земли севернее Капской колонии, хотя за границей Трансвааля лежали в этом направлении обширные области, самостоятельно управлявшиеся мелкими туземными властителями. Наиболее сильным из таких властителей был Лобенгула, король матабелов. Английские эмиссары, очень часто навещали этого короля, всячески подкупая его подарками и обещаниями. И, наконец, в мае 1888 года дикарь не устоял и принял покровительство англичан, при этом, не зная, что фактически ходит по бриллиантам и обязался не заключать ни каких договоров с другими странами, помимо высшего английского представителя, имеющего своё пребывание в Капе.

  Не имея юридической грамотности Лобенгула в октябре 1888 года подписал документ, передающий все природные богатства его земли в руки владетелей Chartered Company.

  Непосредственным следствием этой сделки явилась в Англии British South Africa Company Limited, поставившая себе целью эксплуатацию земель Лобенгулы в го­раздо более широком смысле, чем предполагал король, то есть, говоря проще, полное овладение его землями. Английское правительство изъявило на это свое согласие, и 30 октября 1889г. вновь образованной компании, известной с этих пор более под именем Chartered Company, была выдана особая королевская хар­тия, предоставлявшая Chartered права и полномочия самостоятельной, покрови­тельствуемой Англией державы[4].

  Территория этой своеобразной державы, намеченная в пределах между Бечуаналендом, Трансваалем, Мозамбиком, Конго и Дамаралендом, была приобре­тена быстро, несколькими широкими этапами.

  В 1890г., предполагая со стороны трансваальских буров намерение занять Машоналанд, Родс снаряжает туда экспедицию. Небольшой отряд под предводи­тельством охотника Селуса, не сделав ни одного выстрела и не потеряв ни одного человека, продвигается до форта Салисбюри и овладевает всем пройденным про­странством.

  Не успели ещё здесь водвориться английские порядки, как стесняемый в своём самодержавии Лобенгула учиняет легкомысленный бунт. Новый экспедиционный отряд в 1227 человек (из них 672 европейца), составленный из чинов полиции и во­лонтеров, под начальством доктора Джемсона наступает на Булавайо и после не­скольких «блестящих побед» 4 ноября 1893 г. овладевает столицей короля матабе­лов. Последний бежит, а скоро получается известие о его своевременной кончине.

  В мае 1894г. следует декрет английской королевы, которым Chartered Company окончательно утверждается в правах владения Матабелеландом и Машо­наландом, а в воздаяние заслуг Родса новым владениям присваивается название Родезии.

  Теперь дальнейшие замыслы Родса, заключающиеся в том, чтобы овладеть Трансваалем и Оранжевой Республикой, а заодно, в силу непоколебимого убеж­дения англичан, что все моря и реки должны принадлежать им, приобрести тем или иным способом у португальцев часть прибрежной полосы с прекрасной гава­нью Лоренцо-Маркез и соединить все эти земли в одно владение под именем Юж­но-Африканских Соединенных Штатов, с самостоятельной конституцией, но под протекторатом Англии, наконец, связать вновь образованное государство с Египтом железной дорогой, прикупив для этого часть Бельгийского Конго или войдя в согла­шение с Германией, и всю эту огромную империю преподнести своему отечеству.

Завоевание Трансвааля по плану Родса должно было быть произведено мирным способом, именно при помощи знаменитых реформ, то есть предоставления из­бирательных прав неграм и уитлендерам. Являясь главным образом рабочими на золотых приисках, избиратели-негры, естественно, подавали бы голос в пользу своих хозяев. В свою очередь, эти последние, становясь у власти, начали бы изда­вать законы, выгодные исключительно для англичан. А тогда, монополизируя тор­говлю, владея золотыми приисками, они явились бы хозяевами не только всей Юж­ной Африки, но благодаря колоссальным средствам с большой легкостью в каждую данную минуту могли бы производить давление и на все денежные рынки Европы.

