Соотношение веры и разума

Рационализм привел к атрофированию в западной душе органа веры, которым только и можно видеть Бога и все небесное, почему она и сделалась слепа для всего этого. Известный критик рассудочности Л.Шестов писал:

«В «пределах разума» … можно создать науку, высокую мораль, даже религию, но чтобы обрести Бога, нужно вырваться из чар разума с его физическими и моральными принуждениями и пойти к иному источнику. В Писании он называется загадочным словом, «верой», тем измерением мышления, при котором истина радостно и безболезненно отдается в вечное и бесконтрольное распоряжение Творца: да будет воля Твоя»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn28.

Но вырваться из чар разума для человека, признавшего над собой власть этих чар и видящего в этих чарах свое высшее благо, бывает очень нелегко.

«При внимательном самосозерцании человек обнаруживает психологическое свойство рассудочного мышления, которое можно определить как имманентную достоверность нашего мышления, или, иначе выражаясь, как субъективную очевидность правильности наших умозаключений. Есть какая-то принудительность в доводах рассудка, в его доказательствах, и нужны великая культура и глубокий духовный опыт, чтобы обнаружить этот странный обман, а чтобы освободиться от власти его, необходима Божественная помощь»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn29, - писал иеромонах Софроний.

Западный человек слишком привык жить рассудком, а не верой. Всякая человеческая душа обязательно живет чем-то, обязательно чем-то занята, вмещает в себя нечто. Душа западного человека уже много веков живет исключительно размышлением, рассудком, ratio – я мыслю, следовательно, существую. Вопрос о соотношении веры и знания не случайно встал на Западе остро сразу же после ее отпадения от вселенской Церкви, во времена ранней схоластики. Уже тогда решение этого вопроса, не по форме, а по сути, - склонялось в пользу рассудка и знания. Уже тогда вера рассматривалась как нечто низшее и вторичное. Вот, например, что пишет известный католический философ, знаток средневековой философии Эттьен Жильсон:

«Речь вовсе не идет об утверждении тезиса, будто вера представляет собой высший, по сравнению с рациональным, тип познания. Никто никогда не претендовал на это. Напротив, само собой разумеется, что вера – всего лишь суррогат знания и что везде, где только удается заменить верование знанием, понимание добивается положительного успеха. Традиционная для христианских мыслителей иерархия познания всегда такова: вера, разум, видение Бога лицом к лицу. Inter fidem et speciem, - пишет святой Ансельм, - intellectum quem in hac vita capimus esse medium intelligo (я думаю, что разум, с помощью коего мы осуществляем познание в сей жизни, есть среднее между верой и видением)»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn30.

Таким образом, в соответствии с западной иерархией ценностей, разум стоит выше веры. Так это и у Ансельма, и у Фомы Аквинского, и у Жильсона. Именно ступень разума предшествует по этой западной схеме «видению Бога лицом к лицу», именно она возводит человека к созерцанию Бога, к опытному богопознанию. На христианском Востоке такая схема категорически отвергается. Восточные св. отцы - от древних и до современных – единодушно свидетельствуют, что Бог и все небесное не может быть познано разумом, но только Духом Святым, в Откровении. И дается Дух Святой отнюдь не совершенному разуму, но чистому верующему сердцу. В Евангелии не сказано, что Бога будут видеть острые умом, там сказано, что Его узрят чистые сердцем. В качестве православного антитезиса к мысли Жильсона приведем слова святого нашего современника, старца Паисия Святогорца:

«Тот, кто думает, что сможет познать тайны Божии с помощью внешнего научного умозрения, подобен безумцу, который хочет увидеть рай в телескоп»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn31.

Собственно, это самое и пытался делать Запад – увидеть Бога в телескоп рассудка. Когда же убедился в полной бесплодности таких попыток, то про Бога мало-помалу забыл. Логика этого забвения может служить классическим примером, как из неправильной посылки происходит ошибочный вывод: Запад считал, что именно разум, а не вера является тем инструментом, той силой, которой человек познает Бога и небесное. Когда же Кант, а отчасти уже и Юм, убедительно показали границы человеческого разума, то задача поиска и познания Бога, понятно, была снята в Европе с повестки дняhttp://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn32.

У восточных же отцов, всегда помнивших слова Христа о том, что победа, победившая мир, это вера, - совсем другое соотношение между верой и знанием. Приведем еще несколько характерных высказываний на эту тему преподобного Исаака Сирина:

«…вера утонченнее ведения, - говорит он, - как ведение утонченнее вещей чувственных»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn33.

