Средства массовой коммуникации и насилие

В последние годы в нашей стране, как и во многих других странах мира, усиливается внимание к антисоциальному, насильственному поведению. Со времен Второй мировой войны увеличение числа локальных, региональных вооруженных конфликтов сопровождается и заметным ростом уровня межличностной агрессии, что нашло отражение в повышении преступности практически во всех развитых странах.

Родители, учителя, сотрудники правоохранительных органов все чаще жалуются на агрессивное поведение детей. Учителя обращают внимание на то, что в последние несколько лет проявления насилия и агрессии среди детей (в особенности младшего и среднего школьного возраста) значительно участились. Можно отметить, как минимум, два основных способа реагирования на данную проблему. В первом случае, проблема роста насилия игнорируется, во втором – рост насилия интерпретируется в рамках концепции развития общества и взаимовлияния психологической и исторической линий развития. В последнем случае рост агрессивности, в том числе и детской, объясняется сменой субкультуры. Эта смена выражается, например, и в том, что дети все чаще оказываются предоставленными самим себе, при этом они не только практически лишены и общения с взрослыми, но иногда и общения со сверстниками. Единственными источниками интереса для них в таких условиях становятся электронные и компьютерные игры, видео и телевидение, содержащие в себе большое количество визуального насилия.

Для того чтобы понять условия жизни детей в современном обществе, их связи с семьей, со школой и с другими детьми, необходимо изучить влияние средств массовой коммуникации и, в частности, телевидения на них. Роль телевидения в жизни детей за последнее время очень изменилась. Современные дети смотрят телевизор гораздо чаще, чем раньше, и телевидение, похоже, становится для них одним из основных способов развлечь себя. Родители отходят при этом на второй план, так как они, сами навязывая детям эту ситуацию, предпочитают воспитанию и общению с детьми домашние дела или работу.

Многочисленные телевизионные программы постоянно демонстрируют насилие в разных видах. Сцены насилия появляются на телеэкранах гораздо чаще, чем в жизни, и телевидение обеспечивает гораздо больше возможностей «испытать» это насилие на себе, нежели обыденная жизнь. Вследствие этого обычному человеку может показаться, что насилие стало гораздо ближе к нему, чем в предыдущие годы.

Обсуждение роли средств массовой коммуникации в распространении насилия в современном мире связано в первую очередь с двумя проблемами: а) легитимизацией насилия и б) влиянием демонстрируемого средствами массовой коммуникации насилия на изменение уровня агрессивности у потребителей, в первую очередь, детей и молодежи. Естественно, что обе проблемы взаимовлияют друг на друга.

Первая проблема проявляется в выделенном Й. Галтунгом феномене культурного насилия. Имеются в виду те аспекты культуры как символической сферы человеческого существования, представленной идеологией и религией, языком и искусством, эмпирической и формальной наукой, которые могут быть использованы для оправдания и легитимизации прямого и структурного насилия.

Культурное насилие ведет к тому, что все другие проявления насилия начинают выглядеть и восприниматься как справедливое, или, во всяком случае, не дурное дело. Можно установить каузальную связь от культурного через структурное к прямому насилию. Это те случаи, когда культура, в том числе и СМИ, проповедуют, учат, заставляют рассматривать агрессию, эксплуатацию и репрессии в качестве нормальных и естественных явлений или не замечать их вовсе.

Вторая проблема давно вызывает большой интерес исследователей. Первые исследования влияния кино на поведение и ценностную ориентацию детей и подростков начали проводиться в США в конце 20-х годов и показали отрицательное воздействие. Проводимые в последующие годы многочисленные исследования в первую очередь анализировали два основных круга вопросов:

1) обучаются ли зрители (особенно, дети и подростки) новым формам агрессивного поведения, наблюдая за экранным насилием (эффект научения), и как долго длится это воздействие;

2) способствует ли насилие в средствах МК снижению эмоциональной чувствительности к насилию, и сказывается ли снижение эмоциональной чувствительности к насилию на вероятности актуального агрессивного поведения в реальной жизненной ситуации (эмоциональные последствия).

Одними из первых за разработку проблемы демонстрируемого теле- и видео насилия в рамках концепции социального научения принялись А. Бандура, Л. Берковиц, Л. Эрон, Л. Хьюсмэн, Р. Парке, М. Лефковиц и др.

