Глава 3. «Энеида» Вергилия: пик римского эпоса

 

Великий поэт, создатель национального римского эпоса, Вергилий жил в блестящий век Августа, пользовался при жизни огромной славой и сохранял при этом личную скромность, нетребовательность в быту и высокую гражданскую и просто человеческую мораль. Даже внешне он не был похож на поэта, как мы обычно представляем их себе. "Он был большого роста, крупного телосложения, лицом смуглый, походил на крестьянина и не отличался крепким здоровьем... Он был всю жизнь... чист и речью и мыслью... Когда он, приезжая изредка в Рим, показывался там на улице и люди начинали ходить за ним по пятам и показывать на него, он укрывался от них в ближайшем доме," - пишет Светоний.[5]

Светоний сообщает, что мужскую тогу Вергилий впервые надел пятнадцати лет от роду как раз в тот самый день, когда скончался Лукреций. Еще одно предзнаменование, если это действительно так. Кроме того, с Лукрецием Вергилия связывает и любовь к эпикурейской философии. Образование будущий поэт получал в Кремоне, в Милане, в Неаполе и в Риме, изучал риторику у того же преподавателя, у которого впоследствии будет учиться юный Октавиан. Литературными учителями были для Вергилия неотерики. Молодой человек быстро и, кажется, легко освоил их литературные приемы, избрал своим главным метром гекзаметр и начал работать над первой книгой - "Буколики" ("Эклоги"), представлявшей собой нежные и звонкие пасторальные (пастушеские) песни, часто диалогизированные, т. е. написанные как бы от лица произносящих речи пастухов, фавнов, нимф и других хорошо известных персонажей подобной литературы, начавшейся еще в Древней Греции и доведенной до совершенства александрийцем Феокритом.

Идея национального эпоса возникла у Вергилия еще в «Георгиках» как намерение воспеть военные победы Октавиана. Но в процессе обдумывания совместно с Меценатом, а возможно, и с самим Августом, историческая поэма в духе Энния переосмыслилась в эпос в духе Гомера.

Вообще говоря, почти всегда автора подобных эпопей поджидает неудача. Их произведения в сравнении с народными песнями выглядят как бледные и скучные копии. Так было с "Франсиадой" Ронсара, "Россиадой" Хераскова, отчасти с "Лузиадами" Камоэнса. Но не то - с "Энеидой" Вергилия и с "Кому на Руси жить хорошо" Некрасова. Правда, к "Энеиде" читатели разных стран относятся далеко не однозначно: романские страны действительно считают ее высшим взлетом латинской поэзии, германские же народы оценивают ее скептически.

Итак, приступая к "Энеиде", Вергилию предстояло:

1) воспеть величие Рима, особенно под сенью Августовых побед и реформ;

2) популяризировать римские доблести и римский характер;

3) воссоздать во всех подробностях миф об Энее и возвести его в ранг национального героя, богобоязненного любимца олимпийцев;

4) гармонию мироздания "Георгик" дополнить гармонией истории;

5) в качестве истинного героя представить читателю не Августа и, может быть, даже не Энея, а Рим и предопределенную ему миссию завоевателя и затем мудрого отца народов всего мира.

Почему Вергилий выбрал для своего эпоса именно Энея?

Дело в том, что этот мифологический персонаж, сын смертного и богини любви Афродиты (Венеры), встречающийся еще у Гомера, в более поздних греческих поэмах совершивший путь из Трои в Италию, считался в Риме родоначальником семьи Юлиев, к которой принадлежали и Цезарь, и Август. Таким образом, оказывалось, что императорский род восходит к небожителям. Главный мотив социального заказа "Энеиды" находится, вероятно, именно здесь, а Вергилий создает свое произведение одновременно и о началах римской истории и о предках Августа.

Основная концепция "Энеиды" заключена во вступительных стихах. "Я пою брань и мужа, который... был много кидаем по землям и по морю... и многое претерпел на войне"; из этой формулировки античный читатель уже видел намерение автора объединить тематику обеих гомеровских поэм.[6] Эней - "беглец по воле рока"; ссылка на "рок" служит не только оправданием для бегства Энея из Трои, но и указывает на движущую силу поэмы, на силу, которая приведет к тому, что Эней

 

… город построив,

В Лаций богов перенес, где возникло племя латинян,

Города Альбы отцы и стены высокого Рима.

 

Подобно тому, как Одиссея постоянно преследует гнев Посейдона, Энею не дает пристать к берегу злопамятство Юноны, которая в греческой мифологии ненавидит троянцев, а здесь к этому еще добавляется и то, что Юнона покровительствует лютому врагу Рима - Карфагену.

