ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ  ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Филиал в г. Мурманске

 

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: Исследование социально-экономических и политических процессов

 

Политическая модернизация

 

Выполнила студентка 3 курса,                                                 Кищик

очного отделения                                                                 Светлана Васильевна

специальности «Документоведение и  ДОУ»

группа Д-5-06

 

 

Руководитель:                                                                         Герасимов

к.и.н., ст. преподаватель                                                Дмитрий Александрович

 

 

Дата регистрации:________________

Допустить к защите:____________________________               _____________

 

Мурманск-2008

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введение                                                                                                                  3

1 Понятие и сущность политической модернизации                                              6

2 Этапы развития теории политической модернизации                                      18

3 Политическая модернизация в России                                                            28

Заключение                                                                                                            38

Библиографический список                           

ВВЕДЕНИЕ

 

В настоящее время и на протяжении многих веков Россия и многие другие страны нуждаются в политической модернизации. В соответствии с вышесказанным можно сделать вывод, что данная работа имеет глобальную проблематику и является актуальной.

Теория модернизации сформировалась в 50-60-х гг. XX столетия в западной социологии и политологии. Данная концепция нашла свое отражение в трудах С. Хантингтона, Г. Спайро, И. Неттла, Д. Фрисби и других. Самое первое определение модернизации было сформу­лировано Ш.Эйзенштадтом. По его мнению, модерниза­ция — это процесс изменения в направлении тех типов социальных, экономических и политических систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII по XIX века и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX веках — на южноамериканский, азиатский и африканский конти­ненты[1]. Согласно Теннису, модернизация — переход от сообщества к обществу, по Дюркгейму — переход от механической к органической солидарности общества, по Веберу — от ценностной рациональности к целерациональности[2]..

Конкретные теории основывались на признании нерав­номерности общественного развития, наличия досовременного периода развития государств, реальности существова­ния современных сообществ, а также на понимании необхо­димости преобразования отсталых стран в индустриальные. Теория утверждает, что политическая система зависит не от характера общественно-экономической формации, а от типа «осовременивания». Термин «модернизация» означал одновременно и стадию общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. В конечном итоге теория модернизации превратилась в обоснование некоей общей модели глобального процесса развития цивилизации.

В отличие от марксизма, стоявшего на позициях экономического детерминизма, теория модернизации исходит из принципа технологического детерминизма, связывающего структуру общества и его основные харак­теристики с технологическим способом производства. В связи с этим в социальной сфере модернизация означает изменение социально-классовой, демографической и территориальной структуры населения. Модернизация в культурной сфере предполагает секуляризацию образования, наличие идейного и религиозного плю­рализма и, распространение массовой грамотности. Модернизационный процесс в политической сфере является наиболее масштабным аспектом. Он может включать в себя и формирование наций на основе ранее существовавших этнических групп, и перестройку го­сударственной власти и управления (возрастание роли права, разделение властей, совершенствование системы местного самоуправления и т.д.)[3].

Модернизация является политическим проектом оп­ределенной части правящего класса, конкурирующим с другими вариантами развития. Это процесс, который харак­теризует объективное, но все же частичное и ограниченное втягивание страны в экономическое, политическое и другое социальное взаимодействие со странами, уже достигшими высокой позиции. Модернизация предполагает расширение и рационализацию национальной идентичности граждан на основе или в сочетании с нормами «мировой политической культуры»[4].

Предметом исследования является политическая модернизация.

Цель данной работы – определить сущность политической модернизации и ее осуществление в России.

Задачи: изучить научную литературу, описывающую процессы модернизации; описать исторический аспект модернизации в России; обобщить мнения авторов, работающих по данному вопросу.

Над данной проблематикой работали следующие авторы: Н.Н. Арзамаскин, А.И. Соловьев, Ф.И. Гобозов, В.В. Рукавишников, В.Я. Гельман, С. Хантингтон, Т.Л. Карл и другие[5].

Литература по теме представлена статьями научных журналов, учебными пособиями и словарями.

К научным методам, используемым в работе, относятся системный подход, обобщение, а так же анализ и описание.

ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ  ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

В настоящее время термин «модернизация» часто отождествляют с понятиями «переходность», «демократический транзит» и «трансформа­ция».