  Упорное сопротивление буров вызвало известный набег Джемсона. Но он разрешается крупным скандалом и привлекает внимание всего политического мира на не совсем чистые дела англичан. Казалось бы, предприятие сорвалось, игра проиграна, но не для Родса с его неукротимой энергией и не для Англии с ее более чем спокойным отношением к плаксивому негодованию слабонервных политиков континентальной Европы. Как только 40 членов Reform Comitee были выпущены на свободу, руководимые Родсом, они вновь принимаются за работу. Чтобы добиться реформ, начинается самая мошен­ническая биржевая игра. Сначала поддерживая трансваальские рудники постоян­ной покупкой акций, они вдруг сразу пустили их в продажу. Цена акции стала па­дать с ужасающей быстротой, и в апреле 1897 г. акции East Rand упали до 36 франков, a Rand Mines упали до 15 фунтов стерлингов. Рудники Йоханнесбурга перестали приносить всякий доход и еле влачили свое существование.

  Действуя, таким образом, Родс и К° хотели доказать, что без них золотые при­иски не могут существовать и что они могут довести Трансвааль до разорения и банкротства. В то же время английский флот, по обыкновению считая небеспо­лезным напомнить о своем существовании, появляется у Лоренцо-Маркеза[5].

  Под таким давлением Трансваальское правительство тоже начинает лавировать, а втихомолку усиленно готовится к войне. В течение только первых двух лет после набега Джемсона истрачено было 125000000 франков на покупку пушек Крезо, ружей Маузера, карабинов, огнестрельных припасов и на фортификационное усиление Претории.

  И вот маленький мирный народец, сознавая на своей стороне Бога, правду и сочувствие всего цивилизованного мира, смело, во всеоружии встает на брань с могущественным врагом и, удивляя мир своей рыцарской храбростью и великоду­шием, вызывает рукоплескания долженствующей краснеть Европы.

Но почему же Англия, так дерзко вызывавшая трансваальский ультиматум, ока­залась захваченной врасплох и ее победоносные войска терпят поражение за по­ражением?

  Мне кажется, потому, что она не ожидала этой войны. Ещё в 1894 г. Родс, по­сле усмирения матабелов, сказал акционерам Chartered: «У нас не будет больше расходов на войну, потому что нет больше противника, который бы мог вызвать расходы на неё»[6]. А английским государственным деятелям, привыкшим с непости­жимой легкостью, при помощи одних только угроз, достигать своих целей в столк­новениях с первоклассными державами, могла показаться даже унизительной мысль о том, чтобы крохотная мужицкая республика осмелилась не уступить их требованиям!

  Правда, в течение последних лет Англия с каждым пароходом отправляла в Южную Африку маленькие отряды, но скорее для большего демонстративного шума, чем для действительного усиления оккупационных войск. Отсутствие же серьёзной подготовки к войне лучше всего доказывается тем, что английское военное разведочное бюро, обнаружило полное неведение сил и средств буров.

  Но долго так продолжаться не могло, нужно было решать эту проблему раз и навсегда и Чемберлен решает действовать. Но руководство Южной Африке время не теряло, президент Крюгер усиленно вооружал буров, тем более что это никто не мог ему запретить, так как в результате набега Джемсона правительство Крюгера оказалось в состояние самозащиты. И благодаря этому набегу, Крюгер получил необходимые ему средства, так как ему был выплачен крупный штраф, который и пошёл на приобретение артиллерии, пушек «Максим», ружей и военной амуниции. Около Йоханнесбурга было возведено два больших блиндированных форта, орудия которых постоянно были обращены своими жерлами в сторону скопища подозрительных уитлендеров, кроме того, Крюгер решил вооружить всех проживающих на территории Капа, кто готов был бороться против господства англичан.

  Кабинет Великобритании, так же в этой ситуации не имел право дремать и вместо пожилого чопорного лорда Росмида, в феврале 1897 г. пост губернатора Капской колонии и верховного комиссара Южной Африки занял молодой сэр Альфред Милнер. И было очевидно, что «его посылали в Южную Африку не за тем, чтобы он играл в Капе роль праздного вице-короля или терпеливого дипломата в сношениях с президентом Крюгером. Его посылали диктовать свою волю, действовать в качестве человека, облечённого высокой властью, укрепить английское господство»[7].  

