Которые включаются и выключаются по хлопку.

Я трахал ее так сильно, что каждый раз, когда

Изголовье кровати ударялось о стену,

Свет включался и выключался.

Это было потрясающе».

 

Себастьян

 

Странно, что я скучаю по ней?

Она не подружка для траха. Не моя девушка. И если быть совершенно откровенным, она даже не друг.

И все же…

Я хочу ее видеть. Поговорить с ней. Ляпнуть ей какую-нибудь ерунду, чтобы увидеть, как ее лицо краснеет от смущения.

Сегодня утром, на рассвете, я отправил ей первое смс, после того как выдержал пробежку вокруг кампуса, зная, что она, вероятно, все еще в постели, но все равно желая пообщаться с ней. Не имея законных оснований чтобы писать ей, я начал с:

 

Ты без проблем добралась до дома?

 

Я останавливаюсь, когда телефон в кармане моих спортивных шорт жужжит, я иду размеренным шагом, чтобы мышцы оставались разогретыми, но хочу посмотреть, она ли это.

Джеймсон: Мы вернулись домой два дня назад, чудак... Впрочем, это не важно.

 

Мой телефон снова гудит.

 

Джеймсон:ТЫ ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО СЕЙЧАС ВРЕМЕНИ?!?

Оз:Да. 5:47, и я не ожидал, что ты на самом деле ответишь, так что ты не могла рассердиться. Разве ты, как нормальные люди, не включаешь режим без звука в телефоне, когда спишь?

Джеймсон: НЕТ!

Oз:Поскольку, ты уже встала, не хочешь присоединиться ко мне на пробежке? Я знаю, где ты живешь…

Джеймсон:Даже не думай об этом. Я убью тебя, если ты окажешься у моей двери. Убью.

Оз:Или я могу лечь в постель с тобой. Я привык делиться с тобой постелью и твоей башней из подушек, портящих мне всю малину.

Джеймсон:Эти подушки выполнили свою работу. Подожди. Почему я проснулась? Почему ты не спишь?

Оз:Я стою на беговой дорожке рядом с кампусом, переписываясь с тобой.

Джеймсон: Солнце еще не взошло...

Оз:Уже проступает рассвет. Я должен держать себя в форме. В пять я должен быть в спортзале.

Джеймсон:Когда твоя следующая бойцовская встреча? Матч? Драка? Битва?.. ПОЧЕМУ ТЫ РАЗБУДИЛ МЕНЯ?

Oз: LOL, это называется матч, и это в четверг, поэтому мы уезжаем поздно вечером в среду.

Джеймсон: *вздыхаю* где?

Оз: штат Пенсильвания, университет «Пенн».

Джеймсон: Вау! Я имею в виду, я действительно устала, поэтому все, что я могу сказать, это ВАУ, но… ВАУ.

Oз: LOL. Ты будешь сегодня в библиотеке?

Джеймсон: *зеваю* кто интересуется?

Oз: Я.

Джеймсон: Ну, тогда…

Оз: Да? Я напишу тебе после урока сегодня вечером, да?

Джеймсон: Конечно, но только потому, что ты поймал меня в момент слабости. Я бы сказала «да» на что угодно прямо сейчас, чтобы остаться одной.

Оз: НА ВСЕ?

Джеймсон: Мечтай больше, приятель. На все, кроме ЭТОГО.

Оз: Однажды ты передумаешь, Джеймсон Кларк.

Джеймсон: Я снова иду спать.

 

Глава 20.

 

«Когда я спросил ее, насколько она гибкая,

Она сказала, что однажды потянула спину,

Вставляя тампон».

 

Себастьян.

 

—Значит, ты уезжаешь завтра вечером? — спрашивает Джеймс, постукивая по клавиатуре, ее гибкие пальцы быстро порхают над маленькими черными буквами.

Я поднимаю глаза от учебника этики, раскрытого передо мной.

—Да. Мы должны быть в автобусе в девять. Это хреново. Мы потеряем час, учитывая разницу во времени.

В комнате тихо, когда мы оба возвращаемся к нашей домашней работе. Но потом…

—Ты когда-нибудь нервничаешь?

Перестаю читать, и обдумываю ее вопрос. Я когда-нибудь нервничаю? Черт, да. На самом деле все время — выброс адреналина перед матчем в сочетании со всем, что я получаю от моих побед, неоднократно вызывало у меня тошноту.

Но никто никогда не спрашивал меня, поэтому я обдумываю, как мне лучше ответить. В итоге просто отвечаю: —Да.

— Когда?

Я снова делаю паузу.

—Когда мои соперники в той же весовой категории, но больше. Мощнее. Или меньше. Или наступает на меня с чувством обиды, которые я вижу, как он падает на пол.

И теперь, когда меня прорвало, я рассеянно смотрю на картину, висящую в дальнем конце комнаты.

—Некоторые парни так отчаянно хотят победить, что это легко увидеть в их глазах. Честолюбивые во всем, теряющие все с каждым проигрышем.

Вроде меня.

Недосказанность висит между нами.

— Какой у тебя рекорд?

—В этом сезоне? Мы только начали, но уже восемь побед.

Беспроигрышное, крутое начало.

Впечатленные, красивые голубые глаза Джеймсон расширяются, как гребаные блюдца, и небольшой вздох покидает ее губы.

— Себастьян, это потрясающе.

Себастьян.

Мое имя звучит как похвала из ее уст.

Я устраиваюсь на стуле прямее, немного более самоуверенно, чем десять секунд назад. Я имею в виду, не то, чтобы люди не рассказывали мне на регулярной основе, какой я чертовски удивительный, но комплимент от Джеймсон Кларк словно достижение в жизни.

Она не раздает комплиментов на постоянной основе.

Она не терпит дураков, и ее нелегко впечатлить.

—Это действительно потрясающе.— Я выставляю грудь вперед и распрямляю плечи.— Ты должна увидеть меня в действии.

— Я видела.

Для меня это новость.

—Видела? Когда?

—Я имею в виду, есть шанс, что я погуглила тебя, конечно, после того, как ты потребовал, чтобы я сделала это.

—Ты действительно преследовала меня в интернете? Я в шоке.

Почему для меня так мучительно представлять ее за компьютером в поисках всякого дерьма обо мне? Возможно, в темноте, надеюсь, неподобающе прикасающуюся к себе, предпочтительно одетой во что-то кружевное. И прозрачное.

От этой мысли мой член дергается.

— Может прекратишь? Это было не преследование. Ты сказал мне погуглить тебя.

Я не останавливаюсь.

—Да, но когда произошло это предполагаемое преследование? Будь конкретнее, —дразню я, ставя мнимые кавычки.

Она явно шокирована.

—Пожалуйста, перестань называть это так. — Она колеблется.—И это было прямо перед нашим поездкой в Юту. Я хотела знать, с каким уровнем эгоизма имею дело.

Я решительно толкаю учебник на столе прочь от себя, откидываясь на спинку стула, в который моя задница была засажена в течение последнего часа.

— Так что же, скажи на милость, ты обнаружила в ходе этого исследования? — опять использую мнимые кавычки.

Мое лицо расплывается в улыбке, когда ее лицо и шея становятся красными, под стать ее кардигану.

— Ну, — медленно начинает она, прочищая горло, взвешивая каждый слог. —Я знаю, что ты из Иллинойса, как и я. У тебя есть сестра, и в школе ты был звездой.

Джеймс колеблется, медленно выдыхая. Длинные волнистые волосы каскадом падают ей на лицо.

— Ты здесь на полной стипендии. Я знаю, что ты борец в тяжелом весе при росте шесть футов один дюйм[17], двести двадцать восемь фунтов[18] крепких мышц и у тебя всего семь процентов жира.

— Истинный факт.

— Ты внимательный, и как бы мне не хотелось это признавать, ты забавный. И ты очень заботишься об оценках, и не хочешь, чтобы люди об этом знали, но, хоть убей, я не могу понять почему.

Я хватаю свою бутылку с водой, а она, нервно покусывая нижнюю губу, поднимает голубые глаза и изучает меня через стол.

— Хм... ты хорошо пахнешь. Как свежий воздух и мята.

Мои брови взлетают вверх.

Да. Это. Вот этодерьмо, о котором я говорил.

Я с интересом наклоняюсь к ней, но в остальном сижу совершенно неподвижно, страстно желая услышать, что она скажет.

— Продолжай.

— У тебя...самые сильные руки, какие я когда-либо видела.

Да.

— У тебя фетиш иметь преимущество.

Я киваю, держа бутылку с водой у рта.

— Факт.

—В тот день, когда мы встретились, ты знал, что я не репетитор, но все равно подошел.

— Дважды,—подтверждаю я, запивая водой, комнатной температуры.

— Тебе нравится работать руками, и, несмотря на то, что все думают, так же, как и я, когда впервые встретила тебя, ты не совсемкобель.

Я давлюсь и выплевываю воду, задыхаясь от смеха, и не обращаю внимания на воду, стекающую по подбородку. Задрав подол хлопчатобумажной футболки, я вытираю лицо.

— Откуда ты знаешь, что я не кобель?

—Я не говорила, что ты не такой, я сказала не совсем. Во-первых, ты не сделал шаг в сторону моей соседки Сидни, когда у тебя был шанс, и она, вероятно, хотела, чтобы ты это сделал, и хоть убей, она не может понять почему. И, во-вторых, в Юте ты ко мне не приставал, хотя мы спали в одной постели.

—И на тебе не было пижамных штанов.

— Точно.

— Кстати, зачем ты это сделала?

Она вздыхает, громко, протяжно и хрипло.

— Фу, мы снова к этому возвращаемся?

— Да, черт возьми, мы вернулись к этому!— возмущаюсь я. — Ты прекрасно знала, что делаешь. Хитрая роковая женщина. Отсутствие пижамных штанов было нечестно и безжалостно.

Она смеется тихим, заливистым смехом, сладким и радостным, играя пуговицами своего красного кардигана.

— Роковая женщина? — Джеймс закатывает глаза. — Едва ли.

Мой взгляд опускается, останавливаясь на той второй блестящей пуговице, которую ее длинные, стройные пальцы вдавливают и вынимают из петлицы, прямо в центре этой округлой, фантастически полной груди. Груди, которую я пытался украдкой увидеть минимум дюжину раз за время поездки.

— Да ладно, — фыркаю я, скрестив руки на широкой груди. —Только не говори мне, что ты не знала, что делаешь, шатаясь вокруг без штанов.

Ее улыбка расплывается.

— Ты сошел с ума.

—Чушь собачья. Ты знала, что это сводит меня с ума.

— Ну да, но...кто угодно мог бегать без штанов, и ты бы попытался переспать с ним.

—Разве мы только что не установили, что я не приставал к твоей соседке по комнате, как там её?

—Сидни. Ладно, да, но…

— И я приударил за тобой.

— Ты? Когда?

— Помнишь, я сказал, что хочу тебя трахнуть?

Она закатывает глаза.

— Это не значит, что ты за мной приударил. Это значит, что ты хочешь переспать со мной.

—Не спать. Трахать. Огромная разница, Джим.

— Знаешь, каждый раз, когда я думаю, что у тебя есть какая-то глубоко укоренившаяся чувствительность, которая умирает от желания вырваться, ты разрушаешь это разговором.

Я пожимаю широкими плечами.

— Ты не можешь винить меня за честность.

— Нет, но, черт возьми, Оз, иногда девушке не хочется, чтобы это запихивали ей в глотку. Она хотела бы поговорить по-настоящему. Будь романтичнее.

Фраза «запихивали ей в глотку» вызывает у меня желание захихикать, как тринадцатилетняя девочка. Мне удается сдержаться, но с трудом, хотя я не могу удержаться, чтобы не упомянуть об этом. Это чертовски хорошо.

— Ты хоть понимаешь, что только что сказала? Ты сказала запихать игорло, и я сразу подумал о минете. Так что даже не ... эй, сядь. Куда ты направляешься?

Она закатывает глаза и убирает свой ноутбук.

—Домой. Как бы мне ни хотелось остаться, у меня на самом деле есть важное дело.

— Ты становишься такой чертовски раздражительной. Присядь, пожалуйста.

— Я не раздражаюсь! —Джеймс ставит сумку на стол и скрещивает руки на груди. — Я останусь, если ты назовешь мне хоть одну причину, почему я должна сесть и позволить тебе продолжать отвлекать меня. Одну. Я уверена, что ты не сможешь этого сделать.

— Хочешь поспорить?

Она решительно кивает.

— Да. Безусловно.

—Потрясающе.— Потому что у меня все под контролем. Ты в деле. Каковы ставки? Не трать их зря.

— Как насчет того, чтобы ты выбрала мою, а я—твою?

Плохая идея, Джим.

Ужасная, ужасная идея. Такая ужасная, что я практически потираю руки от радости.

— Хорошо. Дамы вперед.

— Если ты не можешь придумать хоть одну законную причину держать меня в этой комнате, ты должен... —Джеймсон сосредоточенно хмурит брови. — Ты должен..,— напевает она себе под нос. —Хммм. Дай подумать.

— Не торопись, — уговариваю я, откидываясь на спинку большого кожаного кресла в кабинете. Я несколько раз вращаюсь вокруг, краем глаза наблюдая, как она прикусывает губу и напряженно думает. — У меня вся ночь впереди.

Она молчит целых две минуты, потом щелкает пальцами.

—Ладно, я придумала! Если ты не сможете придумать причину, которую я одобряю, ты должен готовить для меня.

Она что, серьезно?

Я стараюсь не зевать на ее ошеломляющую идею, но она настолько отстойная, что я позволяю ей ускользнуть.

— Готовить для тебя? Это все?— Сказать, что я разочарован, значит сильно преуменьшить, и это должно быть ощутимо, потому что она кивает с ухмылкой. — Готовить, как в «Давай поедим!» или готовить, как «ты приносишь политое шоколадом тело, я принесу язык?».

— Готовить, как домашнюю еду.

Я наклоняюсь вперед в кресле, гладкое кожаное сиденье и колеса скрипят под моим весом, когда я верчусь в нем еще раз.

— Заметано. Моя очередь.

Я позволяю тишине затянуться, прежде чем хлопнуть в ладоши и радостно потереть их друг о друга.

— Если я выиграю, когда я выиграю, я снова прижму тебя. Получу тебя на матах. Получу тебя потную.

На матах, в спортзале, в темноте, когда никого нет рядом.

Джеймсон закатывает глаза, но я вижу, как у нее закрались сомнения. Это очевидно, когда она сглатывает.

— Э-э, ладно. Думаю, ты снова сможешь меня прижать.

Я начинаю перечислять причины, по которым она должна остаться со мной; они стекают с моего языка, как пот со лба во время матча. Жидкий, расплавленный и мокрый.

— Одна из причин, по которой ты должна остаться? Я этого хочу. Вторая причина: ты сводишь меня с ума, и я не могу сосредоточиться, если ты не со мной. Третье: я хочу расстегнуть пуговицы на твоем чертовом кардигане. Четвертое: очки. Пятое: мне может понадобиться твоя помощь с ответом; ты кажешься очень умной.

Она сжимает губы, когда я озвучиваю последнюю причину.

— Но настоящая причина, по которой я хочу, чтобы ты осталась?— Я растягиваю предложение, подчеркивая последние слова. — Ты единственная девушка в кампусе, которую я уважаю.

Я отталкиваюсьот стола и откидываюсь на спинку стула, скрестив руки на груди и позволяя этим фактам впитаться в её сознание.

—Ну,— Джеймс сглатывает,—это…

— Это правда. Я чертовски тебя уважаю, и, если ты уйдешь, я тоже уйду, и тогда я ничего не сделаю. Я завалю домашнюю работу, отстану и провалюсь, что сделает меня непригодным для учебы. Ты хочешь, чтобы это все было из-за тебя? Эта дерзкая улыбка, которую я люблю, возвращается.

— Нет, конечно, нет.

—Хорошо. Тогда сядь и достань свой календарь.

— Зачем?

— Я выиграл, а это значит, что я собираюсь прижать тебя к мату, и тебе это понравится, так что нам нужно выбрать дату.

Она недоверчиво открывает рот.

— А теперь садись и выполняй задания, Джимми.

 

Глава 21.

 

«Я симулировала почти каждый оргазм,