Теория модернизации сформировалась в 50-60-х гг. XX столетия в западной социологии и политологии. Данная концепция нашла свое отражение в трудах С. Хантингтона, Г. Спайро, И. Неттла, Д. Фрисби и других. Самое первое определение модернизации было сформу­лировано Ш.Эйзенштадтом. По его мнению, модерниза­ция — это процесс изменения в направлении тех типов социальных, экономических и политических систем, которые развивались в Западной Европе и Северной Америке с XVII по XIX века и затем распространились на другие европейские страны, а в XIX и XX веках — на южноамериканский, азиатский и африканский конти­ненты[6]. Согласно Теннису, модернизация — переход от сообщества к обществу, по Дюркгейму — переход от механической к органической солидарности общества, по Веберу — от ценностной рациональности к целерациональности[7].

К. Дейч определяет политическую модернизацию категориями участия и мобилизации. Он полагает, что модернизация зависит от массового участия, принимаю­щего форму растущей политической децентрализации. Расширение политического участия рассматривается как ключ к политическому развитию. Примерами политичес­кой модернизации могут служить Турция и Япония, где соответствующие процессы привели к включению многих традиционных форм в новую систему с расширением сферы действия новых структур.

Конкретные теории основывались на признании нерав­номерности общественного развития, наличия досовременного периода развития государств, реальности существова­ния современных сообществ, а также на понимании необхо­димости преобразования отсталых стран в индустриальные. Теория утверждает, что политическая система зависит не от характера общественно-экономической формации, а от типа «осовременивания». Термин «модернизация» означал одновременно и стадию общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. В конечном итоге теория модернизации превратилась в обоснование некоей общей модели глобального процесса развития цивилизации.

Целью модернизации является создание дифферен­цированной политической структуры, территориальное и функциональное расширение центрального законодательс­тва, постоянное расширение включенности в политическую жизнь социальных групп и индивидов, ослабление элит и их легитимности.

Если конкретизировать модернизацию как переход от тоталитаризма к демократии, то в этом случае ее суть за­ключается в создании социальных и политических механиз­мов, позволяющих максимально большей части населения влиять на принятие основных решений. В данном случае теория модернизации повторяет теорию демократического транзита, сводя основные постулаты теории к процессу консолидации демократии.

Базовыми категориями теории модернизации являются понятия «традиционное общество» и «современное обще­ство». Для традиционного общества характерно господство аграрного типа экономики, отсутствие урбанизации, нали­чие закрытой социальной структуры. Политическая власть носит, как правило, авторитарный характер. Современное общество основывается на промышленном производстве, преобладании городского населения над сельским, откры­тости общества. Ролевые функции дифференцированы, власть и управление рационализированы.

В отличие от марксизма, стоявшего на позициях экономического детерминизма, теория модернизации исходит из принципа технологического детерминизма, связывающего структуру общества и его основные харак­теристики с технологическим способом производства. В связи с этим в социальной сфере модернизация означает изменение социально-классовой, демографической и территориальной структуры населения. Модернизация в культурной сфере предполагает секуляризацию образования, наличие идейного и религиозного плю­рализма и, распространение массовой грамотности. Модернизационный процесс в политической сфере является наиболее масштабным аспектом. Он может включать в себя и формирование наций на основе ранее существовавших этнических групп, и перестройку го­сударственной власти и управления (возрастание роли права, разделение властей, совершенствование системы местного самоуправления и т.д.)[8].

Первоначально модернизация понималась как «вестернизация» — процесс перехода от традиционных обществ к современным путем прямого переноса структур, техно­логий и образа жизни западных обществ. Данная модель первоначально признавалась единственно верной, ибо в качестве прообраза «современного» государства призна­валось американское общество[9].

Впоследствии связь между модернизацией и развитием была пересмотрена. Переходные процессы начали истолко­вываться как некий самостоятельный этап развития стран. Модернизация стала рассматриваться как непосредственное условие развития, абсолютно неискоренимый политический механизм развития человеческого сообщества[10]. Ее приори­тетной целью было названо изменение социально-экономи­ческих и политических структур, которое могло проводить­ся и вне западной демократической модели. В связи с этим появились теории «частичной модернизации», «тупиковой модернизации», «кризисного синдрома модернизации» и т.д. Главный упор в данном случае стал делаться на нацио­нальную форму модернизации, а в качестве определяющего фактора для характера и темпа переходных преобразований стал признаваться социокультурный фактор.