Представители концепции социального научения показали, что если в условиях лабораторного эксперимента ребенка подвергать воздействию видеоинформации, связанной с насилием, он сразу же после этого начнет вести себя агрессивно. Проведенные Бандурой и Россом эксперименты показали, что дети склонны имитировать то поведение, которое получило на их глазах положительное подкрепление. Точно так же дети перенимают когнитивные и социальные навыки, среди которых могут оказаться агрессивные паттерны поведения, у своих родителей и товарищей.

Согласно результатам многих исследований, дети научаются вести себя агрессивно с помощью имитации поведения актеров, участвующих в сценах насилия различных фильмов и передач. При этом степень точности, до которой ребенок будет имитировать поведение актера, очень сильно зависит от результатов этого поведения. Если актер будет «вознагражден» за свои действия, то ребенок, скорее всего, будет имитировать его поведение. Если же актер наказан, то ребенок вряд ли будет имитировать его действия. Это верно как для социального, так и для антисоциального поведения. Кроме того, многое зависит от опыта ребенка в таком поведении и от того, какой результат оно имело. Ряд исследователей пытались выявить возраст, в котором дети наиболее склонны к имитации действий других людей. Было подтверждено многими, что период между шестью и десятью годами является сенситивным для научения с помощью наблюдения.

Некоторую роль в этом виде научения играет также идентификация. Ребенок, очевидно, будет имитировать ту модель поведения, которая обладает более ценными для него характеристиками.[1;256]

Лонгитюдные (продолженные) исследования Эрона, Хьюсмена, Лефковица и Уальдера, в которых 870 человек были проинтервьюированы в 1960 году, а затем те же испытуемые обследовались в 1981 году, показали, что ранняя агрессивность является предпосылкой для агрессивного поведения во взрослом возрасте, особенно у мужчин. Уровень агрессии в течение всей жизни остается приблизительно константным.

Особенностью этих исследований, было то, что они проводились на детях предподросткового возраста и имели лонгитюдный характер. Фокусировка на предподростковом возрасте объяснялась тем, что поведение детей в этот период характеризуется максимальной направленностью на интериоризацию установок, диктуемых средой, податливостью и мягкостью. Лонгитюдные исследования проводились для того, чтобы можно было отслеживать проверяемую гипотезу о влиянии кино- и теленасилия на агрессивность и будущую склонность к агрессивному и криминальному поведению.

Для объяснения стабильности агрессивных тенденций во времени и возможности предсказать склонность к преступному поведению во взрослом возрасте исходя из наличия ранней агрессивности Хьюсмен разработал теорию скриптов. Согласно этой теории социальное поведение во многом контролируется теми программами поведения, которые были выучены и закреплены индивидом во время раннего периода его развития. Эти программы могут быть описаны как когнитивные скрипты (сценарии). Первичный процесс, с помощью которого формируется сценарий, – процесс научения, включающий компонент наблюдения. Однако сам этот процесс находится под влиянием многочисленных факторов среды: социальных, культурных, семейных. Блоки выученных сценариев превращаются в более общие, руководящие принципы социального поведения. Таким образом, сценарии, которые руководят ребенком в его агрессивном поведении, формируют основу для создания более общих сценариев, управляющих антисоциальным поведением взрослого. Хьюсмен считает, что не все сценарии, формирующиеся у ребенка, будут актуализированы. Перед тем, как реализовать сценарий, ребенок оценивает его соответствие существующим в сознании социальным нормам и проверяет возможные последствия этой реализации. Степень точности такой оценки может быть различной. Некоторые дети просто не имеют когнитивной способности тщательного оценивания. Другие дети, у которых эта способность более сформирована, различаются историями подкреплений различных форм поведения и восприятием социальных норм.

Существует три основных компонента оценивания сценария. Прежде всего, ребенок должен уметь предсказывать последствия использования сценария. Ребенок может не воспринять вероятных последствий своего агрессивного действия из-за неправильной истории подкреплений или из-за искажений в восприятии наблюдаемых сцен агрессивного поведения. Второй оценочный компонент – это степень, до которой ребенок считает себя способным осуществить сценарий. Ребенок с низкой способностью восприятия своей силы в просоциальном поведении может обратиться к агрессивному сценарию. Но, возможно, наиболее важный компонент оценки сценария – третий: степень, до которой он воспринимается ребенком как соответствующий его внутренним стандартам. Сценарии, нарушающие социальные нормы, интериоризированные ребенком, вероятнее всего, реализованы не будут. С другой стороны, ребенок со слабыми и несформированными внутренними запретами на агрессию имеет большой шанс принять агрессивный сценарий.

