ВЛИЯНИЕ ОСТРОГО ВВЕДЕНИЯ ЭТАНОЛА НА РЕАЛИЗАЦИЮ ПОВЕДЕНИЯ И ЕГО НЕЙРОННОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

АЛЕКСАНДРОВ Ю. И., ГРИНЧЕНКО Ю. В., СВЕТЛАЕВ И. А.

В экспериментах на кроликах, обученных инструментальному пищедобывательному поведению, выясняли, какие изменения активности нейронов лимбической области коры соответствуют нарушению этого поведения (увеличение времени реализации и числа ошибок), вызванному внутрибрюшинным введением 12%-ного раствора этанола в дозе 1 г/кг. По сравнению с контролем (введение изотонического раствора) число активных клеток, выделяемых в микроэлектродном треке, уменьшилось на 1/3; паттерн поведен­ческой специализации нейронов, вовлекающихся в обеспечение нарушенного поведения, изменился. Содержание нейронов наиболее новых систем, сформированных при обу­чении животных инструментальному поведению, уменьшилось с 27 до 11%, а нейронов, обеспечивающих реализацию систем, сформированных на предыдущих этапах инди­видуального развития, увеличилось с 18 до 36%.

Влияние острого введения этанола на разные формы поведения жи­вотных и человека изучено в большом числе работ (см. обзор [10]). Имеется также много данных о действии этанола на медленную и им­пульсную активность нервной клетки, полученных в аналитических экс­периментах на разного рода препаратах, культуре ткани (см. обзоры [16, 25]). Казалось бы, в литературе имеются необходимые компоненты для развития представления о нейронных основах действия этанола на поведение. Однако ситуация осложняется тем, что острое влияние эта­нола на активность нейронов не может быть названо ни «общевозбуж­дающим», ни «общетормозным» [21]. Разнонаправленность действия этанола обнаружена не только для нейронов разных структур, но и для нейронов внутри одной структуры [15, 18, 25]. Кроме того, действие этанола на активность нейронов зависит от целого ряда факторов: до­зы, концентрации в крови и ликворе, способа введения, вида наркоза [15, 18, 20, 24]. Поэтому для сопоставления двух групп данных — о дей­ствии этанола на поведение и на активность нейронов, надо иметь до­статочно информации, чтобы учесть названные факторы, быть уверен­ным в том, что действия этанола на активность данного нейрона в ус­ловиях аналитического эксперимента и в конкретной форме поведения совпадают, а также знать, какова роль соответствующих групп нейро­нов в обеспечении данной формы поведения. Возможность соблюдения всех этих условий по меньшей мере сомнительна. Реально даже лучшие попытки подобных сопоставлений [12] основываются лишь на самых общих представлениях о механизмах поведения, в понимании которых существуют значительные расхождения позиций у разных авторов.

С учетом этих, а также других препятствий, возникающих при сопо­ставлении данных поведенческих и нейрофизиологических эксперимен­тов [14], становится очевидным, что оптимальным путем выяснения нейронных основ действия этанола является постановка эксперимента, в котором проводится сопоставление вызванных этанолом изменений активности нейронов с его поведенческими эффектами. Задача настоя­щего исследования состояла в том, чтобы выяснить, какие изменения организации нейронной активности соответствуют вызванному острым введением этанола нарушению поведения. В экспериментах на кроли­ках, которые были объектом наших исследований, показано, что наи­более чувствительны к действию этанола палео- и неокортикальные об­разования, в том числе структуры лимбической системы [18]. Считает­ся, что реорганизация активности лимбических структур является су­щественным звеном в механизмах формирования потребности в алкого­ле [8]. Мы исследовали активность нейронов области 29d (корковый

456

отдел лимбической системы), которая выделяется с морфологической точки зрения богатством связей с другими областями коры и особой стратегической позицией структуры, связывающей неокортикальные об­ласти и гиппокамп [23]. В лимбической коре обнаруживается макси­мальное по сравнению с другими областями коры количество термина-леи, содержащих дофамин [13], нарушение обмена которого играет, по-видимому, ключевую роль в патогенезе алкоголизма [5].

МЕТОДИКА

Эксперименты проведены на трех взрослых кроликах-самцах, реа­лизующих подробно изученное ранее инструментальное пищедобыва-тельное поведение [2, 3]. Экспериментальная камера была оборудова­на двумя педалями и двумя автоматически подающимися кормушками. Педали располагались у задней стенки в правом и левом углах. У пе­редней стенки в правом и левом углах находились кормушки. При на­жатии на левую педаль подавалась левая кормушка, на правую — пра­вая (подробнее см. [2]).

