Закон сохранения социального действия

В научной фантастике неоднократно высказывалась идея: ознакомление с достижениями высокоразвитой цивилизации тормозит развитие, потому что исчезает стимул. Идея представляется разумной - если мне могут ответить на любой вопрос, то зачем иметь свою науку? Если я могу импортировать новейшие телевизоры, то зачем мне производить свои, которые хуже? Зачем развивать всю соответствующую технику - да и науку тоже? Это рассуждение легко дополняется разумными соображениями о том, что развитие науки и техники в СССР стимулировалось в основном ВПК, военно-промышленным комплексом, который потреблял такую долю совокупного труда, что ни одному льву не снилось, но зато - поскольку "предполагаемые противники" ракет нам не продавали - побуждал развивать науку и технику. То есть, в итоге, мозги. Ибо советская/российская математика, которой мы гордимся (а также победы школьников на олимпиадах - не только российская, а вообще всемирная показуха) - все это в значительной мере генеральская отрыжка, следствие немереных сил, которые тратились на войну.

Здесь можно порассуждать о том, стоила ли военная игра свеч, с которыми мы жили, - вместо нормальных лампочек. Многие считают, что стоила: как поет Алькор, "но без этих технологий мы б не вышли из пещер". На самом деле вышли бы, но не так быстро. И не заплатив жизнями и здоровьем миллионов, "Маяк"-ом, гептилом, лейкемией, испорченным генофондом - но сейчас речь не об этом. Итак, возникает устойчивое, как вкус чего-то там, впечатление, что для развития науки, техники и мозгов (все это связано) необходим изоляционизм - или собственный, или навязанный извне.

Железный занавес был не абсолютен. Да, в стане "предполагаемого противника" имелись и раздолбаи, и предатели (особенно среди "левых", "борцов за мир" и прочей дряни, кормившейся с руки КПСС/КГБ), да и советская разведка иногда бывала эффективной, но "в масштабе страны" роль этих механизмов не надо переоценивать. Знание того, какая военная база и какой завод построен, уменьшает страх от неопределенности и, как показали работы по человеко-машинному моделированию конфликтов (чл.-корр. Павловский Ю.Н. с соавт.), уменьшает вероятность войны. Знание того, какая ракета и бомба созданы, и отчасти - как именно они созданы, снижает траты на разработку, но не определяет уровня развития науки и техники в целом. (Это к вопросу о советской атомной бомбе и роли разведки). Для влияния "в целом" надо скупать патенты и лицензии большегрузными фурами - как это делала Япония в США в начале второй половины прошлого века, и с японской добросовестностью их внедрять. СССР так не делал и не мог делать - ментальность не позволяла. Частичная изоляция - если рассматривать именно масштаб страны - действительно имела место.

Примечание насчет ментальности: говоруны насчет азиатской ментальности смешивают две совершенно разные вещи: ближневосточную ("в тени чинары... на узорные шальвары" и т. д.) и дальневосточную ("китайцы, как муравьи, облепили бревно..."), причем россиянин хочет в глубине души ассоциировать себя с экономически успешной второй, а в реальной жизни близок к первой (только шальвары не узорные, но это из-за дифференциальной земельной ренты - читайте Бороду). Так что имеет место простая манипуляция. Вдобавок, прошу гражданина Арафата, товарища Мао и господина Ямато не обижаться, но лютая нормативная жестокость Востока не свойственна россиянину. Он бывает отвратительно, чудовищно жесток, но либо во хмелю, либо в угаре "маленькой победоносной войны". Никакого всенародного восхищения дикой российской жестокостью у россиян нет - в отличие от всего Востока. Хотя современный телевизор и современная российская литература могут эту ситуацию еще и изменить. Буданова большинство считает все-таки насильником и убийцей, а вот Ульмана со товарищи присяжные уже оправдали. Они ведь убили и сожгли не совсем людей, так, урюков, мартышек... Вернемся, однако, к нашим баранам.

