Информационные материалы ОГПУ—НКВД 331930—1934гг. 4 страница
Систему мероприятий «по предварительному устройству переселенцев на новых местах», «быстрейшего приспособления переселенцев к работе» и «прочного оседания на новых местах», а также смягченный порядок раскулачивания (сохранение сельхозинвентаря, домашнего имущества, продовольствия и даже денег} предлагали справки ГУЛАГа от 4 февраля (см. док. М 204—207^. Одновременность выступления ряда ведущих подразделений ОГПУ с обоснованием существенных исправлений в практике раскулачивания, а, главное, сокращения его масштабов, свидетельствовало о том, что даже в ОГПУ сталинская политика еще не воспринималась как не подлежащая обсуждению и исправлению. В недалеком будущем все участники этого выступления поплатятся за попытку исправить «генеральную линию». Названные в февральских документах ОГПУ контингенты высылаемых семей оказались заниженными в два—три раза по сравнению со сталинскими планами, а выдвигавшиеся ими требования к организации раскулачивания и высылки семей (сохранение одежды и предметов обихода, необходимого минимума продовольствия и т.д.) не заслуживающими внимания. Принятое 20 февраля постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О кулаках» обязало ОГПУ за 6 месяцев «подготовить... районы для устройства кулацких поселков тысяч на 200—300 семейств под управлением специально назначенных комендантов». В протоколе заседания Политбюро отмечены выступления Сталина, Менжинского и Ягоды, поэтому есть все основания полагать постановление о выселении 200—300 тыс. семей принятым под диктовку Сталина. ОГПУ в сталинском представлении явно не справлялось с задачами. Наблюдение за «выселением и расселением рас- * Это не единственное свидетельство того, что значительная часть семей, раскулаченных по 1-й категории в 1930 г., осталась в местах прежнего проживания, а не была выслана в спецпоселения. Это может объясняться изъятием главных, а часто единственных трудоспособных членов семей. кулачиваемых кулаков» возлагалось на заместителя председателя СНК СССР А.А. Андреева. ОГПУ обязывалось согласовывать с ним «все вопросы, связанные с выселением и расселением кулаков»31. Таков был первый ответ Сталина на попытку ОГПУ высказать свое мнение. Одновременно рассылалась директива Сталина и Молотова об увеличении норм выработки на лесозаготовках, которой предписывалось «для кулаков данные нормы обязательно увеличивать [на] 50%». Среди доступных нам документов этой директивы нет. Ее содержание, включая цитируемую фразу, передается по телеграмме руководства Ураллеса подведомственным леспромхозам, датированной 25 февраля 1931 г. Сводки, в которых сообщается об этой директиве, приводили убедительные сведения о нечеловеческой практике ее осуществления. Увеличение в полтора раза дневной выработки, невозможное для работников, живущих в нормальных условиях, становилось дополнительным фактором массового уничтожения спецпереселенцев (док. № 259 и 260). Документы опубликованного в 1993 г. сборника о спецпереселенцах на Урале полностью подтверждают приведенные выше сведения и о повышении с февраля 1931 г. трудовых норм, и об их последствиях для выселенных туда семей32. Февральские документы, о которых говорилось выше, сохранились лишь в материалах секретариата руководства ОГПУ, причем на наиболее важных из них отсутствуют наименования отделов, в которых они готовились, и подписи лиц, осмелившихся не только информировать о положении раскулаченных, но и излагать свои рекомендации. В «Выводах-предложениях» к «Материалам по вопросам кулацкой к/р на 1 февраля 1931 г.» встречаются такие, например, речевые обороты: «Учитывая уроки прошлогоднего расселения кулачества.., полагал бы необходимым: ...» (док. № 201). Автора этого текста пока установить невозможно. Дальнейшее развитие событий покажет, что весь этот комплекс неприемлемых для сталинского руководства документов ОГПУ исходил из отделов Секретно-оперативного управления, среди которых были информационный и секретный отделы. Эти отделы и подверглись реорганизации. 