Модернизация является политическим проектом оп­ределенной части правящего класса, конкурирующим с другими вариантами развития. Это процесс, который харак­теризует объективное, но все же частичное и ограниченное втягивание страны в экономическое, политическое и другое социальное взаимодействие со странами, уже достигшими высокой позиции. Модернизация предполагает расширение и рационализацию национальной идентичности граждан на основе или в сочетании с нормами «мировой политической культуры».

В качестве типов модернизации выделяют «первичную модернизацию» и «вторичную (догоняющую) модерни­зацию». Первый тип характерен для стран, переживших переход к рациональным общественным структурам в результате постепенного, длительного, исторического развития внутренних процессов (Англия, США). Второй тип характерен для стран, по тем или иным причинам отставшим в своем развитии, а теперь за счет широкого использования опыта передовых государств пытающихся догнать их по уровню и качеству жизни. Результатом такой модели может быть или потеря традиционной культуры без обретения новой (например, ряд посткоммунистических го­сударств в Восточной Европе), или образование «анклавов» современной жизни в отсталых странах (например, Стамбул в Турции, Москва и Санкт-Петербург в России).

Также существует понятие частичной модернизации, которая представляет собой стадию при переходе от традиционных обществ к современным. Как показывает опыт, переходные общества могут застревать на стадии частичной модернизации, когда традиционность и рациональность как принципиально противоположные способы поведенческой ориентации человека и общества, от которых зависит формирование экономических, технических, административных навыков и соответствующих организационных структур, институционализируются в рамках одного и того же общества. Отдельные традиционные институты отнюдь не являются неизбежным препятствием модернизации, а наоборот, как свидетельствует опыт многих стран, могут способствовать успешному политическому развитию. Однако внедрение готовых образцов, произведенных модернизированным миром, в социально- исторический контекст общества, не успевшего модернизироваться за счет внутренних процессов, ведет к сосуществованию старого и нового, появившегося вследствие реформ. В результате происходит наложение типологически разнородных конфликтов, что вызывает их взаимное обострение. Внедренные в новый конспект элементы модернизированного общества перестают функционировать в нем как рациональные, и в то же время немодернизированные элементы не могут функционировать как традиционные. Симбиоз оказывается неплодотворным[11].

В настоящее время постулаты теории модернизации получают вторую жизнь, и в первую очередь это касается модели «вестернизации». Большинство постсоциалисти­ческих стран, в том числе и Россия, сориентированы на западные общественные ценности. В.В.Рукавишников ука­зывает: «Слово «вестернизация» наиболее полно выражает суть перемен в посткоммунистических странах, начиная с 1989 г. и по сей день»[12].

В данном случае вестернизация нашла свое отраже­ние в таком актуальном процессе, как глобализация всех сфер общественной жизни — экономической, духовной, социальной, политической. В современном мире эконо­мические структуры всех стран и государств настолько взаимосвязаны, что, например, изменение экономической ситуации того или иного государства сказывается на эконо­мическом положении других государств. Та же взаимосвязь наблюдается в духовной, культурной сфере. Политическая жизнь приобретает все более и более интегрированный характер.

Однако процессы глобализации носят очень противоре­чивый и болезненный характер. Не случайно за последнее время против глобализации выступают сотни тысяч людей. Глобализация означает в некоторой степени игнорирова­ние национальных интересов народов и государств. Более богатые государства, например, защищая свои интересы, навязывают свое видение мира, свои материальные и ду­ховные ценности[13]. Утрачивается значение суверенитета, вырабатываются некие международные стандарты (разде­ление властей, права и свободы человека и гражданина, ме­ханизмы их защиты, принципы экономики), что оказывает непосредственное влияние на процесс перехода. Однако глобальные структурные изменения внутри богатых стран также могут приводить к ухудшению жизненного уровня многих людей. Поэтому хотя глобализация представляет собой объективный процесс, тем не менее последствия ее носят негативный характер.

