Глава IX. О гражданском принципате

Конспект книги «Государь» Никколо Макиавелли

От составителя конспекта

Конспект известного произведения итальянского политика и мыслителя эпохи Возрождения Никколо Макиавелли (1469-1527 гг.) «Государь» составлен с целью обеспечения возможности быстрого ознакомления с содержанием и идеями данной книги тем, кто не может выделить достаточно времени для прочтения трактата полностью либо просто не желает тратить много времени на его изучение.

Конспект составлен с учетом существующих в современном мире политических структур и моделей поведения и, таким образом, содержит только те выдержки из произведения, в которых формулируются идеи и концепты, могущие быть использованными именно в наше время. Следует обратить внимание на то, что практически все суждения, высказанные автором произведения, являются актуальными и по сей день.

Наиболее важные, на взгляд составителя конспекта, идеи автора выделены жирным шрифтом либо подчеркнуты.

Конспект

1. «Прежде всего скажу, что наследственные владения, привычные к государям, происходящим из одного рода, гораздо легче удержать, чем новые, ибо достаточно не нарушать обычаев своих предшественников и следовать за ходом событий. Государь средних способностей всегда сохранит свой трон, если только не лишится его из-за вмешательства некоторой чрезвычайно и неодолимой силы, но и после этого он сможет вернуть себе власть, едва только захватчик столкнется с малейшими трудностями».

2. «У природного государя (т.е. государя из давно правящего рода – авт.) меньше причин и меньше поводов для нанесения обид, поэтому его больше любят, и если бросающиеся в глаза пороки не навлекают на него ненависти, то он пользуется естественным расположением подданных. В древности и непрерывности властвования гаснут все помыслы и поползновения к новшествам, ведь один переворот всегда оставляет зацепку для совершения другого».

3. «Люди охотно меняют правителей в надежде на лучшее, а потому часто восстают против них, но затем убеждаются на опыте, что они обманулись, и стало ещё хуже. А это вытекает из другой естественной и обыкновенной потребности, заставляющей государя притеснять своих подданных вооруженной рукой и другими способами, как это делают завоеватели, так что твоими врагами становятся не только противники твоего воцарения, но и с его сторонниками ты не можешь сохранить дружбу, ибо не сможешь ни оправдать их ожидания, ни прибегнуть против них к сильнодействующим средствам, будучи им обязанным».

4. «Ведь для вторжения в чужую страну даже располагающий сильным войском государь должен обеспечить содействие ее жителей».

5. «Правда и то, что, покорив мятежные области вторично, труднее потерять их, потому что под предлогом подавления мятежа правитель может укреплять свою власть с меньшей оглядкой, наказывая провинившихся, выявляя неблагонадежных и защищая наиболее уязвимые места».

6. «Скажем, что завоеванные области, присоединяемые к прежним владениям завоевателя, либо составляют с ним одну страну, либо нет. В первом случае их совсем нетрудно удержать, особенно если они не привыкли к свободной жизни (если на присоединенных территориях до завоевания не существовало республиканского режима – авт.). Чтобы обезопасить себя, достаточно пресечь род правивших там государей, ибо других поводов для волнения, в силу общности обычаев и сохранения прежнего образа жизни, у населения не будет».

7. «Но когда приобретают территории в стране, чужеродной по языку, обычаям и учреждениям, вот тут начинаются трудности, и, чтобы не потерять их, потребуются великая удача и великое умение. Одно из самых лучших и действенных средств в этом случае состоит в том, чтобы завладевшее ими лицо само переселилось в этот край. Это придаст завоеванию надежность и долговечность. Находясь на месте, ты можешь распознавать будущие беспорядки еще в зародыше и легко справляться с ними; в противном случае известие о них доходит, лишь когда они уже в разгаре и поздно что-либо делать. Кроме того, ты не оставляешь страну на разграбление своим чиновникам; для подданных облегчается прямой доступ к государю, отчего у добропорядочных граждан бывает больше оснований для расположения к нему, а у бунтовщиков – для опасений. Внешний враг хорошенько подумает, прежде чем напасть на такие владения. Таким образом, у переселившегося туда государя очень трудно будет отнять их.