  На первом этапе своего пребывания в Капе Милнер вёл осторожную в некотором виде даже заигрывавшую политику с африкандерами. Но уже через год после назначения, заговорил угрожающим голосом настоящего губернатора и рьяно обрушился с критикой на политику Крюгера, возложив на него ответственность за все неурядицы в Южной Африке.

  Крюгер вместо того, чтобы уйти в тень на некоторое время дабы не обострять отношения с Английским Правительством, наоборот выступает с речью, где заявляет, что Траансваль должен стать центром сопротивления всех тех голландцев, которые под его непосредственным руководством в Оранжевом свободном государстве и Капской колонии будут стремиться сбросить английское иго и создать в Южной Африке обширную республику голландского языка, простирающуюся от Капа до Замбези. Милнер, безусловно, оппонирует Крюгеру и заявляет, что с этого момента Трансвааль становится для английских поселенцев Капской колонии опорным пунктом против голландского большинства. Долго такая заочная перепалка продолжаться не могла и 31 мая в столице Оранжевой республике – Блумфонтейне состоялись переговоры между сэром Альфредом Милнером и президентом Крюгером. Милнер требовал признать избирательное право всех английских граждан проживающих в Южной Африке не менее 5 лет. Крюгер выдвинул свой проект с большими уступками для Милнера, но сэр Альфред с самого начала старательно подчёркивал, что он ведёт переговоры с Крюгером не как с равным, а как с вассалом, которому он намерен продиктовать условия их взаимной дружбы. Крюгер не подчинился, и 6 июня переговоры были прерваны.   

  Крюгер решился на смелый шаг. Он заявил, что намерен вне­сти в фольксраад тот самый контрпроект, который сэр Альфред Милнер отказался принять за основу для переговоров, — этот проект Крюгер хотел положить в основу нового избирательного закона и 23 июля законопроект был принят народным советом в Претории. Британское правительство оказалось в большом затруднении. Британское правительство попыталось возобновить переговоры с тем, чтобы при помощи совместно проведенного обследования внести улучшения в новый избирательный закон. На этот раз переговоры открылись в Пре­тории между дипломатическим представителем Англии и госу­дарственным секретарем Рейтцем. Британский агент выразил пожелание, чтобы избирательный закон был пересмотрен на основе предложений, сформулированных 31 мая сэром Альфре­дом Милнером в Блумфонтейне, но это было лишь пожеланием. В действительности дело сводилось к тому, чтобы столковаться, каким способом лучше всего исправить в дружественном порядке июльский избирательный закон.

  На этот раз Крюгер ошеломил английского представителя тем, что 14 августа, через 2 дня после начала переговоров, не­ожиданно опередил желание, выраженное английским правитель­ством. Он согласился принять принцип 5-летней оседлости, на котором настаивал сэр Альфред Милнер в Блумфонтейне. Кроме того, он заявил о своей готовности образовать 8 новых округов в Витватерсранде, причём новые граждане должны были поль­зоваться абсолютно теми же гражданскими правами, как и корен­ное население, в том числе и правом участия в избрании прези­дента. Но взамен он потребовал от английского правительства недвусмысленного заявления, что данное вмешательство во вну­тренние дела Трансвааля является последним; английское пра­вительство должно было отказаться от утверждения своего сюзе­ренитета по отношению к внутреннему управлению Транс­вааля. Наконец, Крюгер требовал установления арбитража для улажевания конфликтов, могущих возникнуть в будущем между обоими правительствами[8].

 Вопрос об арбитраже был поднят Крюгером еще в Блумфон­тейне. Он, несомненно, полагал, что английскому правительству будет трудно игнорировать это предложение в такой момент, ко­гда открылись заседания Гаагской конференции, где именно бри­танский представитель выступил с предложением употребить все усилия для установления регулярной процедуры международ­ного арбитража. Но империалист, каким был сэр Альфред Мил­нер, уклонился от этого: он заявил, что арбитраж невозможен даже между двумя дружественными государствами, если рассмо­трению подлежит вопрос, как обращаются с подданными одного из этих государств в другом государстве. Однако сэр Альфред Милнер допускал, чтобы после урегулирования спорного в дан­ное время вопроса определенным соглашением между лондон­ским правительством и правительством Претории истолкование отдельных статей этого соглашения в тех случаях, когда смысл их окажется неясным, было подчинено «правильной и автомати­чески применяемой» процедуре третейского разбирательства при том единственном условии, чтобы в этом третейском суде ни в крем случае не участвовали иностранцы. Крюгер в августе со­гласился на это требование сэра Альфреда Милнера. Он только настаивал, чтобы в состав будущей арбитражной комиссии до­пускались не только англичане, подданные различных англий­ских колоний, и трансваальские граждане, но и граждане Оран­жевой республики. Это была серьезная уступка; она в известной мере означала включение Южно-африканской респу­блики в Британскую империю.

