Составьте возможный психологический портрет человека, чей рассказ о себе представлен ниже. Характеристики портрета аргументируйте

ЗАДАНИЯ ПЕРВОГО (ЗАОЧНОГО) ТУРА

ОЛИМПИАДЫ ПО КОНСУЛЬТАТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ

ЗАДАНИЕ № 1.

Определите, какое высказывание, обращенное к клиенту, принадлежит квалифицированному, а какое неквалифицированному психологу. Аргументируйте свои ответы.

 

1. Вы просто чувствуете давление. У меня тоже так быва­ет. Я чувствую давление обязательства перед своей се­мьей и иногда мне кажется, что у меня не остается вре­мени на себя и на удовольствия.

2. Наверное, я бы тоже расстроилась в подобной ситуации.

3. Что вы говорите? Скорее всего, вы ошиблись в оценке его состояния.

4. Задумывались ли вы над тем, какой вред вы себе причи­няете?

5. В вас есть сила. У вас много сил.

6. Что, собственно, вы имеете в виду, говоря, что с вами все плохо?

7. Вам кажется, что вы ни на что не способны. Не могли бы вы рассказать мне о каком-нибудь инциденте, когда вы чувствовали себя подобным образом?

8. Расслабьтесь и прекратите переживать по пустякам.

9. Мне не нравится, что вы не можете смотреть мне в глаза.

10. Почему бы вам не говорить более откровенно.

11. Вы действительно не поняли мой вопрос!

12. Мы с вами уже об этом говорили, вспомните...

13. Кто вам сказал, что это правильно?

14. Если вы мне не верите, нам нет смысла продолжать бе­седу.

15. Я вижу, что Вам трудно подобрать слова, которые бы точно отразили Ваше состояние.

16. У меня дар, талант понимать людей, это никто не отрицает

17. Я обязательно помогу вам изменить себя.

18. Трудно начинать работу при таком сопротивлении с вашей стороны.

19. Вы бы себя пожалели, чем быстрее будете говорить правду, тем легче найдем решение.

20. Почему Вы так себя ведете в подобных ситуациях?

ЗАДАНИЕ № 2.

Определите, какую задачу взаимодействия с практическим психологом поставил перед собой клиент. Там, где возможно, укажите предположительный тип запроса (манипулятивный, об информации, о помощи в саморазвитии, о помощи в самопознании, о трансформации, о снятии симптома) и аргументируйте свой выбор.

 

1. «Дайте мне, пожалуйста, какие-нибудь тесты — жену хочу проверить».

2. «Я боюсь, что мой ребенок не совсем нормальный».

3. «Я бы хотел, чтобы вы объяснили моей жене ее ошибки в воспитании ребенка».

4. «У меня ничего не получается, я чувствую себя не та­ким, как все люди».

5. «Не знаю, сумеете ли вы мне помочь, но для меня вы — последняя надежда».

6. «Мне кажется, что меня вам будет трудно понять...»

7. «Всю жизнь стремились к чему-то, а теперь вот не зна­ем, как быть».

8. «Я же им добра желала, не поверите, все для них».

9. «Если бы вы мне сказали, что я все делаю правильно, я была бы счастливым человеком».

10. «Я не чувствую счастья в жизни, или его совсем нет? »

11. «Никому, пожалуйста, не говорите, что я у вас была, так стыдно, что сама не могу со своим ребенком справиться...»

12. «Помогите, сделайте хоть что-нибудь с ним, он с ума сходит».

13. «Он злой, страшный человек, вы это сами увидите».

14. «Я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться в моих чув­ствах»

15. «Я не хотела к вам идти, но ситуация вынуждает, люди думают, что я...»

16. «Я все о нем, да о нем, а ведь хотела говорить о себе — так душа болит, ноет все время».

ЗАДАНИЕ № 3.

 

Проанализируйте, какие ошибки в интервью допускает психолог, задавая следующие вопросы:

1. Как к вам относится ваш муж ?

2. Почему вы сейчас замолчали?

3. Вы не хотели бы сказать это своему мужу?

4. Почему вы все время критикуете своего сына?

5. Вы ничего хорошего не скажете о себе?

6. Может быть, вы лучше об этом подумаете?

7. Кто вам это сказал?

8. Я не давала вам повода так думать!

9. Не спешите, я не успеваю записывать!

10. Надеюсь, вы придете еще не раз ко мне.

ЗАДАНИЕ № 4. «Письмо»

 

Напишите 5 писем, выбрав возможных адресатов из следующего списка.

1. Любительнице чистоты, которую раздражает любой не­порядок (38 лет).

2. Мальчику (13 лет), который не знает, как понравиться девочке.

3. Девочке (9 лет), которая украла деньги и на них купила гостинцев всему классу.

4. Подростку (15 лет), который ненавидит людей.