Другое отличное средство состоит в том, чтобы основать одну-две колонии, которые бы прикрепили эту местность к новому государству. В противном случае потребуется держать там множество солдат, и пеших, и конных. Колонии обходятся недорого; выслать и содержать колонистов государю не стоит почти ничего, ведь при этом внакладе остаются только те жители, у которых отбирают их дома и наделы в пользу переселенцев, а эти жители составляют небольшую часть новых подданных, и они не могут причинить вреда государю вследствие своей нищеты и разобщенности. Все же прочие, с одной стороны, не будучи ущемленными, лишены повода для беспокойства, а с другой – они будут осторожны, наученные чужим примером и опасаясь, как бы с ним и не поступили так же. Я заключаю, что колонии не требуют затрат, они более надежны и вызывают меньшее недовольство. Недовольные же безвредны, будучи, как я уже сказал, бедны и разобщены. По этому поводу следует заметить, что людей должно либо миловать, либо казнить, ведь небольшие обиды будут всегда взывать к отмщению, а за тяжкие люди отомстить не в силах. Так что, нанося обиду, следует устранить возможность мести. Но если вместо колонии используется вооруженный гарнизон, он требует куда больших расходов, и в конце концов для охраны новых владений потребуются все средства государства. Приобретение, таким образом, обернется уроном. К тому же расквартирование войска в разных местах приносит куда больше вреда и ущемляет все население, всякий страдает от этого неудобства и становится врагом нового государя, притом врагом опасным, который после поражения остается в собственном доме. Итак, с любой точки зрения такой способ защиты новых владений настолько же невыгоден, насколько выгодно основание колоний».

8. «Тот, кто находится в чужеродной провинции (в качестве завоевателя – авт.) должен еще взять под свое покровительство ее мелких соседей, стараясь ослабить наиболее влиятельных, и остерегаться, чтобы не возник повод вмешательству в дела этой области другого властителя, столь же могущественного, как и он сам. А повод, чтобы воспользоваться недовольством чрезмерно честолюбивых или напуганных обитателей, всегда появится (при отсутствии должных усилий со стороны завоевателя – авт.).

Как только чужеземный завоеватель вторгается в какую-нибудь страну, все мелкие властители примыкают к нему, и это в порядке вещей, ибо ими движет ненависть к прежнему поработителю, так что завоевателю нечего беспокоиться о том, как привлечь этих людей на свою сторону; все они тут же присоединяются к его новым владениям. Он должен только следить, чтобы они не обзавелись слишком большими силами и влиянием. Его собственных сил и расположения сторонников вполне достаточно, дабы справиться с соперниками и полностью овладеть новой провинцией. Но тот, кто не примет подобных мер, вскоре лишится завоеванного, а до того погрузится в неисчислимые труды и заботы».

9. «Разумные государи помышляют не только о нынешних, но и о будущих заботах и ищут пути, как с ними справиться. Ведь, предвидя их заранее, легко найти выход, а когда беда приблизилась, болезнь становится неизлечимой и лекарство уже не ко времени. Получается так, как врачи говорят о чахотке, что вначале ее легко вылечить, но трудно распознать, а по прошествии времени, если она с самого начала была запущена, болезнь становится очевидной, но трудноизлечимой. То же и в государственных делах: зная заранее о грозящих несчастьях, можно их предупредить, но если этого не случилось и угроза стала очевидной для каждого, тут уже ничем не поможешь».

10. «Кто делает другого могущественным, тот погибает, ведь наделять могуществом можно с помощью либо силы, либо умения плести интриги, а оба этих качества вызывают подозрение у ставших могущественными людей».

