Глава 39. Часть 1. Родиться, чтобы умереть

 

    Гермиона сидела на кровати и обводила безучастным, несколько отрешённым взглядом стены спальни. Больше всего ей, не так давно пообещавшей себе никогда больше не падать духом, хотелось взять себя в руки, взбодриться. Вот только… это оказалось крайне сложно сделать. В душе прочно поселилось опустошение, а где-то по соседству с ним – полнейшее разочарование и обуявший её страх. Гермиона всё делала осторожно, старалась не оступаться, ни в чём не подводить себя и Драко, а вместо этого стечением обстоятельств всё пошло наперекосяк. Узнав о беременности, она не выдержала напряжённого разговора с колдомедиком и сбежала в спальню, предварительно погнав его прочь. У этого мерзавца хватило наглости просить её ничего не сообщать Драко до тех пор, пока она не решит, что делать с ребёнком! Конечно же, прекрасно понимавший, что за содеянное ему сильно не поздоровится, мистер Харрис пытался, откровенно говоря, прикрыть свою жопу. Тогда как Гермиона готова была запустить в него Круциатус, а затем удавиться. Ребёнок! Боже! Из всевозможных проблем этого мира, что могли постичь её, эта, пожалуй, была наихудшей. Больше всего хотелось убедить себя, что масштаб этого происшествия она всего лишь преувеличила в своём сознании, и никакой глобальной катастрофы не предвидится. Но в реальности, к её горькому сожалению, всё было с точностью наоборот… Плод, как заверил мистер Харрис, убить несложно, всё было поправимо, но что делать с продлившимся брачным союзом, разорвать который были не в состоянии сильнейшие маги современности? Вот что стало настоящей головной болью для Гермионы! Сколько слёз принесла им прежде ошибка Драко с поспешным фиктивным браком. Даже вспоминать об этом не хотелось! Люциус держал её в диком страхе, даже шороха вне стен палатки Гермиона в тот период до дрожи боялась услышать, точно зная, что пресловутый свёкор намерен убить её и тем самым преподать Драко урок за его непозволительную связь с ней. Как им казалось, оставалось совсем немного, чтобы эта жуткая история раз и навсегда осталась в прошлом: через каких-то три с небольшим месяца их должны были развенчать, и всякая опасность для них миновала бы. Теперь же они с Драко были лишены возможности положить конец той его ошибке с обрядом даже через год!.. Это был риск для них, самый настоящий риск – столько времени скрывать свой брак от посторонних глаз и ушей. И оттого больше всего Гермиона боялась увидеть его реакцию даже не на возможного наследника, которому суждено было зародиться в ней, а на ситуацию с продлением их союза, повлиять на которую они были не в состоянии. Это была данность: про развод они могли теперь напрочь забыть и продолжать ходить по лезвию ножа, каждый раз ненароком обжигаясь из-за всё новых, встающих у них на пути преград. Хотелось до последнего верить, что никто, кроме неё, Драко и Нарциссы, а также тщательно державшего язык за зубами Блейза Забини, никогда больше не прознает про их тайное супружество. Но разве могла она быть уверенной в том наверняка, когда практически всё было против них? Начинало казаться, что даже Святой Мерлин повернулся к ним спиной, не возжелав видеть две заблудшие, развратные души, своей запретной любовью губящие самих себя! После того, что было сообщено ей каких-то сорок минут назад, Гермиона больше ни в чём не могла быть уверена и всё сильней убеждалась, что в той жизни, которой она жила сейчас, от неё зависело совсем мало. Её же судьба была ей практически неподконтрольна.   

 