Глобализация фактически приводит к американизации всего человечества. Благодаря своей мощной экономике США диктуют остальному миру свои ценности, свою куль­туру, свое мировоззрение и свое миропонимание.

Да, безусловно, современное состояние США и ряда европейских стран говорит о высоком уровне социального, экономического, политического развития. Но означает ли это, что Восточная Европа или Россия должны следовать по такому же пути? Прививание западной культуры, методов управления экономикой и государством не всегда может согласовываться не только с национальными факторами, но и с непосредственными политическими и экономичес­кими реалиями. В качестве примера можно привести опыт установления института вице-президентства первоначально в СССР, а затем и в России. Данная попытка завершилась неудачей в связи с несоответствием данного института с национальными традициями.

Кроме того, приверженцы теории вестернизации и глобализации не учитывают тот фактор, что западные госу­дарства не остаются неизменными. Следует также заметить, что модернизация — не обязательный исторический этап, через который должны пройти все страны. Она возможна, но не предопределена.

Таким образом, термин «модернизация» ни в коем слу­чае не должен подменять термин «переходность». Данные процессы идут взаимосвязано, параллельно. Переходное государство может включать в себя элементы модерниза­ции (в любой из существующих моделей). Между тради­ционным и современным обществом существует особая смешанная система, которая характеризируется качества­ми неустойчивости и кризисности. Именно этот период и может быть назван переходным. Кроме того, мировой опыт показывает, что в своем «чистом» виде этот процесс ведет к дезинтеграции общества, которая может породить тенденцию к авторитаризму. Для того чтобы избежать это­го, развитие государства должно учитывать собственные и социальные, и культурные, и экономические факторы. Поэтому именно термин «переходность» вправе выразить все вышеуказанные качества.

Свойства переходности не позволяют подменять его и термином «демократический транзит». Западная транзитология имеет два измерения. Первое изучает переходный период сам по себе и связан с понятием «транзит», второе рассматривает трансформацию политического режима, мо­дели будущего демократического государства. Российские исследователи, в частности, В. Гельман[14], используют поня­тия «транзит» и «трансформация» как синонимы. При таком использовании терминов демократический транзит — это многообразный политический процесс, который приводит к качественным изменениям политического режима; это непосредственный переход от авторитарного к демократи­ческому режиму, факторы такого перехода, модели развития будущей демократии и ее институтов.

С середины 70-х гг.. стал набирать силу процесс крушения авторитарных режимов. Кульминацией этого процесса, названного С.Хантингтоном «третьей волной демократизации», было падение на рубеже 80-90-х гг.. коммунистических режимов в СССР и Восточной Европе. Данная проблема не является новой. Впервые проблемы демократизации встали в послевоенные годы в Германии, Италии, Японии. Впоследствии похожие задачи стояли перед странами Южной Европы — Испанией, Португалией, Грецией, а также в Латинской Америкой.

Концепция «третьей волны демократизации» была разработана не без влияния книги А. Тоффлера «Третья волна», посвященной переменам во всех сферах обще­ственной жизни под влиянием электронной и инфор­мационной революций8. Кроме того, начало изучению переходных периодов положила статья Данхарта Растоу «Переходы к демократии: попытка динамической модели». Растоу поставил задачу проследить, как страны переходят от одного строя к другому и почему одни либеральные демократии распадаются, а другие продолжают устой­чивое существование. Растоу отверг модернизационный подход, в котором возможность перехода к демократии рассматривалась как следствие социально-экономического развития (Липсет), особенность политической культуры (Алмонд, Верба), генезис социальной и политической структуры общества (Р.Даль). Эти теории, по Растоу, не рассматривали динамики перехода. Растоу отверг пред­ставление об обусловленности перехода к демократии в различные исторические периоды в различных странах одними и теми же факторами.

Растоу выделил переход как особый этап полити­ческого развития, «период времени от непосредственно перед переходом до непосредственно после перехода к демократии»[15]. Он предложил для создания общественной концепции перехода к демократии сравнительный анализ двух-трех случаев для выработки идеальной модели пере­хода. Растоу отдельно рассматривал внутриполитические и внешнеполитические факторы демократизации, исключая из рассмотрения страны, где переход был вызван измене­ниями, привнесенными извне (например, Япония после Второй мировой войны).