5 марта 1931 г. был ликвидирован информационный отдел ОГПУ, слитый с секретным отделом в единый секретно-политический отдел в системе СОУ, в задачи которого не входила систематическая информация партийно-государственного руководства о политическом положении в стране33. С этого времени из состава информдокументов ОГПУ начинают исчезать основные формы фактической информации о происходящем в стране — сводки и обзоры, по природе своей предполагавшие полноту и конкретность сведений. Преобладающей формой информации становится справка, не требующая полноты сведений и объяснений. 11 марта 1931 г. на Политбюро в числе «Вопросов ОГПУ» вновь оказался «Вопрос о кулаках». Принятое решение воспроизводим полностью: «Возложить наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков на специальную комиссию из тт. Андреева, Ягоды и Посты-шева, предложив им в декадный срок представить в ПБ план конкретных мер»34. В современной литературе созданную 11 марта 1931 г. комиссию принято называть «Комиссией Политбюро ЦК ВКП(б) по спецпереселенцам». В переписке того времени иногда употреблялось наименование «Комиссия ЦК ВКЩб)...» Мы сохраняем рабочее самоназвание — Комиссия Андреева, более соответствующее формуле постановления 11 марта, а главное характеру ее деятельности — личный контроль Сталина через безликого 2 — 7419 Андреева за выполнением директивы по выселению не менее миллиона раскулаченных. Наиболее важные решения, принятые комиссией, практически утверждались на Политбюро, однако не становились его постановлениями. В протоколах Политбюро во всех случаях употреблялась формула: «Принять предложение комиссии т. Андреева» с отсылкой на протокол комиссии, помещенный в приложениях35. Решения комиссии не нуждались в утверждении или хотя бы подтверждении правительством. Даже денежные средства на выполнение решений комиссии Андреева поступали помимо правительства. Вот о многом говорящий ответ на вопрос ваковского о правительственном разрешении приступить к переселению раскулаченных. Меморандум от 18 апреля 1931 г. за подписью Ягоды и Евдокимова гласил: «...никакого правительственного постановления по решению комиссии т. Андреева не будет. С решением комиссии т. Андреева т. Заковский должен ознакомить крайком. Операцию по принятому решению проводить. Деньги, сколько надо будет т. Ваковскому из отпущенных сумм, когда угодно он получит по предъявлению сметы финотделу ОГПУ»36. Директива представить в декадный срок «план конкретных мер» была выполнена досрочно. Ее сущность была изложена в телеграмме руководства ОГПУ на места, разосланной 15 марта: «[В] целях полной очистки края от кулаков, с мая по сентябрь 1931 г. намечено провести массовую операцию [по] кулачеству [с] высылкой [в] отдаленные местности Союза со всех (!) областей. Для проработки этой операции предлагается: 1) установить количество кулацких хозяйств края ([в] том числе раскулаченных [и] распроданных [в] прошлом году), подлежащих высылке; 2) установить теперешнее местонахождение кулацких хозяйств, [в] особенности глав семей», включая бежавших и «проникших» на работу в промышленность, скрывающихся в городах и в колхозах. «Подробный оперативный план проведения этой массовой операции» по каждому региону предлагалось представить в СПО ОГПУ не позднее 10 апреля (док. № 219). 18 марта комиссия Андреева приняла «перечень вопросов, подлежащих рассмотрению» (док. № 220), и целый ряд решений о переселении раскулаченных семей, которые соответствовали сталинской директиве от 20 февраля. В Западно-Сибирском крае надлежало переселить в северные районы «в течение мая—июня—июля 40 тыс. кулацких хозяйств». Упоминавшаяся выше «Ориентировочная справка Особого отдела...» от 3 февраля считала возможным переселить в Западную Сибирь в целом 15 500 семей. Еще более разительными были решения о переселении раскулаченных семей в Казахстан. Пе 5 тыс. семей, как считал возможным Особый отдел ОГПУ, а 150 тыс.! Причем уже к 15 апреля туда предстояло доставить 10 тыс. глав раскулаченных семей для «подготовки условий... приема остального контингента». И т.д. (см. док. № 203, 221 и др.). Новая кампания по массовому раскулачиванию и переселению раскулаченных семей должна была начаться в мае 1931 г. Ее бесчеловечность, неизбежность гибели новых спецпереселенцев в количествах, сопоставимых с 1930 г., были очевидны. И это находило отражение в документах ОГПУ, где еще сохранялись люди, считавшие своим долгом сообщать партийно-государственному руководству не только о враждебных силах, но и о действительном положении в стране, в том числе о негативных последствиях осуществляемой властью политики. 