Теории происхождения человека. Биологическое и социальное в человеке.

Философия, определяя сущность человека, обращает внимание на то, что человек – это разумное существо, что он является субъектом труда, социальных отношений и общения людей друг с другом, т.е. существом социальным. Сознательная жизнедеятельность непосредственно отличает человека от животной жизнедеятельности. Встаёт вопрос о том, каким образом происходило формирование человека разумного, социального и деятельного существа. Теории, объясняющие происхождение человека как биологического вида, называются теориями антропогенеза,а теории о развитии человека как разумного, общественного существа –антропосоциогенезом.Антропосоциогенез – теории о происхождении человека какобщественного существа.Происхождение человека до сих пор остается далеко не выясненным. Существуют разнообразные теории, объясняющие происхождение человека. Вам хорошо известно религиозное представление о творении человека Богом. Было бы преувеличением сказать, что оно полностью и окончательно опровергнуто современной наукой. Вопрос о происхождении человека относится к разряду «вечных вопросов» «вечных тем» философской рефлексии. Ведь невозможно чисто научными способами, с помощью эксперимента подтвердить или опровергнуть ту или иную теорию происхождения человека.

Рассмотрим те философские концепции, которые пытаются рационально, не прибегая к помощи Бога, абсолютного разума или инопланетян, объяснить происхождение человека.

В XIX в., особенно после создания Ч. Дарвином эволюционной теории, получила распространение трудовая теория происхождения человека.Все сторонники этой теории считают, что именно труд, наполняющийся с изготовления орудий производства, создал человека. В ходе трудовой деятельности рука становилась все более гибкой и свободной. Одновременно развивался мозг, люди жили совместно, и возникала потребность что-то сказать друг другу. Таким образом, орудийная деятельность, сплочение в общество, речь и мышление стали решающими факторами превращения обезьяны в человека. Постепенно добавились регулирование брачных отношений, нравственность и другие моменты становления и существования человека.

Но почему наши животные предки начали трудиться и почему трудовая активность превратила, в конечном счете, обезьяну в человека? В популярной литературе часто можно найти такой ответ: для того чтобы поддерживать свое существование, люди должны есть, пить, защищаться от холода и т. п., а это вынудило их к труду и производству. Однако в природе животные, включая наших животных предков, не производят, не испытывают никакой потребности в производстве и вполне способны поддерживать свое существование. Но даже и тогда когда животные в ряде случаев осуществляют орудийную деятельность, это не способствует преодолению ими границ животного мира. Если мы выводим мышление из труда, а не труд из мышления, то у нас нет достаточных данных для того, чтобы дать объяснение переходу от инстинктивных форм труда к целеполагающим (тем более перехода, осуществившегося в течение достаточно короткого периода - всего лишь тысячи лет, как это доказывают исследования ученых). Но коль скоро труд возник, мы действительно получаем возможность объяснить ход антропосоциогенеза. Причем дело не только в том, что труд, по-видимому, сыграл действительно решающую роль в возник­новении принципиально новой формы наследования, открывшей безграничные возможности становления человека. А также в том, что произошел сдвиг с генетических форм наследования к социальным Американский культурный антрополог Р. Линтон в своей работе «Постижение человека» обращает внимание именно на то, что все человеческое поведение построено на научении, а не на генетически передаваемой информации Лэолее того, вся эволюция животного мира.

Обнаруживает следующую закономерность как тенденцию своего развития: происходит все большее расширение научаемых форм поведения, того, что в терминологии русского физиолога И. Павлова было названо «условными рефлексами». Человек реализует новые, культурные, а не биологические способы приспособления к миру, начинается социальная история.

Американский философ и культуролог Л. Уайт, критически проанализировав трудовую теорию становления человека, предложил существенно иную концепцию антропосоциогенеза –теорию символизации.Любой живой организм, чтобы жить и воспроизводить себе подобных, должен осуществлять минимум приспособления к окружающей среде. Однако только человек как вид осуществляет этот процесс символическими средствами, В отличие от животных, например, он способен охватывать и истолковывать свой мир с помощью символов достигая приспособления и понимания на более высоком уровне механизм научения, заменивший для человека способ генетической передачи информации, может существовать лишь с помощью символов.

Нетрудно заметить, что в основании разных теорий антропосоциогенеза таится вопрос о соотношении биологического и социального в человеке, или, говоря иначе, вопрос о природе человека.Явное или неявное следование тому или иному пониманию человеческой природы приводит к построению существенно разных философских концепций человека.

В современной философской литературе сложились две позиции, поэтому вопросу. Согласно одной, природа человека всецело социальна. Согласно другой, она не только социальна, но и биологически нaгpyжена. При этом речь не идет о том, что жизнедеятельность человека имеет и биологические детерминанты, определяющие зависимость человека от набора генов, баланса вырабатываемых гормонов, обмен веществ и бесконечного множества других факторов.

Существование этих факторов признают все. Речь идет о том, существуют ли биологически запрограммированные схемы поведения человека. Вопрос этот очень сложный и запутанный. Сторонники и того и другого подходов черпают доводы из серьезных источников. Сторонники первого, утверждая, что человек рождается с единственной способностью, «способностью приобретать человеческие способности» (выражение А. Н. Леонтьева), ссылаются на эксперимент, поставленный самой природой и продолженный человеком.

