информации на развитие агрессивности школьников».

Некоторые испытывают удовольствие оттого, что причиняют вред другим людям. Понятие эмоциональной агрессии выражает тот факт, что, совершая агрессивные действия, человек может испытывать удовольствие. Многие люди стремятся причинить кому-нибудь ущерб, когда они находятся в подавленном настроении, и, достигая своей цели, получают удовлетворение, так как избавляются от депрессии. Они могут при этом даже испытывать удовольствие и тем самым получать психологическое вознаграждение, причиняя ущерб своим жертвам (до тех пор, пока сами не начинают страдать от негативных последствий своего поведения). Подумайте о том, что это значит. Некоторые люди живут во враждебном окружении, и их часто про­воцируют. Другие люди, например многие подростки из бедных се­мей, проживающих в гетто больших городов, часто сталкиваются с невозможностью достижения целей, которые ставит перед ними об­щество. Они не уверены в ценности собственной личности и чувству­ют себя бессильными в окружающем мире, который они не могут контролировать. Порой они кипят едва скрываемым возмущением. Каковы бы ни были источники неудовольствия, возмущения, гнева людей, следует признать, что некоторые из них постоянно испытыва­ют побуждения к тому, чтобы атаковать других. Поэтому есть все основания полагать, что, атакуя других людей в подобных случаях, они имеют возможность научиться тому, что агрессия может достав­лять удовольствие. Более того, предположим, что такие агрессоры находят также, что, нападая на окружающих, можно получать и дру­гие выгоды: они могут доказать свою мужественность, продемонст­рировать, какие они сильные и значимые, завоевать статус в своей социальной группе и так далее. Достижение этих целей учит тому, что агрессия может быть вознаграждающей формой поведения. По­вторяющееся получение подобных вознаграждений за агрессивное поведение приводит их к открытию того, что агрессия сама по себе доставляет удовольствие. Независимо от того, как именно это проис­ходит, в результате некоторые люди приходят к тому, что совершают агрессивные действия ради удовольствия от причинения ущерба другим людям, а не только в целях достижения тех или иных выгод. Они могут атаковать кого-либо, даже не будучи эмоционально воз­бужденными, просто потому, что уже знают: это доставит им удо­вольствие. Если, например, они скучают или не в духе, то могут от­правиться на поиски агрессивных развлечений.

Можно предположить, что именно этим были обусловлены некоторые из про­гремевших на всю страну инцидентов, произошедших в Нью-Йорке несколько лет назад. К примеру, история о молодой женщине, кото­рая была зверски избита и изнасилована в Центральном парке Нью-Йорка в апреле 1989 года.[14] Банда подростков однажды вечером дви­галась через парк, нападая на каждого, кто попадался им на пути, а потом набросилась на проходившую мимо женщину. Она была из­бита столь сильно, что три недели находилась в коме.

Эти действия, несомненно, были обусловлены рядом мотивов. Во-первых, подростки, вероятно, хотели показать окружению (а может быть, и самим себе), что они крутые парни, которых следует уважать.

Однако если мы посмотрим, как они сами описывали свое поведение, то можем вполне обоснованно полагать, что оно было обусловлено также и другими побудительными факторами. Они говорили, что «разъярились», «вели себя дико и буйствовали просто, черт знает почему». Каковы бы ни были прочие мотивы нападения, совершенно очевидно, что эти подростки искали удовольствий, причиняя страда­ния другим людям. Несчастная женщина оказалась жертвой этих агрессивных побуждений.

Логично предположить, что этот вид агрессии гораздо более распро­странен, чем многие думают. Банды, совершающие агрессивные дей­ствия, связанные с насилием, атакуют других ради удовольствия, по­лучаемого от причинения боли, также как и ради достижения чувства силы, контроля, власти над другими.

Помимо выражений «инструментальная агрессия» и «эмоциональная агрессия» для обо­значения этих видов агрессии могут быть использованы и другие термины.[15] Но какие бы определения мы ни применяли, имеет смысл рассматривать инструментальную агрессию как относительно раци­ональную и легко понимаемую форму поведения (во всяком случае, с точки зрения выгоды агрессора), а эмоциональную — как значи­тельно менее контролируемую сознательно.

§ 2. Основные причины возникновения агрессии.

