Положение крестьян в губернии в конце XIX века

Содержание

Введение

Положение крестьян в губернии в конце XIX века

Промышленность в Самарской области в конце XIX начале XX

Развитие торговли

Заключение

Используемая литература

Введение

Центральным событием русской истории XIX столетия стала Великая реформа 1861 года: крестьянская Россия вступила в пору эмансипаций. Отмена крепостного права открыла путь для развития капитализма в России. Развивались промыслы, которыми занимались многие крестьяне и городская беднота, росла торговля, возникли купеческие мануфактуры и фабрики с вольнонаемным трудом.

Как и во всей стране, в конце XIX века в Самарской области шло развитие торговли и промышленности. Промыслами было занято более 100 тысяч крестьян. Возникло 160 купеческих фабрик и заводов, в том числе в самой Самаре 2 мыловаренных, 5 поташных, 2 клеевых заводов и др. Губерния стала крупным районом производства товарного хлеба и другой сельскохозяйственной продукции. В деревне шел процесс классовой дифференциации крестьянства, с каждым годом углублялись антагонистические противоречия между кулачеством, бедняками и батраками.

Развитие торговли, промышленности и транспорта сопровождалось крупными финансовыми операциями. В Самаре открылись отделения Государственного, Волжско-Камского, Дворянского, Донского земельного банков, контора Волжского банкирско-коммерческого банка, ссудно-сберегательное товарищество. Открыли в губернии свои отделения и 15 страховых обществ. Капитализм, хотя еще и опутанный многочисленными остатками крепостничества, набирал силу.

Развитие капитализма играло большую роль в экономическом развитии губернии, и в формировании финансового капитала в начале XX.

Положение крестьян в губернии в конце XIX века

Отмена крепостного права дала некоторый выход хозяйству страны из того тупика, в котором оно находилось в предрефоренные годы. Несмотря на сохранившиеся многочисленные остатки крепостничества, производительные силы получили большую возможность для своего развития. Россия вступила в новый исторический период – период капитализма. В стране стал быстрее расти внутренний рынок, образовался рынок свободной рабочей силы, без которого капитализм развиваться не мог.

Малые размеры наделов, огромные выкупные платежи и налоги, частные недороды и неурожаи приводили к тому, что из крестьянской семьи, где отец являлся держателем надела и нес за него повинности, подросшие дети уходили на заработки в город.

В Самарской губернии были благоприятные условия для развития торгового земледелия. Губерния стала крупным районом производства товарного хлеба и другой сельскохозяйственной продукции. Наиболее благоприятные условия для торгового земледелия сложились в степных уездах – Николаевском и Новоузенском, занимавших площадь около 7 миллионов десятин.

Рядом с дворянским росло купеческое и кулацкое землевладение. Сохранились старые помещичьи латифундии. Орловы-Давыдовы только на Левобережье, не считая Самарской Луки, имели 60 тысяч десятин. Самарину принадлежало более 50 тысяч десятин. Возникли крупные купеческие землевладения: купец Аржанов, например, имел 115 тысяч, Шихобалов – 100 тысяч десятин. В общей сложности примерно 2260 купцов и дворян имели в собственности около 2,3 миллиона десятин[1].

Каждый четвертый помещик организовывал хозяйство на капиталистических началах, 34 процента помещиков вели смешанное хозяйство, то есть часть земли обрабатывали своим инвентарем и батраками, а другую часть сдавали арендаторам. Остальные же всю землю сдавали в аренду. Крестьяне ежегодно выплачивали арендной платы свыше 8 миллионов рублей. Вся тяжесть этой дани лежала на малоземельных крестьянах.

Часто крестьяне брали землю у помещиков «исполу», «из доли» урожая. Так, например, помещик Мальцев сдавал землю на следующих условиях: арендатор обязан был, вне зависимости от урожая, платить за десятину пашни 22 пуда пшеницы, либо 24 пуда овса или проса. В случае недорода весь урожай шел помещику, и арендатор, следовательно, работал на помещика даром. Если же собранного урожая не хватало для уплаты, недоимку помещик взыскивал с крестьянина через суд[2]. Подобные условия были обычными. Многие крестьяне работали на полях помещиков и кулаков за хлеб, взятый взаймы в весеннее время.