  Но вместо того, чтобы успокоиться, Чемберлен обвинил Крюгера в том, что тот «увиливает от прямых ответов», что он «проводит реформы через час по чай­ной ложке». Предложения, сделанные сэром Альфредом Милнером в Блумфонтейне, он назвал умеренными — такими умеренными, что многие усматривают в них проявление слабости. «Меньшего мы требовать не можем и на меньшее мы не можем согласиться... К чему мы придем, к миру или войне? Это зависит от президента Крюгера и его поклонников... Скажет ли он нужное слово? Время идет. Положение создалось слишком напряженное, чтобы допускать постоянные отсрочки. Узел должен быть развязан или его придётся разрубить»[9]. Это было знаменательным предисловием к депеше, которую на следующий день английское правительство отправило трансваальскому. Лондон настаивал в этой депеше на необходимости покончить с всякими предварительными усло­виями предоставления избирательного права, которых упорно требовало трансваальское правительство и которые могли бы уничтожить благодетельное действие предложенной реформы. Британское правительство отказывалось взять на себя обяза­тельство воздерживаться в будущем от всякого вмешательства в дела республики; наконец, оно напоминало, что вопрос об изби­рательном праве не является единственным вопросом, интере­сующим уитлендеров, и выдвигало новое требование: одновре­менно с вопросом об избирательном праве урегулировать все вопросы, связанные с положением уитлендеров.

  Каждая уступка, сделанная Крюгером, вызывала, таким образом, новые требования со стороны английского прави­тельства, продемонстрировавшего на весь мир, что оно наме­рено выжать из Трансвааля все до последней капли. Прези­дент Крюгер мог ответить лишь отказом или безусловной капи­туляцией. Он избрал первое и взял обратно предложение, сделанное в августе. Намерено ли было английское правитель­ство ответить на это немедленным предъявлением ультиматума? Несомненно, к этому сводилось предложение Чемберлена на заседании кабинета, происходившем в Лондоне 8 сентября. Но в ноте, отправленной в тот же день из Лондона в Преторию, чувствуется умеряющее влияние лорда Солсбери. Нота была составлена в вежливой форме и содержала повторную просьбу к трансваальскому правительству не брать обратно своих авгу­стовских предложений и лишь в случае отказа оставляла за Англией право принять более энергичные меры. Кроме того, нота выдвигала один новый вопрос: Англия требовала для предста­вителей Ранда в парламенте Претории права пользоваться английским языком на тех же основаниях, как и голландским. Это было как нельзя более справедливо. Разве голландцы не поль­зовались правом говорить на своем языке в парламенте Кейптауна? Крюгер поступил бы благоразумно, если бы согласился на это предложение или, по крайней мере, передал его на рас­смотрение фольксраада, выбранного на основании нового изби­рательного закона. Но он ответил резким отказом, и этим более чем ясно показал, что противопоставляет британской непримиримости такую же непримиримость. Было бы бесполезно под­робно излагать содержание нот, которыми после этого обменялись оба правительства. Всем уже было ясно, что война неизбежна. 9 октября президент Крюгер предъявил ультиматум, равносиль­ный объявлению войны. За объявлением войны Трансваалем последовало объявление войны Оранжевой республикой. Таким образом, начались враждебные действия между Британской империей и всеми теми представителями белой расы в Южной Африке, которые еще не зависели от английского правительства. По странной иронии судьбы первая война, которую Англия вела после того, как она усвоила приемы «новой (чемберленовской) дипломатии», была войной против маленького народа тевтонского происхождения, гораздо более чисто тевтонского, чем английский народ.