11. «Тот, кому достается город, привыкший к свободной жизни (в отличие от города (территории) с единоличной формой правления – монархией, диктатурой и т.д. – авт.) и он не разваливает его до основания, тот будет сам погребен его жителями, которые всегда смогут прибегнуть к восстанию, провозгласить свободу и возврат к прежним обычаям, память о которых не стирают ни бег времени, ни полученные благодеяния. И что тут ни делай и ни придумывай, если жители не были разъединены и рассеяны, они не забывают прежней вольности и прежних порядков, которые при каждом подходящем случае превозносятся вновь».

12. «В республиках же больше воли к жизни (в отличии от принципатов – государств с единоличной формой правления – авт.), глубже ненависть и желание отомстить; память о старинной вольности не ослабевает и не дает им покоя, поэтому надежнее всего их уничтожать или туда переселяться».

13. «Итак, я скажу, что новому государю бывает легче или труднее удержать власть в зависимости от того, большей или меньшей доблестью располагает завладевший ею. Сам переход от положения частного лица к сану государя предполагает содействие доблести или фортуны (удачи – авт.), и наличие каждого из этих условий отчасти уменьшает встречающиеся трудности. Тем не менее тот, кто меньше полагается на фортуну, находится в большей безопасности».

14. «Тот, кто становится государем доблестным путем, тому власть достается трудно, но удержать ее легко, а трудности приобретения возникают отчасти из-за новых порядков и установлений, которые правители вынуждены вводить для упрочения нового устройства и собственной безопасности».

15. «Следует заметить, что нет начинания, которое так же трудно задумать, с успехом провести в жизнь и безопасно осуществить, как стать во главе государственного переустройства. Враги преобразователя – все те, кто благоденствовал при прежнем режиме; а те, кому нововведения могут пойти на пользу, защищают его довольно прохладно. Это отсутствие пыла связано отчасти со страхом перед противниками, на стороне которых закон, отчасти с недоверчивостью людей, которые не верят в новшества, пока они не подкреплены опытом. Поэтому всякий раз, как противники располагают возможностью для нападения, они её рьяно используют, защитники же рвения не проявляют, так что новые порядки оказываются под угрозой. Желая хорошенько вникнуть в этот предмет, следует разобрать, являются ли эти преобразователи самостоятельными или зависят от других, то есть должны ли они для достижения своих целей просить о помощи или могут прибегать к силе. В первом случае будущее им ничего не сулит и они ничего не добиваются, но если они зависят только от себя и могут принуждать других, тогда в большинстве случаев им ничего не угрожает.Вот почему все вооруженные пророки победили, а все безоружные погибли, ведь, помимо всего прочего, народ обладает изменчивой природой, его легко в чем-либо убедить, но трудно удержать в этом убеждении. Поэтому нужно быть готовым силой заставить верить тех, кто потерял веру».

16. «Те частные лица, которые стали государями только благодаря везению, достигают этого без труда, но с трудом удерживают власть.На своем пути они не встречают преград, как бы взлетая ввысь; осложнения начинаются, когда цель достигнута. Это бывает в случаях, когда кто-то приобретает власть за деньги или по милости дарителя. Подобные государи попросту зависят от прихотей и везения своих благодетелей, а эти вещи весьма переменчивы и непостоянны; сохранить свою власть такие люди не могут и не умеют – не умеют потому, что частное лицо, если оно не выделяется умом и доблестью, навряд ли научится повелевать, а не могут, потому что за ними не стоят надежные и преданные силы. Затем, новоиспеченные государства, как и все другие скороспелые порождения природы, не располагают корнями и разветвлениями, которые спасли бы их от первой непогоды. Если только лица, сделавшиеся государями, не обладают такой доблестью которая позволила бы сохранить полученное по милости фортуны и построить для этого тот фундамент, на который другие опираются еще до прихода к власти».

17. «Ведь обманывается тот, кто верит, что новые благодеяния заставляют влиятельных людей забыть о старых обидах».