Брать землю в аренду на условиях отработок могли только маломощные середняки, у которых были лошадь и соха. Отработка была самой распространенной формой кабальной эксплуатации середняцких масс крестьянства. Бедняку же и свою надельную землю обрабатывать было нечем. Он нанимался в батраки, а свою надельную землю сдавал за бесценок кулаку, в основном как плату за хлеб, взятый взаймы.

Торговля землей, аренда и субаренда привели к быстрому росту кулацкого землевладения. К кулакам переходила не только купленная и арендованная вненадельная земля. В их руках сосредоточивалась все в большей мере и надельная крестьянская земля. Происходило это проста: в недородные и неурожайные годы бедствующие сельские общества брали у купцов и кулаков взаймы хлеб, отдавая им в залог часть общинной земли. А поскольку очень часто уплатить долг они вовремя не могли, земля оставалась за кулаком. Уже к 1889 году в руки кулаков перешло 453917 десятин общинной земли. В том же году бедняки сдали кулакам 672 тысячи десятин своей надельной земли за заимствованный хлеб и инвентарь.

Общинное землевладение не задерживало процесса обезземеливания бедноты и роста кулацкого землевладения. Формально каждый крестьянин был наделен землей, но по существу бедняк только числился ее владельцем и нес за нее повинность. Фактически его землей пользовался кулак.

Сосредоточение земельных площадей в руках помещиков, купцов и кулачества, стремление выбросить на рынок как можно больше товарного хлеба, удешевить его себестоимость, заставляло их применять сельскохозяйственные машины. Помещичьи и кулацкие хозяйства все больше и больше превращались в своеобразные фабрики по производству зерна для продажи, вызывая спрос на сельскохозяйственные машины.

Применение машин давало большие преимущества. Восьмиконной молотилкой в рабочий день намолачивали 700 пудов зерна. Молотьба вручную обходилась по 4 к. с пуда, то есть за обмолот этого количества хлеба нужно было заплатить 28 руб. Содержание 8 лошадей в один день стоило 4 руб., труд двух подростков погоняльщиков – 60 коп., двух подавальщиков – 1 р. 50 к. и четырех рабочих на уборке соломы и хлеба – 3 руб., всего 9 руб. 50 к. Обмолот конной молотилкой обходился в три раза дешевле ручного[3].

Располагая машинами и скотом, нанимая батраков, кулаки имели возможность лучше обрабатывать землю и получать с нее больший доход, чем задавленные нуждой бедняки и середняки. Однако в целом сельскохозяйственное производство находилось на низкой ступени.

1873, 1891 и 1892 годы были полностью неурожайными. Недороды сопровождались голодом, полным разорением бедноты и значительной части середняков. Кулаки, купцы, помещики жестоко эксплуатировали обедневших и разорившихся крестьян. В губернии в конце 80-х годов насчитывалось свыше 77 тысяч батраков и сотни тысяч поденщиков.

Батрацкий труд мало отличался от каторжного. Рабочий день продолжался от зари до зари, а платили батракам от 17 до 27 рублей в год. В Каратаевской волости, например, батрак Пимен Иванов в 1887 году получил за работу в течение года 22 рубля, кафтан и рубаху. В Шенталинской волости батраку платили за год 27 рублей, два пуда гороху, чапан, онучи и шапку[4]. Такая плата была всюду.

Кроме того, крестьян давал тяжелый налоговый пресс. Выкупные платежи, подати, земские и мирские сборы составляли в среднем 22 рубля 45 копеек со двора – стоимость 50 пудов ржи или пшеницы. Особенно тяжелым было положение бывших помещичьих крестьян, на которых невыносимым бременем лежали выкупные платежи. Полиция за недоимки описывали их имущество и продавала его с торгов. По данным земской статистики, около 6700 семей нищенствовали круглый год. 17 тысяч были бездомными, более 37 тысяч ютились в землянках, 256 тысяч жили в избах с двумя – трем окнами и только 27 тысяч семей кулаков жили в кирпичных домах.