4—5 мая СПО ОГПУ представило руководству 9 аналитических справок «О вселенных и переселенных кулаках по отдельным краям и областям СССР». Все они публикуются нами, поскольку воссоздают очень конкретную картину переселения раскулаченных семей с начала 1931 г. и их положения в качестве спецпереселенцев. К сожалению, раскулачивание, как таковое, в этих справках уже не затрагивается (в отличие от рассмотренных выше февральских). Справка, относящаяся к Восточно-Сибирскому краю, после сведений о переселенных туда в 1930 г. и в марте 1931 г., сообщала: «С хозустройст-вом вселенных кулаков как прошлогодних, так и мартовских этого года, вопрос стоит остро. Жилищ подготовлено не было, необходимые бараки для жилья отсутствуют. Продснабжение недостаточное. Рабочая сила используется недостаточно... Медпунктов на участках вселения нет. Медпомощь оказывается только... на лесозаготовительных участках». И естественно, «отмечается массовое бегство ссыльных кулаков — вместе с семьями...» (док. № 228). В справке по Казахстану сообщалось, что высланные в 1930 г. были «расселены на островах и полуостровах Аральского моря» и использовались «для ловли рыбы». «Жилища... полностью не построены, ...перебои в снабжении продовольствием...» То же и с новыми спецпереселениями: «Хозорганизации к приему и хозустройству ссыльных кулаков 1931 г. подготовлены не были» (док. № 227). Обширная справка «О вселенных кулаках в Северный край» включала все сведения за 1930 г., вновь воспроизводя приведенные в февральской докладной записке СПО (док. № 202). Положение высланных туда семей не только не улучшалось, но, напротив, резко ухудшалось, поскольку: «с 1 апреля 1931 г. все ссыльные кулаки были сняты с централизованного снабжения, в том числе строящиеся поселки и осваивающиеся на новых землях...», «возможно возникновение голода...», «...развивается эпидемия сыпного тифа, ...свирепствует дизентерия, цинга и простудные заболевания...» (док. № 223). Такой же была ситуация на Урале и Дальнем Востоке (док. № 225 и 230). Единственным районом вселения, где обеспечивалась оплачиваемая работа, оказывалось содействие в жилищном строительстве, открывались столовые и общественные кухни, школы и даже детские дома, имелись амбулатории и больница, продавалась одежда являлся Ленинградский военный округ (апатитовые разработки в Хибинах и торфодобывание в Синявино). Однако и здесь 11 110 спецпоселенцев, прибывших в 1930 г., были размещены не только «в дощатых бараках» и «стандартных домах», но и «в палатках и землянках», с жилплощадью в среднем 1,2 кв. м на человека. Отсюда развитие эпидемических заболеваний, умерло почти 800 человек, главным образом детей (док. М 224). Отметим, что все эти справки были составлены и подписаны одним лицом — оперуполномоченным СПО ОГПУ Г.А. Штранкфельдтом, за что он в скором времени поплатится вместе с рядом других работников названного отдела. Есть основания считать его одним из авторов и февральских документов СОУ ОГПУ, в которых прослеживаются расхождения в восприятии практики раскулачивания между Политбюро и ОГПУ. Справки Штранкфельдта сыграли не последнюю роль в пересмотре решений комиссии Андреева, принятых 8 мая о разработке плана переселения в Казахстан 150 тыс. «кулацких семей» в точном соответствии со сталинской директивой. Для выполнения этого задания назначался кратчайший срок — «к 10 мая» (док. JV3 232). Неизвестно, состоялось ли заседание комиссии, назначенное на «10 мая в 11 часов утра» (там же). Мы публикуем решение комиссии, принятое 15 мая, коренным образом пересмотревшее масштабы переселения и даже его географию. «Ввиду технической 2* 35 невозможности переселения 150 тыс. кулацких семейств в районы Казахстана, признать возможным расселение в текущем году в первую очередь в районах Казахстана 60 тыс. и на Урале 50 тыс. кулацких семейств» (док. № 233). Помимо справок Штранкфельдта, наверное, сыграла свою роль и присланная из Казахстана справка СПО с характеристикой состояния важнейших районов автономии (см. док. № 231). Все эти документы исходили из Секретно-политического управления, возглавлявшегося Е.