  Война застала Англию неподготовленной. Это кажется на первый взгляд странным, если принять во внимание, что непосредственной причиной падения либерального кабинета в июне 1895 г. была беспечность, царившая в канцеляриях военного ведомства. И действительно, когда у власти стал новый кабинет, можно было подумать, что он твердо намерен повести решительную политику в этом отношении, но нечего подобного. У этой беспечности может быть только одно объяснение, Англия, плохо осведомлённая Сесилем Родсом и своими экспедициями, во время которых она сталкивалась лишь с недисциплинированными и трусливыми ордами, недооценила не только численность, но и моральные качества, и боеспособность противника. Кабинет и страна ожидали либо безоговорочной капитуляции, либо в худшем случае быстрого продвижения английской армии на Йоханнесбург и Преторию, с незначительными стычками. А Крюгер наоборот всячески хотел спровоцировать англичан, зная действительные свои возможности.

  И всё началось. Английскими войсками в Натале командовал сэр Джордж Уайт. Он имел в своём распоряжении около 12 тыс. человек; они были сосредоточены на английской территории, вклинившейся острым углом между Трансваалем и Оранжевой республикой. Уайт смело двинулся на север, по направлению к границе, не ожидая сопротивления со стороны буров, но вдруг английские войска начали теснить и справа, и слева и после ряда упорных боёв, потерпев тяжёлое поражение, были отброшены к Ледисмиту. Вскоре был нанесён ещё один удар, Уайт был окружён и всякая связь со столицей Наталя – была прервана. Продолжилось систематическое наступление буров и уже к 10 ноября они дошли до города Коленсо и реки Тугелы. Вскоре последовало объявление о присоединение всего округа Ледисмита к Оранжевой республике. Буры приблизились к Дурбану.

  На западе буры действовали не менее успешно, они вторглись в Бечуаналенд и провозгласили присоединение этой территории к Трансваалю, затем осадили центр добычи алмазов Кимберли. Буры распространились и в восточной части Капской колонии, поднимали восстание.

  Всё говорило о полном успехе буров на первом этапе англо-бурской войны, но англичане не могли быть так опозорены перед всем миром, как не как Англия, всё ещё была самой могущественной как в экономическом, так и военном потенциале страной.

  С ноября 1899 года в Южную Африку англичане стали направлять подкрепление из Индии и метрополии. 15 ноября в Дурбане высадился Редверс Беллер, который принял на себя руководство всеми боевыми операциями. Под его началом состояло более 20 тыс. солдат. В Капе высадился лорд Метуэн, которому Беллер дал 7 тыс. человек для освобождения осаждённого Кимберли. Генералу Гетекру было поручено отогнать буров, вторгшихся в восточные округа Капской колонии. После целого ряда упорных боев лорд Метуэнзаставил буров отступить, но затем, после кровопролитного сражения под Магерсфонтейном, вынужден был 9 декабря сам отступить и потребовать присылки подкреплений. На следующий немного западнее, в Стомберге, буры разбили Гетекра; ещё через 5 дней сам Беллер потерпел неудачу на главном, как тогда считали, театре военных действий. Его 20 тыс. человек при 30 полевых и 16 тяжелых морских орудиях попытались взять позиции буров на берегах Тугелы. Англичане были разбиты. 150 убитых, 720 раненых и 250 пропавших без вести — таков был результат этого неудачного фронтального наступления, которого Беллер уже и не пытался возобновлять. В тот же вечер он сообщил Джорджу Уайту, запертому в Ледисмите, чтобы тот не рассчитывал на новые операции с его сто­роны раньше, чем через месяц. Если он не может держаться в течение этого срока, Беллер советовал ему капитулировать. Таким образом, буры вторично одержали верх и на этот раз при более трагических обстоятельствах. Их артиллерия превос­ходила английскую как по своему количеству, так и по качеству. У них имелись орудия Круппа, тяжелая артиллерия Крезо, ко­торая обслуживалась отчасти французами, отчасти немцами; в тех же случаях, когда к орудиям были приставлены буры, они были великолепно подготовлены европейскими инструкторами. Все буры были наездниками, и, таким образом, английская пехота неожиданно столкнулась с огромной армией своего рода «ездя­щей пехоты». На стороне буров было значи­тельное численное превосходство. Точной статистики нет, но говорили, что у них было от 40 до 50 тыс. человек, и это были 50 тыс. бойцов, отличавшихся высокими боевыми ка­чествами. Однако, хотя события «черной недели», в течение которой англичане были раз­биты при Магерсфонтейне, при Стомберге и на реке Тугеле, произвели очень сильное впечатление, как в самой Англии, так и во всем мире, тем не менее, дальновидный наблюдатель уже итогда мог учесть, как ограничены шансы буров. Благоразумно ли было в политическом отношении, что они в самом начале придали войне за независимость характер агрессии, что они вторглись в английские владения и поспешили аннексировать их? Не значило ли это противопоставлять империализму империа­лизм же, подтверждая все те обвинения, которые выдвигали против Крюгера Чемберлен и его друзья? С другой стороны, раз уж буры применили наступательную стратегию, то не ярким ли показателем недостаточности их военных ресурсов было то, что они не использовали до конца своих первоначальных успехов? Почему они не двинулись на Дурбан? Почему они оставили без внимания на юге Оранжевой республики огромные запасы про­довольствия и амуниции, находившиеся в Де-Аре без всякой защиты? Буры располагали армией, приспособленной для того, чтобы нападать небольшими отрядами из засады. Они не лю­били риска маневренной войны в открытом поле, не призна­вали необходимости больших жертв и суровой дисциплины  создаваемой организованной иерархией. Для того чтобы сло­мить их неожиданное сопротивление, Англии нужно было сде­лать лишь соответствующее этому сопротивлению усилие. Для этого она была достаточно богата и деньгами и людьми[10].