«Ведение есть предел естества и охраняет его во всех стезях его. А вера совершает шествие свое выше естества… Ведение сопровождается страхом, вера – надеждой. В какой мере человек водится способами ведения, в такой же мере связуется он страхом и не может сподобиться освобождения от негоhttp://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn34. А кто последует вере, тот вскоре делается свободен и самовластен, и как сын Божий всем пользуется со властию свободно. Возлюбивший веру сию, как Бог, распоряжается всяким тварным естеством...»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn35

«Нет ведения, которое бы не было в скудости, как бы много ни обогатилось оно. А сокровищ веры не вмещают ни земля, ни небо. Ничего никогда не лишается тот, у кого сердце подкрепляется упованием веры. И когда ничего не имеет, всем владеет он верою, как написано: все, чего ни попросите в молитве с верою, получите» и еще: «Господь близко. Не заботьтесь ни о чем»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn36.

«Дом веры есть младенчествующая мысль и простое сердце… ведение же ставит сети простоте сердца и мыслей и противится ей»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn37.

«Неукоризненно ведение, но выше его вера»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn38.

Даже такую, казалось бы, близкую к стихии рационалистичности добродетель, как рассуждение, восточные отцы мыслили отнюдь не как рефлексию. Вот, например, какое определение дает старец Паисий Афонский:

«Рассуждение, - говорит он, - это очищенность, это Божественное просвещение, духовная ясность»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn39.

Таким образом, на Востоке, в полном соответствии со Священным Писанием, именно вера поставляется во главу угла. Именно она есть та таинственная сила, которая соединяет человека с Богом и вводит его в горний мир. Разум же не отрицается, но поставляется в зависимое от веры положение. Разум должен подчиниться правилу веры. О жизни по правилу веры блаженный Диадох Фотикийский говорит следующее:

«Глубина веры, будучи водою забвения, не терпит, чтоб в нее смотрели, или ее узревали любопытными помышлениями. Будем же в простоте ума плыть по водам сим, чтоб таким образом доспеть в пристань воли Божией»http://ruidea.narod.ru/5.html - _ftn40.

На Западе же все обстоит противоположным образом: вера должна подчиниться правилу рассудка. За истекшие после Ансельма и Фомы, века Гуманизма и Реформации этот выбор в пользу рассудочности был сделан западным человеком окончательно и бесповоротно.

Таким образом, душа Запада уже много веков живет исключительно рассудочностью, а тот, кто привык жить рассудком, размышлением, уже не может жить верой – для нее в душе просто не остается места, а в жизни – не остается времени. Не может вера войти в душу того человека, который целиком занят рассудочной деятельностью. Чтобы она вошла туда, рассудок должен уступить ей какое-то место. Но делать он этого не хочет, ибо страшится неизвестности. «К чему привязано сердце человека и к чему влечет его пожелание, то бывает для него Богом», - говорит преподобный Макарий Египетский. Сердце западного человека слишком привязано к рассудочности, расчету, предсказуемости и к прелестям рождающейся от этой привязанности материалистической цивилизации. Я мыслю, следовательно, я существую. Человек рациональной гуманистической эпохи есть человек «мыслю», homo «cogito», однако Евангельский человек должен быть человеком «верю», homo «credo». Прочтем характерные места из Нового Завета:

Вот дело Божие: чтобы вы веровали Тому, Кого послал Отец.

если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное.

праведный верою жив будет.

мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения.

и сия есть победа, победившая мир, – вера наша.

Таким образом, правильнее было бы сказать по-христиански: верую, следовательно, существую. И, люблю, следовательно, существую. Т.е. если хочешь истинно существовать, истинно жить, нужно в первую очередь верить и любить, а потом уже мыслить. Конечно, это не значит, что нужно совершенно отказаться от рассудка и его деятельности. Нет, но рассудок должен дать место вере, а для этого сам человек должен снова начать жить больше верой, как это и было в первые века христианской эпохи, для которой высшими идеалами были вера, надежда, любовь, а не знание, предсказуемость и расчет, как это имеет место сегодня.

Подобно циничному богачу, уверенному, что с помощью денег можно приобрести все в этом мире, западный человек совершенно убежден, что с помощью рассудка можно решить любые проблемы и достичь всего, чего он только пожелает. Но ведь как раз самое важное и ценное – то, ради чего только и стоит жить на земле, – любовь к Богу и человеку, дружба, вера, верность, чистое сердце, - с помощью денег приобрести нельзя. Вот и с помощью рассудка, расчета, научного прогнозирования и т.п. истинные и вечные блага не достигаются, - они достигаются лишь на путях веры, надежды и христианской любви. Запад, однако, если не на словах, то на деле отказывается это признавать. Запад давно уже не верит Богу, и полагается исключительно на свой рассудок, который и является для него единственным гарантом благополучия и безопасности.