Первая половина "Энеиды " построена по образцу "Одиссеи" и сюжетно: она начинается с последних скитаний героя, а предыдущие рассматриваются затем ретроспективно в одном из рассказов Энея о своих злоключениях. Вергилий на протяжении всей поэмы заимствует у Гомера, причем не только принцип построения материала, но, так же, как в "Буколиках" у Феокрита, он использует гомеровы сцены, мотивы, даже отдельные строки, перерабатывая их по-своему, привнося в них принципиально невозможные для древнегреческого аэда лиризм и субъективность.

Во время страшной бури, которую насылает Юнона в начале повествования на причаливающие уже к берегам Италии корабли Энея, Юпитер на Олимпе рассказывает о будущих судьбах героя и его спутников, о его потомках вплоть до времен Августа и пророчит великую мощь Римской державы:

 

Ныне тебе предреку…

Долго сраженья вести он (Эней) в Италии будет, и много

Сломит отважных племен, и законы и стены воздвигнет...

Отрок Асканий, твой внук (назовется он Юлом отныне,

Илом был он, пока Илионское царство стояло), -

Властвовать будет, доколь обращенье луны не отмерит

Тридцать великих кругов; перенесши из мест лавинийских

Царство, могуществом он возвысит Долгую Альбу.

В ней же Гекторов род, воцарясь, у власти пребудет

Полных трижды сто лет, пока царевна и жрица

Илия двух близнецов не родит, зачатых от Марса.

После, шкурой седой волчицы-кормилицы гордый,

Ромул род свой создаст, и Марсовы прочные стены

Он возведет, и своим наречет он именем римлян.

Я же могуществу их не кладу ни предела, ни срока,

Дам им вечную власть. И упорная даже Юнона,

Страх пред которой гнетет и море, и землю, и небо,

Помыслы все обратит им на благо, со мною лелея

Римлян, мира владык, облаченное тогою племя.

Так я решил. Года пролетят, и время настанет...

Будет и Цезарь рожден от высокой крови троянской,

Власть ограничит свою Океаном, звездами - славу,

Юлий - он имя возьмет от великого имени Юла,

В небе ты примешь его, отягченного славной добычей

Стран восточных; ему воссылаться будут молитвы.

Век жестокий тогда, позабыв о сраженьях, смягчится...

Людям законы дадут; войны проклятые двери

Прочно железо замкнет...

 

Так будет развиваться действие "Энеиды" и в дальнейшем, перемежая историю человеческую с делами и словами богов.

Защитницей Энея в поэме выступает, естественно, его мать – Венера. С ее помощью корабли достигают Ливии – государства на северном побережье Африки. Совсем неподалеку – строящийся Карфаген, управляемый царицей Дидоной. Она сочувствует троянцам и тепло принимает Энея и его спутников. Таким образом, римскому роду покровительствуют сами боги.

Помимо прекрасных стихов, в "Энеиде" чрезвычайно любопытен главный герой. Эней как бы потерял активную жизненную позицию в сравнении с героями Гомера. Благочестивого мужа ведет по жизни рок и долг, историческая миссия. И это - совершенно принципиальная вещь для Вергилия, ведь даже, спускаясь в загробный мир, Эней получает пророчество не столько о собственной дальнейшей судьбе, сколько о судьбе его будущего народа и мира.

Саму поэму как художественное произведение отличает четкая планировка, композиция. Поэма состоит из отдельных эпизодов, каждый из которых представляет собой внутренне законченную песнь и в то же время входит составной частью в общую композицию.

Тон произведения возвышенный, приподнятый, что сделало "Энеиду" любимицей и образцом европейского классицизма. Теоретики этого течения ставили "Энеиду" выше "Илиады" и "Одиссеи" именно благодаря возвышенности ее стиля.[7]

Итак, поэма Вергилия и похожа, и в то же время совершенно отлична от поэм Гомера. Кстати сказать, античное понимание литературного соперничества с образцом именно в этом и состояло, чтобы, сохранив внешнюю похожесть, создать нечто принципиально новое.

 

 

Заключение

 

Мнение, что римская литература и, в частности, римский эпос, лишены оригинальности, что это не более чем бледная копия литературы и эпоса греческого, несправедлива. Римская литература и, собственно, римский эпос самобытны, отмечены своими специфическими особенностями.

Римская литература писалась на латинском языке и тяготела к жанрам, связанным с практической жизнью. Эпос считался самым высоким жанром, а потому служил для прославления государства, императора.

Действительно, римский эпос возник на основе греческого, римские авторы использовали сюжеты греческой литературы, ее формы и художественные приемы, но творчески перерабатывали их для решения своих национальных задач.