Животных обучали сначала захвату пищи из правой кормушки, за­тем нажатию на правую педаль. В той же последовательности обучали поведению у левой стенки.

После того как поведение кроликов стабилизировалось в обоих пи-щедобывательных циклах (у правой и левой стенок): вслед за захватом порции пищи из кормушки животное направлялось к педали, нажима­ло на нее, подходило к кормушке, захватывало пищу и т. д.,— переходи­ли к экспериментам с введением этанола (ЭЭ). Этанол (12% в изото­ническом растворе) вводили внутрибрюшинно в дозе 1 г/кг и затем че­рез каждые 1,5—2,0 ч по 0,3—0,5 г/кг в зависимости от индивидуаль­ных особенностей метаболизма и режима потребления пищи животными. Концентрация алкоголя в крови определялась методом газовой хрома­тографии [4].

В контрольных экспериментах (КЭ) вводили эквивалентные количе­ства изотонического раствора. Между прекращением предыдущего и началом следующего ЭЭ проходило минимум 65—70 ч.

Способы регистрации, обработки импульсной активности, а также критерии выделения активаций и классификации нейронов были описа­ны ранее [2, 3]. Отметим основное. Активность нейронов и т. masseter , служебные отметки регистрировались на магнитную ленту магнитогра­фа НО-46. Параллельно записывали поведение животного и импульсную активность с помощью видеомагнитофона «Электроника-509».

У каждого животного сопоставляли время реализации циклов пове­дения (критерий t) и количество ошибок совершения поведения («Хи-квадрат») в КЭ и ЭЭ. Различия считались достоверными при p<0,05. В тех же экспериментах регистрировали активность нейронов области 29d лимбической коры (латеральный отдел на уровне Р 10,0 в соответ­ствии с [23]). Достоверность изменений числа нейронов, принадлежа­щих к разным классификационным группам, оценивали по критерию «Хи-квадрат» и по точному критерию Фишера.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ

Концентрация алкоголя в крови достигала максимума 0,9±0,24 г/л через 15—20 мин после введения первой дозы и снижалась до поддер­живаемого затем в опыте уровня 0,42+0,11 г/л в течение 40—60 мин. Первым поведенческим признаком интоксикации, наблюдавшимся на максимуме концентрации алкоголя, было выраженное и проходящее че­рез 20—30 мин нарушение локомоции, которое могло не сопровождать­ся нарушениями последовательности актов и эффективности пищедобы-вания. Время реализации цикла поведения по сравнению с КЭ в ЭЭ возрастало: с 7,87±1,98 до 11,24±3,80 с (р<0,001).

457

Как ошибки поведения рассматривались переходы от эффективной педали к неэффективной, остановки поведения — перерыв реализации цикла, проверки пустой кормушки без подхода к педали, подходы к пе­дали без нажатия на нее. Число ошибок в ЭЭ достоверно превышало число ошибок в КЭ как после первого введения этанола, так и на под­держивающих дозах. В КЭ и в ЭЭ кролики совершали разное число ошибок в правом и левом цикле, причем в ЭЭ выраженность этого раз­личия увеличивалась (подробнее см. [4]).

Из 106 нейронов, активность которых была зарегистрирована в КЭ, 45% относились к группе вовлекающихся в обеспечение пищедобыва-тельного поведения, т. е. имеющих неизменно возникающие активации, приуроченные к определенному его этапу или этапам, а 55% —к груп­пе нейронов, не вовлекающихся в обеспечение этого поведения, т. е. не имеющих таких активаций.

В соответствии с ранее описанными критериями выделения нейронов с разной поведенческой специализацией [2, 3] вовлекающиеся в обеспе­чение поведения нейроны были разбиты на две подгруппы. Первая под­группа— нейроны наиболее новых систем, сформированных при обуче­нии животного инструментальному пищедобывательному поведению в экспериментальной камере. В КЭ первая подгруппа была представлена нейронами, активирующимися в актах достижения обеих кормушек, не­смотря на то, что эти акты характеризовались оппонентными движения­ми при реализации поведения у правой и левой стенок камеры. Другие нейроны этой подгруппы активировались в акте захвата пищи, но толь­ко в определенных условиях: когда этот акт реализовался у правой или левой стенок камеры. На рис. 1 приведен пример активности такого нейрона, который активировался при наклоне, захвате и грызении пи­щи в левой кормушке (А). Активация не появлялась в акте захвата пи­щи из правой кормушки (Б), при наклонах головы вне кормушки, при захвате пищи, поданной экспериментатором с руки (В).