Концепция «третьей волны» базируется наследующих предпосылках. Во-первых, переход к демократии трактуется как глобальный процесс, т.е. между различными переходны­ми процессами и формами демократизации можно не только выделить нечто общее, но и рассмотреть их как частные случаи мирового политического движения. Это означает, что на характер переходных процессов оказывают влияние не только национальные исторические, экономические, социальные условия, но и международные факторы.

Во-вторых, данная концепция демократизации рассмат­ривает демократию как самоценность, не связывая ее уста­новление с прагматическими, инструментальными целями. На практике демократические институты часто связывают с решением экономических и социальных задач. Демократия становится своеобразным мерилом цивилизованности и прогрессивности социально-политического строя, основой общественных отношений и их регулятором.

В-третьих, концепция базируется на идее плюральности возможных демократических форм.

В-четвертых, демократизацией процесс политических перемен не заканчивается, т.е. исследователи допускают как возможность реверсивного движения, так и возможность «четвертой волны демократизации».

С. Хантингтон выделяет несколько моделей демокра­тизации:

- Циклическая модель (во многих странах Латинской Америки, Азии). Данная модель предполагает чередование демократических и авторитарных режимов при формально позитивном отношении к демократии политической элиты. В этом случае избранные народом правители либо сверга­ются военными, либо сами узурпируют власть.

- Классическая линейная модель (Великобритания, Швеция). Данная модель предусматривает постепенное ограничение монархической власти, расширение прав граждан и парламента. Парламент становится высшей законодательной властью и контролирует правительство.

- Диалектическая модель (Испания, Португалия, Греция). Модель характеризуется нестабильностью пере­ходных политических режимов, но переход к демократии осуществляется под влиянием уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок[16].

Кроме того, С. Хантингтон указывает, что может су­ществовать демократия в качестве модели «прерванной демократии» (это вторичная демократизация после того, как предыдущая попытка демократизации была прервана установлением авторитарной демократии) или модели «пря­мого перехода» (установление демократии в странах, где не было опыта демократического развития). Данные модели развивает Ковлер А.И., указывая, что послевоенная история дает нам примеры различных путей демократизации:

1. Редемократизация после периода иностранной оккупации (Австрия, Дания)

2. Реформы политических институтов после осво­бождения (Франция, Италия)

3. Учреждение демократии с помощью иностранных оккупантов (Германия, Япония)

4. Трансформация авторитарных режимов «просве­щенным» монархом (Восточная Европа 1945-1948гг.)

5. Демократизация сверху (Испания)

6. Революционный переворот (Португалия)[17].

В настоящее время теория «демократического транзита» имеет множество реальных позитивных возможнос­тей. Благодаря данной концепции можно представить ход политической жизни как самостоятельно изменяющееся явление, социальное существование общественных групп, институтов. Именно транзитологическая парадигма иссле­дования политических процессов становится основой рас­смотрения нестабильных, неустойчивых, но в то же время остающихся сложноорганизованными систем в их наиболее трудный период развития — поиска оптимальной формы самоорганизации[18]. Транзитология увязывает глобальные мировые, долгосрочные тенденции развития и локальные процессы. Сама концепция демократического транзита приспособлена только для анализа перехода государств от авторитарного к демократическому режиму. А теория не охватывает все многообразие поставторитарного развития, не рассматривая возможности редемократизации. Нет уни­версального однолинейного пути демократизации. В раз­личных странах смена авторитарных режимов происходит по-разному. Переходное государство же в рамках парадигмы транзитологии рассматривается как последняя фаза дегра­дации тоталитарной системы и использования продуктов ее распада для строительства нового, демократического общества. Однако мировая практика знает особые формы перехода к демократии. Современный Китай осуществля­ет свой вариант развития демократических институтов, который можно назвать «авторитарной демократией[19]». Особенность данного явления состоит в том, что перво­начально Китай установил авторитарный режим со всеми присущими ему признаками. Но постепенно наметилась по­литика закрепления базовых элементов демократии, таких, как формирование среднего класса, политика открытости внешнему миру и т.д.

