Характера русского человека.

Жизнь Андрея Соколова до войны была типичной для многих миллионов тружеников. До женитьбы он был совершенно одинок. В первое время после женитьбы кое-когда ему приходилось выпивать с товарищами, и выпивать много (своеобразный «опыт» потом сказался при поединке с Мюллером); когда появились дети, он нашел в себе силы «отколоться» от товарищей и прекратить выпивки, семейная жизнь пришлась Андрею по душе и разбудила в нем лучшие чувства.

«Работал я эти десять лет и день и ночь, – рассказывал Андрей Соколов. – Зарабатывал хорошо, и жили мы не хуже людей. И дети радовали, все трое учились отлично, а старшенький Анатолий, оказался таким способным к математике, что про него даже в центральной газете писали».         

О себе Андрей говорит скупо, сдержанно, но мы чувствуем, какое волнение охватывает этого с виду сурового человека. Речь его прерывается, не хватает слов, да и глубокая внутренняя чистота, целомудрие, скромность не позволяют герою обнаружить каждое движение своей души. «Я слышал, – пишет автор, – как у него  что-то клокочет и булькает в горле. Ни слезинки не было видно в  словно помертвевших «потухших глазах». «Он сидел, понуро склонив голову, только большие, безвольно опущенные руки мелко дрожали, дрожал подбородок, дрожали твердые губы…» Андрей попытался свернуть папиросу, но газетная бумага рвалась, табак сыпался на колени…

Обратив внимание на то, что рассказ о жизни героя до войны и эпизод прощания с Ириной занимает приблизительно одинаковое количество страниц, ясно понимаем, какое значение придает этому эпизоду автор.

 «До самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу  себе, что тогда ее оттолкнул!..» – вспоминает Андрей о жене Ирине. В этих словах – и стыдливая нежность, и душевная чуткость, и  беспощадность к себе.

… Воевал Соколов самоотверженно, всегда ощущая себя частью великой Советской Армии. В самый напряженный момент боя командир послал Соколова доставить боеприпасы на линию фронта. Но в машину попал тяжелый снаряд, и контуженный Андрей оказался в плену…

Спустя десятилетие после окончания Великой Отечественной войны найдено много документов о героическом поведении советских военнопленных в фашистских лагерях смерти. В лагерях Заксенхаузе, Равенсбрюк  и многих других были организованы группы советских людей, помогавшие своим товарищам перенести ужасы плена и выжить.

Поэтическим выражением могучего духа советских людей, оказавшихся в фашистской неволе, явилась знаменитая « Моабитская тетрадь» Мусы Джалиля, созданная им в нацистском застенке:

Нет, врешь, палач, не встану на колени,

Хоть брось в застенок, хоть продай в рабы!

Умру я стоя, не прося прощенья,-

Хоть голову мне топором руби!

В рассказе Андрея Соколова о плене все время подчеркивается мысль о солидарности советских людей в плену, о их мужестве и героизме.

И били, и убивали, и сжигали фашисты советских людей: «били за то, что ты – русский, за то, что ты на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься…  Били запросто, для того, чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев…» Но враги бессильны были  убить в советских людях человеческое достоинство, веру в бессмертие своего народа.

Во всей послевоенной литературе нет, пожалуй, сцены, равной по своей силе поединку Андрея Соколова с фашистом Мюллером. В сцене этого поединка звучит гимн советскому солдату-герою,  который вызывает уважение даже у  такого зверя, каким был Мюллер.

Характерно, что, идя на верную смерть, Андрей, прежде всего, думает не о себе, а об Ирине и детях. Может показаться, что в  сцене столкновения с Мюллером Андрей не проявил особенного геройства, во всяком случае, в «традиционном» смысле этого слова. Он не вступил в драку с врагом, не скрыл от него ценою жизни военную тайну, да ему и нечего было скрывать. Ему налили несколько стаканов водки, и он, отказавшись сначала, выпил затем все, что ему предлагали. Правомерно ли говорить в этом случае о героизме Соколова?

Мне кажется, что сцена столкновения с Мюллером – поединок врагов, своеобразная психологическая дуэль, требующая от героя неимоверного напряжения воли и всех физических и душевных сил. С одной стороны – вооруженный, сытый, упивающийся властью самодовольный фашист, давно привыкший к мысли, что ему все дозволено. С другой – безоружный, бесправный, еле держащийся на ногах, лишенный даже своего имени военнопленный, №331. И вот этот человек бросает в лицо наглому врагу слова о жестоких условиях жизни в лагере. Голодный, не в силах оторвать глаз от богатых яств на столе пирующих фашистов, он отказывается пить за победу немецкого оружия, а когда все же соглашается выпить «за свою погибель и избавления от мук», то не притрагивается к хлебу: «Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голоду пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость, и что в скотину они меня не превратили, как ни старались.»

Фашистские изверги признали, что силой своего могучего духа их победил этот измученный, истощенный русский солдат. И комендант Мюллер сказал: «… ты – настоящий русский солдат. Ты храбрый солдат. Я – тоже солдат и уважаю достойных противников».

Шолохов, вопреки мнению некоторых критиков, избегает однотонности, плакатности в обрисовке врагов, отчего правда художественного изображения становится глубже.

Выходя от фашистов и все еще ожидая выстрела в спину, Соколов думает не о себе, а о своих товарищах. И когда он с великим трудом добрался до барака, то на вопрос, как делить хлеб, полученный от Мюллера, ответил: «Всем поровну!»

До глубины души трогают строки о том, как умирающие с голоду пленные делили суровой ниткой принесенный Андреем хлеб и сало. «Досталось каждому хлеба по кусочку со спичечную коробку, каждую крошку брали на учет, ну, а сало, сам понимаешь, - только губы помазать. Однако поделили без обиды…»

Андрей Соколов пробыл в плену до 1944 года. К этому времени «наши своротили Германии скулу набок» и военнопленных стали использовать по специальности. Соколов стал работать шофером: возил немца-инженера на строительство дорог и оборонительных сооружений. И здесь Соколов не оставляет мысль о побеге. Когда его послали в прифронтовую полосу, он решил осуществить свое намерение.  Но и здесь он думает о том, чтобы помочь нашим войскам, – он решает прихватить с собой немецкого офицера с документами. Побег был осуществлен. Сведения, полученные от гитлеровца-майора, оказались очень важными. Соколова представили к награде.

Вернувшись из плена, Андрей узнает о гибели жены и дочек. А в День Победы, 9 мая 1945 года, погиб на фронте его сын Анатолий. Тяжелым было расставание с сыном: «Товарищи – друзья моего Анатолия – слезы вытирают, а мои невыплаканные слезы, видно, на сердце засохли. Может, поэтому оно так и болит».