I .1 Христология св.Кирилла Александрийского

Кирилл, патриарх Александрийский – один из наиболее значимых и авторитетных богословов первой половины 5 века. Имя и деятельность его тесно связаны с борьбой против ереси Нестория, заключающейся в спорах о лице Христа, как Искупителя и спасителя мира, о способе соединения в Его Личности божественной и человеческой природ.

Судя по творениям св. Кирилла, он получил блестящее образование, отлично знал Священное Писание и философию. По желанию своего дяди Александрийского патриарха Феофила, Кирилл вступил в клир Александрийской церкви, среди которой пользовался большой популярностью благодаря своим назидательным проповедям. Его общественно-церковная деятельность в звании епископа началась в 412 г. – после смерти Феофила александрийские христиане предпочли Кирилла всем прочим кандидатам в архиепископы.

 В «донесторианский» период своей жизни свят. Кирилл, поддерживаемый христианским населением Египта и коптским монашеством, активно боролся с остатками древних ересей в Египте, а также с иудеями и язычниками. После 428 г. вся последующая жизнь св. Кирилла была посвящена борьбе с несторианством.

Богословское наследие свт. Кирилла огромно. Первыми по времени были его экзегетические труды по Ветхому Завету («О поклонении в духе и в истине», 13 книг «Изящных изречений»). К донесторианскому времени относится составление обширного толкования на Евангелие от Иоанна, а так же два громадных труда, посвященных раскрытию Троического догмата — «Сокровищница» (итог противоарианской полемики) и 12 томов «О святой и нераздельной Троице».

Его творения «несторианского» периода носят догматический характер. В это время св. Кириллом были написаны 5 книг против Нестория, а так же «Схолии о воплощении Единородного» и книги «О правой вере». После Ефесскаго собора составлено «Слово против нежелающих исповедывать Святую Деву Богородицей» и диалог «Что един Христос». Следует добавить также многочисленные письма, многие из которых представляют собой догматические трактаты (письма или послания к Несторию, письмо к Иоанну Антиохийскому, письма к Акакию Милетийскому, къ Валериану Иконийскому, два письма къ Суккенсу, епископу Диокесарийскому).

Св. Кирилл являлся не только очень ярким и творческим богословом, но и резким полемистом. Наиболее сильно эти качества проявились в споре с Несторием. Последний видел во Христе человека, сына Девы Марии, в которого при самом его рождении вселился Бог. Кирилл же утверждал, что вечное Слово Божие стало человеком. Цитата из пролога к Евангелию от Иоанна: И Слово стало плотью (Ин. 1, 14), - звучала лейтмотивом письма святого Кирилла к Несторию, написанного в 430 году: «Писание говорит, что Слово плоть бысть (Ин. 1, 14), а не то, что Слово соединило с Собою лицо человека. Выражение: Слово плоть бысть - означает только то одно, что Слово приискренне приобщися нашей плоти и крови (Евр. 2, 14); наше тело Оно усвоило Себе, и от Жены произошел человек, не перестав быть Богом, рожденным от Бога Отца, и при восприятии плоти пребыв тем, чем Он был»[3]. Важно отметить следующее: св. Кирилл подчёркивал, что слово «плоть» подразумевает в данном случае не одно лишь бездушное тело (как считал еретик Апполинарий), но всего человека – как тело, так и душу. Он не был аполлинаристом, но, будучи всецело "александрийцем", он не опасался "антропологического минимализма": Бог, а не человек, есть единый Спаситель мира.

Помимо этого Кирилл ввел понятие «ипостасного единства» двух природ Христа, необходимое, чтобы исключить понимание Христа как «двух сынов»: Бог Слово, став Эммануилом, сделал человеческую природу с ее телом Своей собственной. «Естества, истинно соединенные между собою, хотя различны, но в соединении обоих этих естеств есть один Христос и Сын. Это мы представляем не так, что в этом соединении уничтожилось различие естеств, но божество и человечество при неизреченном и неизъяснимом соединении пребыли совершенными, являя нам единого Господа Иисуса Христа и Сына».[4] Личность Христа едина - эта личность есть предвечная Ипостась Слова, Которая стала субъектом и человеческого рождения Спасителя, и Его человеческой смерти. В соответствии с этим можно сказать, что родился, страдал и умер Сам Бог, но не божеством Своим (ибо «естество Слова неизменно» - подчеркивал свят. Кирилл ) а человечеством, Своей плотью.