    «Возьми себя в руки! Возьми себя, мантикора тебя раздери, в руки!..» – неустанно твердила она себе, но всякое напоминание о ребёнке упорно выбивало из колеи. Срок был совсем маленьким, и потому никаких симптомов этого непростого периода Гермиона ещё не успела испытать. Всё было, как всегда… Тогда как почти целый месяц она делила своё тело с ещё совсем крохотным плодом, результатом их с Драко порочной любви. Всякая мысль о его практически нереальном, даже фантастическом появлении на свет приравнивалась для неё к огромной трагедии либо очень жестокой для кого-то сверху комедии. Все её планы на ближайшее будущее будто разбились о скалы слишком суровой и до болезненного несправедливой действительности. Известие об этом ребёнке стало сродни тайфуну, который за считанные минуты смёл всё на своём пути. Ни единого раза за свои девятнадцать лет она не пыталась представить себя в роли молодой матери, а тем более в роли той, что подарит наследника Драко Малфою. Что уж там, буквально каких-то восемь месяцев назад Гермиона мыли не допускала, что однажды будет с ним, что полюбит его и станет отчаянно бороться за их отношения! Что будет всем сердцем тянуться к настоящему воину-разрушителю, массовому убийце и Пожирателю Смерти. Но всё круто изменилось, стоило ей войти в его дом и ненароком постучаться в его сердце. Внезапные известия предвещали скорые перемены, причём, как подсказывала интуиция, отнюдь неприятные, может даже болезненные. В их реальность, где они со своей любовью ходили по самому краю, рискуя в любую секунду провалиться сквозь разверзнувшуюся землю, прямиком в их персональный ад, пыталась вторгнуться новая, чистая и такая неуместная здесь душа. Этот несчастный кроха, ещё толком не успевший сформироваться, уже сейчас был нежеланным, ненужным, попросту лишним в их мире. Даже в эту минуту её обуял неконтролируемый страх от понимания, что её ребёнок способен стать оружием и наиболее эффективным рычагом давления на неё и Драко в руках того, кто решил подстроить под себя эту страну – Волан-де-Морта! Что этому маленькому, ни в чём неповинному полукровке сулит лишь пожизненная роль постоянного пленника Замка Смерти. Причём это касалось любого возможного чада, которое Гермиона могла произвести в течение своей жизни на свет.

 

Ещё, кажется, совсем недавно все опасались, что худшим кошмаром с необъятными последствиями станет их с Драко свадьба. Но, как выяснилось сегодня, то были ещё цветочки! Этот несчастный кроха, новый гость их мрачного мира, ещё даже не успел в полной мере заявить о себе, но уже стал возможным разрушителем многих судеб. Что могло ждать их всех, если бы ему довелось родиться? Драко и его семья во всех красках продемонстрировали бы себя перед всей магической Великобританией магглолюбами, за что их Хозяин если уж не казнил их, то по меньшей мере жесточайшим образом наказал за подобную недопустимую дерзость, а также ради создания прецедента. Для наиболее приближённых к нему Пожирателей Смерти подобные осечки были недопустимы, они были напрочь исключены. Ведь даже их с Драко запретные отношения получили одобрение на существование исключительно исходя из взглядов на благополучный результат их совместных трудов по порабощению северных территорий, что на сегодняшний день имело для Волан-де-Морта первостепенное стратегическое значение. Только ввиду этого замысла этот ужасный недочеловек позволил им быть вместе, тогда как мог поубивать уже за то, что они решились на подобные отношения. И в первую очередь это касалось спутавшегося с грязнокровкой Драко и членов его семьи. Что до неё самой, Гермиону и её непрошенное чадо при таком раскладе могла ждать разве что скоропостижная смерть или жизнь в постоянных бегах, сокрытии и тайне. Да только у всего тайного имелось гадкое свойство однажды становиться явным! Их с Драко ребёнка могли также принципа ради убить фанатичные последователи Волан-де-Морта – та же безумная и крайне жестокая Беллатриса, которой такая выходка ничего не стоила. Более того, она смело бы получила всеобщее одобрение на роль палача. Пустить несчастного малыша в расход могли мести ради и повстанцы, если бы сумели добраться до него; а также, о чём страшней всего было помыслить, близкие родственники Драко. И Люциус в этом жутком списке не являлся исключением, скорее, числился в первых рядах… От одной перспективы подобной жизни её пробирало до дрожи. Лёгкие словно обжигало огнём, она начинала задыхаться. Под сердцем, силой независящих от неё обстоятельств, Гермиона носила ребёнка от того, кого с каждым днём любила всё сильнее, но кому до одури боялась сообщать безрадостное известие. Два месяца, что они провели вместе, что самозабвенно посвятили себе и своим отношениям, вдруг показались таким мизерным сроком… Их столько всего ещё могло ждать, но теперь совместная жизнь оказалась под угрозой, и даже сами их тёплые отношения в одночасье могли подпортиться, потому как она не могла предвидеть его реакции. Столько времени Драко бился за расторжение этого брака, пытался исправить собственные ошибки, но всё было впустую. Теперь он надеялся на истечение срока, обозначенного священником для очищения его крови, но даже эти их планы и надежды рухнули. Быть мужем и женой им предстояло далеко не один месяц и, возможно даже, не один год. И ничерта они при всём своём диком желании не могли исправить, это было сильнее их! Исходя из этого, она понимала, что реакция Драко могла быть самой разнообразной, но исключительно отрицательной, что удручало. У них мог быть общий ребёнок, они могли бы стать молодой семьёй, а вместо хоть какого-то просвета радости даже она, Гермиона, мать этого дитя, испытывала исключительно ужас от понимания, что через каких-то восемь месяцев, если ничего не предпринять, он может родиться, за что неосознанно именовала его для себя ходячей проблемой. Это было сущим кошмаром, уже за такого рода раздумья она считала себя настоящим чудовищем, но заставить себя воспринимать ситуацию иначе у Гермионы не выходило. А о том, какие мысли посетят Драко, стоит ему узнать обо всём, она не рисковала даже предположить… Всё это было печально и до тошнотворного отвратительно, вся сложившаяся ситуация!  

