Преобразование железнодорожного хозяйства

Годы министерской деятельности Бунге стали первым этапом огосударствления железных

дорог в России. Министр финансов возражал против требования консервативных кругов о

полной замене частного железнодорожного хозяйства государственным по примеру

Германии. Он считал более целесообразным сохранить частные дороги, подчинив их

более строгому правительственному контролю, и превращать эти линии в собственность

казны только в случае необходимости по государственным или чисто финансовым

соображениям. В 1881-1886 гг. были выкуплены четыре линии общей протяженностью

1324 версты. Выкуп осуществлялся путем перевода на Казначейство остатка

облигационного капитала дороги и аннулирования всех долгов железнодорожной

компании. Перешедшие в собственность государства дороги представляли собой

малодоходные и технически слабо оснащенные линии, не справлявшиеся с

элементарными требованиями перевозок. В 1885 г. был введен разработанный при

участии представителей финансового ведомства Общий устав российских железных

дорог, который установил единые юридические нормы эксплуатации железнодорожного

транспорта. Министерство приняло также участие в проведении серии контрольно-

финансовых мероприятий по установлению надзора за деятельностью частных

железнодорожных компаний. Крах концессионной системы заставил правительство

возобновить казенное строительство дорог. По предложению Бунге в 1882 г. Комитет

министров установил годовую норму строительства в 1000-1200 верст, их которых 30 %

должно было приходиться на стратегические линии. Сооружение частных дорог не

прекратилось, но продолжалось в значительно меньших масштабах, чем в

предшествующее десятилетие. Всего в 1881-1886 гг. была открыта для движения 4241

верста и общая протяженность железнодорожной сети возросла до 25505 верст.

Министерство финансов оказывало также поддержку заводам по производству рельсов и

подвижного состава, выпуск продукции которых в годы промышленного кризиса резко

сократился.
Заключение

Мероприятия Министерства финансов 1881-1886 гг. представляют собой связующее звено

между Великими реформами и преобразованиями конца XIX - начала XX столетия. Н.Х.Бунге, как один из творцов либерального законодательства 1860-х годов и министр-

либерал эпохи царствования Александра III, оказавший заметное влияние на более позднюю политику правительства, символизирует собой преемственность реформаторского процесса в России.

В истории либеральных преобразований второй половины XIX в. Бунге принадлежит особое место. Как политический мыслитель он ориентировался на западные ценности, заключавшиеся в гарантиях свободы личности, права частной собственности и частной инициативы. Но при этом Бунге старался учитывать российскую самобытность. Для понимания его взглядов следует принимать во внимание главную особенность российского либерализма - приверженность государственному началу и институту монархии, обусловленную своеобразием исторического пути страны. Бунге предполагал переход к народному представительству лишь в будущем по мере политического созревания российского общества. Подобная верность принципу самодержавия не может рассматриваться как признак "реакционности", поскольку либеральные бюрократы видели в монархии орудие для модернизации страны. С точки зрения Бунге, недостатки самодержавия как формы правления должны были компенсироваться соблюдением правопорядка, определенной степенью гласности и привлечением общественных элементов к сотрудничеству с администрацией в рамках нетрадиционных для абсолютной монархии учреждений - земских и городских выборных органов, комиссий экспертов и др. С учетом российских особенностей составлялась и экономическая программа Бунге. Она сочетала в себе, с одной стороны, нацеленность на развитие рыночной экономики, становление частного крестьянского землевладения, обеспечение правовой самостоятельности низших сословий, с другой - вмешательство государства (хотя и ограниченное до известных пределов) в экономику и отношения между классами, меры по социальной защите неимущих слоев населения. Эта программа была достаточно реалистична и соответствовала потребностям страны в корректировке либерального законодательства 60-х годов и в дальнейшем развертывании преобразований, так как к концу царствования Александра II, в обстановке финансового расстройства, экономического кризиса и политической нестабильности стало ясно, что освобождение крестьян и другие Великие реформы не дали ожидаемых результатов. Как государственный деятель Бунге обладал способностью остро ощущать потребности времени, соблюдать меру и необходимую осторожность, был сторонником продуманной, концептуальной и научно обоснованной политики. В отличие от консерваторов с их

