Глава 1. История возникновения института морального вреда.

Введение

Широк круг социальных связей современного человека, велика зависи­мость его от государства и общества, и, следовательно, высока вероят­ность претерпевания человеком многочисленных обид на своем жизнен­ном пути. Незаконное увольнение работника; врачебная ошибка, привед­шая к потере трудоспособности; сгоревшая в результате неисправности телевизора недавно купленная квартира; туристическая поездка, не состо­явшаяся в результате незаконного отказа чиновника в выдаче загранич­ного паспорта; инвалидность, наступившая вследствие неудачно прове­денной операции, — эти и многие другие правонарушения могут быть со­вершены в отношении каждого человека, причиняя потерпевшему нема­лое горе.

Общепризнанно, что для правового государства характерно наличие высокого уровня обеспеченности прав и свобод человека, верховенство общечеловеческих ценностей. Ряд основополагающих международно-правовых актов, касающихся прав и свобод человека (Всеобщая деклара­ция прав человека; Международный пакт о гражданских и политических правах и др.), предусматривают необходимость обеспечения основных прав человека. Конституция Российской Федерации ставит право на жизнь, здоровье, честь и достоинство в ранг естественных и неотчуждае­мых прав личности, что предполагает их эффективную охрану и защиту. Важнейшей задачей правового государства должно быть обеспечение наи­более справедливого, быстрого и эффективного восстановления нарушен­ного права и (или) возмещение причиненного вреда. Статья 1 Конститу­ции РФ провозгласила Российскую Федерацию правовым государством. Это означает, что она должна отвечать вышеуказанным критериям.

Одним из видов вреда, который может быть причинен человеку, являет­ся так называемый «моральный вред», т. е. страдания, вызванные различны­ми неправомерными действиями. Этот вред подлежит компенсации.

В связи с отсутствием единого подхода в судебной практике к опреде­лению размера компенсации морального вреда может возникнуть сомне­ние, является ли судебное решение в этой части актом применения пра­ва, т. е. применения равной меры к разным людям, существует ли такая мера объективно, возможна ли проверка законности и обоснованности судебного решения в отношении правильности определения размера ком­пенсации морального вреда. Существующая судебная практика по делам, связанным с компенсацией морального вреда (не объединенная общей методологией), зачастую отличается крайней несправедливостью выноси­мых решений в части размера компенсации, поскольку отсутствие едино­го, хотя бы и ориентировочного базиса, приводит к присуждению совер­шенно различных сумм компенсации при сходных обстоятельствах дела. В такой ситуации необходимо концептуальное решение этой проблемы. В настоящей работе впервые предлагается концепция, основанная на на­учном подходе к вопросу компенсации морального вреда вообще и опре­делению денежного размера компенсации в частности и направленная на установление единого методологического подхода в правоприменительной практике.

В отличие от России, где компенсация морального вреда воспринима­ется большинством населения как некая правовая «диковинка», государ­ства, именующие себя правовыми, имеют, как правило, весьма продол­жительный опыт применения института компенсации морального вреда. Еще в семнадцатом веке выдающийся голландский юрист Гуго Гроций указывал: «...возможно также причинение ущерба чести и доброму име­ни, например, нанесением ударов, оскорблением, злословием, прокляти­ем. насмешкой и другими подобными способами. При них не в меньшей мере, чем при воровстве и иных преступлениях, необходимо отличать по­рочность поступка от его последствий... Ибо первой соответствует нака­зание, последней — возмещение причиненного вреда путем признания своей вины. оказания знаков уважения, удостоверения невиновности и тому подобными способами. Хотя и деньги при желании потерпевшего тоже могут оплатить такого рода причиненный достоинству ущерб, пото­му что деньги есть общее мерило полезности вещей...»[1]

Глава 1. История возникновения института морального вреда.