 

 – Зелье, зелье, зелье… – простонала она и, поддавшись порыву отчаяния, зарылась пальцами в волосы. Паршиво делалось также оттого, что она прекрасно понимала, как нужно действовать, однако отчего-то совершенно не решалась ничего предпринять. Нужно было выпить чёртово зелье и, вероятней всего, либо позднее рассказать Драко об этом плачевном случае, либо же, насколько позволят обстоятельства, умолчать обо всём. Но некий внутренний протест намертво пресекал её действия, не давал поступить верно, избавиться от ребёнка. Гермиона не понимала себя, не могла объяснить, что ею движет. Решение было совсем простым, избавление от этого нерождённого дитя даже не должно было никоим образом сказаться на её здоровье и общем состоянии. Но вместо того чтобы поступить правильно, она будто ощущала, что внутренне стала парализована… По каким-то причинам, ей самой неведомым, она не спешила призывать мистера Харриса, забирать из его рук необходимое зелье и убивать их с Малфоем ребёнка. А ведь он ещё даже не был полноценным человеком, не успел сформироваться, являлся всего-то плодом, но уже многое менял в её восприятии и самой дальнейшей судьбе. Совершенно несправедливо было то, что она ещё даже не стала матерью, не прочувствовала, что в ней поселился кто-то ещё, но этот кто-то уже разительным образом влиял на древнюю магию и оттягивал срок расторжения её с Малфоем брака. Вот только они нуждались в этой вынужденной формальной свободе друг от друга, она была им жизненно необходима, но ничего поделать или как-либо повлиять на ситуацию не могли. Всё было предрешено, и это было обидно, до чёртиков обидно. Гермиона была полна решимости найти нужные книги об этом обряде и узнать из них наверняка, продлён ли срок их союза или ещё не всё потеряно. Но отчего-то надежда таяла на глазах, и в лучшее Гермиона уже не решалась поверить. Соединившая их незримой крепкой нитью древняя магия была слишком суровой и деспотичной, она действительно излишне притесняла и влияла на их судьбу без их на то ведома. Ещё несколько месяцев назад, потащив её под венец, Драко в пылу эмоций был свято уверен, что эти узы выручат его, станут страховкой от непрошенных вмешательств в его личную жизнь. Однако всё вышло с точностью наоборот, и всё, что теперь делал этот самый грёбаный обряд, так это рушил их жизни... Уже потому всерьёз надеяться, что плод никак не повлияет на срок расторжения брака, не приходилось.

 

 – Хватит! – резким движением ударила Гермиона ладонью по прикроватной тумбочке. Всё, что она делала в данный момент, так это бесцельно терзалась от непрошенных мыслей и страхов. От её самоистязания не было никакой пользы, оно только убивало время и зазря съедало нервные клетки. – Пора остановиться! – вновь приказала она себе. Нужно было взять себя в руки, отвлечься, а потом, когда её переживания поутихнут, всё заново переосмыслить, но уже холодной головой. Может даже далеко не раз. Мимоходом взглянув на свой живот, она снова почувствовала необъяснимое, но отнюдь неприятное волнение с примесью дикого страха и отторжения такой данности. Тогда она быстро поднялась на ноги, словно сбегая от себя же и своих сомнений. Гермиона двинулась в гостиную, не сдержавшись, с грохотом закрыла за собой дверь спальни, а после грузно опустилась на диван. На чайном столике лежала книга по углублённому курсу колдомедицины, в которую она в спешке не вложила закладку. Однако она прекрасно помнила, на какой главе закончила прочтение, и потому это не было хоть сколько-то значимой проблемой. На фоне же того, что сообщил ей доктор, такие мелочи, мать её, в принципе теперь не должны были её волновать! В который раз поняв, что мысли возвращаются к нежеланной беременности, которая, тем не менее, отчего-то имела для неё некое значение, Гермиона поспешила взять в руки учебник и принялась листать его. Этот день она намеревалась провести, всеми силами вынуждая, даже принуждая себя заниматься исключительно прочтением книги, перед которой встала задача отвлечь её от всяких посторонних тревог, даже если те попытаются атаковать сознание. Она без того позволила себе поддаться истерике, впасть в состояние ступора, едва ли не транса, и оттого допускать подобное в дальнейшем больше не намеревалась. Во всяком случае, не в ближайшие часы.