5. Девочке (14 лет), которая больше всего на свете боится, что она некрасивая.

6. Женщине (50 лет), которая после серьезного заболевания стала инвалидом.

7. Маме мальчика (9 лет), который не хочет быть мальчи­ком.

8. Девочке (7 лет), у которой развелись родители.

9. Папе мальчика (10 лет), который не верит в способности сына.

10. Бабушке девочки (7 лет), которую она воспитывает одна, и терпение ее уже на пределе.

 

Возможные алгоритмы написания письма.

 

1. Обозначить распределение ответственности.

2. Уточнить возможности психолога и адресата.

3. Сообщить безоценочно психологическую информацию.

4. Обозначить свою позицию через обратную связь.

5. Наметить перспективы адресата.

ЗАДАНИЕ № 5.

Объясните в доступной форме автору высказывания, о каких психологических механизмах, явлениях, закономерно­стях говорится в его репликах.

 

1. «Он совсем не интересуется мальчишескими делами, у него нет друзей среди мальчиков, он все время проводит с девочками, даже шьет с ними» (о мальчике 9 лет).

2. «Она невозможный ребенок. Никого не слушается» (о девочке 6 лет).

3. «Он крадёт и раздает украденное в классе» (с мальчике 8 лет).

4. «Он вообще не может говорить на уроке. Встает и мы­чит, еле слово выдавит из себя» (о мальчике 9 лет).

5. «Он врет и не краснеет» (о мальчике 7 лет).

6. «Он на нас вообще не обращает внимания» (о мальчике 6 лет).

7. «Противный такой, все делает наоборот» (о мальчике 3 лет).

8. «Я схожу с ума, когда вижу, как она ужасно пишет» (о девочке 7 лет).

9. « Мне легче на двух работах отработать, чем с ним уроки делать» (о мальчике 10 лет).

10. «Он всегда все старается один делать, некомпанейский человек» (о мальчике 12 лет).

 

 

ЗАДАНИЕ № 6.

 

Составьте возможный психологический портрет человека, чей рассказ о себе представлен ниже. Характеристики портрета аргументируйте.

«Когда я открыл для себя Руанду, такой страны не существовало. Во всяком случае, для всего остального мира. Одна из беднейших стран на земле, однако, ни войн, ни голода, ни природных катаклизмов – ничего такого, что могло бы привлечь внимание средств массовой информации или подвигло бы продюсеров организовать там рок-концерт. Я прибыл туда в феврале 1993 года. Всё было уже предопределено. Как умирающий, который не падает только благодаря нервному напряжению, Руанда жила энергией ненависти. Ненависти противостояния этнического меньшинства – тутси, стройных и утончённых, и хуту, приземистых и коренастых, составлявших 90% населения страны. Я начал свою гуманитарную миссию на стороне угнетённого народа тутси. По другую сторону баррикады находилось ополчение хуту, вооружённое ружьями, дубинками и мачете. По всей стране они избивали и убивали граждан, сжигали их жилища – всё совершенно безнаказанно. В составе организации «Земля надежды» мы ездили по стране, привозили провизию и медикаменты, но были вынуждены вступать в переговоры перед каждым блокпостом хуту и всё равно приходили слишком поздно. <…>

Конец 1993. Улицы Кигали содрогались от сообщений «Свободного телерадиовещания Тысячи Холмов», которое призывало резать «тараканов». Этот вой преследовал меня повсюду, даже в диспансере, где я спал. Он звучал на улицах, в зданиях, вместе с удушливой жарой проникая сквозь трещины в стенах.

1994. Предпосылки геноцида множатся. В страну ввезено 500 000 мачете <…> Ничто не может сдержать «Власть хуту» - ни правительство страны, ни ООН, приславшая миротворцев, которые ни во что не вмешиваются <…>

Апрель 1994. <…> Взорвался самолёт президента хуту Жювеналя Хабияримана <…> это послужило сигналом к началу резни. «Вы слушаете “Радио Тысячи Холмов”. Я уже выкурил с утра косячок. Приветствую парней на баррикадах… Ни один таракан не должен от вас ускользнуть!»

<…> В Кигали повсюду слышится звук, который я никогда не смогу забыть: звук мачете, которыми с угрозой и упоением скребут по мостовой. Лезвиями чиркают по камням, прежде чем вонзить в тело, а затем окровавленные клинки с визгом выдёргивают из жертвы. Всех иностранцев эвакуировали, но «Земля надежды» решила остаться. Мы расположились во французско-руандском центре культурного обмена, где размещались французские солдаты. Сюда же приходят и тутси, ища убежища и защиты, но солдаты уже покинули это место, и мне приходится объяснять несчастным, что здесь им никто не поможет и что Бог мёртв. <…> У меня перед глазами до сих пор стоят полностью вырезанные посёлки с ручьями крови. Я снова вижу беременных женщин со вспоротыми животами и человеческие зародыши, размазанные по стволам деревьев. Вижу изнасилованных молоденьких девочек – чтобы не подхватить СПИД, выбирали исключительно девственниц. Сначала с ними забавлялись ради удовольствия, затем с помощью палок им внутрь загоняли бутылки, которые потом разбивали во влагалище.