Растлевающее влияние Запада не в полуголых девочках на журнальных прилавках, а в самом наличии телевизора, видака и домашнего кинотеатра. Причина проста и понятна каждому - люди хотят хорошо жить, причем хотят сегодня. А если я сцеплю зубы, откажусь от Лексуса и Фуджи, то - по крайней мере, так рассуждают некоторые - отечественный производитель завалит рынок "Москвичами", СПИД-инфой и колбасой "Студенческая" - светлая ей память, даже студенты не ели, не то что собаки. Мыслящий человек скажет, что есть оптимальная точка, когда конкуренция стимулирует рост, и что задача партии и правительства, виноват, Президента и Думы - эту точку найти. Не смешите меня, - возразит скептик. - Президентом рулят "группы влияния" и собственные комплексы, Думой - тот, кто может раздавать хлебные должности и московские квартиры. Отчасти это может быть и так, отчасти - не так, но важен принцип - оптимальная степень впускания в страну научных и технологических достижений остального мира, наверное, существует. И эту оптимальную точку можно найти, тем более, что перед глазами - примеры разумного и эффективного поведения. Япония и США после войны. "Азиатские тигры" и Япония - сейчас. Изделия ввозятся, опыт заимствуется, строится свое и глядишь - чуть ли не обгоняет. Или обгоняет - например, первые три места в "командном первенстве" по количеству патентов по электронике сегодня занимают именно японские фирмы.

Нахождение оптимальной степени открытости - принципиально сложная задача, и дело далеко не только в балансе интересов тех, кто импортирует автомобили, и тех, кто их производит. В любом случае при усилении изоляционизма "нынешнее поколение советских людей" будет жить хуже. Завтрашнее - может быть, и лучше, а может быть, и нет. Власть - механизм, создаваемый обществом для решения двух задач - уравновешивания интересов частей общества, разруливания, и обеспечения разумности действий общества как целого. То есть, например, определения оптимальной степени заботы о завтрашнем дне - отчасти в ущерб сегодняшнему. Вторая задача частично сводится к первой, ибо степень заботы о завтрашнем дне у импортера и производителя разная, и у 20- и 60-летнего - разная, то есть интересы сегодняшнего и завтрашнего дня в обществе представляют разные группы. Но сводится не полностью, в проблеме остается собственная, сущностная часть - уравновешивание интересов сегодняшнего и завтрашнего дня.

И тут возникает ощущение, что действует очередной закон сохранения. Уровень жизни через 100 лет зависит и от того, сколько интеллектуальных и физических сил тратят сегодня. И если мы выбираем высокий уровень жизни сейчас, сразу, начинаем ввозить высокотехнологичную продукцию и перестаем выпускать ее сами, то мы идем на риск понижения уровня жизни следующего поколения. Вот другой возможный пример действия закона сохранения - застоем и разложением, неумением работать, алкоголизмом и падением продолжительности жизни - не за форсированную ли индустриализацию платим мы, начиная с последней трети прошлого века? Не общекультурный ли это дефолт, расплата за сверхнапряжение и сверхжертвы российского народа?

Закон сохранения социального действия - так его будем называть - работает через культуру. Если страна ввозит все, что устроено сложнее шпингалета, то в обществе не возникает культура отношения к труду, к вещи, к работнику, в итоге - к человеку. Человек, который не делает что-то материальное и сложное сам, не уважает того, кто это делает. Поэтому я бы поставил у руля страны - хоть на какое-то время - тех, кто что-то умеет делать. Так что в известном изречении Ленина есть маленькое и неожиданное рациональное зерно. Ибо котлету тоже надо уметь сделать. А то получается, как говорили мои слесаря: "Язык убрал, рот закрыл - рабочее место чистое". Наблюдал я как-то полный зал специалистов по методике школьного обучения, которые живого школьника и студента видели последний раз уж не знаю, сколько десятилетий назад - если видели вообще. Как же упоенно эти деятели с лоснящимися щечками обсуждали проблемы образования... И как же они вызверились, когда я привел им один простенький пример...

Изложенный механизм - быстрый рост уровня жизни сегодня через импорт высокотехнологичной продукции, но замедление роста уровня жизни завтра - это первое приближение. Реальная ситуация всегда сложнее, и "в следующем порядке" можно попытаться что-то отыграть. Например, часто говорят - на базе ввозимого, например, научного оборудования мы будем быстрее развивать науку. А на базе станков - технику. Отчасти это так, но лишь отчасти. Говорят, что облегчение быта освободит людей от "домашнего рабства" и позволит им - но что? Так она час мыла пол, а так десять минут моет, а пятьдесят - обсуждает с подругой, "какую картошечку она сегодня отварила". Так он полдня под машиной лежал, а так он полдня стоит с мутными глазами посреди двора и чего-то ждет. Наверное, наступления вечера - чего еще можно ждать посреди двора днем? Или падения метеорита, о котором вчерась по ящику чевой-то говорили...