Вопрос о моральном вреде длительное время являлся предметом научных правоведческих дискуссии, причем основной центр тяжести этих дискус­сий сводился к вопросу о допустимости возмещения морального вреда в денежной форме. Гражданское законодательство дореволюционной Рос­сии не содержало общих норм, предусматривающих компенсацию мо­рального вреда как способ защиты гражданских прав. Компенсация за личное оскорбление могла быть взыскана в порядке гражданского судо­производства только в случае, если она косвенно отражалась на имуще­ственных интересах потерпевшего. Однако в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве присутствовал относительный аналог этого правового института. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич[2], «закон наш, рядом с уголовным удовлетворением, предоставляет на выбор потерпевшему право требовать в свою пользу платежа пени, являющейся остатком того времени, когда все наказания носили частный характер. Размер пени или так называемого бесчестия, смотря по состоянию или званию обиженного и по особым отношениям обидчика к обиженному, не превышает 50 рублей». Дореволюционные российские правоведы, как правило, рассматри­вали в основном личную обиду как возможное основание для предъявле­ния требования о выплате денежной компенсации, понимая под обидой действие, наносящее ущерб чести и достоинству человека, и в большин­стве своем считали предъявление такого требования недопустимым. Доминирующий подход к этому вопросу выразил Г.Ф. Шершеневич: «Личное оскорбление не допускает никакой имущественной оценки, по­тому что оно причиняет нравственный, а не имущественный вред, если только оно не отражается косвенно на материальных интересах, например, на кредите оскорбленного (т. X, ч. 1, ст. 670)... Разве какой-нибудь порядочный человек позволит себе воспользоваться ст. 670 для того, чтобы ценой собственного достоинства получить мнимое возмещение? Разве закон этот не стоит препятствием на пути укрепления в каждом чел веке уважения к личности, поддерживая в малосостоятельных лицах, н пример лакеях при ресторанах, надежду «сорвать» некоторую сумму денег за поступки богатого купчика, которые должны были бы возбудить оскорбление нравственных чувств и заставить испытать именно нравственный вред. Отмена такого закона была бы крупным шагом вперед»[3]. Иными словами, для российского дворянина было естественно отреагировать на оскорбление вызовом «к барьеру», чем требованием о выплате денежно компенсации, — подобный образ действий и мышления был допусти лишь для «подлого» сословия.

После революции 1917 г. менталитет российского общества существенно изменился, но это не изменило отрицательное (хотя уже и по другим основаниям) отношение к возмещению в денежной форме морального вреда. Преобладающим оказалось мнение о недопустимости такого возмещения, в связи с чем гражданское законодательство после революционной России до 1990 г. не предусматривало понятия морального вреда и, соответственно, возможности его возмещения. Судебная практика в соответствии с господствующей доктриной, отличалась стабильностью в этом вопросе, и суды неизменно отказывали в изредка предъявлявшихся исках о возмещении морального вреда в денежной форме. Сущность ука­занной теории заключалось в том, что этот институт рассматривался как классово чуждый социалистическому правосознанию[4]. Она была основа­на, в частности, на демагогических утверждениях о невозможности изме­рять достоинство советского человека в презренном металле. Хотя подоб­ных предложений никто и не делал, так как идея сторонников возмеще­ния морального вреда состояла не в измерении личных неимущественных прав в деньгах, а в обязании правонарушителя к совершению действий имущественного характера, направленных на сглаживание остроты пере­живаний, вызванных правонарушением. Деньги рассматривались не в ка­честве эквивалента перенесенных страданий, а в качестве источника по­ложительных эмоций, способных полностью или частично погасить не­гативные последствия, причиненные психике человека в результате нару­шения его прав.

Позитивные взгляды на эту проблему, высказываемые в основном до начала 30-х гг. (например, Брауде И., Утевский Б.), не имели воздействия на законодательство и судебную практику. После «полной победы социализма в СССР» эти дискуссии как-то сами собой прекратились, и в дальнейшем, в результате соответствующей пропаганды, в общественном правосознании представление о недопустимости оценки и возмещения морального вреда в имущественной форме укоренились настолько, что появлявшиеся в печати сообщения о случаях присуждения имущественной компенсации за причинение физических или нравственных страданий (преподносившиеся в достаточно гротескном виде) воспринимались скорее как курьезы, чуждые социалистическому правовому регулированию. Это, однако, не препятствовало использованию норм зарубежного законодательства о компенсации морального вреда при предъявлении советскими гражданами исков к иностранным юридическим и физическим лицам.