утопическими планами создания "национальной" экономики при сохранении бумажно-денежного обращения, он выступал за интеграцию с передовыми странами Запада, широкое привлечение иностранных капиталов и введение золотой валюты. Если Катков и его последователи абсолютизировали роль государства в развитии народного хозяйства, то Бунге пытался установить наиболее рациональный баланс между государственным вмешательством и частным предпринимательством. Он не считал, что правительство может оставаться безучастным зрителем событий экономической жизни, особенно в кризисные моменты. Министерство финансов предприняло повышение таможенных пошлин, организацию государственного ипотечного кредита, усиление административного надзора за частными банками, огосударствление частных железных дорог. Вместе с тем Бунге был убежден, что влияние государства на экономику должно быть заключено в определенные границы. В противовес консерваторам с их призывами к проведению узко-сословной политики, односторонне ориентированной на возрождение экономического и политического могущества поместного дворянства, Бунге уделял преимущественное внимание решению социальных проблем, соблюдению интересов "низших" классов. М.И.Туган-Барановский назвал его "первым провозвестником в официальной России необходимости социальной политики".

В научной литературе традиционно недооценивалась возможность альтернативы в развитии страны в 80-е годы. Между тем Россия стояла на пороге нового витка преобразований, которые могли бы обеспечить империи мирную эволюцию. Реализации намеченной Бунге программы благоприятствовали относительная политическая стабилизация общества после разгрома "Народной воли" и длительная мирная передышка. Это были те самые "двадцать лет покоя", о которых впоследствии тщетно мечтал Столыпин. Особую актуальность имело решение крестьянского вопроса. Отмена круговой поруки, преобразование паспортного устава, предоставление крестьянам дешевого кредита, организация переселений, облегчение выхода из общины создали бы более благоприятные возможности для становления частного крестьянского землевладения, что позволило бы избежать столь мощного нарастания аграрной революции в начале XX в. Но судьба Бунге как политика сложилась неудачно. Участник Великих реформ, член реформаторской "коалиции" М.Т.Лорис-Меликова, он получил доступ к рычагам власти в момент поворота правительства к политической реакции. При Александре III самодержавие сделало ставку на возрождение былого могущества поместного дворянства,

консервацию сословно-патриархальных институтов в деревне, подавление не только радикального, но и либерального общественных движений. Выполнение программы Бунге в полном объеме оказалось невозможным. После устранения министра-либерала и его группировки произошло окончательное свертывание реформаторского курса. Это похоронило последние надежды либеральной общественности на здравый смысл "верховной власти". Если в годы Великих реформ и "диктатуры сердца" Лорис-Меликова чиновники-реформаторы и передовая интеллигенция сотрудничали в деле подготовки преобразований, то на рубеже веков расхождение между властью и обществом приобрело необратимый характер. Социальные мероприятия Бунге должны были стать прологом будущих более масштабных преобразований, но в той ситуации выглядели паллиативами, остаточным явлением либеральной "весны". Между тем их значение достаточно велико с точки зрения исторической перспективы. Понижение выкупных платежей, отмена подушной подати, открытие Крестьянского банка, принятие первых фабричных законов, борьба Бунге против искусственной поддержки общины, его призывы к укреплению индивидуальной крестьянской собственности на землю и переселению страдающего от малоземелья сельского населения на окраины страны создали необходимую "реформаторскую базу" для деятельности преобразователей следующего поколения - С.Ю.Витте и П.А.Столыпина.

