Анализ книги О.Б. Золотухиной «Психологизм в литературе»

(Гродно, 2009)

Во введении к своему исследованию О.Б. Золотухина подчеркивает, что, несмотря на наличие большого количества многоаспектных исследований художественного психологизма, на сегодняшний день отсутствует четкая методология анализа и терминологическая определенность данного понятия. Категория «психологизм в литературе» семантически размыта. В ее анализе необходим системный подход, учет динамики литературного процесса, знание «классической» и «неклассической» поэтики.

Глава 1 называется «Категория «художественный психологизм» в теоретической и исторической поэтике». Она начинается с утверждания: художественный психологизм – одно из самых значительных и сложных явлений, поэтому велика его «наукоемкость». Он находится на стыке психологии, эстетики, философии, литературоведения. Говоря о главных направлениях исследования психологизма в отечественном и зарубежном литературоведении, О.Б. Золотухина пишет об отправной «точке» – понимании психологизма Л. Толстого у Н.Г. Чернышевского, затем рассматривает концепции А. Потебни, Л.С. Выготского, Д.С. Лихачева, Л.Я. Гинзбург, А.В. Карельского, а затем намечает основные зарубежного литературоведения (интерес с бессознательному, маргинальному, к учениям К.Г. Юнга, З. Фрейда).

Начиная разговор о теоретических аспектах художественного психологизма. О.Б. Золотова сравнивает несколько определений психологизма разных авторов: Л.Я. Гинзбург, А. Иезуитова, А.Б. Есина. У всех она отмечает внимание к способам изображения внутренней жизни героя. Но сложность заключается в определении места психологизма в системе теоретико-литературных понятий (портрет, пейзаж, деталь, авторская характеристика, самохарактеристика и т.д.). Также О.Б. Золотова обращает внимание на необходимость разграничения понятий «психологизм», «психологический анализ», «психологическое изображение». Она отмечает наибольшую исследованность литературного психологизма именно XIX века и утверждает, что необходима разработка материалов XX столетия.

О.Б. Золотова предлагает рабочее определение: художественный психологизм – «художественно-образная, изобразительно-выразительная реконструкция и актуализация внутренней жизни человека, обусловленные ценностной ориентацией автора, его представлениями о личности и коммуникативной стратегией». Это очень емкое определение, которое близко к универсальному.

О.Б. Золотова подчеркивает важнейшую мысль: системная природа психологизма противится его фрагментарному изучению, поэтому необходимо рассмотрение художественного текста в совокупности всех его сторон, компонентов и уровней, включая хронотопические, символические, мифологические и другие способы, соотнесение авторского, персонажного и читательского планов. На стр. 18 книги приводится очень интересная четкая схема уровней художественного произведения, которая полезна прежде всего для тех, кто только начинает свой путь в исследовании психологизма в литературе

Прослеживая генезис и эволюцию художественного психологизма с позиций исторической поэтики, О.Б. Золотова тянет нить от архаического словесного творчества, которому личность в ее психологическом измерении еще не известна. Затем она переходит к античному искусству (первый этап развития психологизма), средневековью (христианская личность, колебания от праведника к грешнику, исповедальность), литературе Возрождения с ее «эмоционально-психологической» доминантой, литературе барокко и классицизма (абстрактный, риторический психологизм), открытиям психологического романа XIX века, подготовленного опытом сентименталистов и романтиков (поведенческие движения, внешняя речь, интеллектуальная рефлексия, разнонаправленные импульсы, противоречия психики, эволюция чувств, мимические средства, психологизированный пейзаж и деталь, музыка).

Высшие достижения психологизма XIX века связаны с новациями Л.Толстого («диалектика души») и Ф. Достоевского («диалектика идей»), а также с психологизацией лирики и драмы.

Нить рассуждений О.Б. Золотова доводит до культурно-исторического взрыва начала XX века, до постмодернизма: открытие новых сфер человеческого опыта, пограничные состояния человека, погружение в сферу подсознательного.

Основная тенденция этого исторического дискурса, по мысли О.Б. Золотовой, – перерастание психологизма в метастилевое явление, то есть в сюжетоопределяющий и структурообразующий фактор литературы.

В параграфе «Образ человека в литературе: исторические модели персонажа» автор рассматривает персонаж-маску, тип, характер и предлагает дополнить ряд понятиями «внехарактерная личность», «внехарактерный образ». Также здесь рассматриваются разные значения самого термина «личность».

Опираясь на Л.Я. Гинзбург, О.Б. Золотова анализирует поэтику психологизма через особенности психологического письма в прозе XX века: психологический анализ «изнутри» (самораскрытие) и «извне» (описания психологических проявлений), хаотичность восприятия жизни, поток сознания, психологический подтекст, эмоциональное интонирование, синестезия, прием двойничества. Приводятся очень интересные примеры из произведений Хемингуэя, Набокова, Гессе.