18. «Жестокости государей бывают двух видов: хорошо употребленные и употребленные дурно. Хорошо употребленными жестокостями (если дурное дозволено назвать хорошим) являются те, к которым прибегают один раз, когда к этому понуждают интересы безопасности, а затем не упорствуют в них, но обращают, насколько это возможно, на благо подданных. Дурно употребленные жестокости – это те, которые поначалу могут быть незначительными, но с течением времени не прекращаются, а наоборот, начинают множиться. Соблюдающие первое правило могут защитить свою власть с помощью божеской и человеческой; все же прочие обречены на гибель. Отсюда следует, что, принимая власть, ее носитель должен взвесить какие обиды ему необходимо нанести, и приступить к ним ко всем разом, чтобы они потом не множились каждый день и чтобы тем самым успокоить людей и расположить их к себе благодеяниями. Кто из робости или по недомыслию станет поступать иначе, тот будет вынужден никогда не выпускать меч из рук и не сможет доверять своим подданным, ибо вследствие свежих и непрестанных расправ они не смогут быть уверены в нем. Ведь обиды следует наносить все разом, дабы их действие, сжатое по времени, могло притупиться; благодеяния же следует вершить постепенно, чтобы люди лучше прочувствовали их. Но прежде всего государь должен так поступать со своими подданными, чтобы никакие благоприятные или неблагоприятные события не заставляли его изменять свое поведение, ведь когда в несчастье тебя застигает нужда, к крутым мерам прибегать поздно, а лаской действовать бесполезно, ибо ее сочтут вынужденной и ты ни в ком не встретишь благодарности».

Глава IX. О гражданском принципате

Составитель конспекта счел необходимым перепечатать данную главу практически полностью, так как усвоение всего ее содержания представляется необыкновенно важным для каждого человека, живущего в любом современном государстве, особенно если данное государство претендует на статус «демократического».

19. «Обратившись к другому случаю, когда частное лицо становится государем своей отчизны вследствие благосклонности своих граждан – таковой род правления можно назвать гражданским принципатом (и достижение его не зависит целиком от доблести или удачи, а скорее от некоего удачливого лукавства), – я скажу, что эта власть достается либо с помощью народа, либо с помощью грандов (знати; причем в данном случае термин «знать» может употребляться для обозначения как элиты сословного характера, так и политической или экономической элиты – олигархов, например – авт.). Ведь в любом городе существуют два течения, порождаемые тем, что народ старается избежать произвола и притеснений со стороны грандов, а гранды желают повелевать и подавлять народ.

Зачинщиком принципата бывают народ или гранды, в зависимости от того, кому из них представится для этого случай, ибо, когда гранды видят, что не могут более противостоять народу, они выдвигают кого-либо из своей среды и делают его государем, чтобы за его спиной удовлетворять свои аппетиты.Так же и народ, если убеждается, что не может справиться с грандами, начинает поддерживать какое-то лицо и делает государем, чтобы его власть была народу защитой.

Получившему власть с помощью грандов труднее удержаться, чем тому, кто становится государем благодаря народной поддержке (нумерация составителя конспекта):

1. Ибо в первом случае правитель окружен людьми как бы равными себе и не может им приказывать и распоряжаться ими по своему. А государю, опирающемуся на народ, никто не мешает, и мало кто решится отказать ему в повиновении.

2. Кроме того, грандам нельзя угодить достойным способом, не причиняя людям обид, а народу – можно, ибо у народа, который только не хочет быть угнетаем, цель более достойная, чем у грандов, которые сами хотят угнетать.

3. К тому же, от народа, вследствие его множества, у государя нет никакой защиты; число грандов невелико, поэтому он может себя обезопасить.

4. Худшее, чего может ожидать государь, если народ от него отвернется – это остаться в одиночестве; гранды же в подобном случае не только бросят его на произвол судьбы, но еще могут и выступить против него, ибо они хитрее и осмотрительнее, они всегда стараются обеспечить себе вовремя пути отхода и заигрывают с вероятным победителем.