Термин «переходность» не должен подменяться и термином «трансформация». Последний не способен вместить в свой объем существо переходных процессов. Трансформация подразумевает лишь ломку, превращение из одного в другое[20]. Но такие формы изменения могут встречаться и в рамках одной и той же системы отноше­ний. Учет смены модели государства происходит лишь при употреблении термина «переходность».

Таким образом, рассмотрев смежные с понятием пе­реходности термины, можно утверждать, что категории переходность, модернизация, трансформация и демокра­тический транзит не являются тождественными.. Во время перехода как многоуровнего процесса могут существовать элементы ломки и социального превращения институтов, как это происходит в случае трансформации, которые реализуются с использованием методов модернизации. Часть органов государственной власти, методов управления экономикой могут быть заимствованы из опыта других стран и только видоизменены в соответствии с национальными факторами. Связь с терминами и категориями демократического транзи­та также является безусловной. Модели демократического транзита рассматривают процесс изменения политического режима в сторону демократизации, наделяя его при этом качествами длительности, растянутости во времени, обус­ловленности внутренними и внешними факторами. Этап изме­нения строя государства всегда будет обозначать некоторую временность, динамичность, протяженность во времени. Но это может быть процесс перехода не только к демок­ратическим основам. Безусловно, авторитарный режим устанавливается, как правило, более быстрыми темпами, но это не означает, что процесс перехода к авторитарному режиму не будет обладать чертами переходности.

Итак, политическая модернизация- это изменение политической системы в процессе перехода от традиционного к современному обществу.

Суть теории политической модернизации заключается в описании характера и направлений перехода от традиционного к современному обществу в результате научно-технического прогресса, социально-структурных изменений, преобразования нормативных и ценностных систем.

Политическая модернизация характеризуется: созданием дифференцированной политической структуры с высокой специализацией ролей и институтов; территориальным и функциональным расширением области центрального законодательства, администрации и политической активности; постоянным расширением включенности в политическую жизнь социальных групп и интересов; возникновением и быстрым увеличением рациональной политической бюрократии; ослаблением традиционных элит и их легитимации; заменой традиционных элит модернизаторскими и др.

Политическая модернизация, как и модернизация вообще, наталкивается на свой препятствия и ловушки. Наиболее распространенными из них являются: националистическая политика, крайности технократизма, игнорирующего социальные нужды общества, и популизма, приносящего в жертву социальной политике эффективность экономического развития; неспособность или нежелание политической власти распространить импульс модернизации (и ее плоды) с элитарного на массовый уровень; неглубокое, механическое восприятие современных политических ценностей и норм при фактическом доминировании традиционной политической культуры[21].

Модернизация в насто­ящее время имеет не локальный, как это было раньше, а глобальный характер; для модернизации характерен учет не только политических или социально-экономичес­ких изменений, а их совокупность; модернизация в обществе создает объективные предпосылки для выработки новых нравственных норм; в модернизационный период на совре­менном этапе развития общества и государства возрастают возможности активного вмешательства человека в ход преобразовательских процессов.
2 ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Теория модернизации сформировалась в процессе описания политических судеб стран, получивших освобождение от колониальной зависимости в 50-60-х гг. XX столетия и поставивших в практическую плоскость вопрос о путях своей дальнейшей трансформации. Десятки появившихся в связи с этим конкретных теорий и моделей анализа основывались на признании неравномерности общественного развития, наличия досовременного периода в развитии государств, реальности существования современных сообществ, а также на понимании необходимости преобразования (модернизации) отсталых стран в индустриальные (постиндустриальные). Причем страны, достигшие высокого уровня развития естественным путем, рассматривались как носители «спонтанной модернизации», а те, которым еще предстояло пройти этот путь, – как государства «отраженной модернизации»[22].

В то время термин «модернизация» означал одновременно и стадию (состояние) общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. Он нес в себе нормативность, заданность перехода к «модерну», воплощению критериев современного общества, которые необходимо учитывать недостаточно развитым странам в процессе своего реформирования. Поскольку первые теории подобного рода возникли в те годы, когда приоритет западных стран, и прежде всего США, в области управления, стандартов потребления и многих других аспектов был бесспорен, постольку в качестве прообраза «современного» государства поначалу признавалось «свободное» американское общество. Иными словами, модернизация понималась как вестернизация, т.е. копирование западных образцов во всех областях жизни, и рассматривалась как предварительное условие социально-экономического и политического развития стран, ибо само развитие с точки зрения данной концепции становилось возможным только после укоренения основных черт организации общественной жизни западного образца.