Не могу сказать, когда в первый раз у меня проявились болезненные симптомы. Скорее всего, это случилось в конце мая во время операции по очистке территории, когда сжигали гниющие трупы. А может быть, и позже, когда началась операция «Бирюза» <…> Одно несомненно: приступ случился в лагере беженцев, там, где гниение, разложение и болезни продолжили то, что было начато геноцидом. Сначала отнялась левая рука. Было похоже на инфаркт. Но специалист из «Врачей без границ» вынес свой вердикт: в моём случае симптомы не были вызваны органическими причинами. Другими словами, всё происходило у меня в голове. Меня отправили на родину в Центральную больницу Святой Анны в Париже. Я не сопротивлялся, я не мог говорить. Мне казалось, я принял кошмар, свыкся с кровью. Они как будто стали частью меня – так человек приспосабливается жить с пулей, застрявшей у него в мозгу. Но я ошибся, пересадка не удалась, и началось отторжение. Оно проявилось в параличе, что было первым признаком депрессии, которая вскоре поглотила меня целиком. В больнице Святой Анны я пытался молиться. Но каждый раз это кончалось истерикой и рыданиями. Я плакал так, как не плакал никогда в жизни. Целыми днями. Вместе с душевными муками приходило физическое, почти животное успокоение. Я заменил молитву таблетками, что, как мне казалось, довершило моё разрушение. Моё мировосприятие – это моя вера. Воздействовать на него – значит совершать сделку с совестью, то есть с Богом. Вот только осталась ли во мне вера? Я больше не чувствую в себе никакой убеждённости, никакой сдерживающей силы, никаких барьеров. Достаточно открыть передо мной окно, и я, не задумываясь, прыгну вниз.

Сентябрь 1994. Изменение курса лечения. Меньше таблеток, больше психоаналитических сеансов, Я, говоривший о своих грехах только священнику, поверявший все свои сомнения только Господу, должен был выворачивать душу наизнанку перед безразличным специалистом, в котором уж точно не было ничего высшего. Даже его молчание было зеркалом, в котором созерцала себя моя совесть. Уже сама идея казалась мне чудовищной, основанной на агностическом упрощённом понимании отчаяния человеческой души.

Ноябрь 1994. Независимо от моей воли и вопреки всему появились признаки улучшения. Паралич отступил, истерики с рыданиями возникали всё реже, стремление к самоубийству утихло. От двадцати таблеток в день я перешёл к пяти и снова мог совершать молитвы, сопровождаемые, правда, невнятным бормотанием и обильным слюноотделением. Антидепрессанты в прямом смысле слова заставляют меня пускать слюни… Я вновь обрёл путь к Богу и стал удаляться при мысли простить Ему то, чему был свидетелем. Я вспомнил об одной фразе, сказанной моим наставником в Риме: “Истинный секрет веры не в том, чтобы простить, а в том, чтобы просить прощения у мира, такого, какой он есть, за то, что мы не смогли его изменить”.

Январь 1995. Возвращение в реальный мир. <…> Я был готов заниматься чем угодно, лишь бы быть среди людей. Центр богословского образования в Дроме, зная о моём состоянии, положительно ответил на мой запрос. Я не скрывал своего заболевания. Меня взяли на должность архивариуса. <…> С помощью ежедневной горсти таблеток и визитов к психоаналитику в Монтелимар два раза в неделю я кое-как держусь. Мне удаётся скрывать свою депрессию, которая даже здесь – особенно здесь – вызвала бы неловкость и стеснение.

Иногда припадки возобновляются. Я дёргаюсь, меня сотрясает нервная дрожь. Или наоборот, моё сознание застывает, как погасшая звезда, наступает апатия, и я пальцем не могу пошевелить. Это может продолжаться часами. Я сижу, раздавленный мыслями, которые поглощают меня целиком: смерть, потусторонний мир, неведомое… В такие минуты Бог опять умирает. Но вот воспоминания никуда не деваются. Несмотря на все предосторожности, очередной приступ всегда застаёт меня врасплох. Как ни стараюсь я держаться подальше от радиоприёмников, телевизоров и любых источников подобных звуков, стоит мне только заслышать помехи в эфире, как я тут же испытываю непереносимую тошноту и спазмы в желудке. “И пусть ни один таракан от вас не скроется!”. Я бегу в туалет и вместе с рвотой извергаю из себя всё – желчь, страх, трусость, пытаясь избавиться от них навсегда, но всё заканчивается истерикой и рыданиями.

