Тема войны 1812г в поэзии М.Ю. Лермонтова

М.Ю. Лермонтов проявлял особый интерес к национальной истории, ища в ней богатырство духа, ярких личностей, которых им так не хватало в современниках. Молодое окружение поэта ни к чему не стремилось, среди них не было достойных людей, героев, поэтому Михаил Юрьевич искал их в русской истории.

Важнейшие события национальной истории - война 1812 года. В стихотворениях, посвященных этому событию, история противопоставлена современности. Поэт, родившийся в 1814 году воспринимает войну 1812 года уже как историю, смотрит на нее не глазами потомка. Стихотворение "Бородино" было написано на 25-летие Бородинской битвы. Юноша, современник поэта, спрашивает своего родственника о прошедшей войне:

Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?

Старый солдат рассказывает о битве, вновь переживая все то, что было на поле боя. Впервые в русской литературе Лермонтов показывает ход событий глазами простого участника войны. В стихотворении появляются мотивы патриотизма, раскрывается русский национальный характер.

Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
 За родину свою.

Для М.Ю. Лермонтова народ - это совокупность сильных личностей.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри - не вы.

Солдат, ведущий повествование, не один, он только выступает от имени всех. При этом постоянно подчеркивает общность патриотических целей:

              И умереть мы обещали,

И клятву верности сдержали

Мы в Бородинский бой...

Поэт постоянно подчеркивает общее отношение к войне, как к серьезному воинскому долгу. Это, пожалуй, основное в стихотворении: общность людей перед лицом врага.

Русская история для М.Ю. Лермонтова - неиссякаемый источник богатства и красоты души человека. Лермонтов обращается к истории, описывая великие, сильные личности, он не видел их в своих современниках, поэтому искал героев в русской истории, которые, по его мнению, должны были явиться примером для его окружающих.

Всего два года разделяют пушкинского «Полководца» и лермонтовское «Бо­родино» (1837). «Всего» — потому что разделяют они не просто два произведения, а два поэтических поколения: поколение современни­ков Отечественной войны и поколение тех, для кого она была уже весьма отдаленной историей. Впрочем, правильнее, по-видимому, говорить о встрече поколений, потому что еще в 1830—1831 гг. Лермонтов написал стихотворение «Поле Бородина», в котором не без основания видят первый вариант будущего «Бородина». И как это ни парадоксально, но, пожалуй, именно на примере этих двух вариантов легче всего уяснить то новое, что принесло в тему Оте­чественной войны поколение Лермонтова.

По своему «жанру» «Поле Бородина», как и классическое «Бо­родино», представляет рассказ старого воина о Бородинском сра­жении. Есть в нем и целый ряд характерных выражений, стилисти­ческих слитков, которые в «Бородине» станут своего рода опорными, ключевыми:

«Ребята, не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!»

И мы погибнуть обещали

И клятву верности сдержали

Мы в бородинский бой.

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Однако это все же лишь отдельные находки; общий же образный строй несет на себе явственные следы старой условно-ро­мантической палитры. Например:

Шумела буря до рассвета;

Я, голову подняв с лафета,

Товарищу сказал:

«Брат, слушай песню непогоды:

Она дика, как песнь свободы».

Но, вспоминая прежни годы,

Товарищ не слыхал.

Или:

Мой пал товарищ, кровь лилася,

Душа от мщения тряслася,

И пуля смерти понеслася

Из моего ружья.

Шестна­дцатилетний поэт правдиво описывал картину боя:

Марш, марш! пошли вперед, и боле

Уж я не помню ничего.

Шесть раз мы уступали поле

Врагу и брали у него.

Да, так и было. И Багратионовы флеши, и батарея Раев­ского, и сама деревня Бородино неоднократно переходили из рук в руки. «Трудно себе представить ожесточение обеих сторон в Бородинском сражении, — вспоминали очевид­цы. — Многие из сражавшихся побросали свое оружие, сцеплялись друг с другом, раздирали друг другу рты, души­ли один другого в тесных объятиях и вместе падали мертвы­ми. Артиллерия скакала по трупам, как по бревенчатой мостовой, втискивая трупы в землю, упитанную кровью... Чугун и железо отказывались служить мщению людей; рас­каленные пушки не могли выдерживать действия пороха и лопались с треском, поражая заряжавших их артиллери­стов...» Лермонтов не мог видеть эти страшные картины. Но их видел участник Бородинского сражения Вяземский. И че­рез шестьдесят лет они стояли перед его глазами. Он образно и ярко писал:

Никогда еще в подлунной

Не кипел столь страшный бой:

Из орудий ад чугунный,

Разразившись, поднял вой;

Целый день не умолкает,

Извергая смерть кругом;

Строй за строем исчезает

Под убийственным огнем.