 

    «Не сегодня, маленький, не сегодня…» – словно назло планам Гермионы, пронеслась в подсознании такая мысль. Это было дикостью: впервые безмолвно обратиться к тому, кто стал частью её существа, кто буквально часом ранее вторгся в её жизнь. Какое значение этот результат их с Малфоем порочной любви имел для неё? Почему она всё ещё не посягнула избавиться от него, поступить, мантикора её раздери, так, как было бы правильней всего?! Она только отсрочивала неизбежное, но ровно с тем давала время, но ни столько ему, сколько себе самой, чтобы как следует переосмыслить всё и, быть может, понять для себя что-то важное.

  

Как можно скорее потянувшись к книге, нахмурившаяся Гермиона принялась сосредоточенно листать её, точно зная, что её внутренние демоны никуда не денутся. Однако она была настроена приложить усилия, чтобы сбежать от них, и приступить к этому намеревалась, начиная с этой же секунды.

 

* * *

 

    Драко быстрым шагом вошёл в шатёр. Не обращая ни на что внимания, он прошёл к столу, налил себе воды из графина и, осушив бокал, наполнил его заново. Время перевалило за десять часов вечера, он был окончательно измотан, но об отдыхе речи пока не шло. Пригладив ладонью слегка взлохмаченные волосы и посетовав, что нельзя также просто избавиться от изнурённости в лице, он обернулся к Гермионе. Она привычно сидела на диване, не отрывалась от книги, но в то же время покорно ждала, когда он будет готов заговорить с ней. В её внешнем виде не могла не броситься в глаза неестественная бледность, не присущая ей. Драко скинул с себя выходную мантию, повесил её на стул, а затем неспешным шагом подошёл к сидевшей к нему спиной Гермионе. Его руки опёрлись на спинку дивана, и, уткнувшись носом в каштановые волосы, он поцеловал её в макушку.

 

 – Долго же тебя не было. Наверное, смертельно устал, – негромко проговорила Гермиона, но сделала это, не отрываясь от чтения.

 

 – Так полагаю, в тот момент, когда я тесно обнимался с полуразрушенной стеной одного из административных зданий, не исключено, что вздремнул пару-тройку минут. Так что теперь я бодр и почти полон сил… Но это не точно, – с кривой усмешкой ответил Драко. Гермиона тоже усмехнулась. Как ему показалось, она собиралась захлопнуть учебник и повернуться к нему, но отчего-то помедлила и в итоге передумала.

 

 – Ужин остыл, – нахмурившись, сказала она. – Запеченный картофель с тунцом и салат из морепродуктов – Монтий постарался на славу. Всё просто, но очень вкусно.

 

 – Как только сбегаю в душ, оценю его старания, – мягко произнёс Драко, а затем наклонился, попытавшись заглянуть в её лицо. Лишь на этот раз Гермиона подняла на него измученный, что ей не удалось скрыть, взгляд. Драко не ошибся, она действительно была слишком бледна. – Что-то случилось? – вмиг посерьёзнев, прямо спросил он. Гермиона снова немного помедлила, а после отрицательно качнула головой.

 

 – Нет-нет. Напротив, со мной всё в порядке, – сказав это, она не выдержала и закусила нижнюю губу. Мысленно Гермиона даже похвалила себя за то, что этот жест не выглядел излишне нервозным. Драко Малфой был слишком проницательным, чтобы оставить расспросы и удовлетвориться её кратким ответом с отсылкой к личным секретам, внезапно возникшим у неё. Потому нужно было, можно сказать, отчитаться перед ним, причём сыграть наиболее убедительно. Возможно, стоило прямо сейчас обо всем рассказать ему, поделиться наболевшим, но отчего-то уже одна эта идея парализовала Гермиону, в особенности догадки о его далеко не позитивной реакции на такого рода известия. Никоим образом они не могли обрадовать его, даже с учётом того, что речь шла о ребёнке от любимой девушки… Не в их положении, да и не в такое время.

 

 – Я так и понял. Именно потому твоё лицо белее мела – это же твоя типичная реакция, – сыронизировал он, причём намеренно, дабы не дать ей уйти от ответа. Он продолжил внимательно всматриваться в её лицо, и уже вскоре в его глазах промелькнула небольшая тревога. Расстраивать его или вызывать в нём серьёзные опасения Гермиона не горела желанием, ведь была небезразлична ему и знала, что он тоже переживал за неё. Потому, подняв на него взгляд, она через силу заставила себя не просто выдавить из себя улыбку, а по-настоящему заулыбаться его комментарию.

