Заметки об образологии

История культуры двигалась от обратной перспективы к прямой и в дальнейшем рекурсивно обратно (Коперник, Дарвин, Фрейд, Юнг, Хиллман). В ХХ веке психология осознала себя как образное начало.[2]

В общественную и политическую жизнь уже прочно вошли слова имиджмейкер, имиджевый, имидж. Возник соответствующий дискурс и тут уместно предложить название для новой дисциплины, связанной с изучением образов вообще, но с глубинно-психологической точки зрения. Пусть это будет наука об образах или образология. Ее истоки в юнгианском исследовании воображения. Точнее, в его подходе к изучению воображения. Можно создать и Институт Воображения или Во-образологии. Или Имагинации?

Юнгианская психология образологична по определению, а юнгианские психологи — правда далеко не все — образологисты. Я постараюсь далее убедить читателя в этом утверждении. Образология — это изучение воображения, а образологи, или имиджелогисты, или имиджологи, — исследователи воображения.

Другие психологи изучают влечения, Эго, поведение, способности или самость, а юнгианские психологи изучают образы. Акцент на воображении есть то, что является специфическим для юнгианской психологии, которая, по сути, представляет собой образную или имагинальную психологию.

Воображение и фантазия

Во всех случаях мы имеем дело с образом (Юнг, 1995д; Hillman, 1979a). Учение о лике является центральной темой в метафизике личности А. Ф. Лосева и развивается им в контексте философии мифа. Встает вопрос о переводе лосевской трактовки на глубинно-психологический язык.

Специфика философии мифа Лосева — исключительное внимание к истории культуры, интерпретация мифологических типов с социокультурноисторических позиций: классификация основных социальных типов мифологии трансформируется в принцип построения исторического знания. Учение о лике концентрируется на решении проблем обоснования активности и свободы воли человека, самости, самобытности личности, выстраивается как иерархия уровней явления абсолютного в эмпирической личности. Этому в определенной степени соответствует положение Юнга о том, что образ — это и есть психическое. На схожих основаниях строится и архетипическая психология Хиллмана. Но душа не может не иметь и своего логоса. Само название дисциплины «психо-логия» предполагает присутствие логоса. Логической ипостасью психического занимается немецкий аналитик Вольфганг Гигерих и группа американских архетипических психологов (Кюглер, Хогенсон, Миллер и др.).

Юнг говорит: «Фантазия как воображающая деятельность есть для меня просто непосредственное выражение психической жизнедеятельности — потока психической энергии» (Юнг, 1995 г, пар. 830).

Хиллман, основатель архетипической школы в аналитической психологии, утверждает: «Наиболее фундаментальный уровень психической реальности занимают образы фантазии. Эти образы являются изначальной активностью сознания. Такая текущая фантазийная деятельность, как жизненный процесс, согласно Юнгу, не может быть объяснена в виде „простого рефлективного действия на сенсорный стимул“ и является непрерывным творческим актом — посредством фантазии „психическое творит каждодневную реальность“» (Там же, пар. 78).

Юнг опровергает общепринятую теорию, утверждающую, что реальность по своей природе является внешней, образы — отпечатки внешних изменений, а фантазии — разрушенные или искаженные впечатления. Он также открещивается от коллег-психоаналитиков, придерживающихся убеждения, что фантазия замещает реальность. Фантазия и ЕСТЬ реальность, она творит реальность, придавая ей инстинктивную убежденность («животная вера» Сантаяны) в той области опыта, в реальности которого мы убеждены. Творя реальность в тех формах и понятиях, в которых мы, фактически, постигаем мир, формулируем его и с которым взаимодействуем, фантазия является свидетельством неэнтропической активности сознания. Образы являются единственной реальностью, которую мы постигаем непосредственно; они представляют первичное выражение разума и его энергетической работы, о которой мы не знаем ничего за исключением тех образов, которые он поставляет. Когда мы воспринимаем образ фантазии, то всматриваемся, ища разумное в инстинктивном, узревая само либидо (Хиллман, 1996б, с. 19–54).

Образы и Эго

То, что Юнг имеет в виду, когда говорит, что «мы защищаем себя против самих себя», означает, что обеспокоенное Эго невротически защищает себя против бессознательного. Как психотерапевт, использующий работу с образами, я бы выразился следующим образом: беспокоящийся эго-образ невротически обороняется от не-Эго образов. Ведь Эго — это тоже образ. «Эго» означает «Я». эго-образ — это и есть образ-Я. Это то, каким образом «Я» воображает меня самого в бытии. Психическое — или воображение — включает в себя эго-образ и многообразие образов не-Эго.

Термины эго-образ и не-Эго образы подчеркивают, что, как говорит Юнг, «Психическое в самом широком смысле состоит из образов, но не в случайном их построении — друг возле друга или друг за другом, а чрезвычайно богатым смыслом и целесообразным, наглядным представлением жизненных деятельностей, выраженным в образах. И подобно тому, как обеспечивающая жизнь материя тела нуждается в психическом, чтобы быть жизнеспособной, психическое также должно располагать живым телом, чтобы его образы могли жить» (Юнг, 1994з, с. 278–279).

Бессознательное в этом смысле — это то, что не осознает эго-образ. И тогда бессознательное представляет собой то, что не осознает Эго-образ, а то, что он не осознает являются не-Эго образами. В той степени, в какой этот эго-образ не осознает образы не-Эго, он склонен реагировать с тревогой и оборонительно, потому что он рассматривает не-Эго образы как опасные.