К первой подгруппе относились и нейроны, активирующиеся при подходах к обеим педалям (движение налево у правой стенки камеры и направо у левой) и/или нажатии на них (рис. 2, Б), а также активиру­ющиеся в акте подхода и/или нажатия только на одну из педалей. Рис. 2, А иллюстрирует приуроченность активаций нейрона к этапам подхода и нажатия на левую педаль (1, 3). При подходе и нажатии на правую педаль активация не появлялась (2). Наконец, в КЭ у всех кро­ликов были обнаружены «place-нейроны». Активации этих нейронов по­являлись при пребывании кролика в определенном месте эксперимен­тальной камеры. «Р1асе»-нейроны были отнесены к первой подгруппе потому, что их активации являются отражением «результативного» про­странства, т. е. пространства, разбитого на участки в связи с поведен­ческими актами, сформированными в конкретной среде [2].

Вторая подгруппа — нейроны, специализированные относительно си­стем, сформированных на этапах индивидуального развития, предшест­вующих обучению животного инструментальному пищедобывательному поведению. В КЭ эта группа была представлена нейронами, которые активировались в связи с тем или иным движением тела и/или головы вне зависимости от того, в каком поведении это движение использова­лось. На рис. 3 представлены гистограммы активности нейрона, активи­рующегося в связи с движением головы налево в поведении у левой стенки (А, акт подхода к кормушке) и у правой стенки (Б, акт подхода к педали). Его активации возникали также в пассивно-оборонительном поведении, при смещениях головы животного налево экспериментато­ром (рис. 3, В).

Нейроны первой подгруппы составляли 27% от числа нейронов, ак­тивность которых была зарегистрирована в КЭ, а число нейронов вто­рой подгруппы было меньшим—18%. При прохождении электрода че­рез поперечник коры в ЭЭ удавалось выявлять в среднем 10,6 нейрона в треке — на треть меньше, чем в КЭ: 16,8 нейрона в треке (р<О,ОО1). Число не вовлекающихся в обеспечение поведения в ЭЭ нейронов не

Рис. 1. Пример активации нейрона, возникающей в акте захвата пищи из левой кормушки (ситуация ЭЭ). 1— ЭМГ т. masseter ; 2 — актограмма поведения у левой стенки; 3 — у правой: отклонение кривых вверх — нажатие на педаль, вниз — наклон в кор­мушку; 4 — импульсная активность нейрона; 5 — растры импульсной активности, построенные от момента пересечения носом плоскости отверстия кормушки (момент обозначен стрелками). А—В — пояснения в тексте

Рис. 2. Пример активаций, возникающих при подходе и нажатии только на левую педаль (А, ситуация КЭ) или при подходе и нажатии на обе педали (Б, ситуация ЭЭ). Все растры построены от момента начала нажатия на соответствующие педали (обозначен стрелками). Цифры слева от растров — последовательность реализации серий поведенческих циклов. На Л — активация возникает при подходе и нажатии на левую педаль — /, 3, но не на правую — 2; на Б— при подходе и нажатии на левую — 1 и правую — 2

педали

изменилось по сравнению с КЭ — 53% от общего числа проанализиро­ванных в ситуации ЭЭ нейронов (n=110). Количественное же соотно­шение нейронов, принадлежащих к первой и второй подгруппам груп­пы вовлекающихся нейронов, резко изменилось: число нейронов первой группы уменьшилось с 27 до 11% (р <0,01), а число нейронов второй лодгруппы, увеличившись с 18 до 36% (р<0,01), стало достоверно (р < < 0,001) превышать число нейронов первой подгруппы (рис. 4).