Г. Евдокимовым. Расправа за отказ от буквального выполнения сталинской директивы скоро последует. Но очень важно, что на это решилось руководство ОГПУ — настолько бесчеловечным и бессмысленным становился сталинский террор в деревне. Из плана реализации принятых 15 мая решений мы узнаем, что на Урал в дополнение к 5000 семей, переселяемых из Иваново-Промышленной области на Магнитострой, направлялось 30 000 семей из Украины, 15 000 — с Северного Кавказа и 5000 — из Белоруссии на лесоразработки, то есть, в северные районы края. Не трудно представить себе их положение в необжитых районах, куда направлялось и 5000 семей «внутренних переселенцев» и где такого дополнения не ждали. В Казахстан должны были выселяться 50 000 семей из Поволжья и 10 000 семей из Московской области и Ленинградского военного округа (док. Л? 234). Тогда же СПО ОГПУ представило комиссии Андреева справку о ходе и перспективах операции по выселению раскулаченных за 1931 г. в целом и порайонный план выселения и вселения спецпосленцев с 15 апреля, когда началось «внутреннее переселение» на Урале и до 15 сентября, когда намечалось завершить кампанию 1931 года по депортации раскулаченных семей. Выделялось три этапа: «I. Вывезено с 1 января по 1 мая» 35 287 семей и 3125 глав семей («одиночек»). «П. Вывозятся с 1 мая по 15 июня» 57 428 семей и 2 тыс. «беглых кулаков». «III. Предстоит вывезти с 25 мая по 1 сентября 127 тыс. семей». «Всего [за весь 1931 г.] — 219 715 семей и 2000 человек беглых кулаков» (док. № 235). Как видим, директиву Политбюро от 20 февраля о переселении 200— 300 тыс. семей намечалось выполнить, хотя и с ориентацией на минимум. Характерно, что и план депортации, подписанный, кстати, Штранкфельд-том, был ориентирован на летние месяцы — июнь и июль, когда предлагалось переселить 164 809 семей из 184 209. На август—сентябрь оставалось меньше 20 000 семей. Ситуация для ОГПУ усложнялась и тем, что все другие государственные учреждения, обязанные, как предполагалось, обеспечить использование труда и содержание спецпереселенцев — ВСНХ, ведавший промышленностью, Наркомат путей сообщения, Наркомснаб, а также Наркомзд-рав и Наркомпрос, оказались не в состоянии выполнять свои функции в спецпоселениях, расположенных не только в необжитых, но и в труднодоступных районах. Не удивительно, что в протоколе заседания комиссии Андреева 15 мая первым пунктом явилось решение о передаче спецпереселенцев полностью в ведение ОГПУ: «Ввиду безобразного использования рабочей силы спецпереселенцев и беспорядка в их содержании хозоргана-ми — передать целиком в ОГПУ хозяйственное, административное и организационное управление по спецпереселенцам, а также все материальные и денежные фонды, отпущенные на спецпереселение. Предложить ОГПУ для этой цели организовать специальный аппарат управления при ОГПУ и краевых ПП (Сибирь, Урал, Севкрай и Казахстан» (док. Л? 233^. Решение комиссии Андреева осуществлялось очень быстро. 25 мая 1931 г. на места был разослан меморандум № 387 «о передаче в полное ведение ОГПУ хозяйственного, административного и организационного управления спецпереселенцами »37, 28 мая — указания «по устранению... грубых ошибок... при проведении операции по выселению кулацкого элемента...», а 3 июня — приказ об «обслуживании районов вселения кулаков»: «хозяйственное освоение, административное и культурно-бытовое устройство, охрана, оперативное обслуживание и целесообразное использование их как в промышленности, так и в сельском хозяйстве» (док. № 238 и 242). Названные меры означали создание в стране второй системы концентрационных лагерей, не столь жесткой по условиям быта и характеру подневольного труда, как ГУЛАГ, но по сущности единой с ней. Полное подчинение спецпоселений управлению ОГПУ было неизбежным. Характерно, что оформление этого акта совершилось без участия высших органов государственной власти. Секретное постановление правительства — СНК СССР «Об устройстве спецпереселенцев» было принято лишь 1 июля 1931 г.38 Лагерная экономика с подневольным трудом формировалась как закрытая, фактически независимая от формальной системы государственного управления, хотя в финансово-экономическом отношении связанная и с государственным бюджетом, и с госпредприятиями, куда передавались продукты практически бесплатного труда. Передача высланных семей, их бытового устройства и трудовой деятельности под непосредственное управление