При выборе подходящих детерминант асоциального агрессивного поведения возможны два подхода. При первом подходе одновременно исследуются все возможные пере­менные: органические, социальные, психологические и культурные. Альтернативой этому является подход, при ко­тором можно попытаться контролировать максимально воз­можное количество факторов для того, чтобы сконцентри­ровать внимание на изучении одного класса переменных. Контроль социальных факторов был эффективен в ряде ис­следований, в русле которых проводились сравнения агрессивной и неагрессивной групп индивидов, социальный уровень которых был близок. Такой подход был использо­ван Глюком, который одновременно прово­дил сопоставление групп по таким переменным, как воз­раст и общий уровень интеллекта.

В настоящем исследовании был использован подобный подход, за исключением того факта, что контроль был осу­ществлен не только путем сопоставления, но также таким выбором испытуемых, при котором возможное влияние ряда определенных органических и социальных факторов с са­мого начала снижалось или устранялось. Вместо того чтобы задаваться вопросом, как это делалось в предыдущих иссле­дованиях, почему некоторые подростки стали агрессивными, в то время как другие, живущие по соседству, ими не стали, мы решили задаться вопросом, почему поведение некоторых подростков, которые, на первый взгляд, не подвергались воздействию неблагоприятных социальных и органичес­ких факторов, является асоциальным. В ранее проведенных ис­следованиях утверждалось, что ответ может быть найден в детско-родительских отношениях. Без сомнения, такие орга­нические факторы, как наследственные дефекты, физичес­кие недостатки или такие социальные факторы, как низ­кий уровень жизни, неудовлетворительные условия для отдыха и неблагоприятное окружение могут со своей сторо­ны повлиять на развитие асоциальной ориентации. Но все больше появляется свидетельств того, что во многих случа­ях такие факторы сами по себе не являются причиной. Они имеют значение в том смысле, что могут создавать условия, при которых психологические факторы, способствующие развитию агрессивного поведения, могут разворачиваться более активно.

Для социологов часто характерен такой подход к про­блеме агрессии, при котором делается акцент на важности социальной среды как причинного фактора. На­пример, Шоу и Мак-Кэй получи­ли свидетельства того, что уровень агрессии самым высоким был в неблагополучных районах, граничащих с центральными деловыми и промышленными районами круп­ных американских городов, причем уровень этот постепен­но снижался по направлению к районам, расположенным между неблагополучными районами и дальними пригоро­дами. Для зон с высокой агрессией специфична со­циальная дезорганизация, которая характеризуется не только физической деградацией, бедностью и экономической за­висимостью, но также отсутствием устойчивых местных стан­дартов поведения. Население этих районов в значительной степени состоит из рожденных за пределами Америки и афроамериканцев и отличается высокой мобильностью.

Совершенно очевидно, что условия, описанные Шоу и Мак-Кэй, способствуют асоциальному поведению. Бед­ность и тяжелые жилищные условия, по всей видимости, вызывают фрустрацию[16] и недовольство, воспитывают враж­дебное отношение к обществу. В местах, где конфликтуют культурные стандарты, и быстро меняется население, роди­телям, даже если они сами законопослушные граждане, трудно передать детям свои стандарты поведения.

При таких обстоятельствах родителям трудно контро­лировать поведение своих детей, хотя большинство и пыта­ется это сделать. У родителей, лишенных поддержки сосе­дей, связаны руки. В устойчивых сообществах каждая семья и дети на виду. Нужно поддерживать репутацию и поэтому поведение членов сообщества определяется соседями и зна­комыми в не меньшей степени, чем членами семьи. Именно такие стандарты поведения отсутствуют в неорганизован­ных сообществах.

Более того, такие районы в изобилии предоставляют подрастающему мальчику примеры агрессивного асоциаль­ного поведения; во многих семьях сам отец может служить таким примером. В семьях, где старшее поколение родом из других стран, между родителями и детьми могут возникать отчуждение и непонимание вследствие того, что дети отвергают традиции и привычки, "привезенные" родителями со своей родины.

Социологический подход, однако, не объясняет, по­чему все-таки меньшая часть детей, живущих в неблагопо­лучных районах, имеет приводы в полицию или почему один ребенок в семье склонен к агрессии, а его братья или сестры — нет. Такой подход также не может объяснить и случаи агрессивного поведения среди детей, живущих в более благополучных и стабильных райо­нах. Не приходится сомневаться, что, как отмечают Хили и Броннер[17], до некоторой степени это можно объяснить психическим развитием ребенка.