Внешние финансовые итоги деятельности Бунге выглядели неудовлетворительно: бюджет

по-прежнему сводился с дефицитом, продолжались колебания курса рубля, еще более

возросла задолженность Казначейства. На пути министра финансов оказалось слишком

много препятствий - тяжелое военное наследство, неурожаи, кризис в промышленности и

сельском хозяйстве, увеличение расходов на армию, флот и железнодорожное

строительство, постоянная конфронтация с консервативной оппозицией. Однако только

по состоянию бюджета и сумме государственного долга нельзя судить о результатах

экономической политики. Последствия реформ 1881-1886 гг. в полной мере проявились

позднее. Бунге внес существенный вклад в создание благоприятных условий для

последнего, интенсивного этапа промышленной революции в России. Таможенная охрана

защитила отечественных предпринимателей от иностранной конкуренции и дала импульс

развитию внутреннего производства. Мероприятия в области налогообложения и

государственного кредита обеспечили финансовую основу для стимулирования

правительством индустриального роста. Курс на стабилизацию рубля и переход к

золотому монометаллизму завершился денежной реформой Витте, укрепившей доверие

Запада к российским финансам и усилившей приток иностранных капиталов. Политика

Бунге и его преемников способствовала промышленному подъему 90-х годов, в ходе

которого окончательно сложился комплекс крупных предприятий тяжелой индустрии,

качественно изменивший экономическую структуру страны.

Это опровергает традиционное, однозначно отрицательное представление о характере

царствования Александра III. Монархия должна была учитывать нужды народного

хозяйства и не могла сводить свою деятельность только к мероприятиям в русле

консервативного реформизма и чисто охранительным функциям. Во внутренней политике

последних десятилетий XIX в. имело место сложное переплетение консервативно-

традиционалистских тенденций с мерами, которые способствовали позитивным процессам

в экономике и ускорению капиталистического развития. Вместе с тем в эти годы

обозначилось резкое отставание сельского хозяйства от промышленности по темпам

роста. Как и предсказывал Бунге, курс на индустриализацию, не сопровождавшийся

преобразованиями в деревне и не предполагавший каких-либо изменений в системе

общинного землевладения и патриархальном укладе крестьянской жизни, порождал

глобальные диспропорции, неизбежно ведущие в будущем к социально-политическому

кризису.

Уже к концу столетия обнаружились недальновидность консерваторов, утопичность

теории "народного самодержавия", бесперспективность "твердого" курса. Правящей элите

не удалось совершить "прорыв в прошлое". Прогнозы Бунге и других проницательных

сановников полностью оправдались. Социальная буря разразилась в начале XX в. Только

в годы первой русской революции произошла либерализация правительственного курса,

поднялась новая волна реформаторства. Но попытки Столыпина бюрократическими

методами "сломать" общину и создать устойчивый слой крестьян-собственников не имели

успеха. Ему не хватило времени, "оперативного простора" для введения нового

землеустройства. Последнему реформатору императорской России пришлось действовать

в условиях резкого обострения социальной конфронтации и открытого противостояния

между самодержавием и обществом. Исследование программы и политики Бунге

подтверждает вывод, что исторический выбор, сделанный "верхами" в 80-е годы XIX в.,

стал фатальным просчетом, который привел тысячелетнюю монархию к гибели.

Список литературы

1. Степанов В. Л. Н. Х. Бунге: Судьба реформатора. М., 1998.

2. Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений. 1802—1917. Библиографический справочник. СПб, 2001. С. 99—105.

3. Скальковский К.А. Наши государственные и общественные деятели. СПб., 1890. С. 560, 564-565.

4. Туган-Барановский «М.И. Бунге и Витте как министры финансов» // Северные записки. 1915. N 3. С. 147.

5. Мигулин П.П. Русский государственный кредит (1769-1899). Опыт историко-критического обзора. Т. 1. Харьков, 1899 С. 475, 606.

6. Кованько П.Л. Главнейшие реформы, проведенные Н.Х. Бунге в финансовой системе России. Опыт критической оценки деятельности Н.Х. Бунге как министра финансов (1881-1887) Киев, 1901. С. 448.

7. Старый профессор. Замечательная эпоха в истории русских финансов. СПб., 1895. С. 52, 105.