 

 – Я серьёзно, со мной всё хорошо. Просто… – она несколько замялась, но лишь для того, чтобы воспроизвести в памяти живые переживания о самых различных диагнозах, которые она ожидала услышать днём от их колдомедика. – Я действительно прежде испугалась услышать от мистера Харриса не лучший вердикт. Он оттягивал время, заходил в беседе издалека, был каким-то отчуждённым, из-за чего в голову закрались не самые приятные подозрения. Однако, как оказалось, все мои анализы в порядке, сама я – тоже, и моему здоровью ничто не угрожает…

 

    «Разве что психологическое грозит пошатнуться» – подумала она про себя, но, дабы не смениться в лице, снова улыбнулась ему. Драко прищурил глаза, уже этим доказывая, что с неверием отнёсся к её рассказу. И Гермиона тут же, но как можно неспешней и естественней, чмокнула его в губы.

 

 – Всё действительно в порядке, не бери голову. Просто нанервничалась зазря, да и доктору за его таинственность и мрачность не помешало бы надавать по шее! В таких вопросах никак не стоит медлить, это ещё больше нервирует пациента, начинает угнетать.

 

    Драко не переставал всматриваться в неё. Было заметно, что такой рассказ не слишком его убедил.

 

 – Твои анализы действительно в пределах нормы? С тобой ничего не случилось? – недоверчиво, чего он даже не стал скрывать, уточнил Драко. Гермиона постаралась придать своему поведению непринуждённости. Она глубоко, но с лёгкой улыбкой на губах, вздохнула и лишь после ответила ему:

 

 – Да и ещё раз да. Хорошенько высплюсь и стану прежней. Но если не веришь мне, можешь в тайне вызвать к себе мистера Харриса и напрямую всё выведать у него о моём состоянии здоровья. Только, хочу заметить, его ответ мало чем будет отличаться от моего, – спокойно сказала на это Гермиона и с некой горделивостью вскинула носик, при этом в тайне надеясь, что он не решится на такой шаг. Это могло стать полнейшим крахом для неё, ведь никакой договорённости о том, что её беременность должна держаться в полнейшей секретности, у них с колдомедиком не было. Гермионе оставалось только уповать, что мистер Харрис не рискнёт лезть на рожон, тогда как чрезмерная занятость Драко не позволит ему тратить время на подобные мелочи, тем более что она приложила усилия, дабы отмести всякие нехорошие подозрения с его стороны. – Не бери в голову! Лучше покушай и ложись спать.

 

 – Нам ещё, помнится, предстоит немаловажный разговор, которого ты так сильно ждёшь, – с тяжёлым вздохом напомнил Драко, но Гермиона слегка качнула головой.

 

 – Если ты совсем измотан, я подожду ещё день. Истязать тебя расспросами я совершенно не хочу, ведь ночью ты почти не спал, – напомнила она, хотя и было видно, что новая отсрочка предстоящей беседы немало её огорчает.

 

 – Нет уж, поговорим сегодня и поставим точку в этих вопросах. А пока наведи кофе – крепкий чай мне уже не поможет, – заключил Драко. Он поцеловал Гермиону в щёку, а после двинулся к сторону ванной комнаты, но, преодолев всего пару метров, неожиданно двинулся к столу. Он взял свежий лист пергамента и, макнув перо в чернильницу, на секунду-другую призадумался. Кончик пера вскоре коснулся бумаги, но Драко, наоборот, уставился взглядом на стену и старательно не смотрел на то, что пишет. Нахмурившаяся Гермиона с крайним недоумением наблюдала за ним, не понимая, что он делает и почему игнорирует собственные записи. Драко быстро закончил, отставил перо, а после принёс пергамент Гермионе. Продолжая непонимающе смотреть на него, она забрала у него бумагу, но Драко отчего-то на секунду помедлил передавать её. К этому моменту лист как раз был зажат в руках их обоих. Встретившись с Гермионой взглядом, Драко пояснил, хотя и зашёл издалека: – Тебе не составит труда понять, о каких конкретно лицах я хочу поговорить с тобой, а также угадать, какие проблемные товарищи будут затронуты в нашей беседе. Позже объясню, почему. 