«Бородино» - верх стилистической цельности и, отсюда, изо­бразительного совершенства. Сказался здесь, вероятно, и возмужавший талант Лермонтова, но главное, пожалуй, было все же в другом — в безграничных художественных возможностях, ко­торые открылись для поэзии с победой реализма. Пушкинского ре­ализма. Это был принципиально иной уровень художественного ос­воения действительности, принципиально иной тип поэтического мышления, гарантирующий неизмеримо большую полноту художе­ственного отражения, неизмеримо большее многообразие изобра­зительных средств. Этот новый уровень, достигнутый и утвер­жденный в творчестве Пушкина и Лермонтова, станет той отправной точкой, с которой начнется триумфальное шествие рус­ского реализма во второй половине XIX века.

Исследователи Лермонтова не раз обращали внимание на то, что стихотворение «Два великана» отчетливо и наме­ренно ориентировано на народно-поэтическую традицию. Здесь и сказочные или песенные формулы: «за горами, за долами», «дальнее море». И просторечная лексика: «хвать», «тряхнул», «ахнул». И сам образ «русского витязя» «в шап­ке золота литого» — былинный образ богатыря, торжест­вующего над силами зла. Конечно, антитеза «дерзкий» пришелец и старый, умудренный годами «русский вели­кан» — продолжение устоявшегося, много и по-разному воз­никавшего в разных стихах противопоставления Наполеона и Кутузова («Ты сер, а я, приятель, сед...»), но лермонтов­ский образ шире, собирательное. Русский великан — это не только Кутузов, это и русский народ, это и сердце России — Кремль, каким изобразил его Лермонтов позднее в поэме «Сашка»:

И этот Кремль зубчатый, безмятежный.

Напрасно думал чуждый властелин

С тобой, столетним русским великаном,

Померяться главою и — обманом

Тебя низвергнуть. Тщетно поражал

Тебя пришлец: ты вздрогнул — он упал!

В стихотворении «Два великана» Лермонтов показал борьбу русского народа с нашествием Наполеона, он дает картину борьбы аллегорически, в виде двух «богатырей».

Один из них – "старый русский великан" – воплощает мощь и силу России, а другой – "трёхнедельный удалец" – дерзновенную и самоуверенную удаль наполеоновского войска, уверившегося после взятия Москвы, что победа достигнута.

Посмотрим на "богатырей". Русский витязь спокоен и невозмутим, как будто заранее знает исход борьбы ("с улыбкой роковою русский витязь отвечал"). Могучая голова в золотом шлеме как бы уподобляется златоглавому Московскому Кремлю. "Старый русский великан" – воплощение силы всей Руси, что не сдалась и не покорилась французам. А что же "трёхнедельный удалец"? Лермонтов не отрицает ни его силы, ни храбрости, но и сила и храбрость пришельца "из далёких чуждых стран" – проявление безрассудной дерзости.

В стихотворении не изображён бой между двумя великанами: его не может быть. Пришедший "с грозой военной", правда, осмелился поднять руку на "русского великана": "и рукою дерзновенной хвать за вражеский венец", но тот только "посмотрел, тряхнул главою" и пришелец "упал". Образ русского витязя монументален и величественен. Его спокойствие и внутренняя сила противопоставлены дерзким притязаниям пришельца.

В гордости, с какой Лермонтов пишет о победе "русского великана", проявляется его патриотизм, любовь к воинской славе отечества. Но не только это. В конце стихотворения возникают образы бури, простора, пучины – излюбленные образы поэзии Лермонтова. Они заставляют вспомнить о трагичности последних дней Наполеона, его ссылке и гибели на острове Святой Елены. В таком отношении к поверженному проявляются новые грани лермонтовского мировоззрения – гуманность, снисхождение к побеждённому.

 

Заключение

 

Победа России над Наполеоном безоговорочная и блистательная, вызвала потрясение умов всего мира, радость Европейских народов, порабощенных Наполеоном. Русский народ и армия в 1812 году нанесли смертельное поражение самой сильной в то время наполеоновской агрессивной армии. Победа России - это непросто чудо, выражение непреклонной воли и безграничной решительности всех народов России, поднявшихся в 1812 году на Отечественную войну в защиту национальной независимости своей родины.

Национально-освободительный характер войны 1812 года обусловил и специфические формы участия народных масс в защите своей родины, и в частности создания народного ополчения. Патриотизм крестьянства в национально-освободительной борьбе сочетался с усилением их классового самосознания. Крепостные крестьяне , призванные в ополчение, свою военную службу связывали с надеждами на освобождение их от крепостной неволи.