Рис. 3. Пример активации, появляющейся при движении головы налево в разных по­веденческих актах (ситуация ЭЭ). Гистограммы построены с использованием разрабо­танного нами метода анализа видеозаписи [2] от момента начала движения налево (обозначен стрелками) при движении от педали к кормушке у левой стенки (А); от кормушки к педали у правой стенки (Б) и при смещениях головы животного налево экспериментатором (В). По оси ординат — число импульсов в канале (ширина кана­ла— 80 мс), по оси абсцисс — время, с

Первая подгруппа в ЭЭ была представлена только нейронами, акти­вирующимися в актах подхода и/или нажатия на педаль и в актах до­стижения кормушки и/или захвата пищи из нее. «Place-нейроны» в ЭЭ обнаружены не были.

Количественное соотношение нейронов с «педальной» и «кормушеч-ной» специализацией в ЭЭ изменилось. В КЭ «кормушечные» нейроны составляли 8% от суммарного числа нейронов этих специализаций, а в ЭЭ — 42% (р<0,05, критерий Фишера).

Во второй подгруппе в ЭЭ кроме нейронов, составляющих ее в КЭ, обнаружены активирующиеся в акте захвата пищи нейроны, характер­ные для антеролатеральной коры кролика [2, 3]. Эти нейроны, специа­лизированные относительно систем, сформированных на ранних стади­ях постнатального онтогенеза [2] и потому отнесенные ко второй под­группе, в отличие от нейронов первой подгруппы, активирующихся в актах захвата пищи лишь в определенной поведенческой ситуации, да­вали активации при достижении и захвате пищи в самых разных пове­денческих ситуациях. Пример активности такого нейрона представлен на рис. 5. Он активируется не только при захвате пищи в обеих кор­мушках (у правой — Б и левой — А стенок камеры), но и при захвате пищи, поданной экспериментатором с руки сверху (В).

461

                                              ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

В экспериментах на кошках показано, что при острых введениях этанола в дозах, существенно превышающих использованные в наших экспериментах, не обнаруживается ни макро-, ни микроскопических по­вреждений в корковых и подкорковых структурах [22]. Можно пола­гать поэтому, что изменения нейронного обеспечения поведения, обна­руживаемые при сравнении ЭЭ с КЭ, обусловлены обратимыми функ­циональными изменениями активности.

Число нейронов, выявляемых в микроэлектродном треке, уменьша- ется в ЭЭ по сравнению с КЭ на 1/3. Соотношение же нейронов, вовлека­ющихся и не вовлекающихся в обеспечение пищедобывательного пове­дения, остается постоянным. Следовательно, имеет место уменьшение

Рис. 4. Количественное соотношение нейронов с разными типами специализации в КЭ и в ЭЭ. Цифры — число нейронов от общего числа нейронов (%), активность которых была зарегистрирована в соответствующей ситуации: А — КЭ, Б — ЭЭ. Незаштрихо-ванная часть — нейроны, не вовлекающиеся в обеспечение поведения. Штриховка пере­секающимися линиями — нейроны первой подгруппы, параллельными — второй

на 1/3 каждой из групп. Изменение при этом соотношения нейронов пер­вой и второй подгрупп говорит о том, что этанол при остром введении по-разному влияет на нейроны разных специализаций. Можно предпо­ложить, что полученное изменение обусловлено либо увеличением чис­ла активирующихся в поведении нейронов второй подгруппы и уменьше­нием числа нейронов первой, либо уменьшением числа активирующихся нейронов первой подгруппы при неизменном числе нейронов второй подгруппы. Если умножить на ²/з число нейронов первой подгруппы (в процентах), обнаруженных в ЭЭ, то, естественно, получится число, еще более достоверно отличающееся (р <0,001) от числа этих нейронов в КЭ; при умножении на ²/з числа нейронов второй подгруппы достовер­ного различия между ЭЭ и КЭ не обнаруживается. Таким образом, име­ющиеся данные свидетельствуют в пользу второго предположения. Од­нако они не позволяют отвергнуть первое. Во всяком случае, может быть принято следующее утверждение. При остром введении этанола имеет место уменьшение абсолютного числа активирующихся в пове­дении нейронов первой подгруппы, т. е. нейронов наиболее новых сис­тем. При анализе состава первой подгруппы в ЭЭ по сравнению с КЭ выявляется та же закономерность, что при сопоставлении первой и вто­рой подгрупп. Процентное содержание нейронов, специализированных относительно систем, формируемых на начальных и завершающих ста­диях обучения (см. методику), изменяется: первых — возрастает, вто­рых — падает. Следовательно, нарушению пищедобывательного поведе­ния при остром введении этанола соответствует уменьшение числа ак­тивирующихся в поведении нейронов лимбической коры и изменение паттерна специализации нейронов [3] исследованной области, т. е. из­менение количественного соотношения нейронов с разными типами спе­циализации за счет исключения из обеспечения поведения части нейро­нов наиболее новых систем. Сохранение выработанных поведенческих актов при резком увеличении числа ошибок может быть, по-видимому, объяснено тем, что использованные в настоящей работе дозы этанола

462

приводили к изменениям количественного соотношения нейронов разной специализации, но не к исчезновению активности всей совокупости ней­ронов, специализированных относительно той или иной новой системы, сформированной в процессе обучения инструментальному поведению.