  Министерство вызвало лорда Робертса и назначило его главнокомандующим в Южной Африке. Лорд Робертс приобрел известность тем, что за 20 лет до описываемых событий заставил в Афганистане армию в 10 тыс. человек проделать переход в 400 км иосвободил английскую армию, осажденную в Кандагаре. Начальником его штаба был назначен сэр Герберт Китченер, обнаруживший при вторичном завоевании Египетского Судана способности не столько тактика и стратега, сколько организа­тора. Лорд Робертс должен был освободить Кимберли и Ледисмит и занять Блумфонтейн и Преторию, в то время как задачей сэра Герберта Китченера было установление необходимого по­рядка в огромной армии, создававшейся наспех, с опозданием на 3 месяца. Все не призванные еще запасные были мобилизованы. 7-я дивизия, мобилизация которой была уже объявлена, а также отдельные артиллерийские части были немедленно погружены на суда. 12 батальонов милиции получили разре­шение нести службу за пределами метрополии. Было разрешено вербовать добровольцев в количестве, необходимом для того, чтобы добавить по одной роте к каждому находящемуся на франте батальону линейных войск. В целях устранения недо­статка в «ездящей пехоте» призвали волонтеров, которые в мет­рополии составляли йоменри. Поощрялись также предложения, поступавшие от Канады, Австралии и Капской колонии. Было очевидно, что кавалеристы из колоний будут наиболее приспо­соблены для борьбы с кавалерией буров. Для перевозки этих новых пополнений мощный торговый флот предоставил все необ­ходимое количество судов. В начале февраля 1900 г. в распоря­жении Англии имелось около 200 тыс. человек, готовых принять участие в военных действиях. В самом Соединенном королевстве под ружьем находилось более 400 тыс. человек, из которых 215 тыс. были добровольцами.