1812 год явился не только важнейшей страницей исто­рии России, но и принципиального значения вехой в исто­рии русской литературы и поэзии. Никогда прежде художественное слово не становилось таким мощным выразителем чувств, охвативших общество, как это произошло после вторжения Наполеона. В какое сравнение могут идти дежурные оды, которые писались в XVIII веке на взятие очередной крепо­сти или потопление неприятельских кораблей, с волной страстей, гнева, обиды, воодушевления, которая вызвала к жизни поэзию тех исполненных драматизма и величия месяцев!

Исторический масштаб событий, происшедших в 1812 го­ду, так грандиозен, их эхо так долго и гулко отдава­лось в последующие десятилетия, что сейчас даже трудно представить себе, какой относительно короткой в сравнении с длительностью последствий была Отечественная война, как стремительно сменяли друг друга картины этой истори­ческой драмы.

Кого жизнь сделала свидетелем этих событий, хранили память о них до конца своих дней. Кто не видел их сам, тот рос в атмосфере, сотрясаемой их гулким эхом. «Рассказы о пожаре Москвы, о Бородинском сражении, о Березине, о взятии Парижа были моею колыбельной песнью, детскими сказками, моей Илиадой и Одиссеей», — писал Герцен.

Поэтическая летопись Отечественной войны потому так богата и выразительна, что каждый, кто писал стихи о 1812 годе, вложил в них лучшее, что было в нем как в ху­дожнике. Иные обратились к этой теме в одном-двух про­изведениях, но по этим произведениям восстанавливается самое существенное, что было в художественном миросо­зерцании их создателя, слышатся особенности голоса, которым он говорил в литературе. Вот он, мудрый, всегда близкий Крылов, непримиримый, бескомпромиссный, не­сгибаемый Глинка, страстный и в торжестве и в злости не­уемный Востоков и провидец Державин.

Вот Лермонтов. Он в количественном отношении напи­сал о 1812 годе немного, но место, принадлежащее этим стихам и в его творчестве, и в литературе об Отечественной войне, трудно переоценить. Если Державин был первым, кто ощутил роль, сыгранную в дни Отечественной войны русским народом, то Лермонтов сумел взглянуть на эти события глазами народа, глазами простого человека. Одно­го этого было достаточно, чтобы сделать эти стихи уникаль­ным явлением для своего времени и особенно близкими нашему.

«Бородино» было написано в канун 25-летия Отечествен­ной войны. За четверть века, отделяющую день великой бит­вы от лучшего из его поэтических воплощений, русская ли­тература прошла большой, богатый поисками и обретениями путь. И все это время не меркла память о подвиге, совер­шенном нашим народом в грозную пору 1812 года, не скуде­ли творческие силы поэтов, вновь и вновь обращаемые на то, чтоб рассказать о нем современникам и потомкам.

Не случайно именно «Бородино» вошло в историю рус­ской литературы как самое значительное стихотворение, связанное с темой 1812 года. Не случайно и то, что ни одно стихотворение, написанное в XIX веке, не звучало с такой силой и так актуально в годы Великой Отечественной войны, как «Бородино». Публицистика военных лет пестрела цита­тами из этого произведения. Оно постоянно звучало по радио и в исполнении чтецов, и положенное на музыку. Фронтовая газета «Уничтожим врага!» вышла зимой 1941 года с аншлагом: «Ребята, не Москва ль за нами!» Со строками из «Бородина» обратился к 28 героям-панфи­ловцам политрук Клочков накануне легендарного боя у станции Дубосеково. 27 июля 1941 года, в день, когда стра­на узнала о подвиге капитана Гастелло, «Правда» писала: «Бородино» — величайшая ценность русской литературы. Нет русского человека, любящего свою родину, который не знал бы этого стихотворения, который бы не был обязан Лермонтову своим патриотическим воспитанием».

В заключении хотелось добавить, что рассмотренные в данной курсовой работе поэтические шедевры являются для нас такими же живыми «документами эпохи», такими же незаменимыми источниками знаний, как и непосредственно-доку­ментальные свидетельства Давыдова и Орлова, того же Ф. Глинки и Дуровой, Лажечникова и Батюшкова. У этой литературы особое место. И — особое значение.

 

Список использованной литературы

 

1. Белинский. Стихотворения Лермонтова. 1984.

2. Вульфсон Г.Н., Ермолаев И.П., Кашафутдинов Р.Г., Смыков Ю.И. История

России. Вып.4. Казань, 1998 .

3. Головатенко А. История России: спорные проблемы. М., «Школа-Пресс».

1994.

4. «России верные сыны…» в 2 т./ Сост. Л.Емельянова, Т.Орнатской. Л., 1988.

5. Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России. М., 1968.

6. Листовки Отечественной войны 1812 года. Сб. документов. М., 1962.

7. Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений в 5-ти томах. Под ред.

Б.М. Эйхенбаума. М., 1964

8. Л.Г.Фризман. Бородинское поле: 1812 год в русской поэзии. М., 1984.