Ещё один пример. Я попросил разрешения питаться отдельно от других, чтобы не слышать стук приборов, скрежет и лязг металла. Даже звук стула, передвигаемого по паркету, мысленно возвращал меня на улицу Кигали: убийцы свистят и улюлюкают, а во рвах растут горы тел, которые уже невозможно сосчитать… Прежде чем начать корчиться, я испускал крик и приходил в себя уже в медчасти под воздействием транквилизаторов. Лишнее доказательство того, что я не выздоровел и уже никогда полностью не поправлюсь. Пересадка не удалась, однако не было никакой возможности извлечь инородное тело.

Январь 1996. Я ушёл из центра богословия и обосновался в заброшенном монастыре в Верхних Пиринеях. Попытался разобраться в самом себе. Высшее знание. Божественный Глагол. Среди монахов я снова обретал силу, надежду и жизнеспособность. Но лишь до того дня, когда обыденность не стала мне в тягость. После всего, что мне довелось увидеть, невозможно было стоять на коленях и говорить с Небом, зная, что на земле царит ад. Здешние монахи в вопросах души были послушниками. Я пребывал в иных пределах. Я видел истинное лицо человека – с содранной кожей, обнажёнными мышцами и торчащими нервами. Его неумолимую, упрямую ненависть. Его ненасытную страсть к насилию. Человека надо излечить от этого зла, я же ничего не могу сделать, живя здесь в тиши, в отдалении от мира. <…>

Сентябрь 1996. Так я присоединился к «Вороньему острову» - поступил в Высшую школу инспекторов полиции в Канн-Эклюз <…> По всем предметам я получал высшие баллы <…> Никаких проблем. Даже со спортом <…> Жизнь аскета и вкус к лишениям сделали из меня грозного противника. К тому же в конце занятий, на стажировке, в боевых условиях в полной мере проявилось моё главное достоинство – чувство улицы. Интуитивное чувство места, инстинкт преследования, понимание психологии преступника… И особенно дар маскировки. <…>

Июнь 1998. В возрасте тридцати одного года я закончил Канн-Эклюз – лучшим в своём выпуске. Первое место давало мне преимущество в выборе вакансии. Через несколько дней меня вызвал к себе директор.

- Вы просите направить вас на работу в ОБПС – Отдел по борьбе с проституцией и сутенёрством? <…> Это очень своеобразный вид деятельности. Не уверен, что субъектам, с которыми там придётся сталкиваться, нужен полицейский с такими дарованиями, как у вас. <…>

- Вы не поняли. Это они мне нужны.

Сентябрь 1998. Я погрузился в пучину порока. <…> Среди коллег я слыву трудоголиком и карьеристом. <…> Но никто не знает истинной подоплёки моих поступков. Этот первый этап, связанный с похотью, - только один из многих. Первый круг ада. Я хочу узнать зло во всех его проявлениях, чтобы вернее его победить. Однако окружающие, как всегда, неверно понимают моё душевное состояние. Я счастлив. <…> Моя болезнь так и не прошла. Даже в центре Парижа, на Страсбургском бульваре или на площади Пигаль, я по-прежнему вздрагиваю от невнятного бормотания рации или от скрежета о тротуар сгружаемых ящиков. Но я придумал, как с этим сладить: рассматривая насилие в прошлом сквозь призму насилия в настоящем».

ЗАДАНИЕ № 7.

Прочитайте приведённый текст о консультирующем психологе. Можно ли его отнести к описанию существенных характеристик профессиональной деятельности консультирующего психолога и почему? Что вы могли бы добавить к данному тексту или изменить в нём?

«Консультирующий психолог, где бы он ни работал, должен воспитывать клиента, сравнивая его установки, чувства и поведение с известным ему социально одобренным образцом. Его задача – ориентировать действия человека на некий идеал, которому он должен соответствовать. Именно этот идеал и закладывается психологическим образованием, чтобы практикующему консультанту были ясны несоответствия в поведении клиентов, их уклонения от необходимого образца, чтобы он мог выработать стратегию и тактику продвижения клиента к идеалу. Воспитательная позиция консультанта ориентирована на изменение человека (пусть даже и не всегда добровольное) в соответствии с социально заданным образцом, на формирование в клиентах качеств и способностей, которые на данный момент востребованы обществом и считаются желательными в соответствии с господствующей государственной идеологией. Одна из основных форм деятельности консультанта – оценивание (для этого ему полезно владеть психодиагностикой, позволяющей осуществлять тестирование). Таким же важным является систематическое наставление клиента на «путь истинный». Психолог обязан формировать зрелую, психологически здоровую, адаптивную и полезную обществу личность».

ЗАДАНИЕ № 8.