органов государственной безопасности существенно меняло (разумеется, вслед за созданием ГУЛАГа) положение системы ОГПУ в обществе и характер его отношений с партийно-государственным руководством. Очень наглядно это проявилось в содержании информационных материалов о государственной политике и общественной ситуации в крестьянской среде. Если раньше основной формой информации ОГПУ о положении в деревне и ее настроениях была сводка фактических сведений, довольно объективная (хотя и с трактовкой в пределах заданной идеологии), то теперь все большее значение приобретает справка о собственной деятельности. В 1931 г. эволюция информате-риалов ОГПУ в указанном направлении только начиналась, однако отчетно-информационные справки занимают уже в их общем потоке все большее место. Документы за июнь 1931 г. представлены, главным образом, справками о выселении раскулаченных семей: справка СПО за сроки с 1 января до 1 июня, то есть, ко дню, объявленному комиссией Андреева началом новой кампании по их депортации; справка ГУЛАГа за срок с 1 по 17 июня; справка СПО за срок с 1 по 22 июня. Была и обстоятельная сводка Особого отдела на 28 июня, содержащая значительный критический материал о «грубейших перегибах» и крестьянском сопротивлении, написанная с участием Штранкфельдта (см. док. № 241, 243, 244 и 245). Главное состояло в другом: приняв на себя управление спецпереселенцами, организацией их труда и быта, ОГПУ становилось ответственным за все последствия бесчеловечной сталинской политики: за выбрасывание десятков и сотен тысяч семей, включая детей и стариков, в гибельные для них места — гибельные по всем условиям: природным, хозяйственным, жизненным. На ОГПУ ложилась также ответственность и за невыполнение планов увеличения лесозаготовок, добычи золота и каменного угля. Руководство ОГПУ начинало понимать, что с увеличением численности спецпереселенцев будут возрастать и все скверные последствия, прежде всего вымирание семей, бегство спецпереселенцев и провал плановых заданий, а вместе с тем и их личная ответственность за неправильное осуществление «генеральной линии», «за ошибки», «перегибы» и «извращения». Сказывались, конечно, и личностные факторы. Сталинская «революция сверху» еще не завершилась, и в аппарате управления, включая ОГПУ, сохранялись люди, исповедовавшие социализм, видевшие в раскулачивании путь к «освобождению» бедноты и верившие в возможность исправить «перегибы» и «извращения», пытавшиеся ограничить депортацию раскулаченных семей реальными возможностями их устройства и труда. Среди них оказались и такие работники ОГПУ как Е.Г. Евдокимов и Г.А. Штранкфельдт, выступившие в феврале и мае 1931 г. с рядом важных документов против безрассудной и бесчеловечной политики раскулачивания и депортации сотен тысяч семей в места, где они были обречены на вымирание. Вполне естественно в этой обстановке появление у руководства ОГПУ стремления ограничить раскулачивание и последующее выселение действительными кулаками, которых после 1930 г. должно было остаться очень немного. В начале июля такие деятели ОГПУ решились даже на распоряжения о приостановке выселения, что было равносильно остановке раскулачивания. 6 июля из Новосибирска на имя Сталина, Молотова, Андреева и Ягоды поступило послание от Р.И. Эйхе, сообщавшее о том, что в Западно-Сибирском крае «работа» по выселению 40 тыс. раскулаченных хозяйств «в основном закончена», однако «осталось... вновь выявленных и пойманных ранее бежавших до 3 тыс. кулацких хозяйств. Крайком постановил выселить их на север. ОГПУ 5 июля предложило приостановить выселение. Настойчиво просим разрешить закончить начатую операцию» (док. № 248). Развитием этой линии в поведении руководства ОГПУ явилась рассылка 13 июля 1931 г- почтотелеграммы ОГПУ N° 40545 местным органам за подписью Ягоды и Евдокимова необычного содержания. «[В] связи [с] окончанием операции [по] выселению кулачества», предлагалось командировать в Москву 16 июля представителя Секретно-политического отдела, «руководившего выселением кулачества», с обширными материалами, включающими «почтовые данные проведенной операции» (по категориям раскулаченных с указанием численности семей и лиц, обеспеченности высланных «натурфондами», характеристикой политической обстановки, допущенных «перегибов» и т.