Данных для того, чтобы подтвердить или отвергнуть асимметрию паттерна специализации, соответствующую выявленной латерализации поведения, в настоящее время недостаточно.

Является ли избирательное угнетающее действие этанола на нейро­ны новых систем закономерностью, общей для разных видов животных и форм поведения?

Рис. 5. Пример активации, возникающей при захвате пищи из левой (А) и правой кормушек (Б), а также пищи, поданной экспериментатором с руки (В) (ситуация ЭЭ). Растры построены от начала ЭМГ-активации т. masseter (обозначено стрелками), со­ответствующей закрыванию рта при захвате пищи зубами. Треугольники — момент пе­ресечения носом плоскости кормушки при наклоне (вершина вниз) и подъеме головы

(вершина вверх) из кормушки

Дж. Чапин и др. [11] показали, что введение этанола редуцирует имеющуюся в норме зависимость ответов нейронов первичной сомато-сенсорной коры крысы на стимуляцию их рецептивных полей от пове­денческого контекста (покой, оборонительное поведение, ходьба). Ра­нее [2] нами было экспериментально и теоретически обосновано сле­дующее представление. Зависимость характеристик ответов нейронов на стимуляцию их рецептивных зон от того, в каком поведении эта стиму­ляция имеет место, определяется тем, что в разных поведенческих ак­тах эти нейроны согласуют свою активность с активностью разных со­ставов нейронов. Разница составов связана, в частности, с различием наборов новых систем, реализуемых в разных поведенческих актах. Ес­тественно ожидать, что угнетение нейронов новых систем должно при­вести к уменьшению поведенческой модуляции активности нейронов, вовлекающихся в разное поведение, что и имело место в экспериментах Дж. Чапина и др., результаты которых, следовательно, являются аргу­ментом в пользу утвердительного ответа на поставленный вопрос. В свя­зи с этим уменьшение на 1/3 числа нейронов, не вовлекающихся в обес­печение пищедобывательного поведения, можно предположительно объ­яснить тем, что данная группа, по крайней мере частично, составлена из нейронов, специализированных относительно новых систем других форм поведения.

Особая чувствительность нейронов новых систем может рассматри­ваться как механизм феноменов, выявляемых при исследовании влия­ния острого введения этанола на память у людей и животных: этанол

463

действует на использование, приобретение и сохранение вновь выучи­ваемого материала [10]. Следует отметить, однако, что действие остро­го введения этанола на поведенческие акты определяется не только по­следовательностью их формирования, но взаимодействием целого ряда факторов [4].

Многократно описанное в литературе явление диссоциации может выражаться как в невозможности реализовать в одном состоянии (на­пример, на фоне действия алкоголя) поведение, сформированное в дру< гом состоянии (например, в норме), так и (для более простого поведе­ния) в ухудшении характеристик его реализации [1]. А. А. Азарашвили [1] выдвинул следующую гипотезу, объясняющую феномены диссоции­рованного обучения. При введении фармакологического вещества фор­мируется новая «нейронная сеть», отличающаяся от той, которая обес­печивала реализацию данного поведения в норме. Полученные нами факты подтверждают эту гипотезу. Для достижения результатов инст­рументального пищедобывательного поведения при остром введении этанола формируется специальная интеграция, отличающаяся от ис­ходной (КЭ) по числу и паттерну специализации нейронов. Различие сравниваемых интеграции, по-видимому, возрастает от более старых к более новым системам.