При истолковании модернизации как последовательного движения к заданному состоянию через ряд промежуточных этапов у модернизации признавалась единственная форма – «догоняющего развития». Главным же средством осуществления преобразований считалась экономическая помощь западных государств. Предполагалось, что достижение определенного уровня дохода на душу населения вызовет такие же, как на Западе, изменения в социальной и политической системах общества. Иначе говоря, основным модернизирующим фактором признавался капитал, якобы способный транслировать социальные технологии, ценности, демократические институты и тем самым победить низкие стандарты потребления, нарушение прав человека, деградацию культуры и т.д[23].

Однако взгляд на модернизацию как на линейное движение и последовательное освоение афро-азиатскими, латиноамериканскими и рядом других стран ценностей и институтов западной организации власти, отношений государства и гражданина не выдержал испытания жизнью. В реальности институциализация либеральных ценностей, установление парламентских систем, разделение властей и прочих стандартов западной организации власти обернулись не повышением эффективности государственного управления, а коррупцией и произволом бюрократии, катастрофическим расслоением населения и его политической отчужденностью, нарастанием конфликтности и напряженности в обществе. Многие ученые объясняли данные результаты модернизации неподготовленностью этих стран к демократическому пути развития. Но односторонность, искусственность подобных теоретических схем модернизации были очевидны.

В результате в 70–80-х гг. связь между модернизацией и развитием была пересмотрена. Переходные процессы стали истолковываться как некий самостоятельный этап развития этих стран с неоднозначными результатами. Считалось, что страны могут идти тремя путями: во-первых, воспроизводить свое состояние, не продвигаясь к целям современности; во-вторых, идти по пути модернизации и, в-третьих, начав с преобразований данного типа, впоследствии свернуть к установлению еще более жесткого политического режима[24].

В рамках модернизационного процесса любые позитивные изменения социальных, экономических, политических структур, которые проводились независимо от западной демократической модели, стали признаваться формой развития этих государств. Причем сам факт существования традиционных институтов и ценностей политологи уже не рассматривали как препятствие к «модерну». При сохранении приоритета универсальных критериев и целей будущего развития главный упор ученые стали делать на национальную форму их реализации. В силу этого расширилось и число моделей модернизации. Кроме «догоняющей», стали говорить о модернизации «частичной», «форсированной», «рецидивирующей», «тупиковой» и т.д[25].

Главным фактором, определяющим характер и темпы переходных преобразований, был признан социокультурный фактор, а точнее, тип личности, ее национальный характер, обусловливающий степень восприятия универсальных норм и целей политического развития. Стало общепризнанным считать, что модернизация может осуществиться только при условии изменения ценностных ориентации широких социальных слоев, преодоления кризисов политической культуры общества. Некоторые теоретики (М. Леви, Д. Рюшемейер) даже пытались вывести некий закон глобальной дисгармонии, раскрывающий несовпадение социокультурного характера общества и потребностей его преобразования на основании универсальных целей.

Обобщая условия модернизации различных стран и режимов, многие ученые настаивали на необходимости определенной последовательности преобразований, соблюдения известных правил при их осуществлении. Так, У. Мур и А. Экстайн полагали, что начинать реформирование необходимо с индустриализации общества; К. Гриффин – с реформ в сельском хозяйстве; М. Леви настаивал на интенсивной помощи развитых стран; С. Эйзенштадт – на развитии институтов, которые могли бы учитывать социальные перемены; У. Шрамм считал, что главную роль в данных процессах играют политические коммуникации, транслирующие общие ценности; Б. Хиггинс утверждал, что главное звено модернизации – урбанизация поселений, и т.д[26].

В более общем виде проблема выбора вариантов и путей модернизации решалась в теоретическом споре либералов и консерваторов. Так, ученые либерального направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай) полагали, что появление среднего класса и рост образованности населения приводят к серьезным изменениям в природе и организации управления. Это не только кладет предел