Вершиной римского эпоса по праву считается героический эпос «Энеида», посвященный странствиям троянца Энея, мифического прародителя Рима и римской государственности. «Энеида» прославляет историческую миссию Рима; трагизм судьбы, направляемой неведомым провидением и самоотречения умеряется верой в верховный смысл истории и мирового закона.

Мировоззренческая установка, принятая Вергилием, выражается не только в пропаганде отдельных лозунгов актуального значения, – на пронизывает всю художественную структуру поэмы, определяет ее особенности, как большого эпоса нового типа.  Если «Анналы» Энния были поэмой римского полиса, «Энеида» – поэма Италии. Перечень италийских племен, картины италийской древности, – все это служит одной цели, выдвижению Италии как центральной территории римского государства. Самый Рим подается только в перспективе будущего. Прославление Италии в «Георгиках» было актуально-политическим «отступлением», в «Энеиде» оно становится одним из важнейших моментов художественного замысла. Италийский патриотизм, выходящий за пределы полисной или племенной ограниченности, придает поэме Вергилия новую тональность, незнакомую греческому эпосу. «Национальные» поэмы европейского классицизма примыкали в этом отношении к «Энеиде», как к своему античному образцу.

В полном соответствии с идеологической политикой Августа «Энеида» идеализирует римско-италийскую древность, ее нравы и верования. Этим уклоном обусловлены и выбор темы и характер ее трактовки. Отказавшись от эпоса о современности, Вергилий дал поэму о прошлом и притом мифологическую поэму. С точки зрения Вергилия, как и всех его современников, гибель Трои и прибытие Энея в Италию были несомненными историческими фактами, и «мифологизм» поэмы состоял в присоединении «божественного», олимпийского плана, но античное общество никогда не отказывалось от этой освящавшей его мифологической системы, хотя она и перестала уже быть объектом реального верования. В те самые годы, в которые Вергилий приступал к работе над «Энеидой», стала выходить объемистая римская история Тита Ливия, начинающаяся с изложения мифических начал Рима. «Древности дозволяется, — пишет автор в предисловии, — освящать начало городов, примешивая божеское к человеческому. И если какому народу можно дозволить освятить свое возникновение и приписать его богам, то римский народ приобрел это право своей воинской доблестью». При таком взгляде на старинные предания, как на ценность патриотического порядка, поэма гомеровского образца не представлялась чем-либо искусственным. Вергилий не смущается даже «чудесами» и не считает нужным рационализировать их. Вместе с тем миф интересует поэта не сам по себе, а как основа для настоящего. Взор Вергилия все время направлен на последующую римскую историю, и ее картины, вплоть до времен автора, даются в форме всевозможных пророчеств и предвидений (например щит Энея или смотр душ в Элисии). Эта соотнесенность мифа с современностью, введение исторической перспективы в качестве перспективы грядущего – одна: из важнейших особенностей «Энеиды», резко отличающая ее от гомеровских поэм.

Знание цели, следование великому предназначению и способность приносить жертвы характеризуют идеального героя. Эней, испытываемый судьбой, преодолел все. в той войне, что он вел, и в конечной победе должно было отразиться историческое деяние Августа, установление нового правления и долгого мира. Эта мысль и целостная концепция сделали Энеиду великим римским национальным эпосом.

 

Литература

 

Гаспаров М. Л. Вергилий – поэт будущего // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., 1979.

Гаспаров М. Л. Греческая и римская литература I в. до н. э. // История всемирной литературы. М., 1933. Т. 1.

История Европы. Европа в античную эпоху. Глава 11. Римская республика в III – I вв. Т. 1. М., 1993.

Мелетинский Е. М., Происхождение героического эпоса, М., 1963.

Ошеров С. А. Найти язык эпох: От архаического Рима до русского Серебряного века М., 1999.

Полонская К.П. Римские поэты принципата Августа. М., 1963.

Тронский И. М. История античной литературы. М., 1983.

Хрестоматия по античной литературе. В VI т. Античный эпос. Том I – II. М., 2001.

Шервинский С. Вергилий и его произведения // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М., 1971.

 

[1] Мелетинский Е. М., Происхождение героического эпоса, М., 1963. С. 39.

[2] Тронский И. М. История античной литературы. М., 1983. С. 348 – 349.

[3] История Европы. Европа в античную эпоху. Глава 11. Римская республика в III – I вв. Т. 1. М., 1993. С. 311 – 312.

[4] Гаспаров М. Л. Греческая и римская литература I в. до н. э. // История всемирной литературы. М., 1933. Т. 1. С. 453.

[5] Гаспаров М. Л. Греческая и римская литература I в. до н. э. // История всемирной литературы. М., 1933. Т. 1.

[6] Тронский И. М. История античной литературы. М., , 1983. С. 359.

[7] Ошеров С. А. Найти язык эпох: От архаического Рима до русского Серебряного века М., 1999.