С позиций системных представлений о генезе импульсной активности она рассматривается как фактор, обеспечивающий достижение резуль­тата функциональной системы, относительно которой нейрон специали­зирован; при достижении результата активность нейрона прекращается [2, 9]. Следовательно, введение этанола приводит к эффекту, который для нейронов новых систем сопоставим с эффектом достижения резуль­татов этих систем: прекращение активности, которое выражается в экс­перименте с введением этанола в феномене уменьшения числа нейро­нов. Подобная трактовка полученных данных не противоречит никон­цепциям, рассматривающим этанол в качестве вещества-подкрепления (drug reinforcer) как для животных, так и для человека [19], ни пси­хологическим представлениям о том, что на первой стадии алкоголиза­ции самостоятельной потребности в алкоголе не существует; прием эта­нола является способом удовлетворения других имеющихся у человека потребностей [6]. Кроме прямого действия на мембрану нейрона эта­нол, изменяя активность других нейронов, а также практически все эта­пы метаболизма [7], оказывает непрямое действие, которое определя­ется особенностями медиаторных и рецепторных систем, кровоснабже­ния, связей данной структуры и данного нейрона [16, 20, 24, 25]. До­стижение результата, прекращающего активность нейрона, выступает для последнего как соответствующее изменение его «среды», зависящей от перечисленных выше (а возможно, и других) факторов. Можно пред­положить, что этанол, оказывая прямое и непрямое действие на нейро­ны всех специализаций, формирует такую «среду», которая оказывает­ся по действию на активность нейронов новых систем в чем-то соответ­ствующей «среде», формирующейся при достижении результатов этих систем в процессе реализации поведения.

Попытки выделения функциональных и структурных характеристик нейронов, определяющих то или иное действие этанола на активность данной клетки, привели к установлению целого ряда факторов: принад­лежность к поли- или моносинаптической цепи, чувствительность к ме­диаторам, свойства мембранных каналов и т. д. [11, 14, 17, 20, 25]. Ока­зывается, однако, что критерий, например поли- или моносинаптическая связь нейрона с определенным входом, предсказывает эффективность действия этанола в одной структуре мозга, а в другой уже не работает [17]. Результаты настоящего исследования, демонстрирующие избира­тельность действия этанола, зависящую от поведенческой специализа­ции нейронов, позволяют предполагать, что то или иное действие этано­ла на нейроны в конкретном поведении определяется специфическими наборамиупомянутых выше и других характеристик, соответствующими специализации этих нейронов.

464

выводы

1. Нарушению инструментального пищедобывательного поведения у
кроликов, вызванному введением этанола, соответствует уменьшение
числа активных нейронов лимбической коры и изменение паттерна их
поведенческой специализации.

2. Зависимость действия этанола от специализации нейрона прояв­
ляется в том, что процентное содержание нейронов, обеспечивающих
реализацию наиболее новых систем, сформированных при обучении жи-­
вотных инструментальному поведению, уменьшается, а нейронов, обес-­
печивающих реализацию систем, сформированных на предыдущих эта-­
пах индивидуального развития, увеличивается.

3. Реализация инструментального пищедобывательного поведения в
норме и при введении этанола обеспечивается активностью разных на-­
боров нейронов. Подобные различия, по-видимому, лежат в основе фе-­
номенов диссоциации.

Список литературы

1. Азарашвили А. А. Диссоциированное обучение//Успехи физиол. наук. 1978. Т. 9.
№ 3. С. 95—114.

2. Александров Ю. И. Психофизиологическое значение активности центральных и пе­
риферических нейронов в поведении. М.: Наука, 1989. 207 с.

3. Александров Ю. И., Гринченко Ю. В. Специализация нейронов моторной коры у
кроликов в норме и после разрушения зрительной коры//Журн. высш. нерв. деят.
1989. Т. 39. № 5. С. 914—923.

4. Александров Ю. И., Гринченко Ю. В., Светлаев И. А., Абдрашитов О. X . К вопро-­
су о факторах, определяющих влияние острого введения этанола на реализацию
поведения//Журн. высш. нерв. деят. 1989. Т. 39. № 6. С. 1149—1151.

5 Анохина И. П. Нарушения функции дофаминовой системы при алкоголизме//Био-логические основы алкоголизма. М.: МЗ СССР, 1984. С. 25—31.

6. Братусь Б. С. Психологический анализ изменений личности при алкоголизме. М.:
Изд-во МГУ, 1974. 95 с.

7. Комиссарова И. А., Ротенберг Ю. С, Мастеропуло А. П. Механизмы действия эта­
нола и подходы к коррекции обменных нарушений при хронической алкоголизации.
М., 1986. 74 с.

