Глава 19.Опрокинутый сосуд

Скорый поезд мчался, как дикий одинокий мерин, не ведая преград и не страшась расстояний. Поезд. Что представляет человек, когда слышит это слово? Только лишь бесчисленные железные вагоны, соединённые друг с другом?

Для Стефани поезд был нечто большим, чем просто средством передвижения. Быстрый железный дикий мерин мог одновременно быть для кого-то другом, а для кого-то – врагом, для кого-то радостью, а для кого-то - наказанием. Одних поезд соединял со своими любимыми людьми или с долгожданными событиями, а других разлучал с домом или дорогими сердцу друзьями. Так Ненси испытывала невообразимую признательность поезду, а Стефани…

О чувствах Стефани невозможно говорить, её боль невозможно почувствовать и понять. В её глазах уже не было слёз, они все уже были выплаканы, а сердце ныло, кололо, как после операций, которые часто случались в её жизни.

Она сидела в двухместном купе, отведённом для неё и Ненси, и смотрела в окно. Поезд торопясь, словно перелётная пташка, устремившаяся на юг, нёс её в неизвестность.

В сердце Стефани поселилась невообразимая тоска. Она вновь перечитала дорогие строчки, последнее письмо Марка, и спрятала листы бумаги в шкатулку, которая на прощанье подарила ей тётя. Положила шкатулку в большой рюкзак, и тут её пальцы коснулись толстого кожаного переплёта. Будто Бог направил её руку в этот момент, чтобы девочка достала старинную семейную реликвию и начала читать. Податливая душа девочки согласилась на волю Бога и большая старинная книга уже лежала на коленях Стефани, открывая ей новые истории из жизни предков.

10 декабря 1865 г.

Париж. Сегодня утром мы прибыли в Париж. Мне на всю жизнь запомнится удивлённый взгляд Эмилии, когда она вышла из поезда и очутилась на перроне, который, словно пёстрые цветы, украшали яркие разноцветные наряды молодых дам.

Моя милая Эмилия. Ни одна красавица-парижанка с высокой причёской и богатым туалетом не сравнится с моей женой. Природная красота Эмилии, которой её наградил Бог, её нежная, мягкая улыбка могут растопить даже самое холодное сердце. Моя жизнь, моё детство настолько тяготило меня, что до Эмилии я не мог радоваться, не мог в полной мере наслаждаться жизнью. Но именно тот день, когда я взглянул в глаза моей будущей супруги, именно тот момент, когда наши взгляды встретились, оживил меня. Помню её в тот майский вечер. Это был день её рождения, я приехал к ней домой с букетом цветов и искусно сделанным гребнем для волос. Эмилии исполнялось семнадцать, я всего на полгода её старше. Мы были знакомы с детства, но чувства друг к другу проснулись уже в более зрелом возрасте. Её красивые каштановые вьющиеся волосы спускались чуть ниже плеч, а элегантное длинное платье аккуратно подчёркивало её тонкую фигуру. Гости собрались в холе и ждали появления именинницы, а я остался ждать у парадной двери, здесь было лучше видно лестницу, по которой должна была спуститься Милли. Люблю её так ласково называть.

Когда Эмилия появилась, все гости стали выкрикивать поздравления, она всем ласково улыбалась, глазами высматривая одну мужскую фигуру. Я знал, что она ищет меня, ждёт меня, и от этого на душе становилось так радостно, так тепло. В скором времени меня ждала поездка в Англию, где я по желанию моей семьи должен был учиться в лондонском университете. Поэтому Эмилия каждый день нашего общения. Не могу забыть тот взгляд, которым она одарила меня, когда её глаза, наконец, встретились с моими. В них одновременно смешивались восторг, благодарность, удивление, безграничное тепло и, как мне тогда показалось, любовь. Потом Милли говорила, что мне тогда не показалось, и что тогда в её сердце начало рождаться это прекрасное чувство. Но в тот момент я ещё боялся в это поверить. Вернее не мог поверить, что Эмилия Уайт, девушка, за чьё сердце боролись многие молодые люди, выбрала меня.

Сейчас, держа за руку свою жену, я спрашиваю себя: «Откуда в этом хрупком создании столько силы и мужества, чтобы выдержать такое количество испытаний, которое выпало на её долю, и с улыбкой идти дальше?» Она последовала за мной через океан, не зная, что ждёт нас в Париже, в огромном незнакомом городе. Она сделала это только потому, что знала, так будет лучше для меня. Когда я вернулся с войны, Эмилия была уже не взбалмошной весёлой девушкой, а стала мудрой женщиной с глубокими понимающими глазами.

Поэтому красота моей жены не сравнится с красотой благородных парижских мадмуазель. Милли восхищает взгляд не только внешностью, но и глубокой душой, искренним, любящим, добрым сердцем. Как же я хочу, чтобы все эти черты характера в полной степени передались нашим детям.

А теперь, прибыв в Париж, надо сделать так, чтобы наш первый сын ни в чём не испытывал нужду.

Стефани оторвала взгляд от страницы. Ещё один день из жизни прапрадеда навсегда запечатлён в её сердце. Прокручивая в голове слова Стефана Кларка, девочка постаралась воссоздать образ своей прапрабабушки. Ей представилась восхитительная семнадцатилетняя девушка, которая ждала своего любимого человека, пока он учился в Англии, а потом прошла путь, полный испытаний и трудностей, только для того, чтобы быть всегда с мужем, быть верной ему, соглашаясь со всеми его решениями.

Стефани восхищалась силой любви своих предков, мысленно благодаря Бога за то, что Стефан Кларк начал вести дневник. Ведь как бы она узнала о такой подробной судьбе своих прапрародителей, если бы не эта старинная рукопись.