Речь идет о слепоглухонемых детях (родившихся или ставших такими в самом раннем детстве) из специальной школы в Загорске (Сергиев Посад). У них были оборваны все важнейшие каналы связи с миром еще до того момента, как они могли освоить хотя бы малую часть культурного содержания, необходимого для становления человека. И только в школе, с использованием специальных методик, основанных на теории предметной деятельности, их постепенно приучали к человеческому поведению, начиная с приема пищи и заканчивая сложными навыками письма и даже речи. Их учили произносить членораздельные звуки, затем говорить, затем читать и писать с помощью азбуки Брайля. В результате формировались люди, хотя и продолжавшие оставаться слепыми и глухими, но во всех других отношениях вполне нормальные. Об успехе эксперимента свидетельствует то, что четверо из них окончили психологический факультет Московского университета и стали психологами.

Сторонники второго подхода ссылаются на данные современной социобиологии, усиленно развивающейся с 1975 г., когда ее основоположник Э. Уилсон опубликовал книгу «Социобиология: Новый синтез». Согласно социобиологам, большинство стереотипных форм человеческого поведения свойственно и млекопитающим, а большинство специфических форм – поведению приматов. Признавая решающее влияние культурной эволюции, социобиологи стараются обратить внимание, что на формы, в каких мы мыслим и действуем, оказывают тонкое влияние и наша биология. Социобиология, таким образом, идет речь о единой природе человека, находя в ней место и биологическим влияниям.

С вопросом о соотношении биологического и социального тесно связана проблема бессознательного.Долгое время в философии преобладал принцип антропологического рационализма: человек выступал лишь как «человек разумный», что нашло свое наиболее яркое воплощение в знаменитом тезисе Декарта: «Мыслю, следовательно, существую». Многие философы XIX в. начали анализировать роль и значение психических процессов, не осознающихся человеком. Определяющее влияние на разработку данной проблемы оказал З. Фрейд. Он открыл целое направление в философской антропологии, начав рассматривать бессознательное как важнейший фактор человеческого поведения.

Разработка проблемы бессознательного внесла существенный вклад в исследование структуры индивидуального и общественного сознания, разграничив область человеческой психики на сферу сознательного и бессознательного. В обыденном языке, говоря о человеке, мы можем использовать как синонимы такие слова, как личность и индивидуальность. Но соответствующие философские понятия обладают научной строгостью.

Человек — высшая ступень развития живых организмов на Земле, субъект труда, социальной формы жизни, общения и сознания. Человек — представитель биологического вида, но вида особенного, для ко­торого средством приспособления к окружающей среде стала культура.

Человек – понятие, которое характеризует качества и способности, присущие всему человеческому роду (как биологические, так и социальные).

Вопрос о смысле жизни есть вопрос о предназначении человека. Не почему, а для чего живет человек незапамятных времен, он занимал человека. Есть, пишет известный французский моралист и философ Альберт Камю в эссе «Миф о Сизифе», только один фундаментальный вопрос философии. Это вопрос о том, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить. Все остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно. Сама постановка этого вопроса свидетельствует о том, что он рождается из сомнения в существовании такого смысла. Сомнение же предполагает, что сама действительность, возможно, разорвана, непоследовательна и абсурдна.

Тогда проблема, как ее сформулировал Камю, состоит в том, «существует ли логика, приемлемая вплоть до самой смерти?» Среди многих подходов к решению этой сложной проблемы можно выделить три главных: смысл жизни изначально присущ жизни в ее глубинных основаниях; смысл жизни за пределами жизни; смысл жизни созидается самим субъектом. Для всех трех подходов характерно представление, что жизнь, как она фактически есть, бессмысленна по формуле Екклезиаста: «Все суета!», само же понимание смысла жизни разнится.

Для первого подхода наиболее характерно религиозное истолкование жизни. Единственное, что делает осмысленной жизнь и потому имеет для человека абсолютный смысл, есть не что иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. Именно так ответил Христос на вопрос что делать?: «Вот дело Божее, чтобы не веровали в Того, Кого Он послал». Не переделка мира на началах добра, но взращивание в себе субстанционального добра, усилия жизни с Христом и во Христе Бог сотворил человека по своему образу и подобию. И мы своей жизнью должны проявить его Эмпирическая жизнь мира бессмысленна, так же, как выдранные из книги клочки страницы бессвязны (С. Л. Франк).

В основе второго подхода лежит секуляризованная религиозная идея. Человек способен переустроить мир на началах добра и справедливости. Движение к этому светлому будущему есть прогресс. Прогресс, таким образом, предполагает цель, а цель придает смысл человеческой жизни. Критики давно заметили, что в рамках этого подхода будущее обоготворяется за счет настоящего и прошлого. Прогресс превращает каждое человеческое поколение, каждого человека, каждую эпоху в средство и орудие для окончательной цели- совершенства, могущества и блаженства грядущего человечества, в котором никто из нас «не будет иметь удела» (Бердяев).

В соответствии с третьим подходом, жизнь не имеет смысла, проистекающего из прошлого или будущего, тем более, из потустороннего мира жизни самой по себе вообще нет никакого раз и навсегда заданного, однажды определенного смысла. Только мы сами сознательно или стихийно, намеренно или невольно самими способами нашего бытия придаем ей смысл и, тем самым, выбираем и созидаем свою человеческую сущность. «Только мы и никто другой», пишет в своей книге «Время человеческого бытия» (М., 1987) талантливый философ Н. Н. Трубников. Уязвимая пята этого подхода - релятивизм и субъективизм.

В заключение следует сказать, что при всей важности вопрос о смысле жизни и тем более о его конструировании по принципу «делать жизнь с кого? С товарища Дзержинского» не должен быть абсолютизирован, ибо он способен поработить человека при помощи общих идей, подменить «драму жизни» «логикой жизни», вносимой в эту жизнь извне,