Глава 2 – «Психологизм: методологические перспективы неклассического литературоведения». Если раньше психологизм изучался в рамках исторической и теоретической поэтики, то сегодня предлагаются новые подходы (психоанализ, структурализм, герменевтика, феноменология, семиотика, гендерология и др.). Человек рассматривается как многомерность (тело, сексуальность, извращение, болезнь и т.д.). Новые подходы – психоаналитический, характерологический, патопсихологический, психопоэтический, гендерный, нарратологический. Цель – открыть в художественном произведении новые смысловые пласты и «коды» прочтения. О.Б. Золотова отмечает потенциал постклассических методологических ракурсов.

Психоаналитическое литературоведение вслед за Фрейдом рассматривает два объекта анализа – сама личность художника и непосредственно литературный текст (влечение к матери, агрессивное чувство к отцу у мальчиков (комплекс Эдипа), влечение к отцу и ревность к матери (комплекс Электры), тяга к смерти, чувство вины, страх кастрации и др.). Идет поиск символов и их расшифровка. Примеры в отечественном литературоведении – монография А. Пекуровской «Страсти по Достоевскому», статья С. Зимовца «Тургеневская девушка». Автор описывает архетипическую методологию, которая сформировалась на основе учения К.Г. Юнга (сознание и бессознательное, индивидуальное и коллективное, трансляция коллективного психологического опыта в виде архетипов – первичных схем образов (Мать, Дитя и др.), психологические кризисы человека и т.д.). Очень интересна мысль К.Г. Юнга о литературе как об одной из форм реализации архетипов, высшей форме выражения глубин всеобщего духа.

Архетипичность возникает тогда, когда художник отражает опыт коллектива в сюжете, мотиве, образе, детали. Реконструкцию архетипов предпринимает В.Н. Топоров в своей книге «Странный Тургенев». Он выявляет особенности творческой манеры писателя именно через архетипы, через сознательно-бессознательные механизмы (деспотичная мать, отец-Дон Жуан, превалирование «женского начала», «танатология Эроса», «морской комплекс»). Также в пример приводятся работы других исследователей, рассматривающих сексуальность, болезнь, телесность, безумие, мазохизм, маргинальные сферы человеческого существования.

Психиатрическое литературоведение (Ц. Ломброзо, М. де Тур и др.) рассматривает художественное произведение со специальной целью определения диагноза автора и его персонажей. Это прикладной медицинский подход. Чем же он интересен и полезен? По мнению К. Леонгарда, в мировой литературе преобладают истерические (демонстративные) личности, артистичные, жаждущие славы, внимания (это Тартюф, Смердяков). Хлестаков, Ноздрев – истерические лжецы. Здесь существует опасность низведения художественного творчества до уровня иллюстративного материала, когда «исследователь-врач» как бы ставит писателю диагноз, и не только ему, но и «плодам» его воображения и опыта. Такие исследования существуют по Пушкину, Лермонтову, Достоевскому, Л. Толстому, Маяковскому, Данте, Флоберу. О.Б. Золотова отмечает работу В. Руднева «Характеры и расстройства личности. Патография и метапсихология». В ней дискурсы обсессии, истерии и др. в русской литературе анализируются с точки зрения их исторических корней и динамики в системе культуры.

В.П. Белянин предлагает научно обоснованную концепцию психолингвистического анализа художественной литературы, основанного на методе «эмоционально-смысловой доминанты». Главные продуктивные идеи: каждый языковой элемент обусловлен не только лингвистическими, но и психологическими закономерностями; разнообразие психологических типов людей рождает разнообразие когнитивных структур; организующий центр художественного текста – это его эмоционально-смысловая доминанта, и читатель имеет право на собственную интерпретацию художественного текста («светлые» и «тёмные» тексты, «веселые» и «печальные» и т.д.).

Гендерные исследования основываются на концепции гендера как социального пола. Художественный текст здесь рассматривает как «поле» действия гендерных стереотипов. Приводится дифференциация женской и мужской речи О.В. Пермяковой, гендерная картина мира, основанная на стереотипах маскулинности и феминности С.Р. Охотниковой, «гендерное измерение» жанровой системы литературы, особенности «женской прозы» в отечественной литературе (например, диссертация Г.А. Пушкарь). Гендерологи исследуют проблемно-тематическую специфику, модели поведения и внутренний мир, ценности, представления персонажей, речь, конфликт, субъектную организацию, хронотоп, стилистику, авторскую картину мира, характер сознания.

Психопоэтика – это научное направление, которое создано на границе психологии, лингвистики и литературоведения. Классическая работа по психопоэтике – «Внутренний человек» и внешняя речь» Е.Г. Эткинда. Основа метода – противопоставление человека «внешнего» (визуализированного, телесного) человеку «внутреннему» (невизуализированному). Психологические процессы вербализируются в речи автора и персонажей. Е.Г. Эткинд анализирует произведения русской литературы от протопопа Аввакума до А.П. Чехова. Он считает, что у каждого писателя существует свое представление о «внутренней доминанте» человека. Например, у Л. Толстого это борьба между духовной и греховно-плотской силами, у Чехова – конфликт между социальной ролью и собственно-человеческим в человеке. Метод анализа Е.Г. Эткинда заключается в том, что он выделяет особенно напряженные эпизоды текста и разбивает их на «психологические фреймы». Жестикуляцию, мимику, взгляд, метафоризацию, ритмизацию, музыкальность исследователь считает разноуровневыми способами психологизма.

Нарратологию («теорию повествования») О.Б. Золотова называет перспективным направлением современной науки. Она опирается на книгу В. Шмида «Нарратология», где представлена четкая система нарратива. Однако эта часть исследования О.Б. Золотовой слишком краткая, непроработанная.

Очень удобно, что после каждой темы идет список рекомендованной литературы, который включает не только монографии, статьи, но и словари, энциклопедии.

В заключении говорится о трудностях художественной репрезентации художественного мира личности. Это прежде всего непредметность, невещественность психологических процессов, поиск художниками адекватных ракурсов и языка, отражающих феноменальность жизни человеческой души. О.Б. Золотова снова возвращается к мысли о динамике самого литературного процесса и художественного психологизма. Она считает, что важно оценивать потенциал разнокачественных методологий: психоанализ, характерология, гендерология, нарратология. Также важно не впадать в описательность, в «разговор ни о чем», в поверхностность, воссоздание «рисунка» чувств без углубления. Приоритеты – это научность, доказательность.

Каждая глава имеет приложение. В Приложение к главе 1 включены образцы традиционного анализа: фрагменты из исследований Л.Я. Гинзбург, А.Н. Андреева, В.А. Масловой (это анализ и поэзии, и прозы). Приложение к главе 2 содержит примеры неклассических подходов к анализу текстов: подход Е.Г. Эткинда к поведению литературных героев, их речи, размышления В. Шмида, очень интересный анализ парадоксов повествования от первого лица в рассказе А.П. Чехова «Шуточка» (в статье Д.М. Магомедовой), статья Н.Д. Тамарченко, посвященная одному из самых сложных, многослойных чеховских рассказов «Студент». Также здесь очень полезны для прочтения статьи С.Н. Зимовца «Пушкин: толкование сновидений» и В.А. Подороги «Солнце эпилепсии».

Кроме того, ценность в плане раскрытия главной темы исследования имеет приложение 3, в котором даются материалы для практических занятий. Это настоящая «мозаика» исследовательских наблюдений и выводов. Например, В.П. Белянин пишет о так называемых «печальных» текстах литературы, которые обладают своей мотивной структурой: герой может вспоминать о своем прошлом, о потерянной любви, он страдает, в будущем у него одиночество, холод, смерть, он испытывает чувство вины и т.д. У персонажей в состоянии депрессивной акцентуации картина мира будто покрыта траурным флером, мрачна, безрадостна. Психолингвистические особенности «печальных» текстов: оппозиции юность-старость, жизнь-смерть, богатство-нищета, радость-печаль, сожаление, подчиненность, тяжесть, фатализм, одиночество, холод и т.д. Большая часть русской классической литературы «печальная», рефлексирующая.

В.П. Руднев рассматривает «истерический дискурс» в прозе на примере И. Бунина, отмечая его переходное положение между классическим русским дискурсом XIX века и модернистской прозой XX столетия: осмысление любви, смерти в духе уже символистской эстетики. Схема эротического дискурса Бунина: бунинский человек полностью поглощается эротическим, любовь для него так невыносима, что он либо кончает с собой («Митина любовь»), либо кататонизируется и затем умирает («Грамматика любви»), либо убивает возлюбленную («Легкое дыхание»).

Благодаря книге О.Б. Золотовой «Психологизм в литературе» мы получаем огромное количество ценного материала о происхождении понятия «психологизм», о его трактовках в разных направлениях мысли, теориях и методиках. Очень важно, что практически каждое наблюдение и вывод автор подкрепляет убедительным примером. Все это помогает нам размышлять, сравнивать, учит работать с психологизмом в поэзии, прозе, драме на всех уровнях текстов, понимать глубину литературных произведений. И, самое главное, после прочтения исследования остается понимание психологизма как системного явления художественного творчества.