Что же до станков и научного оборудования, то на них надо уметь работать. За печальными примерами далеко ходить не надо - что в СССР, что вовне. Как эксплуатировали в Китае советские трактора? Это, кажется, даже в анекдотах было отражено. Но внутри СССР их эксплуатировали немногим лучше. Разумеется, как раз колхозники все, что делали - делали своими руками. Но, во-первых, корова страшно далека от трактора, а во-вторых, трактор был не свой, а колхозный. И даже на более глубоком уровне "не свой" - не колхозный, а городской. А с не своим можно обращаться как не со своим, если нет общего уважения к труду. Сегодняшний откат России в деревенско-сырьевое вчера - это возврат в ее естественное вчера. Из которого СССР вырвался сверхнапряжением и сверхжертвами, нарушив естественный ход событий. Теперь мы, согласно законам сохранения, платим за это.

Вот кое-что о тех законах сохранения, которые показались мне самыми очевидными. Скорее всего, есть и другие. Возможно, что эти - частный случай каких-то других. Все возможно... Тем более надо думать в этом направлении. Поэтому в конце мы вернемся на четыре с половиной абзаца к взаимодействию и обоснованию, а сейчас - небольшое отступление. 

Об альтернативном

Особенность футурологии как дисциплины указана выше: по сути, это не отдельная наука, а все науки в момент, когда начинают прогнозировать, то есть рано или поздно - но всегда. Историки до этой стадии не вполне доэволюционировали, поэтому термин "футурология" закрепился именно за "футурологией в истории". У истории есть еще одно "дитя порока" с естественными науками - "альтернативная история". Механизм ее возникновения, как и всякого дитяти, прост до чрезвычайности - электрик не затрудняется в ответе на вопрос, что будет, если "чайник на 220 воткнуть в 380". Историк смотрит на задающего такой вопрос с недоумением и беспокойством... И понятно, почему - эксперимент в истории затруднен (под это даже подведена задним числом моральная база, как и под все), поэтому стоит ли о нем говорить? Но альтернативщики не в обиде! - они радостно пишут свои статьи, собираются на свои веселые тусовки, терпимо граничат, то есть вполне флиртуют, с мистикой. Другое дело, что через полвека они разделятся на то, что станет половиной истории как области и на эктоплазму, истекающую из геопатогенных зон, но до этого, как говорила моя мамаша, "еще надо дожить". Кстати, как мне кажется, западные историки относятся к альтернативной истории много терпимее. Там о ней пишут вполне цивилизованные ученые, признанные научным сообществом.

Стандартный подход альтернативщиков звучит так - если бы некоторое событие, то ли кажущееся, то ли являвшееся случайным, произошло иначе (машина не задела, а задавила, пуля не убила, а оцарапала и т.п.) то что бы изменилось? Если это была машина, задевшая Черчилля, а пуля - убившая главнокомандующего?  

Вот например - на столе лежит ручка. Мы ее берем и что-то пишем. Вопрос - что произошло бы, если б минуту назад на столе лежал карандаш? Можно сказать: это бред (мы-то знаем, что лежала ручка), а можно - что это "альтернативная история". Кто так говорит - не утверждают, что в самом деле был карандаш, а спрашивают, что произошло бы, если б реализовалась ситуация, во всем подобная существующей, за исключением этой детали. В данном случае - надпись была бы сделана карандашом, только и всего. Разумеется, "эта деталь" не должна входить в физическое, химическое, биологическое и любое иное противоречие с остальным миром. Например, если человеку надо расписаться в ведомости, то карандаш на месте ручки недопустим.  

Проблема непротиворечивости на самом деле довольно сложна. Что было бы сейчас, если б секунду назад на месте Луны оказалось Солнце? Дело не только в скорости распространения электромагнитного излучения и гравитации. Прогнозировать развитие невозможной ситуации может оказаться невозможным, потому что все законы науки, весь наш аппарат понимания и прогнозирования (это и есть вторая половина науки, первая - найденные законы) создавался путем исследования возможных ситуаций. Заметим, что не во всех системах это так - например, в шахматных задачах можно анализировать и некоторые позиции, которые не могли получиться в реальной игре. Девять пешек против чего-то там.