8. Крыжановский Г. Н., Евсеев В. А. Нейропатофизиологический и нейроиммунопато-
логический подходы к пониманию механизмов и разработке принципов патогенети­
ческой терапии алкоголизма//Вестн. АМН СССР. 1988. № 3. С. 10—14.

9. Швырков В. Б. Нейрофизиологическое изучение системных механизмов поведения.
М.: Наука, 1978. 239 с.

 

10. Alkana R. L., Malcolm R. D. Comparison of the effects of acute alcohol intoxication
on behavior in humans and other animals//Animal models in alcohol research. L.:
Acad. Press, 1980. P. 193—268.

11. Chapin J. K., Sorensen M. S., Woodward D. J. Acute ethanol effects on sensory res­
ponses of single units in the somatosensory cortex of rats during different behavio­
ral states//Pharmacol. Biochem. Behav. 1986. V. 25. No. 3. P. 607—614.

12. Cloninger C. R. Neurogenetic adaptive mechanisms in alcoholism//Science. 1987.
V. 236. No. 4800. P. 410—416.

13. Descarries L., Doucet G., Lemay B. et al. Structural basis of cortical monoamine fun-
ction//Neurotransmitters and cortical function. From molecules to mind. N. Y.; L.:
Plenum Press, 1988. P. 321—332.

14. Faber D. S., Klee M. R. Actions of ethanol on neuronal membrane properties and
synaptic transmission//Alcohol and opiates. Neurochemical and behavioral mecha­
nisms. N. Y.; L.: Acad. Press, 1977. P. 41—63.

15. Grupp L. A., Perlanski E. Ethanol-induced changes in the spontaneous activity of
single units in the hippocampus of the awake rat: dose-response study//Neurophar-
macol. 1979. V. 18. No. 1. P. 63—70.

16. Kalant H. Direct effects of ethanol on the nervous system//Federat. Proc.  1975.
V. 34. No. 10. P. 1930—1941.

17. Kashii S., Ho J. Matsuoka I. et al. Effects of ethanol applied by electrosmosis on neu­
rons in the lateral and medial vestibular nuclei//Japan. J. Pharmacol. 1984. V. 36.
No. 2. P. 153—159.

18. Klemm W. R., Mallari С G., Dreyfus L. R. et al. Ethanol-induced regional and dose-
response differences in multiple-unit activity in rabbits//Psychopharmacol. 1976.
V. 49. No. 2. P. 235—244.

19. Meisch R. A. Factors controlling drug reinforced behavior//Pharmacol. Biochem. Be­
hav. 1987. V. 27. No. 2. P. 367—371.

20. Mereu G., Gessa G. Low doses of ethanol inhibit the firing of neurons in the sub-
stantia nigra, pars reticulata: a GABAergic effect?//Brain. Res. 1985. V. 360. No. 1—
2. P. 325—330.

21. Rogers J., Siggins G. R., Schutman J. A., Bloom F. E. Physiological correlates of
ethanol intoxication, tolerance, and dependence in rat cerebellar purkinje cells//Bra-
in Res. 1980. V. 196. No. 1. P. 183—198.

465

22. Sutko M. H., Weinberger N. М . Effects of ethanol on the cochlear nucleus and audi­
tory cortex of the cat//J. Stud. Alcohol. 1979. V. 40. No. 9. P. 799—822.

23. Vogt B. A., Sikes R. W., Swaldlow H. A., Weyand Th. G. Rabbit cinguiate cortex:
cytoarchitecture, physiological border with visual cortex, and different cortical con­
nections of visual, motor, postsubicular and intracingulate origin//J. Compar. Neu-
rol. 1986. V. 248. No. 1. P. 74—94.

24. Way tier M. J., Ono Т ., Nolley D. Effects of ethyl alcohol on central neurons//Phar-
macol. Biochem. Behav. 1975. V. 2. No. 1. P. 499—506.

25. Zornetzer S. F., Walker D. W., Hunter B. E., Abraham W. C. Neurophysiological
changes produced by alcohol//Biomedical processes and consequences of alcohol use.
Washington DC: U. S. Goverment Printing Office, 1982. P. 95—128.

Институт психологии                                                                                 Поступила в редакцию

АН СССР; Всесоюзный                                                                                                  27.1 V. 1989

научный центр                                                                                                     Принята в печать

наркологии МЗ СССР,                                                                                                  15.XI.1989
Москва