как покушение на убийство беременной женщины (ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Представляется, что уголовно-правовая оценка содеянного как покушения на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, по ч. 3 ст. 30, п. "г" ч. 2 ст. 105 УК РФ, критикуемая с точки зрения ее "буквенно-цифрового" выражения, - это единственный верный вариант квалификации. Он всецело учитывает направленность умысла виновного, заблуждавшегося насчет беременности потерпевшей, и полностью согласуется с принципом "субъективного вменения", действующим в российском уголовном праве.

Рассматриваемый состав является материальным. Убийство мнимо беременной женщины является разновидность неоконченной преступной деятельности: оконченного покушения, т.к. виновный совершил все необходимые, по его мнению, действия для доведения преступления до конца, однако задуманный результат не наступил по независящим от него причинам (из-за фактического отсутствия соответствующего физиологического состояния потерпевшей).

"При квалификации преступлений, совершенных с ошибочным предположением о наличии квалифицирующих обстоятельств, которые фактически отсутствуют, - отмечает А.И. Рарог, - допускается юридическая фикция: фактически оконченное преступление квалифицируется как покушение. Эта фикция оправдана тем, что, хотя общественно опасное последствие и наступило, но все же в реальной действительности оно не сопровождалось тем квалифицирующим обстоятельством, которое охватывалось сознанием виновного и которое в соответствии с направленностью умысла обосновывает усиление ответственности".

Усиление уголовной ответственности в этом случае (при квалификации по ч. 3 ст. 30, п. "г" ч. 2 ст. 105 УК РФ) связано с тем, что виновный, условно говоря, "зная" (хотя это "знание" лишь в его "голове") о беременности женщины, все равно лишает ее жизни и, соответственно, ставит под угрозу "возможность" рождения будущего ребенка (которого объективно нет).

Оценка рассматриваемого преступления по данной квалификации является практическим выражением субъективного вменения

· Лицо привлекается к уголовной ответственности за деяния и последствий, которые охватывались его умыслом с учетом фактического отсутствия квалифицирующего обстоятельства

· Наказание соответствует характеру и степени общественной опасности преступления (покушение на квалифицированное убийство влечет более строгое наказание, чем совершенное оконченное причинение смерти без отягчающих обстоятельств) – верхний край идентичен с простым убийством, но нижний различается

· Обеспечение надлежащей охраны интересов общества, государства и законопослушных граждан пи соблюдении прав виновного лица (принцип гуманизма)

Учитывается:

· Направленность умысла виновного лица (и то, что результат, к которому он стремился, не наступил)

· Реальное отсутствие соответствующего отягчающих обстоятельства

· Требования основополагающих принципов уголовного закона

· Правила квалификации преступных деяний

· Принципы назначения наказания

9 СЛАЙД – ВЕРХОВНЫЙ СУД

Тем не менее в 2004 году Президиум ВС РФ занял позицию по квалификации действий Кайсина в рассматриваемом случае как "простого" убийства по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Аналогично, "с учетом того, что умысел Г. на лишение жизни потерпевшей был полностью реализован и в результате действий виновного наступила смерть потерпевшей, которая в состоянии беременности не находилась", были квалифицированы в схожей ситуации и действия Г.

Остается непонятным, почему Президиум ВС РФ[1], квалифицируя содеянное как "простое" убийство, обосновывает свою точку зрения тем, что умысел Г. "был полностью реализован"? Ведь это не так, поскольку Г. убивал потерпевшую, "будучи уверенным, что его сожительница Б. находится в состоянии беременности", т.е. у него был умысел не просто на лишение жизни потерпевшей, а на лишение жизни потерпевшей, которая, по его твердому убеждению, была беременна (квалификация же по ч. 1 ст. 105 УК РФ предполагает, что виновный осознает, что женщина не беременна, и лишает ее жизни).

Согласно п. 25 Постановления Пленума ВС РФ от 27.12.2002 N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" "в случаях, когда лицо, совершившее грабеж... имело цель завладеть имуществом в крупном или особо крупном размере, но фактически завладело имуществом, стоимость которого не превышает 250 тысяч рублей либо 1 миллиона рублей, его действия надлежит квалифицировать, соответственно, по ч. 3 ст. 30 УК РФ и п. "д" ч. 2 ст. 161 или по п. "б" ч. 3 ст.  161 как покушение на грабеж, совершенный в крупном размере или в особо крупном размере..."

Таким образом, у Верховного Суда РФ применительно к грабежу в указанном Постановлении принципиально иной подход к квалификации - как покушению на квалифицированный (особо квалифицированный) грабеж в случаях, когда виновный, имея умысел на совершение квалифицированного (особо квалифицированного) грабежа, не смог его довести до конца, по не зависящим от него обстоятельствам.

При квалификации содеянного по ч. 1 ст. 105 УК РФ "правомерные интересы потерпевших" нарушаются в большей степени, чем при правовой оценке по ч. 3 ст. 30, п. "г" ч. 2 ст. 105 УК РФ, ведь "покушение на квалифицированное убийство более опасно, чем оконченное простое", и влечет более строгое наказание.

10 СЛАЙД - ВЫВОД

Все приведенные выше варианты квалификации действий виновного лица небезупречны и не отражают полностью обстоятельств содеянного им. Однако не может быть 4 правильных решений. По нашему мнению, из приведенных вариантов приходится выбирать «наименее неправильный». Им является последний вариант, предполагающий квалификацию содеянного виновным как покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, т. е. по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Данная квалификация, на наш взгляд, наиболее полно отражает направленность действий виновного лица и соответствует принципу субъективного вменения, на котором основывается российское уголовное право.

Так, если умысел виновного был направлен на совершение более общественно опасного преступления, чем фактически им содеянное, то действия виновного лица квалифицируются по направленности его умысла. Фактическое же причинение смерти не требует квалификации по совокупности, поскольку охватывается умыслом на совершение более тяжкого преступления.

[1] Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 3