Однако получения некорректных позиций мы можем особо не опасаться по причинам психологическим. Люди, задавая себе и друг другу вопрос "что было бы, если б", всегда вносят в реальность небольшие вариации. И понятно почему - если заложить большую вариацию, то ничего нет странного, если и результат "не поместится в ванной". Когда Солнце перенесется на место Луны, то через секунду с третью снимется с повестки дня не только проблема замены ручки на карандаш, но и многие другие. Человек ищет в мире нечто знакомое, именно поэтому альтернативная история занимается придумыванием больших последствий малых вариаций. Лишь в немногих статьях с неприкрытым цинизмом утверждается: на исход мировой войны насморк не влияет. Гораздо чаще авторы придерживаются диаметрально противоположной позиции. В недавно вышедшем сборнике эссе "А что, если бы?.. Альтернативная история" из 34 статей не более двух "невосторженных".

Альтернативная история формально включает в себя все, что было раньше. Однако на практике "альтернативные историки" интересуются событиями батально-политическими. X промахнулся, и пуля просвистела над головой полководца Y, выиграли сражение другие... X умнее вел переговоры с Y, и Европу поделили иначе... Z попал под машину, и Англия проиграла войну... и так далее. Альтернативные наука и техника, когда они возникнут, будут интересоваться наукой и техникой. В то утро у X начался насморк, он не пошел в лабораторию и не сделал открытие - это влечет или не влечет то-то и то-то, а это... и так далее. В этот вечер девушка Y позвонила своему другу Z, сказала, что она его любит, но мама плохо себя чувствует, поэтому встреча откладывается, Z остался в лаборатории и сделал открытие, это влечет то-то и то-то... Если же говорить серьезно, то при построении последовательностей научных и технических результатов надо учитывать не только внутринаучные и внутритехнические следствия и причины (как развивать химию, если не изобретено стекло?), но и связь науки и техники, а также перекачку ресурсов (в том числе и умственных) в перспективные области. Что, возможно, делает ситуацию "неустойчивой в малом".

Другой вариант альтернативной науки - это не иная последовательность получения научных и технических результатов, а иные сами эти результаты, иное устройство мира. Мы имеем в виду не ауру, геопатогенные зоны, астрологию и прочую фэнь-шуй, а вполне серьезную физику. В ней может рассматриваться вопрос: "Что произошло бы, если какая-то из мировых констант была б другой?" (Вопрос изменения самих законов вроде бы пока не рассматривали, хотя чем альтернативные теории "великого объединения" не законы? - грань тонка...) Например, масса электрона или постоянная Больцмана. И оказывается, что сильно изменить константы нельзя - в "искаженном мире" не будут образовываться атомы, молекулы и т. д. Такой мир возможен, и собственно законы физики там будут те же, но в нем не может быть сложных систем, значит, не будет и человека, наблюдателя. Отсюда делается вывод: возможно, последовательных Вселенных было... более одной. Но мы видим именно такую, потому что другие "некому видеть". Впрочем, подобное рассуждение явно лежит на границе области познавательных суждений человека.

Вернемся к альтернативным - в смысле последовательности событий - наукам, техникам и историям. Для самого моделирования можно воспользоваться весьма хорошо показавшими себя человеко-машинными, точнее, экспертно-машинными, системами. В таких системах на компьютерах проигрывается экономическая, алгоритмизуемая часть ситуации, а эксперты принимают человеческие решения. Реализация подобных систем обходится недешево, но они дали весьма интересные результаты - в истории, в политике, в частности, в моделировании военно-экономического противостояния.

Что полезного извлечем мы из этих занятий? Разумеется, потребность читателя в развлечении будет удовлетворяться нормальным цивилизованным рыночным методом: автор-издатель-продавец-читатель-хлеб с маслом и далее по кольцу. Но какая нам польза, как обществу, от этих упражнений? Польза есть, точнее - возможна. Серьезное изучение влияния малых вариаций может показать, что серьезных последствий от них не бывает. Что "эффекта бабочки" (Рэй Брэдбери) в науке и технике нет. Скучно, но зато можно спать более спокойно, и не надо Госдуме рассматривать проект закона о запрещении строительства машины времени (чтобы никто не наступил на указанное насекомое). Второй вариант: окажется, что в некоторых случаях эффект есть. Тогда надо будет смотреть, в каких именно случаях, - возможно, удастся выделить класс "спусковых ситуаций". И в зависимости от того, какие последствия вариаций преобладают, можно будет обратить внимание на эти ситуации. Например, если перенос открытий на более поздний срок статистически достоверно будет иметь положительные отдаленные последствия, то государство (собственно, оно для этого и существует) может с помощью налоговой системы поощрять фирмы, использующие консервативные технологии. В случае предсказания отрицательных последствий - наоборот. Если же открытия в одной науке стимулируют развитие другой науки, или открытия в одной области - развитие другой области той же науки, то можно серьезно подойти к оптимизации распределения финансирования.