Государь также не может поменять свой народ, но прекрасно может обойтись без грандов, ибо их судьба в его руках и он может каждодневно по своей воле осыпать их милостями или подвергать опале. Чтобы лучше разъяснить это обстоятельство, скажу, что грандов следует рассматривать двояким образом. Либо они ведут себя так, что целиком полагаются на твою удачу, либо нет. Если первые не отличаются алчностью, их нужно поощрять и приближать к себе, о вторых можно судить двояко: возможно, они не полагаются на тебя из трусости и вследствие прирожденной слабости духа; в этом случае ты должен пользоваться преимущественно тем, кто способен дать хороший совет, ибо в счастье это послужит твоему успеху, а в несчастье тебе нечего их бояться. Но если они отстраняются от тебя намеренно и из честолюбивых побуждений, это признак того, что их больше заботят собственные дела, чем твои. От этих людей государю следует держаться подальше и остерегаться их как отъявленных врагов, потому что, случись беда, они постараются приблизить его падение.

Итак, государь, взошедший на престол по милости народа, должен хранить его расположение, а это сделать будет нетрудно, ибо народ желает только избежать притеснений. Но человек, ставший государем с помощью грандов и вопреки воле народа, прежде всего обязан завоевать благосклонность последнего, что будет также нетрудно, если он возьмет народ под свою защиту. А так как люди, облагодетельствованные тем, от кого они ожидали иного, сильнее привязываются к своему благодетелю, то такой государь обретет народную приязнь еще быстрее, чем если бы он стал правителем благодаря народу. Завоевать же любовь последнего государь может многими способами, на которые не существует правил, потому что они избираются применительно к людям, так что здесь мы не будем на них останавливаться. В заключение отмечу только, что государь должен жить в дружбе с народом, иначе в беде для него не будет спасения.

И напрасно будут опровергать мое мнение избитой поговоркой: «Кто полагается на народ, тот строит на песке»; это справедливо тогда, когда частное лицо ищет опоры в народе и обольщается на его счет, что тот будет защитой от врагов или от властей. Но когда государь властный и не робкого десятка доверится народу, не теряя присутствия духа в неблагоприятных обстоятельствах, не пренебрегая прочими мерами и возбуждая всеобщее внимание своими делами и обыкновениями, он никогда не разочаруется в народе и увидит, что не зря на него полагался».

20. «Мудрый государь должен обдумать, каким способом следует при любых обстоятельствах поддерживать в гражданах потребность в государстве и в нем самом; тогда ему никто не станет изменять».

21. «Ведь люди по своей природе склонны привязываться не только к тем, от кого они испытывают благодеяния, но и к тем, кому оказывают их».

22. «Государю необходимо иметь надежный фундамент, в противном случае он непременно потерпит крах. Основанием же всех государств, как новых, так и смешанных, служат хорошие законы и хорошие войска. Но поскольку не может быть хороших законов там, где нет хорошего войска, а там, где оно есть, хорошие законы обеспечены, я не стану говорить о законах, а скажу о войсках.

Итак, я полагаю, что силы, которыми государь защищает свои владения, либо являются его собственными, либо наемными, либо союзными, либо смешанными. Полагаться на наемные и союзные войска бесполезно и опасно, и если кто-то рассчитывает утвердить свою власть с помощью наемников, то ему не видать покоя и благополучия, ибо они разобщены, тщеславны, недисциплинированны и ненадежны. Храбрые с друзьями, они робки перед врагами; ни страха Божия, ни верности людям; они служат государю защитой только до первого боя; на войне тебя грабят враги, в мирное время – наемники. Причина заключается в том, что в строю их удерживает небольшое жалованье, которого недостаточно, чтобы они пожелали умереть за тебя. Они готовы биться за тебя, пока нет войны, но, когда война начинается, они предпочитают бежать или расторгнуть договор.