  Лорд Робертс, стремясь, прежде всего к освобождению Ким­берли, не предпринял фронтальной атаки на Магерсфонтейн. 5 тыс. кавалеристов под командой генерала Френча беспрепят­ственно миновали слева позиции Магерсфонтейна и 15 февраля подошли к Кимберли, освободив его без единого выстрела. Буры под командой генерала Кронье отступили к северу. Лорд Робертс, выдвинув свою кавалерию вперед и захватив переправы через реку Моддер, отрезал Кронье от Блумфонтейна. Но после этого он допустил ошибку. Он, подобно лорду Метуэну у Магерефонтейна и сэру Редверсу Беллеру у Тугелы, решил ата­ковать Кронье с фронта и потерпел такую же неудачу, как и они. Он не стал повторять этой попытки, ограничившись тем, что окружил своими численно превосходными силами от­ряды буров, пока, наконец, Кронье, истощенный голодом, не вынужден был капитулировать после продолжавшегося неделю сопротивления. Англичане захватили 4 тыс. пленных и 6 тыс. орудий. Капитуляция эта произошла 27 февраля. 13 марта лорд Робертс вступил в Блумфонтейн. За 10 дней до этого, после ряда упор­ных, не всегда удачных боев, сэр Редверс Беллер занял Ледисмит, Буры из Оранжевой республики, проникшие в восточные округа Калекой колонии, снова очистили их. Таковы были ре­зультаты большого стратегического марша, организованного лордом Робертсом, от берегов Оранжевой реки на Блумфонтейн через Кимберли и реку Моддер.

  После этого в развитии операций произошла некоторая за­минка. С одной стороны, Робертс столкнулся на востоке Оранже­вой республики с трудностями, которые, по-видимому, смутили его. У буров выдвинулся новый человек – генерал Христиан Девет, который чуть ли не под самым Блумфонтейном нанёс зна­чительный урон английской армии, захватив обозы и орудия. Это была война партизанская, «малая» война, которая не могла дать решительных результатов, но которая, постепенно развиваясь, угрожала серьезными неприятностями напада­ющей армии. Главнокомандующий тщетно настаивал, чтобы сэр Редверс Беллер, уже овладевший Ледисмитом, очистил всю об­ласть от неприятеля. Сэр Редверс, в глубине души, несомненно, недовольный тем, что Робертса назначили главнокомандующим, а его самого поставили в подчинённое положение, отказался подчиниться. Он стремился самостоятельно одержать победу в Натале и двинуться прямо на Трансвааль, единолично коман­дуя своей армией. Между тем лорд Робертс в результате быстрого продвижения своих войск оказался в Блумфонтейне в затруд­нительном положении. Как организовать подвоз продовольствия для 34 тыс. солдат и 11 тыс. лошадей, если пути сообщения с базой, находящейся на расстоянии 1500 км,ограничивались единственной линией железной дороги? А ведь лорд Робертс нуждался не только в продовольствии, но и в подкрепле­ниях. В английской армии свирепствовала тифозная эпидемия. Через 10 дней после прихода англичан в Блумфонтейн в госпи­талях находилась 1 тыс. больных; еще через 3 недели число больных удвоилось, а когда лорд Робертс двинулся дальше, он оставил у себя в тылу 4500 больных[11].  

  Тем не менее, к этому времени — к 1 мая — он был сильнее, чем в начале кампании. Когда он покинул долину Оранжевой реки, он имел в своем распоряжении 34 тыс. человек и 113 орудий. Теперь под его командой было 70 тыс. человек при 178 орудиях. Вместе с 55-тысячной армией сэра Редверса Беллера это соста­вляло уже более 100 тыс. человек против приблизительно 50 тыс. буров. Под личным командованием лорда Робертса была армия в 38 тыс. Если бы буры вздумали сопротивляться его продвиже­нию вдоль линии железной дороги Блумфонтейн — Претория, фронт англичан оказался бы настолько широким, что оба крыла выходили бы за линию фронта буров. Опасаясь быть окружен­ными, подобно тому, как это имело место с армией Кронье под Пардсбергом, буры поспешили отступить. Благодаря этому лорд Робертс без боя занял 31 мая Йоханнесбург, а 5 июня – Преторию; 17 мая была снята осада с Мефкинга. В конце июля сэр Редверс Беллер выбил буров из ущелий, в которых они еще держались, и установил связь с главными силами экспедиционного корпуса. Месяцем позже генерал Оранжевой республики Принслоо сдался на северо-западе от Блумфонтейна с отрядом в 4 тыс. человек и 3 орудиями. Еще через месяц английская армия заняла всю железнодорожную линию, соединяющую Преторию с Тихим океаном, до конечной станции Комати-Порт. Крюгер, вынужден­ный перейти на положение изгнанника, отплыл из Лоренсо-Маркес в Европу. Лорд Робертс объявил о присоединении к Англии Оранжевого свободного государства и Трансвааля.