На душе становилось теплее. Тефи посмотрела в окно. Смеркалось. Звёзд не было видно, небо было затянуто тяжёлыми тучами. Кажется, собирался дождь. Стефани очень любила дождь, он словно вымывал всю боль из сердца. А в сердце боли было много, и так хотелось, чтобы кто-то просто посидел рядом, просто взял за руку, просто сказал: «Всё будет хорошо», просто спас. Но она была одна, Ненси куда-то вышла, и только вещи сестры на соседнем сидении говорили о присутствии сестры.

Стефани сложила руки перед собой на столе, положила на них голову, и тихо заплакала. «Неужели я одно, господи, неужели я одна, Боженька?», - лишь всхлипывала она. Когда на окно упало несколько капель дождя, девочка притихла и подняла голову. Ничего, кроме неясных отражений мелькавших деревьев нельзя было увидеть. И лишь красивые дождевые капли рисовали загадочные узоры на стекле.

Какое наслаждение – просто слушать! Слушать мир вокруг, природу, её дыхание, её шёпот. Просто отключиться от всего, что мучает и гнетёт сердце, и побыть наедине с миром вокруг. Именно об этом сейчас думала Стефани. Её размышления были прерваны открывающейся дверью. Леонора в тёплом махровом голубом халате переступила порог купе и с нежной улыбкой посмотрела на дочь.

- Я знала, что ты не спишь, ты не пропустила бы дождь, - сказала она, садясь рядом с Тефи.

- Да, мама, ты ведь всё обо мне знаешь.

- Уже нет, дорогая, - сказала женщина, смотря на дочь добрыми карими глазами.

- Ну что ты, мамаочка, у меня от тебя нет секретов. Просто он – мой друг, и я… - Стефани запнулась.

- Ничего страшного, я всё понимаю, - мудро помогла Леонора, - тебе он очень дорог, и ты по нему скучаешь. Я не скажу тебе, что это пройдёт. Друзья остаются в наших сердцах, и память о них не может просто взять и пройти. Но то, что вы друг для друга сделали, то что вы открыли друг другу истинную дружбу, не обременённую желаниями, это очень важно и ценно. Вас Бог проверил, подверг вас серьёзному испытанию.

- Мамочка, зачем? Мне ведь так больно, и ему тоже, он так много горя пережил.

- То, что я тебе скажу, быть может, не будет тебе понятно здесь и сейчас, но ты отложи мои слова глубоко в сердце, потому что когда-нибудь ты сможешь в полной мере прочувствовать их значение. Человек – это сосуд, который чем-то наполнен. А чтобы узнать, чем он наполнен, надо его толкнуть, а когда он упадёт, мы увидим, чем именно он был наполнен. – Леонора сделала долгую паузу. – Девочка моя, вас действительно прошли очень тяжёлые испытания, вас, как и сосуд толкнули с такой силой, что вы больно упали о землю. Но, дорогая, посмотри, какая чистейшая вода была в ваших сосудах, посмотри, какие лепестки роз, какие цветы наполняли их. Он смог, несмотря на свою боль, подарить тебе ещё несколько дорогих минут. Я могу только представить с каким тяжёлым сердцем он потом пошёл в школу и смотрел на твою пустую парту. А ты… ты смогла оставить любимых друзей, любимый город, потому что знала, что ты нам нужна. Но дорогая, мы так хотели, чтобы вы с сестрой просыпались в родительском доме и засыпали с поцелуями папы и мамы на щеках! Как долго мы стремились к собственному дому, как много времени мы должны наверстать, пока вы совсем не повзрослеете и не выпорхнете из домашнего гнезда. Моя Фанни, то, что ты без слов согласилась с нашим предложением, зная, что, быть может, ты ещё не скоро увидишь друзей, это очень сильный поступок. Это поступок уже не девочки. Это поступок умной девушки, которая, я верю, с Божьей и нашей помощью, выдержит любую боль и станет сильной и мудрой женщиной.

- О, мама, я так тебя люблю! – только и смогла вымолвить Стефани. Её маленькие ручки нежно обвили шею мамы, а щека уже уютно устроилась на плече Леоноры.

- А теперь, моя дорогая, ложись спать, и пусть вся боль из сердца пройдёт к наступлению утра, пусть дождь смоет всё ненужное, пусть он польёт твоё сердце, и в нём прорастут прекрасные семена. Доброй ночи, дочка!

Поцеловав Стефани, Леонора вышла из купе и пошла в соседнее, где в тот момент Джозеф и Ненси оживлённо строили планы на будущее.

А милая девочка так сильно была потрясена словами матери, что не могла оторваться от окна, наблюдая за каждой капелькой. Достав из своего рюкзака блокнот и ручку, она написала своё первое белое стихотворение:

Я не знаю, как дальше мне быть,

Как улыбаться мне вновь, мой Господь.

Я не знаю, как мне жить одной,

Как пройти, не упав пред Тобой.

Я не знаю, как выжить в этом мире, мире пустоты.

Я не знаю, как страданий пройти путь, что прошёл Ты.

Но я знаю, Ты со мною рядом,

И пусть, упав, но вновь я встану и пойду…

И к Тебе найдя дорогу, я приду к Тебе, о Бог мой,

И исполнишь Ты заветную мечту, мою заветную мечту.

Стефани дописала и начала напевать мелодию к стиху. Она так увлеклась, что и не заметила, как её голова уже легла на подушку, а глаза начали сонно закрываться. И лишь одна мысль проносилась у неё в голове: «Боженька, помоги нам быть счастливыми. Ведь я когда-нибудь буду счастлива, да? Я верю, я верю, я верю…».

Стефани ещё долго повторяла, как заклинание, последние слова, а поезд всё быстрее и быстрее уносил маленькую спящую девочку вперёд, в будущее.