Чувственное и рассудочное познание. Априоризм И. Канта

Вопрос о возможности априорных синтетических суждений в математике Кант рассматривает в учении о формах чувственного познания. По Канту элементы математического знания не понятия, а чувственные созерцания или наглядные представления.

В суждениях математики синтез субъекта с предикатом основывается либо на чувственном созерцании пространства (в геометрии), либо на чувственном созерцании времени (в математике). Пространство – априорная форма внешнего чувственного созерцания. Именно априорность и сообщает созерцаниям пространства их безусловную всеобщность и необходимость. И точно так же время – априорная форма внутреннего чувственного созерцания. Априорность сообщает созерцаниям времени их безусловную всеобщность и необходимость. Это учение о пространстве и времени как априорных формах чувственного созерцания есть субъективный идеализм, у Канта пространство и время перестают быть формами существования самих вещей. Они становятся априорными формами нашей чувственности.

Априорные синтетические суждения в математике возможны потому, что в основе всех положений математики лежат, по Канту, априорные формы нашей чувственности – пространство и время.

Безусловная необходимость и всеобщность истин в математике относится не к самим вещам, она имеет значимость для нашего ума со свойственной ему априорностью форм чувственного созерцания. Для ума организованного, иначе, чем наш, истины математики не были бы непреложными.

Априорные синтетические суждения в теоретическом естествознании возможны, согласно Канту, благодаря категориям-понятиям рассудка, независимым от доставляемого опытом материала. Учение Канта о категориях рассудка так же идеалистично, как и его учение о формах чувственности. У Канта категории не формы бытия, а понятия нашего рассудка.

Понятия эти не отражение содержания, найденного в чувственном опыте, а только формы, под которые рассудок подводит доставляемый чувственностью материал. Будучи такими понятиями, категории априорны. Они не развиваются; от одних категорий к другим у Канта почти нет перехода.

Учение Канта о чувственности и рассудке есть введение в учение о знании. Согласно Канту, ни ощущения, ни понятия сами по себе еще не дают знания. Ощущения без понятий «слепы», а понятия без ощущений «пусты». Знание всегда состоит в синтезе понятий и ощущений.

Поэтому перед Кантом возникает вопрос: каким образом разнообразие чувственных созерцаний превращается посредством априорных форм рассудка в единство?

Высшее условие такого единства состоит не в материальном единстве самого предмета, а в априорном единстве самосознания, т.е. предшествующем возможности всякого соединения чувственном созерцании. Единство это не зависит от конкретного содержания самих чувственных созерцаний, и поэтому оно формально.

Познание вообще состоит из суждений, т.е. из такого соединения двух представлений, в котором одно служит предикатом (сказуемым) другого (А есть В). Но если всякое познание состоит из суждений, то нельзя сказать, наоборот, что всякое суждение есть познание. Значение настоящего познания принадлежит только таким суждениям, в которых связь субъекта и предиката: 1) представляется всеобщей и необходимой и 2) полагает нечто новое, не содержащееся в понятии субъекта, как его признак. Суждения, удовлетворяющие только одному из этих двух требований, но не отвечающие другому, не составляют познания в классическом смысле этого слова.

Одному первому условию удовлетворяют суждения аналитические (например, суждение «тело имеет протяженность» достоверно a priori лишь потому, что предикат протяженности уже содержится в понятии тела, а значит, ничего нового этим суждением не сообщается). С другой стороны, одному второму суждению удовлетворяют суждения синтетические a posteriori (например, о том, что температура в данной комнате 200C). Такие суждения сообщают нечто новое, т. к. численная величина температуры не может быть выведено аналитически из самого понятия о температуре. Однако, такие суждения выражают только единичные эмпирические факты, лишенные всеобщего и необходимого значения, а поэтому не составляющие истинного познания.

Таким образом, для образования такого вида познания (согласно Канту) остаётся последний вариант суждений – априорные синтетические суждения, т.е. такие, которые чтобы быть всеобщими и необходимыми должны быть априорными (как аналитические суждения), но в отличие от них сообщать некоторую новую информацию (как синтетические суждения).

Точно также в естествознании (согласно Канту) все законы природы суть нечто большее, чем простое констатирование единичных случаев, чаще или реже повторяющихся, и поэтому они обязаны своим значением лежащему в их основе положению причинности, которое устанавливает между явлениями всеобщую и необходимую связь. Но положение «все явления имеют свою причину» есть, во-первых, априорное суждение, независимое от опыта (ибо он не может включать все явления). А во-вторых, оно полагает нечто такое, что из данного порядка явлений аналитически выведено быть не может (т. к. из того, что некоторые явления происходят в известной временной последовательности, не может следовать, что одно есть причина другого).

Поэтому точное определение того, в чём и из чего состоит познание, приводит Канта к решение вопроса: как и почему возможны синтетические суждения a priori?

Так для философа априорные синтетические суждения имеют первостепенное значение, то основной для него вопрос об источниках знания, его видах и границах, формулируется как вопрос о возможности априорных синтетических суждений в каждом из видов знания. Канта интересуют главным образом три вида знания: математика, теоретическое естествознание и «метафизика» (умозрительное познание всего сущего).

Поэтому вопрос об априорных синтетических суждениях он ставит в троякой форме:

1) как возможны такие суждения в математике?

2) как возможны они в естествознании?

3) возможны ли они в «метафизике»?

Исследования вопросов об априорных синтетических суждениях в научном и философском знании Кант называет «трансцендентальными».