  Главнокомандующий склонен был верить, что кампания закончена, и что теперь в Южной Африке остается действовать лишь полиции и администрации. Он сумел убедить в этом англий­ское правительство. В конце сентября кабинет решил отозвать его обратно в Англию и назначил его главнокомандующим английской армией на место лорда Уолслея. В Южной Африке преемником Робертса стал Китченер. Кабинет полагал также, что следует воспользоваться моментом окончательной, как каза­лось, победы и распустить парламент. В октябре произошли выборы, на которых юнионистская партия получила большин­ство, хотя и несколько меньшее, чем на предыдущих выборах, но все же еще достаточно внушительное: перевес в 134 голоса вместо прежних 152. Застраховав себя от опасностей, которые могли грозить ему на поприще внутренней политики, кабинет заключил со страной новый договор на 5 лет.

  Но война не была еще закончена. 1 декабря лорд Робертс покинул Южную Африку и отправился в Лондон, чтобы занять пост, на который он был назначен уже за 2 месяца до этого. 13 ноября в Нойтгедахте, в 70 км от Претории, 4 роты попали в засаду к бурам, причем им удалось отступить только после того, как они потеряли 60 человек убитыми, 180 ранеными и 315 пленными. Это был первый случай в длинной цепи отдельных стычек, не имевших серьезного значения, но повторявшихся на протяжении 18 месяцев и ставивших английскую армию в смешное положение в глазах всего мира. Лорда Робертса упрекали, что он плохо справился со своей зада­чей и нарушил классическое правило, согласно которому необ­ходимо уничтожить армию противника, прежде чем занять его столицу. Но при этом забывали, что такое правило в данном случае было совсем неприменимо: если лорд Робертс не уничтожил неприятельской армии, то это произошло по той простой причине, что ему нечего было уничтожать. Буры не составляли армии в настоящем смысле слова, а потому никогда не угрожали английским военным частям, расположенным в Блумфонтейне и в Претории. Затруднение заклю­чалось не в этом. Отряды буров были неуловимы и могли до бесконечности вести партизанскую войну на необозримых про­странствах Южной Африки. Англичане только что одержали над ними победу благодаря численному превосходству, благодаря своей организации и стратегии. Но какую стратегию можно было придумать против этих распыленных отрядов? Именно пре­восходство английской организации ставило в некоторых отноше­ниях победоносную армию в невыгодное положение. Эта армия нуждалась в комфорте и размеренной жизни, что в свою очередь требовало громоздкой организации тыла. К тому же из-за об­ширности оккупированной территории ей приходилось охранять коммуникационные линии, растянувшиеся на тысячи километров. Когда Китченер, командовавший армией в 200тыс. человек, бро­сал какую-нибудь часть на преследование отряда буров, угро­жавшего, как ему сообщали, с той или другой стороны, то не­редко случалось, что преследующие уже не имели численного превосходства над своими противниками.

  Можно ли сказать, что эта продолжительная война послу­жила полезным уроком для тактиков и стратегов? Во время этой войны впервые был применен бездымный порох. Были сделаны интересные выводы об условиях атаки в современной войне, об опасности яркой военной формы, о необходимости маскировки, об устарелости традиционной атаки сомкнутыми колоннами. С другой стороны, буры доказали европейским генеральным штабам возможность использования тяжелой артиллерии не только для защиты укрепленных пунктов, но также и для манев­ренной войны в поле. Продолжительность военных действий, значительные размеры введенных Англией сил – всё это не должно вводить нас в заблуждение относительно истин­ного характера южно-африканской войны. Эта война предста­вляла собой всего лишь партизанскую войну, хотя и очень большого масштаба. Безусловно, после того как мир пережил две мировые войны, мы не можем считать, что англо-бурская война была массовой по своим размахам, конечно, нет, но и сбрасывать со счетов гибель десятков тысяч людей мы не имеем право, так как убийство одного человека это уже есть сигнал подумать всему человечеству, пострадал ли он по необходимости или эту гибель можно было предотвратить. 

  Но вместе с тем это была война гораздо более трудная, чем представляли себе те, кто на континенте Европы критико­вал