 

    Только после этих слов он отдал ей пергамент и сразу ушёл. Пару раз удивлённо моргнув, Гермиона выждала, пока дверь за ним закроется, и лишь после посмотрела на его записи. Нетерпеливо она пробежалась по ним глазами. Всего мгновение она сверлила лист изумлённым взглядом, но вскоре всё поняла…

 

«Питер

Уолтер

Тейлор Нолан»

 

    Только три этих имени были указаны им. Причём, хотя Драко во время написания смотрел в сторону, прописано всё было ровно и аккуратно. Всё было понятно без лишних слов, тем более он дал ей наводку, подчеркнув заглавную букву первого имени. Говорить напрямую о её друзьях было слишком небезопасно, ведь от воспоминаний, в которых намертво сохранилось бы упоминание о них, никуда не деться. Потому он решил изменить в предстоящей беседе имена: Питер – Гарри Поттер, Уолтер – Рон Уизли, ну а Тейлором Ноланом, как она предположила, стал его заклятый враг Теодор Нотт. Гермиона не сдержала смешка. Умно! О чём бы они не говорили, о чём не шептались, они не назовут напрямую её друзей и уже этим обезопасят себя и собственную память в случае вражеского проникновения в неё. Не спеша избавляться от пергамента и тем самым создавать подозрительную ситуацию, всё также отразившуюся однажды в воспоминаниях, Гермиона аккуратно сложила листок пополам и вложила его в книгу, пообещав себе, что завтра же утром сожжёт его в камине. Она отложила книгу на стол, поднялась на ноги и отправилась на кухню. Помешивая крепкий молотый кофе без сливок с одной ложкой сахара, как он любил, Гермиона, вопреки данному себе обещанию не касаться этой темы, задумалась над тем, что теперь немалую тайну от него хранила и она сама. Драко был отцом её ребёнка, и ему следовало обо всём узнать, но она не решалась даже воспроизвести в мыслях надуманную ситуацию, каким мог бы выйти их диалог. Вот что бы она ему сказала?.. «Милый, я беременна!». А сразу после наблюдала, как с его лица стираются всякие краски, а на смену им приходят растерянность, разочарование и, конечно же, страх возможного будущего? Такого она никак не хотела, а другого сценария представить не могла, за исключением гнева, который также мог обуять его. С немалым трудом она заставила себя сегодня перестать думать о плачевном, совершенно безрадостном известии. Со второго ли, третьего, а то и пятого раза все её мысли благодаря огромным усилиям ушли в изучение колдомедицины, и вплоть до самого вечера Гермионе удавалось придерживаться выбранной стратегии отвлечения. Но наступил вечер, Драко оказался рядом, и всё пошло наперекосяк… Не думать о том, что она хранит от него далеко не самый приятный, так ещё и губительный для него секрет, было подобно удавке на шее, но Гермиона точно знала, что не сможет заставить себя заговорить с ним об этом. Глубоко внутри она была потеряна и подавлена, внезапное известие о нежеланной беременности отнюдь не встряхнуло её, напротив – сильно сковало. И потому она не сомневалась, что у неё язык не повернётся даже затронуть эту тему. Во всяком случае, в этот день. Уйдя в свои мысли, Гермиона вдруг поняла, что на протяжении нескольких минут неотрывно помешивает кофе, в который добавила… не меньше четырёх ложек сахара.

 

 – Вот же чёрт! – цокнув языком и нервно рассмеявшись, Гермиона вылила его в раковину и, качая головой, уже с большей сосредоточенностью взялась выполнять простейшую просьбу Драко. Ошибиться заново да ещё и так глупо она не горела желанием. Наведя на этот раз кофе как нужно, она налила себе холодной воды и разом осушила стакан. Обернувшись и осмотревшись, она постаралась отрешиться от того, что тяготило и выдергивало из реальности. Только сейчас она заметила, что еда окончательно остыла. В некотором роде даже обрадовавшись тому, что ей есть чем хотя бы ненадолго занять себя, Гермиона занялась ужином своего возлюбленного.

 

* * *

 

 – И всё-таки ты где-то далеко, в своих мыслях, – заключил для себя вошедший в спальню Драко. Его волосы были влажными и зачёсанными после душа назад, сам он был обнажённым, лишь полотенце было обмотано вокруг бёдер. Окинув изучающим взглядом его тело, Гермиона закусила нижнюю губу. Даже несмотря на худобу, от которой ввиду напряжённых времён Драко никак не удавалось избавиться, он по-прежнему хорошо выглядел. Сейчас она была совсем не прочь оказаться в его объятьях, которые плавно бы перешли к жарким ласкам и горячим поцелуям с последующим страстным продолжением. Это отлично могло помочь ей прийти в себя и как следует взбодриться, но сегодня Драко действительно был уставшим и разбитым. Всё, о чём он, пожалуй, сейчас мечтал, так это о крепком сне во всех эротических и не очень позах. 

 

 – Кто там к тебе заглядывал? Было слышно приглушённые голоса, – поинтересовалась Гермиона, старательно пытаясь сменить тему разговора.

 

 – Любовница, – пристально посмотрев на неё, с усмешкой ответил Драко, а сразу после скинул с себя полотенце и натянул боксеры.