Что же касается собственно альтернативной истории, причем той ее части, которая не является наукой, то и в ней возможно подобное рассмотрение. И может, например, оказаться, что от того, кто сидит в кресле большого начальника, на значительных временных интервалах ничего не зависит. Тогда люди могут не тратить так много "цветов своей селезенки" на предвыборные страсти, а заняться чем-то более разумным. Или же, наоборот, окажется, что роль личностей в истории велика. Тогда можно задуматься над вопросом, что это за личности.

Локальные варианты течения событий, разумеется, зависят и от того, кого сбила машина, и от того, пошли ли Иван и Джон в лабораторию. Но на больших временах мировые линии, подчиняясь законам сохранения, должны сливаться. Аналогична ситуация в физике - начала термодинамики действуют только на больших масштабах, ничего не говоря о судьбах конкретной Марьи и Мэри. Более того, если волшебным образом повлиять на какие-то отдельные молекулы, что-то - а именно, их судьба - изменится. "Они поженятся и будут счастливы." Но судьбы государств и цивилизаций не станут иными. Поэтому - уж позвольте мне быть честным - если вы мыслите категориями веков и континентов, можете сразу брать лопату и отправляться туда, где всего круглей земля и самозакапываться под плетень. Это вы сделать можете, но судьбу человечества вам не изменить, даже если вы положите на алтарь своего безумия и бреда десятки миллионов.

Однако локальные улучшения вполне возможны, количество крови и слез уменьшить можно, и для этого полезно понимать, что вообще можно изменить, а что - нельзя, то есть найти и осознать "законы сохранения". Да и для того, чтобы общество не побоялось извлекать что-то полезное из построений альтернативщиков, им было бы полезно увеличить надежность своих построений. И для этого им полезно учитывать законы сохранения. 

8. В заключение - о фундаменте

Как и было обещано, в заключение мы вернемся на четыре с половиной абзаца к взаимодействию и обоснованию. Выше было сказано, что знание законов сохранения и пользование ими не отменяет ни динамических законов (что очевидно), ни интереса к ним. Физику всегда любопытно - и как именно действует закон сохранения энергии, какие динамические законы связаны с ним, и на какое фундаментальное свойство мира он опирается. Не факт, что мы всегда сможем все это понять, но физик скажет, что закон сохранения энергии опирается на однородность времени, а импульса - на однородность пространства.

Законы сохранения не могут быть выведены из динамических (в школьных учебниках иногда такое делается, но это лишь иллюстрация, пригодная для простейших случаев). Исторически законы сохранения "подсмотрены" в Природе и выведены в основном из факта существования общества в течение длительного времени. Это, очевидно, не исключает ошибок - наши наблюдения всегда расположены на ограниченном (увы) интервале. Такова же ситуация и с обществом. Просматривается смелая аналогия с "антропным принципом": значения фундаментальных констант таковы, потому что при иных значениях невозможно существование звезд, планет и человека. Или, как иногда говорят физики, не брезгующие афористичностью, "мы наблюдаем такой мир, потому что иной было бы некому наблюдать".

Поэтому мысль физика обращается за подпоркой (как и сказано выше) к динамическим законам и к фундаментальным свойствам мира. Динамические законы жизни общества, как мне кажется, это психологические законы экономического поведения. И ближе всех к их пониманию сегодня те, кто изучает экономическое поведение людей - им приходится перебрасывать мостик от психологии конкретных Джона и Ивана, пришедших в шоп и универсам, к потокам товара и капитала. Самой постановкой своей задачи они вынуждены изучать проблему количественными методами, "доводить до цифры".

Сложнее обстоит дело с фундаментальными свойствами социального мира - аналогами симметрии, однородности, изотропности и т.д. Не исключено, что на этом пути мы откроем нечто принципиально новое, но, может быть, их роль будет выполнять именно выживаемость обществ и постоянство психологии человека.

Выпьем же за выживаемость общества и нашу психологию, повелевающую нам вносить вклад в эту выживаемость!