д.). Они должны были также представить данные о количестве крестьянских хозяйств в целом и кулацких хозяйств на 1 января 1930 г., о количестве репрессированных хозяйств («первокатегорники») и количестве «выселенных семей-человек» (2-й категории) за 1930 г. и первую половину 1931 г. со сведениями о порядке их раскулачивания и репрессирования; о количестве самоликвидировавшихся и бежавших хозяйств и т.д. Требовалось также доставить сведения о количестве наличных «кулацких хозяйств и человек», с трудоспособными мужчинами и без них. Послание заканчивалось требованием: «Командируемые... сотрудники должны иметь исчерпывающие материалы [по] всем данным вопросам» (док. № 251). К сожалению, мы не знаем, состоялось или не состоялось совещание представителей местных органов ОГПУ 16 июля и были ли представлены все требуемые сведения о кулацких хозяйствах за 1930 — первую половину 1931 г. Отнюдь не все деятели ОГПУ занимали подобные позиции. Публикуемая в сборнике докладная записка В.А. Балицкого об итогах выселения кулачества из УССР от 12 июля 1931 г. об успешном выполнении и перевыполнении полученного задания (по плану с Украины надлежало выселить 30 тыс. семей, выселили 31 655 семей с населением 131 909 человек, в том числе 46 787 мужчин, 38 764 женщины и 45 858 детей). Описывалась четкая организация и деятельность украинских чекистов и поддержка со стороны населения (док. № 250). Балицкий знал, какие доклады нужно представлять наверх. К приближавшемуся дню сбора представителей местных органов — 16 июля — Особый отдел, входивший в состав Секретно-политического управления ОГПУ, подготовил первую и единственную известную нам, общую для страны в целом, «Справку о раскулачивании и выселении раскулаченных с 1 января 1930 г. по 1 июля 1931 г.», датированную 15 июля. Это статистическая таблица, составленная в соответствии с посланием руководства ОГПУ от 1 июля. Мы уже обращались к таблице от 15 июля 1931 г. и при оценке правомерности использования данных переписи населения 1926 г. о численности крестьянских хозяйств и их кулацкой части, а также при определении общего количества раскулаченных и высланных хозяйств за 1930 г. К сожалению, аналогичных данных за первую половину 1931 г. в таблице нет. Сведения о раскулаченных с 1931 г. практически во всей известной нам документации ОГПУ ограничиваются почти исключительно выселенными семьями. Сведения за первую половину 1931 г. носят предварительный характер, что отражается в наименовании, например, графы о выселенных семьях: «С 1.01. по 1.07.1931 г. вместе с разрешенными к выселению». Суммарный итог этой колонки — 237 687 семей — вдвое превышает результаты депортации за весь 1930 г. Здесь мы вновь сталкиваемся с характерной для сталинского руководства манерой: местные власти — исполнители «генеральной линии» — проявляют стремление к превышению заданий, а центральная власть ограничивает эти стремления, устанавливает «ограничительные контингенты» (в 1937 г. даже «лимиты»). Заявки с мест на «выселение кулаков в 1931 г.» по стране в целом составляли 344 820 хозяйств-семей, а «было разрешено» выселить 229 581. Какая точность! — До единицы! Установленная норма оказалась превышенной на 8106 семей уже в первом полугодии (док. № 253). Тем не менее в той же таблице мы находим критические замечания в адрес местных органов по поводу преуменьшения общей численности кулацких хозяйств по данным на 1 июля 1930 г. (на Украине вдвое!). Характерно также отсутствие в таблице сведений о состоянии еще считавшихся кулацкими хозяйств, что требовалось в почтотелеграмме от 13 июля. Между тем в единственной найденной справке об итогах выселения содержатся важные сведения: на Украине из остававшихся в местах прежнего жительства 17 262 кулацких хозяйств имели трудоспособных мужчин всего 6905, «осели» в колхозах — 1060, «проникли» в промпред-приятия — 9285 (док. № 252). Сведения* подобного рода, собиравшиеся Штранкфельдтом, в рассматриваемую таблицу не попали. Использование статистики в данном случае преследовало и вполне практическую цель: * Сведения названной справки не исчерпывались приведенными здесь. Там давалась информация и о репрессиях, и о выселении, и о побегах. Дальнейший поиск справок может дать очень полезный материал для исследования. определить, «какое количество кулацких