 

 – Что ж так быстро отшил? – не менее игриво, в его манере продолжила свои расспросы Гермиона и вздёрнула носик.

 

 – Совсем измотался сегодня, двоих точно не потяну, – нашёлся Драко, на что Гермиона фыркнула. – Эйден заглядывал, – уже более серьёзно заговорил он и забрался на кровать. – Звал нас к себе, но я был вынужден отшить даже его.

 

 – Блейз опять решил собрать друзей? – устроившись на его плече, уточнила Гермиона.

 

 – Кто же ещё, – усмехнулся Драко. – Этот остолоп любит у себя посиделки устраивать, а вот его Эльзу это понемногу начинает раздражать. Причём с каждым разом всё сильнее, – не удержался он от беззвучного смеха. Гермиона же лишь пожала плечами.

 

 – Её можно понять. Срок беременности становится всё больше, самочувствие её порой оставляет желать лучшего, а под боком толпа посторонних, совершенно ненужных ей людей. Тогда как ей хотелось бы тишины и покоя, может даже подремать лишний часок или побыть наедине с Блейзом. 

 

 – Их проблемы, разберутся, – махнул рукой Драко. – Сейчас пролетит ещё пару месяцев, и не успеют оглянуться, как появится ребенок. Уж тогда посиделки в их шатре резво прекратятся, а Блейзу станет не до тесных компаний.  

 

 – Рискну предположить, что вечерние гуляния перенесутся к Эйдену? – спросила Гермиона. Она неплохо успела узнать друзей Драко и изучить натуру каждого из них.

 

 – Сто процентов! Он уже взялся за обустройство гостиной. Занять себя ему, так чую, нечем. Совсем, сучонок, распустился, как только мы приблизились к полному завоеванию города! 

 

 – Не ворчи! – засмеялась Гермиона и чмокнула его в нос.

 

 – Попробую, – довольно ответил на это Драко. – Но обещать ничего не буду.

 

 – Эльза так сильно округлилась, – задумчиво проговорила Гермиона. – Она точно ждёт лишь одного ребёнка? Блейз на этот счёт не обмолвился?

 

 – Какая ты любопытная! – хмыкнул Драко и с хитринкой взглянул на неё, но вскоре посерьёзнел. – Одного, насколько мне и им самим известно. Но, да, её живот и впрямь большой. Особенно на фоне её телосложения – хрупкого, да и сама Эльза низкорослая.

 

 – Не слоника же она от Забини ждёт, – мягко пошутила Гермиона и слегка пожала плечами.

 

 – Бегемота нахрен, – усмехнулся Драко. – А вообще… долбаёбы! – вдруг с некой жёсткостью произнёс он.

 

 – Почему так о них отзываешься? – несколько удивилась Гермиона и пристально посмотрела в его лицо, которое находилось совсем рядом, в каких-то сантиметрах от её.

 

 – За каким чёртом это было нужно – оставлять его? – сходу, причём таким тоном, словно это было очевидно, ответил ей Драко. – О чём вообще они думали, когда заделали ребёнка? Если бы они просто захотели однажды пожениться – и то проблем было бы меньше, чем сейчас. Этот ребёнок всегда будет для них камнем преткновения для безопасной жизни, она станет для них невозможной. Ребёнок родится полукровкой, и Хозяин до скончания века, нахер, при любой погрешности со стороны Блейза будет шантажировать его этой семьей, в особенности судьбой его наследника. Это не жизнь, это вечное хождение по лезвию ножа.   

 

 – Так уж сложилось, что теперь с этим поделаешь? – переведя взгляд на потолок, Гермиона забегала по нему напряжённым взглядом. Расслабиться, говоря на эту тему, для неё теперь едва ли представлялось возможным.

      

 – Ничего тут не сложилось, это был их осознанный и крайне ебанутый выбор! – безжалостно продолжил свои прямолинейные рассуждения Драко. – Ну залетела она – это полбеды. Ей сразу нужно было избавляться от этого дитя, причём в первый же день, как она обо всём узнала. Но раз у Эльзы не хватило на это ума, Блейз-то куда полез? Тоже не настоял на таком решении, так ещё и решил тянуть этот крест на себе. А что с ним станет, если вдруг однажды он сильно оступится, и Хозяин в наказание что-то сотворит с Эльзой и их ребёнком? Ему ведь хватит бессердечности в два счета оборвать их жизни, и вот тогда, рискну предположить, зная мягкотелость Блейза в некоторых вопросах, вслед за ними вперёд и с песней на тот свет уйдет он сам. Может, покончит с собой в четырех стенах, вдали от посторонних глаз, а может, бросится однажды под смертоносное заклятие противника. Полагаешь, я могу желать ему такой участи?