Не всякая агрессия обусловлена дефектами в воспита­нии. Она возникает по множеству причин и может проявляться в самых разнообразных действиях. Некоторые исследователи[18] пола­гают, что растущая в нашем обществе готовность прибегать к агрес­сии, скорее всего, связана с увеличивающимся числом людей, считаю­щих себя вправе мстить тем, кто, по их мнению, поступил с ними несправедливо. Гневные реакции выражаются как в грубости и сло­весных оскорблениях, так и в росте количества преступлений, свя­занных с насилием, и массовых убийств. Другие авторы [19]часть вины за широкое распространение агрессии относят на счет переизбытка сцен насилия, демонстрируемых с кино- и телеэкранов. Действи­тельно, на зрителей с неиссякаемым изобилием буквально вы­плескиваются потоки сцен, связанных с драками и убийствами. Со­гласно статистическим данным, средний американец к восемнадцати годам уже имеет возможность только по телевизору наблюдать 32 тысячи убийств и 40 тысяч попыток убийства. Было подсчитано, что в середине 80-х годов больше половины главных персонажей те­лефильмов подвергались угрозе физического насилия в среднем от пяти до шести раз в течение часа.[20] Может ли все это не повлиять на телезрителя?

Некоторые критики[21] доказывают, что телевидение рисует нереалистическую картину американского общества. Преступления на телеэкранах значительно более жестоки и агрессивны, чем в реаль­ном мире, и у телезрителя может сформироваться представление о жизни в современном обществе как о более опасной и брутальной по сравнению с действительностью. Если некоторые люди заимству­ют с телеэкранов такое ложное представление о жизни, не повлияет ли это на то, как они будут обращаться с другими людьми? Телеви­дение представляет опасность не только в этом плане. Что можно сказать о бедности и возрастающей разнице между уровнями жизни богатых и бедных? Несомненно, есть немало людей, которых возму­щает, что они не имеют возможности радоваться тем вещам, которые другие имеют, никак этого не заслужив.

Влияние социальных факторов и факторов обучения может быть снижено или интенсифицировано в случае ум­ственной отсталости. Умственно отсталые дети не всегда спо­собны полностью усваивать ограничения и, по всей видимости, в меньшей мере могут предвидеть послед­ствия своих поступков, чем дети со средним интеллектом. И, вероятно, на них в большей мере оказывают влияние сверстники, склонные к асоциальным поступкам. Кроме того, такой ребенок может чувствовать к себе особое отношение, особенно в случае, если другие члены семьи более развиты. Иногда, однако, умственная отсталость сопровождается церебральными расстройствами, которые могут нарушать работу механизма сдерживания, действующего в обычных условиях под влиянием социального опыта.

Так как социальные и интеллектуальные факторы могут влиять на развитие асоциальной агрессии, они требуют контроля для того, чтобы оценить роль научения детей как переменной в процессе этого развития.

В теории асоциальной агрессии, изложенной в работе, предполагается, что такая форма поведения, прежде всего, вызвана разрушением зависимости ребенка от родителей.[22] В первую очередь фрустрация детской потребнос­ти в зависимости, происходящая вследствие недостатка или отсутствия нежной заботы и привязанности со стороны од­ного либо обоих родителей, приводит к постоянно возни­кающему у ребенка чувству враждебности и агрессии. Это разрушение зависимости имеет важное значение и для процесса социализации. Хотя в какой-то степени социали­зация происходит напрямую при воспитании, большую часть ценностей и норм, которые, в конечном счете, управляют поведением, ребенок усваивает, подражая значимым для него взрослым. Если у ребенка нет тесной зависимости от своих родителей, у него будет немного и возможностей, и желания подражать им и воспринимать их нормы поведе­ния. При отсутствии такого внутреннего контроля детская агрессия, скорее всего, будет проявляться сразу, пря­мо и социально неадекватным образом. Таким образом, от­ношения при отсутствии зависимости могут не только быть источником агрессивных чувств, но также могут ограни­чить способность ребенка адекватно контролировать такие чувства, коль скоро они появились.