хозяйств еще должно оставаться...» для дальнейшего раскулачивания и выселения. На 1 июля 1931 г. их насчитали всего 309 732 (док. № 253). Попытка хоть в какой-то мере ограничить контингент раскулачивания и выселения оказывалась в прямом противоречии со сталинскими намерениями и привела к административной расправе с причастными к этой попытке деятелями ОГПУ. 25 июля 1931 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) Сталиным был поставлен вопрос об «ОГПУ». В протоколе не названы другие участники обсуждения. Вероятнее всего, Сталин просто продиктовал решение о смещении Ягоды с должности первого заместителя председателя ОГПУ на должность второго. Первым заместителем назначался А.И. Акулов, до этого не работавший в ОГПУ. Появилась должность третьего зама, которым стал В.А. Балицкий. В состав коллегии ОГПУ вводились проверенные исполнители сталинской воли А.Х. Арту-зов, Я.С. Агранов и П.П. Булатов (последний переводился из аппарата ЦК и ставился «во главе отдела кадров ОГПУ»). Из состава руководства ОГПУ устранялся ряд крупных работников, в том числе Евдокимов39. 5 августа 1931 г. Политбюро вновь рассматривало «Вопросы ОГПУ» и приняло решения, увеличившие репрессивные полномочия ОГПУ. Комиссии в составе Сталина, Кагановича, Орджоникидзе, Андреева и Менжинского поручалось «составить комментарий к решениям ЦК об изменениях в составе ОГПУ и перемещениях некоторых членов коллегии ОГПУ... Предложить секретарям обкомов, крайкомов, нац. ЦК сообщать об этих комментариях узкому собранию актива работников ГПУ в областях, краях, республиках»40. На следующий день — 6 августа 1931 г. — опросом членов Политбюро было утверждено письмо секретарям нац. ЦК, крайкомов и обкомов, разосланное за подписью Сталина. В этом письме ЕВДОКИМОВ, С.А. Мессинг, М.Н. Бельский и Я.К. Ольский были обвинены в том, что «вели внутри ОГПУ совершенно нетерпимую групповую борьбу против руководства ОГПУ», «...распространяли... слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является дутым делом» и «расшатывали тем самым железную дисциплину»41. Как обычно, в сталинских документах такого рода предъявляемые обвинения меньше всего отражали действительные причины расправы. Изложенная выше динамика событий позволяет считать их напрямую связанными с попытками ограничить произвол и бесчеловечность раскулачивания и выселения крестьянских семей. Отметим, что Евдокимов был отправлен полномочным представителем ОГПУ в Среднюю Азию, «дав ему специальное поручение разоружения банд». Г.А. Штранкфельдт был удален из ОГПУ на мелкие должности в ПП Москвы. Г.Г.Ягоду продержали на должности второго зама больше года — до сентября 1932 г., когда он стал вновь первым заместителем42, получившим урок беспрекословного выполнения указаний вождя. В содержании и характере политической информации от системы госбезопасности высшему руководству начались коренные перемены. И хотя традиция сообщать «наверх» обо всем враждебном, неправильном, неблагополучном изживалась медленно, но с июля—августа 1931 г. информационная система ОГПУ все в большей мере подчиняется задаче сообщать, главным образом то, что требуется «верхами». По раскулачиванию, например, информация стала приобретать характер учрежденческих отчетных докладов и справок о выполнении заданий по переселению раскулаченных семей и использованию их рабочих рук. Сталинская директива от 20 февраля была выполнена. Общая численность высланных семей за время с 1 января по 30 сентября 1931 г. составила 265 026 с населением в 1 243 860 человек. Были еще и «кулаки, переселенные внутри областей»: за январь—сентябрь 1931 г. таковых оказалось 103 208 по числу семей и 469 470 человек по йаселению. Вместе с высланными в 1930 г. общая численность спецпереселенцев на 30 сентября 1931 г. составила 517 665 семей с населением в 2 437 062 человека (док. № 268 и 269).
Популярное: Почему люди поддаются рекламе?: Только не надо искать ответы в качестве или количестве рекламы... Модели организации как закрытой, открытой, частично открытой системы: Закрытая система имеет жесткие фиксированные границы, ее действия относительно независимы... Почему стероиды повышают давление?: Основных причин три... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (589)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |