ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ О РАЗРАБОТКЕ РОССЫПЕЙ

 

В мировой истории развития цивилизаций величайшими, поистине революционными, явились события, начавшиеся в далекие архаические времена последних тысячелетий каменного века, ознаменовавшие открытие первых металлов, постоянно расширявшийся сортамент которых становился в последующие века достоянием человечества.

Многочисленными исследованиями вполне объективно и с высокой степенью достоверности установлено, что первым из металлов, попавшим в руки человека еще в додинастические времена, вероятно в конце древнего — полеолит (с возникновения человека до 10-го тыс. до н.э.) либо начале среднего — мезолит (ок. 10-го — 5-го тыс. до н.э.) периода каменного века, было золото — россыпные самородки, обладающие броско выделяющимся внешним видом, ярким желтым цветом и блеском. Видимо, в те далекие времена наш первобытный предок из числа охотников-собирателей или скотоводов, перемещаясь со стадами либо охотясь в долинах и старицах рек, первым увидел среди каменных осыпей и гравийных пляжей высохших русел или на мелководье привлекшие его внимание, резко контрастирующие на общем сером фоне, излучающие искристые блики «камешки» и впервые взял в руки небывало тяжелый самородок золота, ставшего впоследствии «мерилом всех мерил» и символом могущества, гарантией независимости и экономического процветания стран и народов.

В те давние времена на обширных пространствах российских земель первопроходцами на «золотой ниве» являлись древние сообщества людей различных племен, в частности скифов, заселявших в 7 в. до н.э. — 3 в. н.э. территории северного Причерноморья, сарматов, распространившихся в 6—4 вв. до н.э. — 4 в. н.э. на пространствах междуречья от Табола до Волги, а также племена фино-эстской народности, расселявшиеся с конца последнего тысячелетия до н.э. и вплоть до первых веков н.э. в северной полосе к востоку от Онежского озера до Урала и Алтая, и ряд других племен греческого и монголо-китайского этноса. Вероятно, что рудознатцы из числа этих сообществ, получивших древнерусское название «чудь», открыли залежи и добыли первые граммы золота российских недр.

В традиционных золотопромысловых провинциях России издавна и поныне обнаруживаются следы древних засыпанных, обрушенных и заросших вековым лесом открытых и подземных горных выработок, относящихся к так называемым «чудским» разработкам. На этих местах нередко выявляются залежи золотоносных руд и россыпей, а в былых «городищах» и курганах-захоронениях — богатые ритуальные оклады, говорящие о наличии у вельмож местных племен значительного количества золотых изделий.

Основываясь на результатах обобщения итогов анализа историко-архивных и археологических материалов, представляется возможным примерно оценить количество золота, добытого на российских землях в период с конца бронзового века (2100 г. до н.э.) до начала 2-го тыс. н.э. в объеме порядка 60 т, в том числе в Западной Сибири — Алтае — 26 т, в прочих районах, включая Армению, Казахстан и Таджикистан, — 34 т.

В последующий длительный период, включавший образование, развитие и расцвет раннефеодального древнерусского государства — Киевской Руси (9 — нач. 12 вв.), создание Владимиро-Суздальского княжества и Новгородской феодальной республики (12 в.), а затем и Великого княжества Московского (14—16 вв.), преобразованного вскоре в централизованное многонациональное государство — Россию, объединившую все земли Северо-Восточной и Северо-Западной Руси, собственной добычи золота и серебра на этой громадной территории не велось.

Попытки обнаружения залежей золотых и серебряных руд начали предприниматься лишь во времена правления Россией Великого князя Всея Руси Ивана III Васильевича (1440—1505), затем продолжались при первом русском царе Иване IV Васильевиче Грозном (1530—1584), его сыне — последнем русском царе из рода Рюриковичей — Федоре Ивановиче (1557—1598) и наибольшего развития получили с приходом на царский престол рода Романовых, из которого первым русским царем, избранным в 1613 г. Земским Собором, стал Михаил Федорович (1596—1645), а с 1645 г. — его сын Алексей Михайлович (1629—1676). Однако все эти настойчивые поиски залежей золотосеребряных руд положительных результатов не дали. Только с приходом к правлению страной младшего сына Алексея Михайловича — Петра I Великого (1672—1725), ставшего в 1721 г. первым российским императором, престол стал всемерно способствовать развитию инициативы в организации казенных экспедиций по поиску на территории России золотосеребряных руд, нередко привлекая для этой цели иностранных специалистов.

Целеустремленность, настойчивость и жесткая требовательность Петра I к созданию отечественной горно-металлургической базы сказались достаточно быстро.

Уже в конце 90-х годов XXVII столетия состоялось первое крупное открытие залежей серебряных руд «золотистого серебра» в Нерчинском крае (Забайкалье) в бассейне рек Большой и Малый Култук. Массовое производство «белого» металла из этих руд началось в 1704 г. на сооруженном здесь сереброплавильном заводе. Максимум годовой выплавки серебра в объеме более 10 т был достигнут здесь в 1774 г.

По мере накопления в Денежном дворе нерчинского серебра «пробовальный мастер купецкой палатки» (первая химлаборатория России) Иван Макеев, обладавший правом скупать для нужд казны золото и серебро по всей стране, в 1714 г. провел по личной инициативе анализ состава поступавшего с нерчинского плавильного завода «сырого серебра», установив в нем небольшую примесь золота. Разработанный им метод попутного извлечения золота оказался, вопреки заключению иностранного пробирера, технологически несложным и высокоэффективным.

Таким образом, в российскую казну стали поступать первые слитки отечественного золота, попутно извлекаемого из нерчинского «золотистого» серебра. Однако точная дата этого знаменательного события до сих пор не установлена, но вероятнее всего она относится к периоду между 1715 и 1718 гг., поскольку уже в 1716 г. по указанию Петра I стали чеканить золотые червонцы взамен выпускавшихся ранее из привозного металла золотых наградных монет—медалей «золотые». В 1721 г. в честь Ништадтского мира, завершившего 30 августа 1721 г. Северную войну между Россией и Швецией, были отчеканены первые истинно наградные «большие» золотая и серебряная медали, предназначавшиеся для награждения офицерского (золотая) и рядового (серебряная) состава русской армии, а также для поднесения заграничным дворам и иностранным министрам.

Русский текст оборотной стороны ништадтских медалей гласил: «В.И.Б.Щ. (великому и благоверному щасливому — расшифр. Е.С. Щукиной) Государю Петру I именем и делами великому российскому императору и отцу по два десятилетних триумфов север усмирившему сия из злата домашнего («из серебра домашнего») медалия усерднейше приносится».

Появление на медалях слов «из злата домашнего» и «из серебра домашнего» указывает на большое значение, придаваемое Петром I обретению Россией отечественного золота и серебра.

Рассматривая результирующие показатели попутного извлечения золота из нерчинских руд «золотистого серебра», начиная от получения первых его граммов (1715—1718 гг.) и по 1800 г. включительно, следует отметить, что за весь этот период российская казна суммарно получила порядка 865 кг чистого золота. Наивысший 5-летний уровень его производства был достигнут в 1775—1779 гг., — около 152 кг, а в остальные годы колебался в пределах 8—12 кг в год.

С момента открытия и извлечения золота из нерчинских руд «золотистого серебра» прогрессивные государственные деятели петровской школы, русские заводчики и «служилые» люди настойчиво продолжали поиски аналогичных комплексных руд, детально исследуя известные ранее рудокопные районы.

В результате были открыты новые месторождения медно-золотых руд и «золотистого серебра» в Прибеломорье и на Алтае. Так, в 1737 г. близ Выгозерского погоста на прилегающей к крупной горно-металлургической базе Олонецкого края (создана Петром I в ходе Северной войны 1700—1721 гг.) территории у Воицкого селения на берегу р. Выг была «вскрыта очень красивая жила», содержащая 1,3 % меди и до 9,1 г/т золота. На задействованном здесь в 1745 г. Воицком руднике было начато попутное извлечение золота из комплексных медистых руд. За перид его эксплуатации было получено небольшое количество золота, в частности, в 1745—1768 гг. — всего 1 пуд 21 фунт (ок. 26 кг) и в 1772—1783 гг. —2 пуда 39 фунтов (ок. 49 кг). В последующие годы рудник закрыли из-за высокого уровня затрат на его разработку.

В 1725 г. в предгорье Колыванского хребта на северо-западе Алтая, известном еще с «чудских» времен наличием здесь золотосеребряных и полиметаллических руд, великая династия отечественных металлургов Демидовых основала здесь первый Колывано-Воскресенский горный завод, в состав которого входили Змеевский рудник и медеплавильное производство.

Первым «заявлением» правительству о возможном содержании в рудах Горного Алтая золота и серебра явилось заключение начальника Уральских горных заводов, генерал-лейтенанта В.И. Геннина (1676—1750), который в 1733—1734 гг. при посещении Змеевского рудника обратил внимание на большую схожесть этих руд с нерчинскими «золотистого серебра», что подтвердилось химическим анализом и простотой технологии извлечения из них золота и серебра.

В 1745 г. на демидовских заводах были извлечены первые, учтенные на государственном уровне 680 кг серебра и 6 кг золота. Однако в связи с действовавшей в России «регалией» (госмонополией) на добычу и производство драгоценных металлов алтайские горные заводы Демидовых в 1746 г. были секвестированы — изъяты из частного владения и переданы в ведение Кабинета ея Императорского Величества Елизаветы Петровны (1709—1762), возведенной на трон гвардией в 1741 г. С этого момента добыча руд и выплавка серебра и золота постоянно возрастали. Так, в 1750 г. были извлечены 3 т серебра и 72,7 кг золота, в 1775 г. соответственно — 16,3 т и 640 кг, в 1800 г. — 17 т и 324 кг. Всего же за 1745—1800 гг. в казну поступило несколько более 17,7 т чистого золота и около 900 т серебра.

Небезынтересно, что из первых 90 пудов (1475 кг) добытого на Алтае серебра по «высочайшему повелению» императрицы в связи с 500-летием со дня рождения величайшего патриота России князя Александра Невского (1220—1263) была создана «рака» — гробница для его мощей, ставшая шедевром российского ювелирного искусства, хранящаяся ныне в сокровищницах Эрмитажа.

Величайшим событием в деле развития отечественной золото-промысловой отрасли явилось открытие в 1745 г. близ Екатеринбурга крестьянином Шарташской деревни Ерофеем Марковым первого в России богатого золотокварцевого проявления на месте залегания крупного собственно золоторудного месторождения, получившего наименование «Березовское», которое продолжает эксплуатироваться до сих пор. Разведка этого месторождения была проведена в 1746—1747 гг. с отбором проб рудного кварца и вмещающих пород, которые исследовались в лаборатории Санкт-Петербургского монетного двора. Некоторые рудные пробы имели «уроганные» содержания золота, в частности, при переработке одной из них массой 746,5 г было извлечено 340,1 г шлихового (природного) золота, а по оконтуренной приповерхностной зоне всей рудной залежи среднее содержание было определено в размере 450 г/т.

В 1748 г. здесь заложили первый в России собственно золотодобывающий рудник, названный в начале Шарташским, затем Пышминским, а позднее Первоначальным. В 1753 г. рудник дал первое промышленное золото российских недр.

Успешное развитие добычи золота на Березовском месторождении обеспечило бурный рост поисково-разведочных работ на прилегающих территориях, а затем и на обширных пространствах Уральской горной страны. К концу XVIII в. здесь было найдено около 140 проявлений рудного золота, на части из которых создавались рудники и осуществлялись добычные работы.

Таким образом за 1719—1800 гг. в России из всех сырьевых источников было получено 22,6 т золота, в том числе 17,7 т (78,6 %) дали горные заводы Алтайского округа, 3,9 т (17,2 %) — Березовские промыслы, 0,9 т (3,8 %) — горные заводы Нерчинского края и 0,08 т (3,8 %) — Воицкий (Олонецкий) рудник.

Обобщая итоги развития отечественного золотого промысла по состоянию на начало XIX столетия, следует особо подчеркнуть, что на протяжении почти 100-летнего периода все внимание горно-инженерной мысли России было сосредоточено на поиске и вовлечении в разработку комплексных золотосодержащих руд, а со второй половины XVIII в. — собственно золотоносных руд, в то время как богатейшие россыпные залежи этого металла, скрытые под небольшой толщей наносов здесь же, практически «под ногами», не были вскрыты и все еще оставались «вещью в себе».

В древнем мире (вплоть до средневековья) преобладающее количество золота поступало в хозяйственный оборот от разработки богатых первичных россыпей, которые с III тысячелетия до н.э. эксплуатировались с нарастающей интенсивностью, и лишь в небольшом количестве из рудных месторождений, что связывалось с необходимостью несравненно более высоких затрат труда и материальных ресурсов, — на их поиск и освоение.

В те далекие времена основными центрами добычи золота являлись Верхний Египет, Нубия, Испания, Колхида (Кавказ), Индия, Алтай, Казахстан, Китай, Центральная и Южная Америка.

Горные работы осуществлялись главным образом с использованием мускульного труда и примитивных технологий добычи и промывки (извлечения) зерен золота из песков и рудной массы. Предварительно продуктивные породы рыхлились, из них визуальным отбором изымались самородки и крупные золотины, а оставшаяся масса промывалась на разнообразных лотках, ковшах и щитах (плосконях), покрытых ворсистым материалом, преимущественно шкурами животных с жесткой подстриженной шерстью, обеспечивающих достаточно высокую степень улавливания (осаждения) зерен золота, в том числе мелких фракций. Скальные глыбы, отколотые от рудного золотоносного массива, нагревались на открытом огне до растрескивания с последующим дроблением крупных разностей в каменных ступах, истиранием мелочи жерновами и промывкой полученной песковой фракции в водном потоке на плосконях.

Небезынтересно отметить, что широко применявшаяся в золотопромысловой практике древнего и средневекового мира технология осаждения зерен золота из пульп на плоскони, покрытые шкурами животных, уважительно именовавшимися «золотое руно» (золотая шерсть), объективно считалась весьма эффективной, а ее особая ценность и значимость в деле развития золотопромышленного производства была удостоверена в Испании учреждением высокопрестижного наградного знака — ордена «Золотое Руно».

В средневековье (50 г. до н.э. — 1700 г. н.э.) в бытность Римской империи наиболее масштабные разработки россыпей осуществлялись в Испании на крупных по запасам залежах золотоносных песков по долинам рек Тахо, Дуэро, Мино и Гуадиаро. Золото добывали в открытых котлованах длиной около 300 м, шириной 150 м и глубиной до 100 м. Разработка заключалась в создании подкопа и обрушении больших масс золотоносных пород. Обрушаясь, породы дробились, а затем подвергались интенсивной промывке дождевой и речной водой. Последняя самотеком поступала по туннелю и желобам и падала с высоты 50—100 м. Обрушенные и промытые золотоносные породы, заключенные в котловане или узкой речной долине, представляли собой искусственно созданную в ограниченном пространстве богатую россыпь, которая вновь подвергалась повторной промывке. Роль уловителя золота при этом выполняли необработанные шкуры животных, уложенные ниже по падению россыпи. В сохранившихся поныне горных выработках было переработано около 500 млн т пород и добыто почти 1,5 тыс. т золота, т.е. 23 % от общего объема его добычи в средневековье (6490 т).

В начале II тысячелетия н.э. разрабатывались россыпи в Силезии и Богемии. Здесь появилась профессия горняка-ремесленника, стали совершенствоваться орудия и способы добычи. Возникли города горняков-золотодобытчиков Гольденберг (1211 г.) и Левенберг (1217 г.). Появилось «золотое право» (1278 г.), послужившее прообразом «горного права».

После долгого перерыва богатейшие россыпи золота были открыты в США в Калифорнии (1848 г.) и Австралии (1851 г). Калифорнийская «золотая лихорадка» началась с того, что на землях фермы швейцарца Зуттера в округе Амадор при закладке фундамента для хозяйственного строения случайно была вскрыта богатая золотоносная россыпь с обилием крупных золотин и самородков. Известие об этом облетело весь мир. Первоначально разрабатывались только россыпи у западного склона гор Сьерра-Невада. Спустя три года была открыта крупная россыпь Мадзер Лод. В течение пяти лет (1851—1855 гг.) калифорнийские россыпи дали около половины мировой добычи. Наиболее рекордным оказался 1853 г., когда было намыто 98 т золота. В скором времени вследствие хищнической эксплуатации эти россыпи истощились.

В Австралии россыпи золота были открыты в штатах Виктория и Новый Южный Уэльс. Наиболее интересными с геологической точки зрения были россыпи в штате Виктория. Самой крупной из них явилась россыпь Балларат, которая примечательна тем, что высокие содержания золота были сконцентрированы лишь в блоках близ контактов пересечения кварцевых золотоносных жил с черными битуминозными породами. Здесь под «железной шляпой» был найден крупный самородок золота массой 63,7 кг, который известен под названием «Желанный чужестранец». В штате Виктория были открыты также россыпи Клюнес, Андерсон, Крик, Лоддон-Тал и Бендиго. Эти россыпи и стали в 1851—1856 гг. гигантской ареной «золотой австралийской горячки». В 1856 г. здесь было добыто 100 т золота.

Резкий рост добычи золота в штате Новый Южный Уэльс был также связан с разработкой россыпей, запасы которых были истощены в течение нескольких лет. Уже в 1852 г., т. е. через год после начала работ, добыча золота в Новом Южном Уэльсе достигла максимального значения — 195 т. Позднее были открыты месторождения рудного золота.

Конец XIX в. ознаменовался открытием месторождений золота на Юконе (Канада) и Аляске. Ставший нарицательным Клондайк пережил бурный восьмилетний подъем (1898—1906 гг.). За этот период здесь было добыто 150 т золота. Кульминационным был 1900 г., когда было намыто 33,5 т золота.

Говоря о богатстве содержания золота в россыпях, достаточно отметить, что на отдельных участках длиной до 150 м вдоль ручья Эльдорадо намывалось более 1,5 т золота.

Становление отечественной добычи золота на россыпях связано с именем М.В. Ломоносова, который отмечал, что золото «из песчаных плоскостей иногда... вымывают». Он указывал, что это золото принесено в низины течением горных ручьев, следовательно, искать россыпное золото нужно в низинах, наносах. Им впервые введен термин «золотой шлих», соответствовавший понятию «золотая руда, через перемывание вынутая». Этот термин прочно бытует у специалистов и в наши дни. Трудно переоценить значение мысли, которую ученый высказал в 1761 г.: «...уповательно, что в толиком множестве рек, протекающих в различных местах по России, сыщется песчаная золотая руда, которая будет служить признаком, что вверху той реки надлежит действительно быть золотой руде в жилах». М.В. Ломоносов не только показал, что золото можно добывать из песков, но и дал обоснованную теорию образования россыпей из коренных месторождений. В работе «Слово о рождении металлов от трясения земли» он писал, что «никто не почтет сего невозможным, что золотые зерна из рудной жилы каким-нибудь насильством натуры оторваны и между песком рассеяны. Сему присовокупляют силу и важность отломки камня кварца, сросшиеся с золотыми зернами, в песке находящиеся, явно уверяя, что песковое золото в жилах родилось. Ибо жилы, чистое золото содержащие, почти всегда состоят из кварца».

М.В. Ломоносов предложил оригинальный способ промывки золотоносных пород в водном потоке, который является по существу одним из первых методов гравитационного обогащения. Этот способ оставался основным при промывке россыпного золота вплоть до начала XX в. Он разработал принципиальную схему опробования золотоносных пород и предложил промышленный способ извлечения золота из песков. М.В. Ломоносов писал: «Где такие места с песком, золотосодержащим, обыщутся, должно сделать мельницы, и поставить бадьи вышиною около сажени, шириною в аршин, в коих бы ворочались стоячие шесты с поперечными сквозь них проходящими спицами, песок мутили и горизонтально обращали. Дно до пятой доли приделать отъемное, чтобы нижнюю тяжелую долю песку отняв, протчей вон выпустить, и оное порожнее подставив снова, песку надлежащее количество всыпать». Отмечая необходимость поисков и добычи золота, он призывал наряду с разработкой коренного золота искать и разрабатывать россыпное золото, указывая, что его можно добывать во многих районах страны. Однако этот призыв ученого получил свое развитие лишь спустя полстолетия.

К числу первых на Урале существенно важных свидетельств о наличии золота в рыхлых приповерхностных отложениях относится случайная находка самородка золота на даче Верх-Нейвинского завода отставного гвардии корнета А.И. Яковлева, о чем В.В. Данилевский пишет: «В 1813 г. близ Верх-Нейвинского завода (округа частных Верх-Исетских заводов) малолетняя дочь заводского жителя Катерина Богданова нашла случайно в песке золотой самородок значительной величины и принесла его заводскому приказчику — Ив. Евтиф. Полузадову... девочка вместо ожидаемой ею может быть награды, была по приказанию заводского приказчика высечена розгами со строгим приказанием молчать о своей находке».

Примерно в это же время один из местных жителей донес начальнику Березовских промыслов, что известный ему человек нашел в тайге кусок золота и утаивает его. При дознании этот человек признался: копая яму — ловушку на косуль, он действительно нашел кусочек золота и не доложил об этом.

Материалами этого дела заинтересовался талантливый горняк-исследователь Лев Иванович Брусницын (1784—1857), который с 11-летнего возраста работал промывальщиком, а в 25 — был уже в должности «нарядчика при золотоизвлекательных фабриках» казенных Екатеринбургских горных заводов, считавшейся сравнительно высокой. В 1813 г. он выявил в Уфалейском районе Урала коренные месторождения, на которых были заложены казенные рудники «Золотарский», «Даниловский» и «Щемящий», за что Брусницыну был «пожалован» чин «пох-штейгера» (старшего горного мастера).

В 1814 г. им были открыты первые в России золотоносные россыпи в долинах рек Березайка и Пышма, а также предложены методы их разработки, технологии промывки песков и средства механизации этих операций.

На открытых Брусницыным россыпях возникли первые российские золотодобывающие прииски «Мельковский», «Даниловский» и «Становский».

О своем открытии первых в России россыпей золота Л.И. Брусницын в статье «Повод к открытию первой золотопесочной россыпи на Урале» (Горный журнал, 1864, № 5) рассказал следующее. При опробовании «хвостов» Петропавловской рудотолчейной фабрики в устье р. Березайки при впадении ее в р. Пышму он «...нередко промывал пески прежде протолоченных руд... так как они от несовершенной их до того обработки, заключали в себе еще довольно золота, ... и заметил, что две крупинки небольшие имеют некоторое отличие в цвете... долго их рассматривал... тем еще более, что на тех двух замечательных зернах не было ни малейших следов протолочки», т.е. они имели естественно окатанную форму без острых краев, свойственных зернам, прошедшим через протолочную установку (дробилку). Далее им было установлено, что в месте находки этих золотин ранее размещалось болото, в которое отсыпался грунт из траншеи вреза штольни, пройденной в увал долины более 40 лет назад. Установив путь перевозки этого грунта, Брусницын провел опробование береговых и донных песков на пересечении старой дороги с руслом речки, имея в виду, что часть грунта, вероятно, высыпалась и в этом месте. О результатах промывки он пишет: «Я беру из речки на пробу песку — и что же, какое счастье: во время накладки еще песку нахожу сам кусок золота в 8,5 золотников (36,5 г); промыв же взятый песок, одну тачку в 3 пуда, получаю золота в 8,5 золотников (1 золотник = 4,3 г). Вот была радостная для меня находка...». В этом месте была незамедлительно начата добыча первых золотоносных песков российских недр. С 21 сентября по 1 ноября 1814 г. при их промывке в объеме 8 тыс. пудов было извлечено 2 пуда 63 золотника (59,85 кг) шлихового золота. В течение последующих нескольких лет из песков данной россыпи «при работе неусиленной» ежегодно получали по 5 пудов (81,9 кг) золота, причем его себестоимость составляла 2,27 руб. за 1 золотник, против примерно 10 руб. за 1 золотник этого металла, добывавшегося в то время на уральских рудниках.

Заключая свой рассказ об открытии россыпей, Л.И. Брусницын пишет: «70 лет почти добывалось на Урале жильное рудное золото и все были закрыты песчаные россыпи; за 40 лет до открытия доводилось проходить штольню местами по самой свите россыпей, раскрытой мною, и встречать самый богатый пласт песков. Вот как было и вот что произошло от двух крупинок золота».

В 1817—1818 гг. Брусницын выявил еще три богатые россыпи, где вскоре были заложены новые казенные прииски. За беззаветное служение Отечеству и открытие первых уральских золотоносных россыпей он «высочайше» был удостоен «Серебряной медали для ношения на шее», что для граждан простого сословия считалось достаточно высокой наградой.

С выявлением первых россыпей золота администрация казенных промыслов Екатеринбургских горных заводов сосредоточила свое внимание на дальнейшем усилении поисков и разработки их. Благодаря этому открытия новых россыпей и создание приисков следовали одно за другим. В частности, только в 1822 г. была выявлена 41 россыпь в районе Екатеринбурга. А затем в Гороблагодатском, Миасском, Верх-Исетском и других районах Урала. К концу 1923 г. годовой объем добычи золота из россыпей достиг 105 пудов (1,7 т). В этот же период рудные месторождения стабильно обеспечивали добычу коренного золота в количестве 14—18 пудов (229,3—294,9 кг) в год.

В 1823 г. добычу россыпного золота на Урале осуществляли примерно 200 приисков, в том числе и первый частновладельческий прииск корнета Яковлева на отводе дачи Верх-Нейвинского завода, где в 1813 г. приказчик Полузадов не оценил должным образом находку Катей Богдановой первого россыпного самородка. Богатство этого Нейвинского прииска позволило обеспечить в первые 5 лет его эксплуатации добычу россыпного золота в количестве 85 пудов 34 фунта (1,4 т). В знак благодарности «недрам за такие великие сокровища» владелец прииска заказал отчеканить на Екатеринбургском монетном дворе из первого золота этой россыпи золотую памятную медаль.

Последующий период характерен для Урала дальнейшим наращиванием среднегодового уровня добычи золота, который составлял в 1825 г. 237 пудов (около 4 т), в 1831-1835 гг. - 333 пуда (5,5 т — 88,7 % от общероссийского), в 1851—1855 гг. — 369 пудов (6т- 24,3 %) и в 1881-1885 гг. - 490 пудов (8 т- 22,5 %). Абсолютный же среднегодовой максимум извлечения золота из недр был достигнут здесь в 1891—1895 гг. — 11,3 т (26,8 % в объеме общероссийской добычи — 42,3 т), причем 8,9 т (78,8 %) дали россыпные и 2,4 т (21,2 %) рудные месторождения, преимущественно Кочкарского (1,3 т) и Березовского (0,6 т) рудников.

По мере отработки наиболее богатых руд и россыпей, а затем и с начавшейся первой мировой войной объем годовой добычи золота в Уральском регионе стал постепенно снижаться. Так, если в 1901 — 1919 гг. среднегодовой уровень добычи уральских промыслов достигал в масштабе России 17,1 % (10,3 т), то уже в 1915 г. он снизился до 6 % (2,9 т), а в 1917 г. упал до небывало низкого значения — 4,2 % (1,3 т). За весь же дореволюционный период в Уральском регионе было извлечено из недр порядка 750 т промыслового золота, из которых 4/5 дали россыпные месторождения.

С развитием разработки уральских золотоносных россыпей в 1819 г. на ряде Верх-Исетских, Невьянских и Билимбаевских приисков в массе шлихового золота было обнаружено наличие в виде примесей значительного количества россыпной платины, названной в то время «новым сибирским металлом» или «белым золотом», а в 1824 г. открыты богатые собственно платиноносные россыпи, которые с 1825 г. стали разрабатываться частными и казенными приисками.

Образования залежей коренной и россыпной платины на Урале генетически связаны с глубинными основными породами габбро-пироксенито-дунитовой формации, возникшей в середине или конце каменноугольного периода — во время главной фазы формирования Уральских гор. Именно в пределах этой свиты залегают главнейшие месторождения рудной и россыпной платины, приуроченные преимущественно к массивам дунитов либо пироксенитов (оливиновым диаллагитам). В значительной, но в меньшей степени золото-платиновые или золото-осмиево-иридиевые россыпи образовались вследствие разрушения выходов змеевиков, меланократовых разностей пород группы габбро или артинских конгломератов, представляющих собой прибрежную россыпь древнего пермского моря в Западном Приуралье.

По данным химических анализов, все разновидности шлиховой (сырой) платины уральских россыпей характеризуются по содержанию платины и платиноидов следующими показателями: суммарное количество платиновых металлов — 83,4—90,4 %, в том числе платины (Pt) — 70,4—88,2 %; иридия (1г), растворимого в «царской водке», — 0,2—2,2 %; осмийского иридия (Oslr) в виде нерастворимого остатка — 1-16,5 %; палладия (Р1) - 0,12-1,2 %; родия (Rh) - 0,23-1,66 %. В качестве лигатурных примесей (9,6—16,6 %) присутствуют железо (Fe), медь (Си), никель (Ni), золото (Аи) и некоторые другие металлы.

По своему гранулометрическому составу шлиховая платина уральских россыпей представлена в основном скатанными в виде мелкого «буса», а также средне- и крупнозернистыми разностями пластинообразной и округлой формы и самородками массой от нескольких до сотен граммов и весьма редко — килограммов).

Наиболее продуктивными и масштабными по добыче россыпной платины на Среднем Урале были: Исовский приисковый район, охватывавший системы рек Иса, Туры и Выи; Нижне-Тагильский — по рекам Мартьяну, Шайтанке, Сисьме, Висиму, Чуже и Бобровке, а также Николае-Павдинский район — по системам рек Иове, Кытлыму, Лобве, Тылаю, Малой и Большой Косьве. Другие же, хотя и многочисленные, россыпи не оказывали столь заметного влияния на общие количественные показатели добычи платиновых металлов на Урале.

За всю дореволюционную историю развития уральских платиновых промыслов (1824—1917) в российскую казну поступило примерно 254 т «сырой платины». Наивысший среднегодовой уровень ее добычи за десятилетие был в 1896—1905 гг. (несколько более 5,5 т в год), в 1911 г. объем достиг 5,8 т, или 92,7 % от общемирового производства этого металла. Однако в последующие годы наметился неуклонный спад добычи, в частности, в 1915 г. она составляла около 3,4 т (84,4 %), а в 1917 г. сократилась до 2 т (66,1 %).

В советские годы, вплоть до начала Великой Отечественной войны, на Урале добывалось в среднем несколько более 1 т платины в год, а в последующем этот объем постепенно снижался до первых сотен килограммов. Ныне уральские россыпи продолжают давать ежегодно небольшое количество этого металла, а основная доля россыпной платины поступает от разработки ее месторождений в Хабаровском крае и на Камчатке.

В начальный период разработка уральских золото- и платиноносных россыпей осуществлялась с применением открытых горных работ (разносами-карьерами, ямным и «буторным» способами) и подземным (шахтным, штольневым) способом, а позднее с использованием гидромеханизированных работ, одночерпаковых («пахарей») и многочерпаковых (паровых и электрических) драг и экскаваторов (1914 г.).

Небезынтересным, даже в наше время, представляется «буторная» разработка россыпей, заключавшаяся в естественном размыве пород свободным (поверхностным) водным потоком, направляемым по пересекающей россыпь канаве, пройденной с небольшим уклоном. Постепенно расширяя и углубляя канаву, водный поток сносит легкие фракции пустых пород, а тяжелые (шлиховые) — оседают и концентрируются в донной ее части, откуда затем извлекаются и промываются на «буторах», «американках», лотках или шлюзах.

В конце XVIII — начале XIX вв. этот способ получил широкое применение в приисковой практике и считался самым производительным и экономически выгодным. Его коренное усовершенствование в 30-х годах XIX в. привело к созданию гидравлических гидромониторных способов разработки россыпей с естественным (водозаводными канавами) и искусственным (насосами) напором водной струи.

Богатство золото-платиновых россыпей Урала и высокая эффективность их разработки способствовали бурному развитию инициативы российских деловых людей — предпринимателей из числа промышленников и купцов в направлении организации на собственные средства поисков золота в районах восточного Приуралья и Сибири. По их многочисленным ходатайствам и представлению Министра финансов России графа Е.Ф. Канкрина (1774—1845), в 1826 г. «государь дозволил» ряду сибирских купцов «приискивать золотосодержащие руды и пески» в Вятской, Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской губерниях на землях «казенных дач», не входящих в состав горных заводов.

В 1835 г. вышло узаконение частной золотодобывающей промышленности в пределах Иркутской губернии и в бассейнах рек, впадающих в Ангару (ранее Верхняя Тунгуска), кроме территории Забайкальского края. Таким образом, начиная с 30-х годов волна «приисковой лихорадки» мощным потоком перехлестнула Уральские горы и обрушилась на обширные пространства Западной, а затем и Восточной Сибири.

В 1826 г. казенные поисковые партии, возглавляемые опытными горными специалистами и оснащенные необходимым оборудованием и снаряжением, начали активный поиск золотоносных россыпей на Кабинетных землях алтайских Колывано-Воскресенских заводов. В 1829 г. ими были открыты ряд промышленно значимых россыпей по речкам Фомике, Суленье, Чесноковке и др., где в 1830 г. начал действовать первый на Алтае казенный Егорьевский прииск, что позволило Министру финансов графу Канкрину вручить Николаю I в день Пасхи 1831 г., «...золотую плитку весом 1 фунт 50 золотников, сплавленную из добытого золота из первоначально открытых вокруг Колывано-Воскресенских заводов россыпей».

На этом прииске использовались наемные рабочие и действовала «зимняя промывальная фабрика на 40 вашгердов», обеспечивавших сравнительно высокую производительность промывочных операций.

К концу 1832 г. в Алтайском крае было выявлено более 450 россыпей с образованием на них казенных приисков, которыми за этот же год было добыто 454,2 кг шлихового золота. Максимальный объем добычи на этих приисках был достигнут в 1856 г. — несколько более 750 кг.

К концу 30-х годов в Западной Сибири и, особенно в приграничном Енисейском округе, действовали более 200 поисковых партий, которые, кроме инженерно-технического состава, формировались за счет найма в них рабочих из числа молодых парней и лиц среднего возраста крепкого телосложения с гарантией минимального жалования 40—60 руб. ассигнациями (12—18 руб. серебром) в месяц при готовом содержании, а в случае открытия промышленной россыпи — и выплат премиальных в размере 100 руб. и более каждому. Годовой оклад начальника партии («патриониста») устанавливался в размере от 3000 руб., а его помощников до 1000 руб. при полном содержании.

В 30-е годы достаточно богатые россыпи золота были открыты в Томской губернии на землях Мариинского округа в урочищах Мариинской тайги, где были задействованы казенные (с вольнонаемной рабочей силой) и частные прииски. В 1861 г. всеми этими приисками было добыто 508 кг россыпного золота, а за период их эксплуатации по 1876 г. — суммарно 32,5 т.

Вслед за Мариинской россыпной провинцией залежи золотоносных песков были выявлены в горно-складчатой платообразной зоне, сосредоточенной в пределах Алтая — Саянской горной страны и именуемой Салаирским кряжем, затем в Минусинском и Енисейском округах, а в середине 30-х годов — на пространствах, прилегающих к г. Ачинску, охватывающих множество речек и ключей обширного бассейна р. Чулым — правого притока Оби.

Особенно богатыми и масштабными по запасам оказались залежи россыпного золота, открытые в дебрях Минусинской тайги, а также выявленные по р. Б<