В 60-х годах дискуссии по этому поводу возобновились. Принцип компенсации морального вреда поддерживался в работах Беликовой А. М., Братуся С. Н., Малейна Н. С., Тархова В. А., Шаминовой М. Я. и др. Признавалась необходимость введения института имущественного возмещения неимущественного вреда, поскольку область гражданско-правового регулирования охватывает не только имущественные, но и личные неимущественные отношения. Высказываемые в поддержку принципа возмещения морального вреда взгляды в немалой степени обосновывались тем, что правовые системы ряда государств (являвшихся в то время социалистическими) предусматривали возмещение морального вреда. Это Польская Народная Республика, Гражданский кодекс который предусматривает возможность взыскания денежной суммы за нанесенную обиду; Чехословацкая Советская Социалистическая Республика; Венгерская Народная Республика; Германская Демократическая Республика. Как отмечал Малейн Н. С., «и практика СССР шла по пути предъявления исков о возмещении морального вреда в тех случаях, когда, например, повреждения здоровья или причинение смерти советского гражданина произошли в капиталистической стране и дело рассматривалось судом по законодательству места совершения правонарушения («принцип» приносился в жертву во имя получения валюты).

Более серьезный аргумент против возмещения морального вреда в имущественной форме заключался в невозможности или, по крайней мере, трудности ее объективной оценки. Такая позиция отражала представления о свойственном гражданскому праву принципе эквивалентного возмещения, не учитывая, что он не применим при причинении вреда личным неимущественным правам и другим нематериальным благам. Проведение сравнительного анализа соответствия правонарушений и мер ответственности, предусмотренных различными отраслями законодательства, позволяло сделать вывод об относительности и несостоятельности аргументации противников возмещения морального вреда.

Однако до начала 90-х гг. понятие «моральный вред» не было легализовано в российском гражданском праве, что исключало возможность применения гражданско-правовых средств защиты нарушенных прав путем компенсации морального вреда. Лишь 12 июня 1990 года право на возмещение морального вреда было установлено в Законе СССР о печати и других средствах массовой информации[5], хотя содержание понятия морального вреда в нем не было раскрыто. Ст. 39 этого закона предусматривала, что моральный вред, причиненный гражданину в результате распространения средствами массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещается по решению суда СМИ, а также виновными должностными лицами и гражданами. А также было предусмотрено возмещение морального вреда в денежной форме, в размере, определяемым судом.

И только с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 31 мая 1991 года[6] (далее – Основы) моральный вред был определен как «физические или нравственные страдания». Российские законодатели внесли нормы о возмещении морального вреда в отдельные законодательные акты. Это: Закон об охране окружающей природной среды от 19 декабря 1991 года[7], Закон о средствах массовой информации от 27 декабря 1991 года[8], Закона о защите прав потребителей от 7 февраля 1992 года[9], Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждение здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утвержденные Постановлением ВС РФ от 24 декабря 1992 года[10], Закон о статусе военнослужащих 22 января 1993 года[11]. Такая законодательная ситуация порождала сомнения в возможности применения системы генерального делик­та в отношении возмещения морального вреда. А столь значительное ко­личество нормативных актов, регулирующих отношения по возмещению морального вреда совместно с регулированием различных видов обще­ственных отношений, порождает дополнительные сложности в правоприменительной практике, усугублявшиеся разными сроками принятия и введения в действие указанных нормативных актов.

Введенные в действие в 1995—1996 гг. части первая и вторая Граждан­ского кодекса РФ (далее — ГК РФ)[12] имеют несколько иной (по сравне­нию с предшествующими нормативными актами) подход к институту воз­мещения морального вреда, что неизбежно приведет к росту противоре­чий по данному вопросу в судебной практике. Проблема усложняется так­же довольно громоздкой системой конкуренции нормативных актов (Ос­новы, новая Общая часть ГК РФ, прежняя редакция ГК, российские за­коны и подзаконные акты, законодательство СССР). Пленум Верховно­го Суда Российской Федерации в Постановлении от 20 декабря 1994 г.[13] -рассмотрел некоторые вопросы применения законодательства о компен­сации морального вреда. Оно содействовало установлению единообразия в вопросе конкуренции нормативных актов при применении законода­тельства о возмещении морального вреда, однако существенных указаний о размере компенсации морального вреда не содержало. Более того, в нем содержится явно неверное, как представляется, суждение о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Мнение о неверно­сти этого суждения разделяют также ряд других авторов[14].

Приходится с сожалением отметить что с принятием нового Граждан­ского кодекса РФ сделан шаг назад по сравнению с Основами в развитии этого важного института российского законодательства, так как ГК РФ существенно сузил область применения института компенсации мораль­ного вреда по сравнению с Основами; вряд ли можно считать это поло­жительным признаком в процессе становления правового государства.