 

 – Мне кажется, ты слишком сильно утрируешь и обращаешься лишь к негативной стороне монеты. К тому же маловероятно, что Волан-де-Морт настолько бездумно сходу бросится убивать своих лучших солдат. Это крайняя меры, причём даже для него, – возразила Гермиона. Она с трудом перевела дух, неожиданно поняв, что её в любой момент может пробить дрожь. Эти обсуждения были подобны противному и до мучительного медленному скрежету заостренным предметом по стеклу, от которого становилось дурно, и каждый нерв напрягался, натягивался до невозможного, так ещё и оголялся. Отныне эта тема напрямую касалась и их самих, и слышать о том, как Драко относится к такому отцовству, было ни столько обидно, сколько мучительно и больно… 

 

 – Пока что да, мы воюем и приносим ему отменные результаты. Но что будет потом, когда страна окажется под его полным контролем? Какую политику он будет проводить – одному дьяволу известно. По хорошему счету, прежде чем вообще обзаводиться потомством в такое время, нужно выждать не один год и понаблюдать, какие он создаст прецеденты, как обойдётся со своими последователями в аналогичной ситуации, в какую ситуацию их поставит. Лишь после, если убедишься, что подобные меры безопасны, возможно задуматься о продолжении рода, но никак не сейчас. Мы живём в военную пору, наш мир слишком шаткий, и потому идти на такой шаг, как рожать ребёнка-полукровку, это сущее безумство! За каким чертом нужен ребенок, который может родиться, чтобы умереть? Причем, вероятней всего, даже не в зрелом и не подростковом возрасте, а раньше.

 

    Говоря это, Драко практически отчитывал Блейза, которому не суждено было услышать это напрямую. Ещё больше сокрушать друга, решившего осознанно встать на скользкий путь, он не горел желанием, ведь тот без всяких комментариев и советов окружающих осознавал все риски. Блейзу без того было довольно паршиво, хотя он и старался не показывать этого посторонним. Если бы не его личные тараканы, связанные с тяжёлым детством без отца, он бы навряд ли вообще задумался о том, чтобы влезть в такое дерьмо. Уж в этом Драко не сомневался, но толку от его рассуждений не было ровным счётом никаких. Блейз уже готовился к свадьбе, которая должна была решить его дальнейшую судьбу, как и судьбу его семьи. Погрузившись в обсуждение этой щекотливой темы, Драко не заметил, как напряглась Гермиона, и как с трудом сдерживалась, чтобы как минимум не забарабанить в нервном жесте пальцами по его груди, а как максимум – выбежать прочь из комнаты, только бы не угнетать себя ещё сильнее.

 

 – По сути, как бы жестоко это ни звучало, это практически детоубийство – рожать ребенка, который совсем скоро может стать покойником. Лучше вовсе никогда не становиться родителем, чем так бездумно и инфантильно распоряжаться жизнью собственного чада. Уже потому самым верным решением в такие времена будет воздержаться от рождения детей на долгие годы вперёд – лишь этим правилом сейчас руководствуются все здравомыслящие люди, – наконец закончил он. Гермиона же ощутила, как спину обдало холодным потом. Угораздило же его с таким цинизмом порассуждать об этом именно сегодня, как раз тогда, когда Гермиону ошарашили известием о её внеплановой беременности! Всё больше она убеждалась и понимала, что Драко не нужен такой наследник, причём совершенно. И всё, что может вызвать у него эта новость, так это состояние крайнего неудовольствия, может даже раздражение… Но ещё хуже было понимать, что он не просто ненароком отвешивал ей пощёчину этими разглагольствованиями – он со всей серьёзностью озвучивал своё мнение по данному вопросу. Причём эта точка зрения тесно переплеталась с суровой действительностью, и оспорить её было практически невозможно. Драко холодной головой всё раскладывал по полочкам и со всей ответственностью ориентировался на те правила, что диктовал им новый безжалостный мир. Тех же правил должна бы придерживаться и она, но вместо этого в Гермионе внезапно проснулось совершенно безумное и отчаянное желание оттолкнуть его от себя, моментально вскочить с кровати, отступить на несколько шагов назад и с крайне возмущённым видом закрыть рукой свой живот, защитить его. Но в действительности защищать было необходимо этого самого ребенка от необдуманного шага с его рождением, которое отчего-то диктовало Гермионе её безумное подсознание, решившее жить собственной жизнью, вне зависимости от голоса разума. Этот несчастный кроха ещё ничего для неё не значил, но Гермиона всё более отчетливо понимала, что избавиться от него станет для неё отнюдь непростым решением. Скорее даже,