Свят. Кирилл остро осознавал, что для спасения человека Бог должен был в действительности стать человеком, по-настоящему воспринять человеческую природу, пройти весь путь до конца. «Мы исповедуем, — писал Кирилл к Несторию, — что самый Сын, рожденный отъ Бога Отца и Бог Единородный, хотя и безстрастный по собственному естеству, плотию пострадал за нас, по Писаниям, и в распятом теле безстрастно усвоил Себе страдания собственной плоти. По благоволению Божию, Он принял смерть за всех, предав ей собственное тело, хотя по естеству Он есть жизнь и есть воскресение, — чтобы въ собственной плоти, как в начатке, неизреченною силою поправ смерть, быть перворожденным из мертвых и начатком из умерших и открыть человеческому естеству путь к достижению нетления.»[5]

Согласно святому Кириллу, спасение для нас осуществляется путем жизни в Церкви и достигает каждого человека через Евхаристию. В полемике с Несторием, доводя мысль своего противника до абсурда, Кирилл утверждает, что без животворящего Слова Божия, находящегося в мистическом и реальном единстве с плотью, Евхаристия становится людоедством, а участие в ней - бессмыслицей. В Евхаристии Дух обожествляет человеческую плоть Иисуса, и, приобщаясь к ней, мы спасаемся через участие в жизни Бога.

Свои мысли, изложенные в письмах к Несторию, Кирилл развил в двенадцати тезисах, "анафематизмах", разъясняющих различные аспекты христологии.

Слабостью христологии св. Кирилла, на почве которой суждено было возникнуть монофизитству, была нечеткая терминология, а именно, взаимозаменяемое употребление слов "ипостась" и "природа". Он постоянно подчеркивал ограниченность нашего разума, недостаточность его понятий и логических формулировок, а потому и не придавал особого значения их точности. Особенно это относится к выражению μία φύσις του θεοϋ λόγου σεσαρκωμένη - "Единая природа Бога Слова воплощенная ", которое употреблял св. Кирилл, полагая, что цитирует св. Афанасия (в действительности эта фраза принадлежала Апполинарию). Именно эта формула в дальнейшем станет камнем преткновения для богословской мысли, на неё обопрётся учение монофизитов. Для Аполлинария смысл формулы «μία φύσις» был тот, что, согласно его представлениям, Логосом воспринята только плоть, но без духа. Как было сказано выше, св. Кирилл не имел в виду ничего подобного, хотя уже одной такой формулой давал Антиохийцам, понимающим его терминологию буквально, серьезный повод к подозрению в аполлинаризме. Авторы-историки, чьи труды использовались в данной работе (Болотов, Карташев, Мейендорф, Алымов), единогласно утверждают, что для св. Кирилла эта фраза явлась выражением ипостасного единства, и fvσις употреблялось в данном случае в значении uπ3στασις. Несколько иначе, более глубоко, трактует этот момент Лурье. Он утверждает, что «само понятие природы Христа у св. Кирилла гораздо объемнее и не ограничивается христологическим измерением, а выражение «единая природа Бога Слова воплощенная» включает в себя не только индивидуальное человечество Иисуса, но и всю полноту обоженного человечества—всех спасенных и спасаемых, т.е. всю Церковь»[6]. Таким образом, Лурье утверждает, что понятие fvσις воплощенного Логоса оказывается у св. Кирилла понятием сотериологическим и соответствует понятию Тела Христова как Церкви. Как бы то ни было, в условиях христологической полемики того времени эти слова явились соблазном как для противников Кирилла, так и для его ярых последователей, ставших монофизитами, поэтому на Халкидонском соборе 451 г. Церковь отказалась от данной формулировки.

Вместе с тем, дальнейшее развитие православной христологии совершалось в духе и стиле св. Кирилла, несмотря на то, что в дальнейшем приходилось не столько защищать истинное единство, сколько различать его неслиянность. Отцы Халкидонского собора делали ударение на том, что они придерживаются «веры Кирилла». Осознавая огромный вклад святителя в развитие богословской мысли, можно утверждать, что сила кириллова богословия была не в формулах, часто неточных, дающих возможность неоднозначного толкования, а в его живом созерцании, которое раскрывалось в целостную христологическую систему.