Хотя в детстве и имеет место положительный перенос зависимости, во многих важных вопросах большинство под­ростков обычно остаются зависимыми от родителей, обра­щаясь к ним за советом, помощью и моральной поддерж­кой. Если подросток сохраняет зависимость в отношениях с родителями и другими взрослыми, к которым он всегда мо­жет обратиться в случае нужды, он с большей увереннос­тью может проявить инициативу в делах, в которых у него нет опыта и, таким образом, обретает большую уверенность к себе и самостоятельность. С другой стороны, если он не может рассчитывать на поддержку, это может помешать ему установить зависимые отношения даже со сверстниками.

У подростков с асоциальной агрессивностью часто от­мечается неспособность к формированию и поддержанию устойчивых эмоциональных отношений со сверстниками. Они склонны к эмоциональной замкнутости или безразличию. Более того, они зачастую проявляют сопротивление при попытке установить с ними близкие отношения с зависи­мостью. Отсутствие сопряженных с поведением эмоций и зависимости может корениться в неудачной попытке уста­новления с окружающими эмоциональных отношений или привести к затормаживанию в формировании зависимого поведения вследствие возникновения чувства тревоги, ко­торое появляется в подобной ситуации.

Если ребенок воспитывается в атмосфере любви, это существенно влияет на формирование у него зависимого поведения. Если мать с пониманием относится к нуждам ребенка, всегда внимательна и проводит с ним много вре­мени, у него легче формируется зависимое поведение. Это было установлено Леви, который обнаружил, что матери сверхзависимых детей терпимы и "сверхзабот­ливы".[23] Однако в таких случаях зависимость не только поощ­ряется, но и на ней акцентируется внимание активным неприятием матери попыток ребенка обрести хоть какую-то самостоятельность.

Ввиду слабости ребенка и его неспособности позабо­титься о себе он нуждается хотя бы в минимуме родительс­кой заботы. Поэтому почти у всех детей до некоторой степе­ни развивается мотивация зависимости. Но, если с младенческих лет на ребенка не обращают внимания, если вокруг него отсутствует атмосфера любви и заботы, его стремление к зависимости развивается слабо.

Другой фактор, который может повлиять на уровень, на котором ребенок проявляет зависимое поведение, это степень фрустрации или наказания, которому он подверга­ется за проявление зависимых отношений. Коль скоро мо­тивация зависимости возникла, любое неприятие или иг­норирование ребенка, видимо, будет увеличивать его потребность в зависимости и мотивировать его попытки по­лучить вознаграждение за проявления зависимости. Бандура установил, что некоторые лишенные родительской заботы дети проявляли непрерывную тягу к близости и чрезвычайно высокую потребность во внимании и заботе, в то время как другие были апатичны и не прояв­ляли зависимого поведения.[24] Эти на первый взгляд противо­речивые факты можно было бы легко объяснить, если бы были свидетельства того, что лишенные родительской за­боты дети, для которых было в значительной мере харак­терно зависимое поведение, изначально получали больше заботы, чем апатичные дети. Можно предположить, что это начальное воспитание создало мотивацию зависимости, а последующая утрата постоянного эмоционального контак­та в детском учреждении интенсифицировала у этих детей потребность в зависимости и, таким образом, усилила их стремление получить вознаграждение от зависимости. Ко­нечно, если бы их усилия оставались без вознаграждения, зависимое поведение несомненно бы угасло. Таким образом, для того, чтобы объяснить результаты по детям из дет­ских учреждений, нужно знать, воспитывались ли они ро­дителями, особенно в первые месяцы жизни, а также в какой мере усилия получить вознаграждение от зависимости, ос­тавались без вознаграждения или наказывались.

В то время как фрустрация и наказание за проявление зависимого поведения могут интенсифицировать, хотя и вре­менно, попытки ребенка получить вознаграждение за зави­симое поведение, они также могут вызвать состояние тре­воги по поводу зависимости и, таким образом, в этом плане конфликтную ситуацию. Степень проявления у ребенка на данный момент времени зависимого поведения является, следовательно, функцией как силы мотивации зависимости и привычек, так и уровня тревожности по поводу зави­симости. Действительно, при условии строгого наказания тревожность может быть так сильна, что будет в состоянии затормозить почти все открытые проявления зависимости.

Таким образом, хотя в детстве и имеет место положительный перенос за<