Рефлексивность и конструктивизм субъекта традиции

Традиция никогда не "дана" – традиция всегда "создается". Есть своеобразный иллюзионизм в том, чтобы воспринимать традицию как то, что всегда было. На самом деле идет постоянный процесс переоценки и переопределения элементов наследия, в котором одни элементы отодвигаются в тень, другие выходят на первый план. "Традиция – это не что-то такое, где-то там ожидающее, возлежащее на чьих-то плечах. Она скорее избирается, творится, моделируется в соответствии с нынешними потребностями и стремлениями данной исторической ситуации".

Традиция – всегда оценка и отбор, и поэтому к наследию субъект традиции относится, как к подлежащему переоформлению материалу. Это не всегда заметно, когда речь идет о поддержании деятельности старых институтов в новых условиях, но заметно хорошо, когда речь явно ведется о "создании новых традиций" – феномен, хорошо известный в эпоху "развитого социализма". Проект формирования "новой исторической общности – советского народа" - предполагал создание множества традиций, призванных выражать самосознание новой общности и способствовать ее сплоченности. Однако и там, где очевидно стоит задача сохранения старого, феномен конструирования представлен в полной мере. Шацкий часто выражается в таком духе, что феномен "возрождения традиции" по существу ничем не отличаются от феномена "создания традиции". Анализируя широкий круг материалов, относящихся к консерватизму и традиционализму, он приходит к выводу, что классический взгляд на низкую рефлексивность традиции неоправдан. Многие авторы продолжают придерживаться этой классической точки зрения, согласно которой для конституирования традиции рефлексия или вовсе не нужна, или достаточно такого ее уровня, на котором формируется суждение давности: "это ценно, потому что так делали всегда (давно)". Бронислав Малиновский, исследовавший опыт перехода африканцев от традиционного уклада жизни к цивилизационной ее организации и обратно, выделяет специфический феномен "вторичного" традиционализма, который возникает в ситуации "возвращения" к традиционному укладу тех африканцев, которые вкусили опыта жизни в цивилизации. Такое возвращение к традиции требует высокой рефлексивности, и скорее отказа от инерции приобретенного опыта, чем приверженности к привычному и "унаследованному". Оппозиция "традиция-модерн" с однонаправленным движением от традиции к современности сменяется более сложной конфигурацией. Средства модерна предлагается использовать в целях сохранения и укрепления традиционных ценностей в новых условиях. Очевидно, что для решения даже просто постановки таких задач требуется довольно высокий уровень рефлексии. Пример современных традиционализмов показывает, что для защиты того, что освящено давностью, создаются сложные мировоззренческие системы, в которых используются методы современной философии, историософии, историографии.

Каждое новое поколение, каждая социальная группа по-своему относится к наследию, делает объектом оценки иные его элементы, меняет негатив и позитив в оцениваемом. Культурно-исторический субъект конструирует не только традицию, с которой он отождествляет себя, но и "негативную традицию", от которой он отталкивается, ценности которой оцениваются отрицательно. Традиции без субъекта нет, и действия реальных оппонентов интерпретируются посредством "негативной традиции". Например, в качестве "негативной традиции" для российской интеллигенции выступало "самодержавие" и, шире, "государство".

Шацкий предлагает различать в традиции консервацию и реставрацию. Консервация ориентирует на устойчивое воспроизведение существующих форм и образцов жизни, имеющих реальных носителей в виде тех или иных социальных групп. Реставрация предлагает восстанавливать формы и образцы более или менее отдаленного прошлого, и реставратор может даже не задаваться вопросом, насколько широк сегодня круг реальных носителей этих форм, кто есть субъект, готовый воссоздавать их как формы своей жизни, и есть ли он вообще в качестве субъекта. Разъясним нашу формулировку "быть в качестве субъекта". Субъект- это логическая категория, в которой выражается особый тип самоорганизации человека как исторической индивидуальности. Субъективность предполагает высокую степень активности, в ее основе лежит "акт свободы", превращающий человека в субъекта всего того, что он делает, мыслит и говорит, в отличие от индивидуальности другого типа, где человек зачастую готов отказываться от ответственности за действия, не признавать их "своими", ссылаясь на обстоятельства, привычки, воздействия иных сил. Наделение ценностным содержанием каких-то элементов прошлого должно быть поддержано активной позицией субъекта, готового эти элементы утверждать как форму собственной жизни; тогда он есть субъект традиции, и реставрация может состояться как культурно-исторический факт. В противном случае налицо картина прекраснодушных мечтаний, размышления о возможной традиции, но не ее реальность. Следовательно, необходимо различать ценности, знаки и обычаи действительно унаследованные и таковые же отнюдь не унаследованные, но реконструированные на основе ценностных представлений субъекта традиции.

Резюмируем сказанное о субъекте культурно-исторической традиции ормообразующее отношение традиции и субъекта взаимнорефлексивно. Субъект формирует традицию, традиция создает условия поддержания определенного качества субъективности, от этого качества зависит мера и характер его активности в отношении к наследию. Это всегда ценностное отношение. То, к чему относится субъект, совершая ценностный выбор, есть наследие как объект. Проблема объективации наследия составляет самостоятельную и весьма непростую проблему.