ИТОГИ ПОСЛЕКРИЗИСНОЙ ФИНАНСОВОЙ ПОЛИТИКИ

Формальные итоги послекризисной финансовой политики заключаются в снижении инфляции до уровня менее 3% в месяц, стабилизации реального обменного курса, а также оживлении промышленного производства. После периода относительно мягкой бюджетной и денежно-кредитной политики до начала 1999 года, направленной на погашение кредиторской задолженности бюджета и обеспечение дополнительной ликвидности банковского сектора, Правительство и Банк России переключились на более жесткую политику: первичный профицит бюджета превысил за первые четыре месяца 1% ВВП, кредитование банковского сектора было ограничено с одновременным повышением резервных требований по существенной части депозитов кроме рублевых вкладов населения, а спрос на валюту ограничивался, в основном, административными мерами.

Достигнутый Правительством первичный профицит бюджета[1] приобрел относительно устойчивый характер как за счет повышения сбора налогов, так и за счет строго ограничения расходов бюджетными назначениями. Тем не менее ситуация, выглядящая стабильной на первый взгляд, оказывается более трудной при глубоком анализе. Во-первых, рост бюджетных доходов в апреле-мае связан, в значительной степени, в двумя группами факторов – сезонным перерасчетом годовых налоговых платежей и изменением правил распределения налогов между федеральным и региональным уровнями, а не с повышением собираемости налогов. Во-вторых, повышению доходов способствует введение новых налогов – экспортных пошлин. К сожалению, указанных факторов будет недостаточно для достижения целевых показателей, намеченных Правительством. Потребуется как принятие и применение внесенных в Думу налоговых законопроектов (или эквивалентных мер), так и реальное повышение собираемости налогов, в особенности, с естественных монополий.

Проблема сбора налогов очень тесно связана с двумя другими экономическими явлениями – масштабом использования в экономике денежных суррогатов и бартера, а также оттоком капитала. Здесь также складывается противоречивая картина. С одной стороны, согласно статистическим оценкам доля бартерных расчетов в промышленности снизилась с 54% до 46%, что свидетельствует о несомненном повышении спроса на деньги, удовлетворенного повышением ликвидности в виде некоторого ускорения роста денежного предложения в конце 1998 года и в марте-апреле 1999 года. Это согласуется и с небольшим ростом собираемости налогов. С другой стороны, оценки платежного баланса за первые месяцы года показывают сохранение оттока капитала на высоком уровне (лишь немногим ниже показателей 1998 года). Можно констатировать, что административные меры Банка России лишь предотвратили еще больший отток капитала, не решив эту проблему в фундаментальном смысле.

Несмотря на значительное усиление казначейского контроля за процессом исполнения бюджета, региональные и ведомственные интересы продолжают оказывать давление на расходную часть бюджета. Непроцентные расходы бюджета превысили за январь-апрель расходы за аналогичный период 1998 года, прежде всего, за счет полного исполнения текущих обязательств и частичного погашения задолженности в социальной сфере. В то же время наблюдалось стабильное недовыполнение бюджетных проектировок расходов в прочих областях.

В начале 1999 года Правительство в целом завершило процесс реструктуризации государственного внутреннего долга, хотя и оставив нерешенными некоторые специфические проблемы, а также было последовательным в начале переговорного процесса относительно реструктуризации советской части государственного внешнего долга. Большая часть расходов на обслуживание и погашение государственного долга была осуществлена за счет рублевых и валютных кредитов Банка России, что являлось одним из определяющих факторов при проведении денежно-кредитной и валютной политики.

Рост денежной базы лишь на 8% при инфляции около 20% свидетельствовал о существенном ужесточении кредитно-денежной политики в первые 4 месяца года. Тем не менее, накопленный осенью и в начале второго квартала инфляционный потенциал еще не исчерпал себя. Это подтверждает и опережающий – впервые за несколько лет – рост цен производителей по сравнению с потребительскими ценами. Банку России удалось выйти на рост реального предложения денег в марте-мае, что было бы хорошим аргументом в пользу повышения спроса на рубли, если бы не наличие потенциального – он может и не реализоваться - контраргумента. Банки и предприятия не спешат тратить деньги, вкладывая средства на корреспондентские счета и депозиты под отрицательные реальные процентные ставки. Это означает, что главным мотивом для них является не долгосрочное сбережение и даже не сбережение под покупку товаров и услуг, а сбережение ликвидности, которую можно будет оперативно использовать для спекулятивных операций или вывода капитала из страны. Банк России ограничивал этот процесс за счет относительно жесткого административного регулирования, но «избыточная» ликвидность постоянно росла, подпитываясь за счет покупок ЦБР валюты на рынке для поддержки обслуживания государственного внешнего долга.

Как результат финансирование дефицита платежного баланса, продолжающего оставаться высоким из-за значительного оттока капитала и высоких платежей по государственному и частному внешнему долгу произошло не только за счет утилизации резко возросшего после девальвации и роста мировых товарных цен профицита торгового баланса, но и за счет некоторого снижения резервов. При этом прочие источники – прямые и портфельные иностранные инвестиции – практически отсутствовали.

В банковской сфере к середине 1999 года произошла еще большая поляризация относительно устойчивых банков и тех, которые продолжают находиться в предбанкротном состоянии. Банк России и Правительство в целом завершили подготовку к реструктуризации банковской системы, создав АРКО и выделив ему первоначальный – хотя и сильно ограниченный – капитал, разработав необходимые нормативные акты, а также способствовав проведению Всемирным банком диагностического обследования 18 банков, входящих в состав наиболее крупных. Однако, для эффективного начала процесса реструктуризации потребуется принятие дополнительных законодательных актов.

Из вышесказанного следует однозначный вывод, что как бюджетная, так и валютная устойчивость является функцией не самой финансовой политики, а глубоких структурных реформ, в первую очередь, налоговой.