Попробую лучше продемонстрировать негодность этих воителей. Предводители наемников могут блистать выдающимися качествами или нет; если они таковы, то на них нельзя полагаться, ибо они всегда будут думать о собственном возвышении, либо покушаясь на тебя как своего господина, либо ущемляя других, хотя бы это и не входило в твои намерения; если же эти командиры лишены доблести, они просто погубят тебя. На это можно возразить, что сказанное относится ко всем вождям, а не только к командующим наемными войсками, но я отвечу, что к оружию могут прибегать или государи, или республики. Государь должен сам отправляться на войну и выполнять обязанности полководца, республика же возлагает их на одного из своих граждан, и если этот человек оказывается негодным, его следует заменить, в противном случае – удерживать его в рамках закона, который он не должен преступать. Опыт показывает, что самостоятельные государи и вооруженные республики добились замечательных успехов, а наемные войска всегда приносили только вред.

23. «От наемных отрядов можно долго ожидать запоздалых и незначительных приобретений, поражения же они приносят молниеносные и ошеломляющие».

24. «К оружию союзников, столь же никчемному, прибегают, воззвав о помощи и защите к какой-нибудь могущественной державе. Такие войска могут быть хороши и надежны сами по себе, но для призвавшего их почти всегда опасны, ибо в случае неудачи ты терпишь поражение, а вследствие победы оказываешься в их власти. Итак, кто не желает победить, может воспользоваться услугами этих войск, ибо они гораздо опаснее наемников; с ними твое падение обеспечено, ибо они едины и подчиняются другим командирам. Наемникам, чтобы выступить против тебя в случае победы, потребуется свободное время и благоприятное стечение обстоятельств, так как они не образуют единого целого и к тому же наняты и оплачены тобой. Назначенный над ними командир не сможет сразу приобрести такую власть, чтобы выступить против тебя. В общем, в наемных отрядах следует больше опасаться трусости, а в союзных – доблести.

Поэтому мудрый государь всегда старается обойтись без таких войск и опираться на собственные, предпочитая проиграть со своей армией, чем победить с чужой, ибо победа, добытая чужим оружием, ненастоящая. В конце концов чужое оружие обрушивается на тебя, начинает быть в тягость и стеснять тебя».

25. «Так что кто не может распознать грозящее государству зло при его зарождении, тот не может считаться истинно мудрым, а дано это немногим. И если рассмотреть первопричину падения Римской империи, то окажется, что она восходит к моменту, когда в римскую армию стали вербовать готов. Отсюда началось ослабление могущества империи, и вся отнятая у римлян доблесть переходила к варварам. Итак, я заключаю, что без собственных вооруженных сил ни одни принципат не может быть в безопасности и станет зависеть от капризов судьбы, не располагая доблестью, защищающей его от неприятностей».

26. «Итак, государь не должен иметь других мыслей и забот, не должен упражняться в ином искусстве, кроме военного дела, его постановки и изучения; ибо это единственное искусство, подобающее тому, кто правит. Достоинства воинского искусства таковы, что оно не только оберегает прирожденных государей, но зачастую возводит частных лиц на эту высшую ступень. И напротив, можно заметить, что государи, которые думали больше о развлечениях, чем о битвах, лишились своих владений. Главной же причиной подобных утрат является пренебрежение названным искусством, в то время как поводом к приобретению власти бывает накопленная в нем опытность.

Ведь оставаясь безоружным, наряду с другими бедствиями ты подвергаешься опасности быть презираемым, а это одна из тех позорных вещей, которых государь должен остерегаться. Между человеком вооруженным и невооруженным нет никакого сравнения и противно доводам разума, чтобы первый подчинялся второму, как и то, чтобы безоружный был в безопасности среди вооруженных слуг. Так что государь, не понимающий в военном деле, кроме других несчастий, не сможет вызвать уважение у своих солдат и доверять им.

Поэтому государь никогда не должен отвращать своих взглядов от военного искусства, и в мирное время упражняться в нем следует еще больше, чем в военное.

Государю следует читать исторические книги и в них обращать внимание на поступки выдающихся людей, присматриваться к тому, как они вели себя на войне, исследовать причины их побед и поражений, чтобы подражать первым и избегать последних, но прежде всего поступать так, как в прошлом некоторые великие люди».