Из этого Хьюсмен выводит такое определение: агрессивный ребенок – это ребенок, привыкший вести себя агрессивно, регулярно восстанавливающий и реализующий сценарии агрессивного поведения. Хьюсмен выделяет два основных процесса, с помощью которых происходит закрепление сценария: это собственное поведение человека (разыгрываемое, включенное обучение) и наблюдение поведения других людей (научение с помощью наблюдения). Сохранение же сценария в памяти достигается благодаря двум другим процессам: процессу первоначальной шифровки наблюдаемого поведения и процессу подкреплений. Под «шифровкой» понимается формирование репрезентации внешнего стимула в системе памяти. Сценарий может быть связан со специфическими ключами в контексте кодирования, а может быть абстрактно не связан с ними. Сценарии с особенно выдающимися, яркими ключами ребенку будет легче кодировать.[12; 356]

Существуют разные способы сделать насилие потребительским:

1. Поместить насилие в фантазийный контекст, который никак не встревожит зрителей, поскольку это насилие придуманное, а не настоящее. Таковы, например, многие «ужастики» - старые сказки на новый лад. Применительно к этому насилию можно предъявлять единственное требование возрастных ограничений по степени страха.

2. Сделать насилие смешным (комичным). Такое насилие, включая и «черные» комедии, расслабляет, от него нет необходимости защищаться.

3. Соединить насилие с жанром триллера, саспенса и ужаса (нагнетание напряжения и страха). Замысел такого фильма рассчитан на получение эскапистского удовольствия (зритель переживает приступы страха, оставаясь в безопасности, и, как в первом случае, зная, что такое насилие ему в жизни не грозит),

4. Наконец, можно сделать насилие употребительным, поместив его в виртуальное пространство спецэффекта, о чем уже говорилось выше.

Все эти формы насилия можно потреблять: насилие ради смеха, насилие ради виртуального или эскапистского удовольствия, насилие ради острых ощущений и т.д. В то же время они не ставят вопрос об отношении к насилию, не заставляют думать о проблеме и не вызывают потребности ему противостоять.

Однако проблема не сводится только к тому, что из десяти «фильмов насилия» - девять - это потребительский продукт и только один - глубокое осмысление. Опасность в другом. Фальсификация действительности, неверное восприятие мира и неадекватное отношение к насилию возникают по причине «всеядности» СМИ.

Любой взрослый имеет свой собственный виктимный опыт ( опыт насилия). Но у ребенка этого опыта нет. А значит, когда ребенок смотрит на видео очередной боевик, в котором убивают через каждые две минуты и это очень забавно, у него невольно создается представление о насилии, как о чем-то совершенно нестрашном, ведь своего опыта насилия у него нет. Постоянное присутствие насилия в телесериалах, в игровом и документальном кино и телевидении соседствует с рекламой памперсов и чая «Липтон», развлекательное шоу и музыкальный клип находятся на том же уровне реальности, что и сюжет в новостях или криминальная хроника. Все фрагменты СМИ - абсолютно равноправны и, что более важно, - недостаточно реальны («как в кино»), поэтому кажется, что насилие можно легко применять с минимальными (не страшными) последствиями. Насилие делается невинным.

Кто-то очень хорошо заметил: жизнь очень легко начинает подражать искусству, когда искусство начинает заигрывать со злом. Современный «фильм насилия», пригодный к употреблению, строится по принципу Лайотона - блокировки сопереживания. В жизни такая модель означает вполне очевидную вещь: снижение барьеров в отношении к жестокости (а прогрессирующая подростковая жестокость сегодня многими исследователями признается как факт) [18;75].

Вывод по первой главе: подводя итоги теоретического анализа литературы по теме влияние экранного насилия на агрессивное поведения можно сделать следующие выводы:

- ребенок научается агрессивным сценариям, наблюдая сцены насилия по телевидению или видео, а его агрессивное поведение провоцирует средовые и когнитивные реакции, которые приводят к большей вероятности увлечения его сценами насилия, демонстрируемыми средствами массовой коммуникации;

- более агрессивные дети чаще смотрят передачи, содержащие сцены насилия (вне зависимости от социального класса, пола, возраста, IQ или культурных факторов);

- фантазии на темы насилия могут увеличивать вероятность того, что ребенок закрепит и сохранит сценарий агрессивного поведения;

- фантазии на темы насилия характерны, в основном, для детей с высоким уровнем агрессивности, которые увлекаются теленасилием;

- уровень агрессивности имеет тенденцию передаваться от одного поколения к другому: дети более агрессивных родителей имеют большую склонность усваивать сценарии агрессивного поведения.