Прецедент, акты высших судов, правовой обычай, принципы права, правовая доктрина - источники гражданского процессуального права

В России, исторически принадлежащей семье континентального права, классический прецедент никогда не был источником права. Вместе с тем отдельные судебные документы свидетельствуют об обратном. Так, 24.09.2005 судья ВС РФ Романенков И.С. установил, что исковое заявление Миронова Р.П. не может быть принято к рассмотрению ВС РФ, так как заявителем оспариваются положения приложений N 1, 3 к порядку осуществления ежемесячной выплаты отдельным категориям граждан в РФ от 30.11.2004, которые уже были оспорены в ВС РФ по делу N ГКПИ2005-1417 по заявлению другого лица - Журавлева С.В. Также 09.08.2004 ВС РФ было возвращено и заявление Гладкова В.М., пытавшегося оспорить отдельные положения Правил внутреннего трудового распорядка исправительных учреждений от 30.07.2001, нарушающего, по мнению заявителя, именно его права, но по содержанию которых 07.07.2004 судом было вынесено решение по делу N ГКПИ2004-487 по заявлению другого лица - Иванова Ф.Н. [10]

В Постановлении Пленума ВС РФ от 19.12.2003 N 23 "О судебном решении" устанавливается, что суду следует учитывать, помимо процессуального закона и материальных норм:

постановления КС РФ о толковании положений Конституции РФ, подлежащих применению в данном деле, и о признании соответствующими либо не соответствующими Конституции РФ нормативных правовых актов, перечисленных в пунктах "а", "б", "в" ч. 2 и в ч. 4 ст. 125 Конституции РФ, на которых стороны основывают свои требования или возражения;

постановления Пленума ВС РФ, принятые на основании ст. 126 Конституции РФ и содержащие разъяснения вопросов, возникших в судебной практике при применении норм материального или процессуального права, подлежащих применению в данном деле;

постановления Европейского суда по правам человека, в которых дано толкование положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, подлежащих применению в данном деле.[11]

В последнее десятилетие среди ученых и практиков ведутся дискуссии по поводу признания судебной практики источником отечественного права. При этом нередко понятия "судебный прецедент" и "судебная практика" рассматриваются как тождественные.

Интересно первое в отношении Российского государства со времени подписания им Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод Постановление Европейского суда по правам человека, вынесенное в Страсбурге 07.05.2002 по делу "Бурдов (Burdov) против России".

ЕСПЧ исходил из п. 1 ст. 6 Конвенции, закрепляющего за каждым право обращаться в суд в случае любого спора о его гражданских правах и обязанностях. Право на суд, по мнению европейских судей, "было бы иллюзорным, если бы правовая система государства - участника Европейской конвенции допускала, чтобы судебное решение, вступившее в законную силу и обязательное к исполнению, оставалось бы недействующим в отношении одной стороны в ущерб ее интересам. Немыслимо, полагает Европейский суд, что п. 1 ст. 6 Конвенции, детально описывая процессуальные гарантии сторон - справедливое, публичное и проводимое в разумный срок разбирательство, - не предусматривал бы защиты процесса исполнения судебных решений"[12].

Однако из ст. 6 Конвенции был сделан вывод о том, что исполнение судебного решения, принятого любым судом, должно рассматриваться как составляющая "судебного разбирательства". В данном случае высокий суд подменил понятие "процесс защиты" более узким термином "судебное разбирательство", которое является всего лишь частью процесса государственной защиты права.[13]

Принимая во внимание, что в исполнительном производстве функция российского суда заключается в последующем и, в достаточно ограниченных случаях, предварительном контроле суда за исполнительными правоотношениями, а сам процесс исполнения происходит вне судебного заседания, в собственной исполнительной процессуальной форме, указанное решение ЕСПЧ, по мнению Демичива А.А., оказывается серьезным тормозом в развитии процессуальной науки.

Если имеются противоречия между нормами процессуального или материального права, подлежащими применению при рассмотрении и разрешении конкретного дела, то решение является законным в случае применения судом в соответствии с ч. 2 ст. 120 Конституции РФ, ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" и ч. 2 ст. 11 ГПК РФ нормы, имеющей наибольшую юридическую силу. При установлении противоречий между нормами права, подлежащими применению при рассмотрении и разрешении дела, судам также необходимо учитывать разъяснения Пленума ВС РФ, данные в Постановлениях от 31.10.95 N 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия»[14] и от 10.10.2003 N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ».[15]

Решения и разъяснения этих судов ВС РФ и ВАС РФ лишь "в определенной мере фактически приобретают прецедентное значение, способствуя в правоприменительной практике судов формированию оптимальных моделей для последующих судебных решений по конкретным делам".[16] Однако в соответствии с Конституцией РФ суды в РФ не обладают правотворческими полномочиями и не могут создавать нормы права. Следовательно, Постановления ВС РФ и ВАС РФ - только акты применения, но не источники права.

Что касается решений КС РФ, в результате которых нормативные акты, признанные неконституционными, утрачивают силу, то следует согласиться с В.Д. Зорькиным, что такие решения обладают нормативной силой.[17]

Правовой обычай (то есть обычай, на который дана отсылка в нормативном правовом акте и реализация которого обеспечивается санкциями государства) является в Российской Федерации дополнительным источником права.[18] Гражданское процессуальное право представляет собой отрасль публичного права, а отсылки к обычаям не делается ни в ГПК РФ, ни в других нормативно-правовых актах, составляющих гражданское процессуальное законодательство. Следовательно, правовой обычай не является источником гражданского процессуального права Российской Федерации.

Под судебным обычаем (usus fori) понимают установившуюся в каком-либо суде практику. Между тем российское процессуальное право не признает судебные обычаи в качестве источников процессуальных правил по двум причинам, выявленным почти столетие назад:

- среди участников процесса обычаи неприемлемы, так как процессуальная деятельность этих лиц совершается под контролем суда;

- для самого суда обычное право неприемлемо, так как суды "обязаны руководствоваться в своих действиях законами и постановлениями компетентных властей".[19]

Часть 4 ст. 1 ГПК РФ признает в качестве источника гражданского процессуального права принципы права - принцип аналогии закона и принципе аналогии права.[20] Применение аналогии закона и аналогии права допускается только при наличии пробела в правовом регулировании, когда имеется законодательный акт, который регулирует сходные отношения.

Если аналогия закона невозможна в силу отсутствия законодательного акта, регулирующего сходные отношения, то суд действует исходя из принципов осуществления правосудия в РФ (аналогия права). Таким образом, судейское усмотрение, связанное в данном случае с индивидуальным восприятием общих и отраслевых принципов права, играет важную роль в восполнении пробелов правового регулирования отрасли гражданского процессуального права.

Правовая доктрина (труды авторитетных юристов, на которые суды при вынесении решений могут ссылаться как на законы) и религиозные тексты в России не признаются в качестве источниками права. Первые - в силу исторической традиции, вторые - в силу традиции, а также потому, что в соответствии с ч. 1 ст. 14 Конституции РФ Российская Федерация - светское государство.[21]